Сволочь мелкая.
***
Чернявка голосистая, девка в золоте, да что она о себе возомнила?! Королева?! Эта шлюха?!
Да без него она… если бы не он… да из-за этой твари мать с сестрой убили!!!
- Граф, куда мы едем?
И ещё строит из себя умирающую, насмотрелась на уличных скоморохов у себя в борделе? У паяцев так орать училась?!
- Эмиль!
Беременная шлюха…
Эмиль сжал зубы и, зашипев, заставил коня сбавить шаг.
- Эмиль, граф… Я… вопрос… задала… куда?
- А вы куда предлагаете? - прошипел Эмиль, сжимая поводья.
Девка, бледная, как полотно - как мертвец в темноте - подняла голову, глянула на него и снова приникла к шее коня.
- В столицу, конечно. К Эдварду… к моему мужу. Он нас защитит…
Эмиль хохотнул. Защитит. Конечно.
- Граф, не будьте дураком, - правильно угадала его мысли девчонка. - Ваш герцог вас предал, нас будут искать, я не смогу перенести нас в столицу, Грааль не позволит, дороги я не знаю, но вы же должны. Отвезите меня в столицу, и я обещаю, Эдвард вас не тронет…
На этом Эмиль не выдержал. Девка ехала близко, схватить её за ворот сложности не доставило.
- Это всё из-за тебя, - зашипел ей в лицо Эмиль. - Из-за тебя их убили, на тебе их кровь, шлюха подзаборная, как ты смеешь приказывать, как ты смеешь так гордо в седле сидеть, как ты смеешь… как ты смеешь на меня так смотреть! Думаешь, я теперь, как твой ручной сокол, буду тебя защищать и все прихоти исполнять? Дура!
И, сунув ошеломлённой девице мешок с едой, развернул коня.
- Ещё ты меня дурой не называл, мальчишка! - опомнилась Катрин, понукая коня, пытаясь догнать. - Ты-то сам чем думаешь? Ты не справишься один с герцогом! У него солдаты! Мститель тупой, вернись! Вернись, я сказала! Эмиль! Эми-и-иль!
Последнее вместе с ветром просвистело в ушах, когда конь сорвался в рысцу, потом - в галоп. Жалко, отчаянно вскрикнула позади Катрин, Эмиль с трудом удержался, чтобы не обернуться. Из-за неё всё, да, тварь, мерзавка. Но одна, беременная, в ночном лесу…
У неё есть чудесный Грааль. И она ж Святая. Вот пусть и… Эмиль сжал зубы и приник к шее коня.
Пусть. У него другой квест.
Почти как у рыцарей Круглого стола.
В мести, как и на войне, женщинам не место.
***
Солнце, догорев, скрылось за горизонтом и небесный пожар мгновенно потух. Опустилась беззвёздная азвонская ночь, засиял факелами Грозовой Перевал, тревожно, дёргано.
Одинокий всадник выехал из-за деревьев, остановил коня. Наклонив голову, долго рассматривал замок, потом махнул рукой. Рваные тени, закутанные в туман, пошатываясь, неторопливо побрели к Перевалу.
Огни замигали чаще, тревожней.
Всадник смотрел.
А, дождавшись, когда туман окутает замок целиком, и последний факел погаснет, поехал вперёд.
Мертвецы шли ему навстречу, уже без тумана. И только мертвецы. Солдаты, едущие верхом на мёртвых конях. Женщина в богатой одежде, маленькая девочка.
Король Фрэсны удивляться не любил. И сейчас, увидев, что живой азвонской королевы его слуги не ведут, раздражённо дёрнул щекой.
Внимательно глянул на солдат: чёрные плащи вперемешку с ало-золотыми. Грязно, по-крестьянски выругался и повернул коня.
Выслеживать испуганных девчонок король-некромант умел куда хуже, чем брать чужие замки.
***
- Королева Катрин! - только и успел объявить слуга, когда вышеозначенная леди, одетая весьма небрежно, с непозволительно распущенными волосами и совсем без драгоценностей ворвалась на малый королевский совет.
Эдвард, повторяя про себя ругательства, поднялся с кресла-трона - когда остальные, наоборот, склонились в поклонах.
- Милая, в чём дело? Твой вид, - Эдвард позволил себе неодобрительно сжать губы, сдёргивая с плеч мантию, - неподобающ.
Королева гордо вскинула голову и подняла согнутые руки, не давая накинуть мантию на себя.
- Граф де Вия! Отравлен в ссылку! - прозвенел её голос, наполнив собой тревожную тишину. - В ссылку, Эдвард?!
Король, про себя прокляв и метаморфа, и собственных слуг, вздохнул.
- Любовь моя… Я бы очень хотел, чтобы впредь ты не прерывала мои советы, особенно с малым двором. Прости за прямоту, но тебе…
- Не место! - вскипела Катрин. - Не место, да?! Ты… ты отправил в ссылку мерзавца, который пытался тебя отравить, который пытался очернить меня в твоих глазах - и только в ссылку!
Эдвард оглянулся - никто из лордов, конечно не выпрямился. Лицезреть королевскую семейную ссору им не позволялось. Да и усмешки так прятать было удобнее.
И уж точно никто не заметил его удивления - Катрин, которой вечно всех жаль, которая на казни никогда не ходит, вдруг обвиняет, что он кого-то не убил?
Впрочем, ему ли удивляться?
- Милорды, мы продолжим позже. Жозеф, не забудьте отправить послание в Крестию. Вильям, я всё ещё жду вестей от королевы Джозины. На этом всё, господа.
Королева, ломая руки, яростно наблюдала, как графы, герцоги и бароны вежливо обходят её на почтительном расстоянии, идя к двери. А Эдварду чудилось в её глазах удовлетворение.
Ничего, скоро, скоро это закончится.
Дверь закрылась, и Катрин предсказуемо вскипела.
Эдвард наблюдал это раньше, много-много раз. И отлично знал, как с этим справляться, но сейчас делать этого совершенно не хотелось, более того, противно было.
Не того ли этот мерзавец добивается?
- …И ты не посещаешь мои покои, хотя, между прочим, я проверила, обязан делать это не менее раза в неделю. Неделя прошла, тебя нет! А что у нас тут бывает за неисполнение королевского супружеского долга, а, Ваше Величество? - и Катрин как-то неуловимо быстро оказалась рядом. - Колитесь, мой король.
Эдвард аккуратно убрал её руки со своей груди и отошёл к окну. Отвернулся. Видеть расстроенное лицо жены и знать, кто это на самом деле, было невыносимо.
- Котёнок, у меня, правда, много дел. Ты же видишь. Мне спать некогда, не то что…
- И ты уже не хочешь наследника? - вскинула бровки Катрин, резко переходя на просящий тон. - Эдвард, любимый, мой король… Я больше тебе не нравлюсь? Ты меня разлюбил, Эдвард? Эдвард?!
Голос жены, произносящий подобное, разрывал сердце. Эдвард со вздохом обернулся, собираясь ответить, заставить её (его!) замолчать. И уткнулся в глаза жены - глаза Катрин, настоящие, совершенно, абсолютно.
Дьявольская магия!
Губы выцеловывали дорожку от мочки уха до шеи, вниз, к ключицам… Пальчики ловко справлялись с завязками, и дурманящий запах благовоний, любимых королевой, которыми пользовалась только она, потому что остальные леди, особенно фрейлины, считали терпкий запах вульгарным… Солнечный лучик, запутавшийся в светлых молочных прядях, которые тоже принадлежали Котёнку и никому другому…
А вот губы были чужими. Губы, прикосновения, поцелуи магия подделать не могла.
Эдварда передёрнуло, и Катрин отстранилась.
- Мой король?
Сделав над собой усилие, Эдвард чмокнул её (его!) в губы и виновато улыбнулся:
- Милая, тебе надо идти.
Катрин отшатнулась, прищурившись, внимательно оглядела короля, и, развернувшись, вылетела из залы.
Эдвард прислонился к стене, провёл пальцем по губам и со стоном закрыл глаза.
Где-то там, за мили и мили отсюда метаморф Ален загонял коней, торопясь в столицу, везя ценный фрэснийский артефакт, который прекратит это сумасшествие.
- У неё нет татуировки, - шепнул Эдвард, поворачиваясь к окну. - Нет татуировки Грааля.
Как будто колдун мог его услышать!
***
Вечерня шла своим чередом. Епископ Святого Престола звучно прочитал молитву, прихожане - лорды и леди повторили последнее слово, и то вознеслось к стрельчатому потолку и окну-розе, напоминающему о Небесах. Хор затянул “Domine”, король, ведя под руку королеву, прошёл к епископу и, преклонив колени, молитвенно сжав руки, опустил голову - как и требует обычай. Епископ простёр над ним руку…
- Святой отец, помогите! - раздался отчаянный всхлип, громом прозвучавший на весь храм.
Епископ запнулся.
- Дочь моя…
Королева подняла заплаканное лицо.
- Святой отец, умоляю..!
Король дёрнул её за рукав, не поднимая головы, и прошипел:
- Катрин, что ты…
Королева вырвалась и, всхлипывая, отскочила, отползла - под ноги стоящим у скамей лордам и леди.
- Святой отец! Помогите! Спасите меня! - закричала она, указывая на короля рукой в чёрной батистовой перчатке. - Он… он… это не мой муж! Это метаморф! Помогите!!!
Король поражённо уставился на неё в ответ - как и придворные, как и епископ, как и замолчавшие хористы. В храме воцарилась тишина, прерываемая только сдавленными всхлипами.
- Помогите! Пожалуйста! Это не мой муж! Это не Эдвард! - срывая с руки перчатку, Катрин вскинула ладонь, на которой в ярком свете свечей волшебно блеснула татуировка Грааля. - Святой отец, во славу Господа, во имя Его, умоляю!
Епископ растерянно перевёл взгляд на ошарашенного короля, не отрывающего взгляда (испуганного?) от татуировки жены. Отступил на шаг, два…
- Заклинаю Святым Граалем, выбравшим меня! - потрясая татуированной рукой, всхлипнула королева.
И епископ, точно очнувшись, закричал:
- Стража!
Голос у него был зычный, а у дверей храма дежурили стражники-люди (Проклятых король держал вне дворца и даже вне города). Королю стража была, конечно, верна, но приказ Святого отца стал решающим. К тому же король отмер только, когда ему заломили руки.
- Не смейте! Это она! Епископ! Это ошибка, это она…
Дальше он только мычал в кляп - ничего, королева старалась за всех. Удерживаемая под руки девушка бросалась на окружённого стражей Эдварда, как львица.
- Что?! Что ты сделал с моим мужем?! Где Эдвард?! Ты ответишь! Где мой муж?! Мой муж!!
- Королева, не беспокоитесь, - бормотал епископ, пока рвущегося короля волокли прочь из храма. - На сынов церкви не действует проклятая магия метаморфов. Его будут охранять мои братья, и мы непременно узнаем, где король…
Королева, не слушая его, рыдала, а посланец Святой церкви тем временем кивнул стоящему среди паствы сенешалю и канцлеру. Лордов необходимо было привести к присяге королеве, а через неё - и Святому престолу. Катрин, как епископ отлично знал, властью не интересуется.
Впрочем, его ждала пара сюрпризов.
Глава 4
Какие слова можно выучить прежде всего, общаясь исключительно с лордами и их верными вассалами? Правильно, матерные. Эти боровы как на пиру напьются, так из них вся исключительность происхождения и образованность прямо-таки выпирает. Обычно Эдвард уводит меня сразу, как заканчиваются танцы и начинаются пьяные посиделки, замаскированные под обсуждения договоров, но я всё равно всё слышу. Особенно если действо происходит где-нибудь в домике-замке какого-нибудь местного барона, у которого стены вроде и у-у-ух какие каменные, но слышимость - фиг уснёшь.
Так что с азвонской инвективной лексикой у меня всё отлично. С фрэснийской чуть хуже - но я её всю вспомнила вместе с богатой русской - пока мальчишку-великого-мстителя костерила. Мальчик сгоряча гнал коня галопом - по лесу, межу прочим. И это я, быть может, могу на такой скорости в дерево врезаться, тем более в сумерках. А этот кретин малолетний, верю, спокойно полосу препятствий сделает. А лес большой. И, между прочим, страшный. А я тут одна. И ездить верхом могу постольку-поскольку, особенно в потёмках. Шагом, не быстрее.
Так где мне этого идиота теперь искать?!
Грааль относить меня к Эмилю отказывался. Дорогу показывать - тоже. И вообще, никак на мои желания не реагировал. Ненавижу местную магию. Вечно, когда надо не работает. Зато если не надо…
Холодало. Поднялся ветер, заскрипели-застонали деревья - рваные клякса теней в сгущающихся сумерках. Тени эти тянулись исключительно ко мне. Хуже стало, когда ветер погнал по небу облака, и они стали заслонять луну - которая давала хоть какой-то свет. Дорогу можно было искать разве что наощупь. Почувствовав мою неуверенность, лошадь тоже заартачилась. Я, уговаривая её, проехала ещё метров десять - куда глаза глядят - когда передо мной, как из-под земли, возникла ещё одна тень. Я ахнула, моя лошадь подалась назад, приседая - ну хоть гарцевать не стала, слава богу, не норовистая. А тень тем временем развела руки-отростки и насмешливо заявила с сильным южно-азвонском акцентом:
- Это засада, госпожа.
Я сжала поводья, прищурившись. Из леса, неподалёку появилось ещё пять-шесть теней, одна из них даже с факелом, который, как по цепочке, перешёл в руки той, что стояла напротив меня. От яркого после сумрака света лошадь заупрямилась ещё сильнее, яростно мотая головой. Зато я смогла разглядеть хотя бы одного из разбойников. И облегчённо вздохнуть - солдаты герцога или местного барона, или ещё кого вряд ли стали бы так глумливо мне улыбаться, да и одеты были бы не так… небрежно.
Значит, разбойники… В принципе, какой приличный лес без разбойника? Кстати, Эд как-то рассказывал, что процентное соотношение подавшихся в лесную братию крестьян до обидного низкое - всё больше лорды на “благородный” промысел идут. Мелкие, обнищавшие, землю пахать не умеют, да и не по-лордски это как-то. Вот и идут. А учитывая нынешние налоги, идут массово. Надо будет Эду с ними что-то делать…
Но, чёрт возьми, почему сейчас-то им попалась я?!
На лице местного “робин-гуда” засияла широкая улыбка, когда он рассмотрел моё блио (сюрко), томный блеск брильянтов, матовое сияние жемчугов… Надо было снять всё нафиг заранее, дурочка я!
- Богатая госпожа, - протянул кто-то сбоку.
- Одна… А где же наш супруг?
И осторожный шёпот:
- С ней точно не было охраны? Такие дамы одни не ездят.
- Если только не сбегают, - хохотнул первый, а меня передёрнуло. Что, дурочки не только в книгах из дома бегут - в брильянтах?
Хотя почему бы и нет? Не одна ж я такая!
- Засада, госпожа, - повторил тот, что с факелом, подходя ближе. - Спешивайтесь. Или вам помочь?
Я переложила поводья в другую руку, сжала в кулаки.
- Да вижу я, что засада, - и мрачно предупредила. - Подойдёшь ближе, мерзавец, сильно пожалеешь.
Разбойники захохотали - логично, что может сделать безоружная девчонка? Только заехать по физиономии сапогом. И естественно её после этого весьма бесцеремонно и очень даже грубо вытянут из седла.
За поводья я держалась, как утопающий за соломинку, пытаясь заодно и пинаться, дико желая, чтобы эта сволочь немытая, которая меня держит, отпустила сейчас же!
Тускло сверкнуло - под кожаной перчаткой. Лошадь, высвободившись, прянула, разбойника отбросило и хорошо приложило о ближайшее дерево, я, тяжело дыша, растянулась в грязи - слава богу, спиной, а не многострадальным животом.
Сработал наконец-то! Что ж эти “робин-гуды” со мной сделать хотели, что эта святая, хм, магия, меня защитить смилостивилась?
Тени отшатнулись, прянули вместе с моей лошадью (кто-то не забыл подхватить её под уздцы).
- Ведьма…
Путаясь в юбках, я встала, оттирая лицо. Сдёрнула перчатку, показывая сияющую руку. И истерично завопила:
- Куда?! А ну стоять! Стоять, я сказала, щас прокляну!!
Проклятья ведьмы суеверные аборигены боятся почти как отречения от церкви. И то, и другое условно - навсегда, и последствия - мало не покажется.
А от чего боишься лучше всего бежать.
Лично мне было тоже не по себе, когда все эти оборванцы-разбойники возвращались обратно по воздуху в золотистой сиянии священного Грааля, решившего и в этот раз в помощи не отказывать.
Но я была не на их месте. И потому вместо испуганных воплей просто сжала руку и как можно строже поинтересовалась:
- Тут идиот… э-э-э… мальчишка…э-э-э… рыцарь… короче, всадник галопом не проезжал?
Совместными усилиями ребята - помимо “простите, госпожа, мы ж не знали, что вы ведьма” - вспомнили: проезжал. Стрелы его не остановили, а догнать торопливого “рыцаря” разбойники не смогли. Да и вряд ли сильно пытались - пешие-то.