Недаром говорят, что все истинные чувства проверяются только в экстремальных ситуациях. Мы с Дереком знакомы уже не один год, он член нашей семьи. Но я никогда не думал, что настолько привык и сроднился с ним. Приходилось бывать в разных ситуациях, порой находясь на волосок от смерти. И ощущение сопричастности было всегда основано именно на родственных чувствах. Ни разу в жизни мне даже не пришла в голову мысль о том, что он раб. Он и вёл себя всегда, как свободный человек, со всеми своими слабостями и недостатками. Только теперь я понял, что он пытался жить, как все, стараясь не показывать свои страхи. Но появление драгнайров разрушило так тщательно возводимые бастионы нормальной человеческой жизни. И теперь неизвестно, каким он станет после лечения. Язык не поворачивается назвать этот процесс ремонтом.
А Лисси появилась в нашей жизни совсем недавно. Неуклюжая, растрёпанная девица, ставшая штатным ветеринаром на яхте, за очень короткий промежуток времени заняла в наших сердцах место, в котором много лет царила пустота. Великолепный хирург, отличный товарищ, а в итоге, ещё и просто очень красивая женщина, она не применяла классических дамских уловок, чтобы нам понравиться. Ей, по-моему, было всё равно, обратим мы на неё внимание или нет. Ещё больше ей было наплевать на то, как она выглядит. Но в её сердце нашлось место для всех. И в момент опасности она подставила под удар себя, прикрывая нас. Храбрая девочка, которая всю жизнь боролась за право просто жить. Она была столь неискушённой в различных жизненных ситуациях, что предложила мне стать её мужем, даже не подумав о возможных последствиях. Только сейчас я понял, что Лисси мне настолько доверяла и была столь высокого мнения обо мне, что не стала выторговывать для себя каких-то привилегий. Более того, пообещала, взамен моей помощи, совершенно бесценную вещь из Эпохи первых поселенцев. Семейную реликвию. А я бросил её на растерзание драконам и не пришёл на помощь. Только Дерек, самый беззащитный перед силой драгнайров, кинулся спасать Лисси. Как мы теперь будем жить? Как будем смотреть в глаза своим друзьям?
… Дерек появился в кают-компании неожиданно, как будто вышел из своей рубки на минутку, попить кофе. Бледный, всклокоченный, недоумённо озирающийся по сторонам. Бледность, при его, практически прозрачной коже, смотрелась ужасно, придавая ему вид неупокоенного призрака. Мы с Таро в этот момент обсуждали дальнейшие варианты развития событий и даже не сразу заметили, что в помещении находится ещё один человек. А раздавшиеся вслед за этим слова системмера, повергли нас в тихий ужас.
— Ребят, я долго спал? Вы что на ужин к драгнайрам без меня ходили? Классно придумали, — и он заулыбался своей самой бесшабашной улыбкой.
Мы молчали, не в силах вымолвить ни слова и судорожно пытались найти в поведении Дерека следы вмешательства драконов. Первым пришёл в себя стармех. Он хлопнул его по плечу и быстренько потащил к себе, утверждая, что полностью разладилась система слежения за грузовой палубой.
— Ты чего это там натворил? Я ж её только вчера настраивал, — Дерек от природы был человеком не скандальным, но побухтеть для порядка любил. Причём, делал это не по злобе, а скорее, чисто символически…
Неужели память Дерека осталась в полной сохранности? Или драгнайры не портили своих рабов, а лишь жестоко наказывали за непослушание? Боги Айдоры, спасите своих нерадивых детей — мы ведь не самое худшее, что у вас есть. Пусть всё останется, как было и пусть поскорее выздоравливает Лисисайя. Нам её очень не хватает.
Удивительные дела происходят у нас на яхте. Мы все стали нуждаться друг в друге. Ритуал принятия родства, хоть и древняя вещь, но сроднил нас так, как иногда не роднят кровные узы. И как не трудно себе в этом признаться, мы все, как один очень беспокоимся о судьбе нашего доктора. Безвестность и отсутствие информации очень сильно раздражали. Но выхода у нас не было ни какого.
…Серхай появился также неожиданно, как и Дерек. Словно ни куда не уходил с яхты. Опухшие глаза, красное лицо — всё говорило о том, что наш механик пролил по своей сестре немало слёз. Да и его потерянный вид не оставлял сомнений о состоянии Лисси.
— Как она там?
— Никак, — Серхай опустил голову, — они просто выгнали меня из своего госпиталя. Вначале взяли у неё все анализы. Потом переложили в стазис-камеру. Сказали, до улучшения состояния. Но оно не улучшается! Я не хотел оставлять её одну, но этот Орой, он сказал, что лучше меня за ней присмотрит. И что мне нужно отдохнуть. А вдруг они её увезут к себе?
Похоже, у драгнайров Серхай держался изо всех сил, а тут сорвался, и у него началась банальная истерика. Как приводить в чувства истеричных дамочек, я знал. И не только теоретически. Но что делать с истерящим эльфом, не мог даже предположить.
— Грай, там огромный госпиталь, а она такая маленькая. И совсем одна. Даже врач на звездолёте у них из рабов. Разве смогут они её вылечить? А Горан Орой, он же смотрит на неё так, как будто собирается съесть…, - эльф метался по кают-компании, как лев в клетке, спотыкаясь о мебель и не обращая внимания на препятствия, встречающиеся на пути.
Таро с Дереком вернулись гружённые какими-то запчастями, увлечённо беседуя на абсолютно не понятные мне темы. Рассматривая железки под разными углами и пытаясь их совместить. Фух, системмер занят. Молодец Таро! Теперь его уже не оторвать. Серхай кинулся к ним. Затряс бывшего раба.
— Ты жив? Ты жив!!!
— А что должно было со мной случиться? Я просто спал. Извините, что вам пришлось идти на ужин без меня. Наверное, сильно перенервничал. Или передоз транквилизаторов так на меня подействовал.
Я думал, что не бывает квадратных глаз. Глубоко заблуждался. Серхай, не отрываясь, смотрел на Дерека. И, вероятно, не мог ничего понять. Пришлось срочно вмешиваться.
— Ты поменьше рассуждай, а беги в машинное отделение. В боксах у животных совершенно нет отопления. Не хватало нам их попросту заморозить.
Чувство долга победило. И ответственность взяла реванш над чувствами. Наш механик вмиг позабыл про всё на свете и умчался разбираться с отоплением.
Горан Орой
Советник Ардавал разошёлся не на шутку. Не пожалел даже собственного сына. Интересно, так хочет наладить отношения с Айдорой или у него в этой ситуации личный интерес? Мне с ним раньше не приходилось сталкиваться. Интересы нашего дома ни разу не пересекались: ни в политике, ни в торговле, ни в семейных делах. И кто станет полпредом вместо Пламена? Не понятно, вообще, как он попал на дипломатическую должность? Ни соответствующего воспитания, ни образования у него, насколько мне известно, не было. Впрочем, скорее всего, это дело рук его матери. Недаром, она уже не одну сотню лет плетёт интриги при Старшем дворе.
Мне бы разобраться со своими делами.
То, что Советник превысил свои полномочия, это отдельная история. Никто, кроме Повелителя, не имеет права изымать у драгнайров их собственность. А лишить корабля за подчинение вышестоящему, это нонсенс. Мы получаем звездолёты в дар от нашей родной планеты. И они принадлежат нам от рождения до смерти. Спасая в смертельных ситуациях, помогая в безысходности, радуясь с нами победам и воспитывая с нами детей. Он может стать домом в чуждых мирах и крепостью в случае войны. И какой-то самовлюблённый и чрезмерно самоуверенный придворный решил, что он в космосе замещает Повелителя? Или, может быть, думает, что никто не узнает о его самоуправстве? Так уже узнали. Не сообщить в свою Семью о произволе Советника, я просто не имел права.
И вдруг неожиданная мысль едва не свела меня с ума….
А что, если все его нарушения Уклада, тоже из — за конкретной человеческой женщины? Если и он увидел в маленькой человечке с яхты вольных торговцев, искру божественного огня, необходимого для того, чтобы самка другого народ родила драконам детей?
Нет!!! Она моя!!! Сколько бы мне не пришлось её ждать!!! Мои дети будут только её детьми. И Пламен Ардавал дорого заплатит за то, что совершил. Женщины на Драгнайре бесценны и неприкасаемы. Их осталось так мало, что мы бережём их, как самые дорогие сокровища. А теперь ещё вынуждены обратиться к Совету миров за помощью. Гражданская война, которая длится не одно столетие, привела к тому, что у нас перестали рождаться дети. Зачем уничтожать армии, разрушать города и брать пленных? Достаточно уничтожить женщин, и проблема решена. Неизвестно, кому первому пришла в голову столь извращённая мысль, но результат превзошёл все ожидания. Драконы не могут иметь детей от других рас. Время и обстоятельства сами решат проблему уничтожения противника. Нужно только набраться терпения.
Я в своё время не успел найти свою женщину и озаботиться наследниками. Поэтому, встретив на станции Х 9, маленькую храбрую человечку, не поверил сам себе. С первых мгновений знакомства, всё во мне кричало, что это моя листани. Подарок богов. Мать моих будущих детей.
У нас нет, как у других рас, понятия Судьбы. Нашими жизнями распоряжаются боги. Они одаривают милостями и наказывают за проступки, решают, сколько кому жить и иметь ли наследников. За годы жизни я уже решил, что наказан богами и детей у меня не будет. И вдруг встретил Лисисайю. У неё даже имя, в переводе с драконьего, означает: подарок Иссайлини — богини любви и домашнего очага!
Я не смог удержаться и предложил купить её, чтобы она всецело принадлежала только мне. Мне страшно было смотреть на то, как с ней общаются её названные братья, а ещё боле страшным оказался ответный шаг Лисисайи на моё предложение. Она попросту вышла замуж за капитана яхты. Хотя я твёрдо уверен в том, что у них нет ничего общего. Я боялся, что не смогу сдержаться. А когда полукровка заплетал ей орочью косу, готов был поотрывать ему руки только за то, что он посмел прикасаться к моей листани.
Интересно, кто готовил материалы по обычаям империи Айдора? Там прямым текстом было сказано, что айдорцы продадут, при случае, не только своих соплеменников, но и родителей с детьми. А у Лисисайи оказалось очень много родственников, и никто из них не горел желанием её продавать. Более того, она сама не желала иметь со мной ничего общего. Удивительная, совершенно необыкновенная человечка. Бывая в человеческом обличье в других мирах, драконы не знают отбоя от женщин любых рас. А женщина, предназначенная мне богами, всячески пытается от меня отказаться. Призвав на помощь всё своё мужество, обманом надел на неё брачный браслет.
Затем Ардавайл младший швырял в лица наших гостей все гадости, которые только сумел о них собрать. И было бы смешно и очень странно, если бы он не обратил своё мерзкое внимание на виконтессу Эйхан. Моя девочка стояла перед тысячелетним мужчиной, как стебелёк на ураганном ветру. Тонны грязи и презрения, вылитые на неё, должны были уничтожить Лисси и заставить ползать на коленях пред великим и могучим драконом, выпрашивая жизнь, как милость. Я умирал от стыда вместе с ней. И вместе с ней сгорал от горя. И ничем не мог помочь. Проклятая субординация. Только бы всё поскорее закончилось. Только бы всё поскорее закончилось. Я увезу свой подарок так далеко, что нас никто не найдёт и окружу любовью. И буду купать в любви, как купаются миры в лучах дневного светила. Боги, дайте сил выдержать и это испытание. Я нашёл то, что искал. Мне больше никто не нужен. Из моей листани получится самая лучшая мать для маленьких драконов. И отношение к ней младших детей богини, лишнее тому подтверждение.
А Пламен уже не мог остановиться. Ему мало было просто унизить беззащитное существо, ему почему-то было нужно её уничтожить.
Впоследствии, я долго искал причину такого поведения будущего посла. И кроме его причастности к политическим интригам, не смог найти ему никаких оправданий. О чём тоже доложил в Семью.
Лисисайя, как ни странно, не сломалась и не встала перед моим соплеменником на колени. Она сопротивлялась с обречённостью приговорённого к смерти. И я слишком поздно понял, что она, на самом деле, искала смерти. Слишком большим и тяжёлым оказался груз обвинений, выдвинутых в её адрес.
Потом оказалось слишком поздно — разгневанный неповиновением человечки, Пламен ударил Лисисайю энергетической плетью. Раб бросился ей на помощь, взяв основную силу разряда на себя. А я перестал ощущать её через браслет.
Нет!! Нет!! Нет!!! Этого просто не может быть! Она не могла погибнуть от удара плети! Не так быстро!
Вот и сбылось проклятие её братьев…
Великая мать, пощади своего неразумного ребёнка! Спаси её! Что хочешь требуй взамен, но спаси…
Лисисайя
Страшная боль сменилась забвением, но я успела поблагодарить богов за дарованную милость. Больше моих братьев никто не будет оскорблять и терроризировать.
…Я плыла по воде, лёжа на спине, в кромешной тьме. Не было ни волн, ни ветра. Но так же не было и опоры под моей спиной. Только ощущение бесконечности пространства и моей крайней беспомощности. Да ещё мелкие брызги иногда долетали до моего лица. Слизнула капельку с губ. Вода была абсолютно не солёной. Где-то на краю сознания мелькнула мысль: значит, не море. Но течение присутствовало. Иначе движение не ощущалось бы совершенно. Пугало полное отсутствие ориентиров. Тишины не было и в помине. Где-то в отдалении раздавался голос. Попробовала сосредоточиться, чтобы разобрать, о чём говорят, но голова взорвалась дикой головной болью. Рядом что-то плеснуло… И снова голос, теперь уже близко. Но всё равно не разобрать, о чём говорят.
Моё тело абсолютно ничего не весило и, казалось, могло взлететь прямо из воды без особых усилий. Мои руки стали лёгкими-лёгкими и так похожими на крылья, что я могла, взмахнув ими, подняться так высоко, как захотела бы.
Или они у меня — плавники? И можно плыть куда захочу? А ноги? Вдруг у меня и вместо ног вырос хвостовой плавник? Попробовала пошевелить ногами, но тело пронзила невыносимая боль. Вкупе с головной болью она снова отправила меня в спасительное беспамятство.
Очнувшись в следующий раз, я начала ощущать окружающий мир, как огромное меховое одеяло. Было тепло и уютно, но пошевелиться никак не удавалось. Все мои попытки заканчивались плачевно и всегда одинаково — страшной болью во всём теле. Пугала абсолютная тишина. Ни звука не проникало в мой уютный кокон. Попытка позвать на помощь не привела ни к чему. Из горла не удалось извлечь ни одного звука. Стало страшно. Во время очередной попытки вырваться из удушающего плена, снова потеряла сознание.
В очередной раз меня привёл в чувства дождь. Он был тёплым, как парное молоко и ласково щекотал моё многострадальное тело. А ещё он имел голос. Обычный человеческий голос. Мужской. Бог, что ли? Странно… Рохон? Или Ардай? Разве богам есть до меня дело? И у дождя есть, оказывается, руки. Они нежно смывали с моего тела всю боль, которая накопилась во мне за время путешествия в темноте. А голос тихо-тихо шептал только одно слово: листани…, листани…, листани…
А потом я превратилась в костёр…
Вначале во мне зажглась крошечная искорка. Она была настолько маленькой, что почти не обжигала. Блуждая по всему телу, покалывая и будоража меня, взрываясь то тут, то там крошечными вулканами, она набиралась сил. И не было ни возможности, ни желания бороться с огнём. Он был везде. Он касался меня своими обжигающими пальцами, заставляя разгораться всё сильнее и сильнее. Он прокладывал огненные дорожки по всему моему телу. Он танцевал по коже мимолётными прикосновениями. Невозможно было найти от него спасения. А вскоре я уже горела вся, горела ровным ярким пламенем. Я пылала лесным костром в ночи, разбрасывая искры в разные стороны. Языки огня колыхались из стороны в сторону под порывами вера. Заворачивались спиралями, взлетали вверх огненными всполохами. Моё дыхание вырывалось из лёгких горячим воздухом, обжигая губы и не давая вздохнуть глубже. Я хватала воздух урывками, стараясь не обжечься. Но уже и воздуха вокруг не было — сплошное пламя. Я дышала огнём. И не горела я, а полыхала. Мои руки стали языками пламени. От моих волос сыпались искры… Но и этого огню оказалось мало. Он поселился внутри меня, обжигая внутренности, стягивая их в тугой, горячий узел…
И срочно нужно было поделиться с кем-то своим огнём, разделить его, загасить бушующее внутри пламя, иначе я сгорю дотла. Мне нужен был кто-то, кто усмирит его, заставит пламя снова спрятаться, загонит в клетку. Я искала вокруг себя опору, хоть что-нибудь, хоть кого-нибудь, беззвучно взывая о помощи. Руки взлетали языками пламени, в надежде прикоснуться хоть к кому-нибудь и избавиться от огня. А потом пришло спасение…
… Это тоже был огонь. Ледяной… Огромными руками, словно крыльями, он обнял моё пламя и прижал к себе… Он сцеловывал с меня языки пламени, растворяя в своём ледяном огне. Он слизывал с меня огненные вулканчики и смерчики, не давая им причинять мне боль. Он забирал себе мою боль, унося её без следа. Я не могла и не хотела от него отрываться. Больше всего на свете мне хотелось тоже раствориться в нём без остатка. И у него был странно знакомый голос. Только теперь он произносил совсем другие слова: „моя… прости…прости… листани…я не могу иначе.“