Он сжимает мою руку, прежде, чем отпустить ее.
— Спасибо, что провела со мной этот день. Я знаю, что ты занята.
— Кристиан, нет никого на земле, с кем я лучше провела бы время, нежели с тобой, серьезно, — говорю я ему, и это абсолютная правда. То, что мы — родственные души, друзья, или как там это называется.
Позже я осознала, что не рассказала ему о Такере. Но потом я подумала, что скорее всего, он бы не хотел об этом знать.
На обратном пути в общежитие я делаю крюк, чтобы зайти в Мемориальную церковь, надеясь найти там Анжелу. Церковь пуста. Я иду к центральному нефу в передней части храма, где перед алтарем начинается лабиринт. Там приклеена табличка: «ВО ВРЕМЯ ОСМОТРА ЦЕРКВИ СОБЛЮДАЙТЕ ТИШИНУ». В это время кто-то на улице шумно подрезает живые изгороди, но здесь по-прежнему тихо, словно в этом месте тишина поглощает шум.
Анжелы здесь нет, но мне не хочется уходить. Я стою, глядя на извилистые дорожки лабиринта.
О чем, черт возьми, я думаю. Я попробую.
Мне требуется немного времени, чтобы прочитать брошюру о тупике, которую я нахожу в небольшой плетеной корзине у передней скамьи.
«Имеет ли смысл бесцельно бродить кругами? — гласит она. — Отправьтесь в собственное путешествие, которое выдержало испытание временем на протяжении тысяч лет».
Я разуваюсь и встаю на начальную точку, затем начинаю идти. Края моих джинсов шаркаются об пол. Я пытаюсь заставить себя притормозить и сделать несколько глубоких вдохов, как нас учили на уроках счастья: очищающие вдохи животом.
«Как только вы входите в лабиринт, — говорится в брошюре, — отпустите подробности вашей жизни, отвлекающие мысли. Откройте свое сердце и успокойте свой разум».
Я делаю все возможное, но часть меня уже напряглась, готовясь к видению, к черноте комнаты, я чувствую ужас. Я продолжаю идти, пытаясь избавиться от мыслей, так, как я всегда это делаю, взывая к сиянию, которое так легко приходит в эти дни. Можно подумать, что это тоже будет легко, но по какой причине мне ничего не удается, может быть, потому, что видение — это как удар в лицо, совершенно не похоже на сияние.
Я добираюсь до центра узора. Предполагается, что я буду стоять здесь и молиться.
Я склоняю голову. Я так и не научилась говорить с Богом. Концепция, кажется, так же далека от меня, как персональный телефонный звонок президента Соединенных Штатов или беседа с Далай Ламой. Это парадоксально, я знаю. У меня течет кровь ангелов в венах, сила Всемогущего работает прямо в моих клетках, я — намерение Бога. Его план. Всякий раз, когда я вызываю сияние, я чувствую силу, что соединяет все то, что отец называет, теплом, радостью и красотой, и я знаю, что это и есть Бог. Но я не знаю, как общаться с ним словами. Я не могу.
Я смотрю вверх, на ангелов вокруг, и я чувствую их взгляды на себе, торжествующие и допрашивающие.
— Что ты делаешь? — спрашивают они. — Какова твоя цель?
— Какова моя цель? — шепчу им я. — Покажите мне.
Но видение не приходит.
Я жду пять минут, которые, кажется, длятся дольше, потом вздыхаю и отправляюсь назад через узор, через который я и попала сюда, правда, на этот раз быстрее. Брошюра рассказывала мне, что я должна выполнить третий этап: Возвращение. Объединиться с высшей силой, идя вместе с исцеляющей силой, действующей в этом мире.
Я не чувствую целительные силы.
Я беру свои туфли, неожиданно уставшая, разочарованная и раздраженная. «Лучше вернусь и посплю», думаю я. «Задания могут подождать. Нужно найти Анжелу. Столько выяснить о моем видении».
Столько неясного.
Видение обрушивается на меня, когда я на велосипеде еду домой. На улице пасмурно и зябко, а штат Вайоминг можно с натяжкой назвать холодным, но все же достаточно холодно, чтобы я захотела тепла и уюта под одеялом. Так что я на велосипеде еду довольно быстро, когда вдруг обнаруживаю, что сижу в темной комнате.
На этот раз видение прошло дальше, чем это когда-либо случалось раньше.
Шум, пронзительный звук, эхом раздававшийся вокруг нас, до сих пор звучит в моих ушах. Он нас выдаст, понимаю я. Это обращает их внимание.
Затем вспышка света, слепящая меня, как и всегда.
— Ложись! — кричит Кристиан, и я падаю на пол, откатываясь в сторону, когда он подходит ко мне, размахивая мечом: ослепительный, яркий, красивый клинок, который он поднимает над головой и тяжело опускает. Звук столкновения, которого я никогда не слышала раньше, хуже, чем звук ногтей по классной доске, а затем он ругается и смеется. Я карабкаюсь назад, пока моя спина не ударяется о что-то твердое и деревянное, и мое сердце начинает колотиться. Здесь все еще очень темно, но я вижу, как Кристиан борется, его свет разрубает воздух вокруг, пытаясь попасть в темные фигуры, надвигающиеся на него. Образы, понимаю я, и их много. Две темные фигуры. Он сражается с ними в одиночку.
«Встань, — говорю я себе. — Встань и помоги ему».
Я вскакиваю на ноги, колени позорно дрожат.
— Нет, — кричит Кристиан. — Уходи отсюда. Найти выход!
«Не уйду без тебя», — думаю я, но у меня нет времени, чтобы это сказать, потому что внезапно кто-то кричит:
— Берегись! — И я снова на тротуаре Стэнфордского университета, падаю с велосипеда.
Падение неизбежно. Я резко сворачиваю в сторону, и врезаюсь велосипедом в кирпичную стену. Велосипед останавливается. Я же перелетаю через раму, сильно ударяюсь о землю и, проехавшись спиной по тротуару, влетаю в куст можжевельника.
Ой.
Некоторое время я тихо лежу с закрытыми глазами, мысленно посылая небесам саркастические благодарности.
— Ты в порядке?
Я открываю глаза и вижу парня, стоящего около меня на коленях. Я видела его на занятиях, высокий парень в очках с каштановыми волосами и карими глазами. Я вспоминаю его имя.
Томас.
Отлично. Я свалилась с велосипеда перед Сомневающимся.
Он помогает мне выползти из куста можжевельника.
— Эй, ты, действительно, в порядке. Тебе нужно вызвать скорую? — спрашивает он.
— Нет, думаю, я в порядке.
— Надо смотреть, куда едешь, — говорит он.
Он такой хороший, даже слишком.
— Да, я постараюсь в следующий раз.
— Ты порезалась. — Он указывает на мою щеку. Я осторожно касаюсь щеки, размазывая кровь. Я, должно быть, сильно ударилась. Обычно у меня не идет кровь.
— Мне нужно идти, — быстро говорю я, поднимаясь на ноги. Мои джинсы превратились в тряпку, порванную на одном колене, откуда выглядывает ссадина, выглядящая довольно неприятно. Нужно немедленно уйти, пока мои раны не начали чудесным образом исцеляться прямо при этом парне, и мне не пришлось с ним объясняться.
— Ты уверена, что с тобой все в порядке? Я могу отвести тебя в «Вадэн», — предлагает он.
— Нет, я в порядке. Это, вероятно, выглядит хуже, чем есть на самом деле. Мне надо домой. — Я хватаю свой велосипед с того места, где он упал, переднее колесо продолжает вращаться. Когда я устанавливаю его в вертикальное положение, то обнаруживаю, что рама сильно согнута.
Дерьмо.
— Вот, давай я тебе помогу, — говорит Томас, и ничего из того, что я говорю, не помогает от него избавиться. Я хромаю, в основном, потому что знаю, что должна хромать, пока он идет рядом со мной, неся мой велосипед на одном плече, а мой рюкзак на другом. Так мы добираемся до «Робл», и к тому времени, когда мы приходим, я уверена, что порез на моем лице и царапина на колене зажили. Я надеюсь, что парень не очень наблюдательный.
— Ну, вот и пришли, — говорю я неубедительно. — Спасибо.
Я выхватываю свой рюкзак у него, придерживая велосипед, не утруждая себя пристегнуть его, и направляюсь к зданию.
— Эй, погоди, — Томас зовет меня. Я останавливаюсь. Поворачиваюсь назад.
— Хочешь... — смущенно говорит он.
— Нет, серьезно, мне не нужно в больницу, — говорю я.
Он качает головой.
— Я хочу сказать, ты хочешь пойти со мной сегодня вечером? В доме Kappы сегодня вечеринка. Если ты в порядке.
Пффф. Этого парня так просто не смутишь. Наверно, сейчас я выгляжу гораздо лучше, чем мне кажется.
Он засовывает руки в карманы, но поддерживает зрительный контакт.
— Я пытался пригласить тебя весь семестр. У меня есть шанс, а? Теперь, когда я официально спас тебя.
— Ой, ух ты. Нет, — выпаливаю я.
— О-о. У тебя есть парень? — спрашивает он. — Конечно, есть.
— Нет, нет ... я имею в виду, я ... Моя жизнь сейчас немного сложная... я не могу ... я уверена, что ты замечательный, но... — мне каким-то образом удается выкрутиться. — Прости.
— Ну ладно попытка — не пытка, верно? — Он лезет в карман, достает визитку и протягивает ее мне.
На эту вечеринку меня приглашал Томас, он будет там, и если я появлюсь он, наверное, подумает, что я им заинтересована. Затем я взвешиваю варианты: (а) оставаться в своей комнате в субботу вечером и корпеть над заданием о Т. С. Элиоте «Бесплодная земля», что будет просто невозможно, потому что я буду отвлекаться, на мысли о папе, и о Такере, и о Джеффри, и о Анжеле, и о Пирсе, и о Кристиане, и о своем видение, и (б) ... кого я обманываю? Я не собираюсь этим заниматься. Мне нужно куда-нибудь выбраться.
— Конечно, — говорю я Робин. — Мне только нужно найти свои туфли.
6
, лучи света пересекают гостиную туда и обратно, и я уверена, что обнаружу дискотечный шар над обеденным столом.
Это будет забавно. И громко. Это возможно именно то, что мне сейчас нужно.
— Привет, красотка! — говорит парень из братства, открывая дверь. — Где ты была всю мою жизнь?
Он заставляет нас положить ключи в большую коробку перед входной дверью и знакомит нас с парнем, одетым в стиле Лас-Вегаса — белый костюм Элвиса Пресли — который будет проверять, в состоянии ли мы вести машину, когда соберемся уезжать.
— Отличный прикид, — говорю я ему, хотя не уверена, как он относится к теме вечеринки, за исключением того, что мне кажется, что Элвис умер в семидесятых.
— Ну, спасибо. Большое спасибо, — он растягивает слова. Почему-то я знала, что он скажет именно это. Конечно, чуть ли не первый человек, которого я заметила, был Томас, покачивающийся под диско-шаром, одетый в атласную рубашку на пуговицах, демонстрирующую его слегка волосатую грудь. Его лицо озаряется, когда он замечает меня, и он машет мне. Поэтому я иду к нему.
— Ты передумала, — говорит он.
— Да. И вот я здесь, — отвечаю я. — Спасибо, что помог мне сегодня.
— Не похоже, чтобы ты нуждалась в моей помощи, — говорит он, ища глазами на моем лице царапины и следы падения, которые были там, когда он видел меня в последний раз пару часов назад.
Упс. Я забыла об этом.
— Я говорила тебе, что все не так плохо, — пытаюсь я объяснить. — У меня есть несколько ударов и ушибов на ногах и все. Ничего серьезного. Ничего, что не может скрыть капелька макияжа.
— Ты выглядишь великолепно, — говорит он, а его глаза путешествуют по моему телу, останавливаясь на ногах.
— Спасибо, — говорю я, смущаясь. Было сложно найти костюм в стиле семидесятых за такой короткий срок, но, к счастью, у Робин было ярко-оранжевое платье из полиэстера, на замену синему с расцветкой под зебру. От него все чешется.
— Хочешь потанцевать? — спрашивает Томас.
Вот когда я обнаруживаю, что на самом деле не знаю, как танцевать на дискотеке. Мы немного смеемся над этим, особенно пытаясь повторять движения Джона Траволты.
— Так какая у тебя специальность? — спрашивает он меня, в колледже это эквивалент фразе «какие у тебя оценки?»
— Биология, — отвечаю я. Я уже знаю, что у него физика.
— Ты хочешь быть биологом?
— Нет, — смеюсь я. — Я хочу стать врачом.
— Ага, — говорит он, как будто узнал что-то важное обо мне. — Ты знаешь, что больше половины первокурсников в этой школе считают себя будущими врачами? Но только примерно семь процентов из них в конечном итоге сдают вступительные экзамены.
— Я не знала этого, — должно быть я выгляжу напряженной, потому что Томас смеется.
— Прости, я не хотел расстроить тебя, — говорит он. — Позволь мне принести тебе выпить.
Я открываю рот, чтобы сказать ему, что мне нет двадцати одного, но, конечно, он и так это знает.
Единственный раз, когда я пила алкоголь, был на вечеринке в доме Авы Питерс, летом вместе с Такером... Он сделал мне ром с колой.
— Чего бы тебе хотелось? — спрашивает Томас. — У них есть почти все. Бьюсь об заклад, ты их тех девушек, что пьют мартини, я прав?
— Э-э, ром с колой, — говорю я, потому что знаю, что в состоянии справиться с этим, с этой ночью, оставаясь трезвой. Я хочу, чтобы у меня была возможность уехать домой.
— Ром с колой, — повторяет он и идет на кухню.
Я осматриваюсь. Мне слышно как в задней комнате люди скандируют чье-то имя. Еще несколько человек вокруг стола что-то бросают в горшочки для фондю, танцоры зажигают под диско-шаром, кто-то пытается разговаривать, перекрикивая музыку, парочки уединяются на лестнице и у стены. Я замечаю Эми на диване перед телевизором, с кучей людей, играющих в какую-то игру с алкоголем, которая включает в себя просмотр шоу семидесятых. Я машу, и она с энтузиазмом машет в ответ.
Томас возвращается с моим напитком.
— Ура, — он чокается своим пластиковым стаканчиком с моим. — За новые приключения с новыми людьми.
— За новые приключения. — Я делаю большой глоток, который сжигает все на своем пути и оседает в желудке словно лава. Я кашляю.
Томас похлопывает меня по спине.
— Ой-ой, слишком крепко?
— Это ром и Кола? Ничего больше? — спрашиваю я.
— Одна часть рома, две части Колы, — говорит он. — Честное слово.