— Что-то связанное с числом семь, так? Но как ты говоришь, это число Бога.
— Седьмой, — шепчет Анжела. Она смотрит вниз, на свой живот. — Седьмой наш.
— Сейчас мы все в ступоре, — говорю я и увеличиваю скорость.
* * *
Когда я возвращаюсь в Стэнфорд, первое, что я делаю, это пытаюсь найти своего брата. Что Семъйяза говорил о Джеффри—где твой брат, Клара?— раздражая меня, и я не хочу ждать его звонка, чтобы поболтать. Часть меня просто хочет увидеть его. К тому же, он должен знать об всей этой чертовщине с семью Триплами. Поэтому я беру дело в свои руки и начинаю искать пиццерии в округе Маунтин-Вью — давайте назовем интуицией тот факт, что Джеффри болтается рядом с нашим родным городком. В конце концов, в первый раз, когда он появился в моей комнате в общежитии он сказал, что видел меня, и это было на следующий день после того, как я брала Кристиана в Маунтин-Вью, где мы ходили в «Баззардс Руст».
Оказывается, в Маунтин-Вью есть три пиццерии, и Джеффри работает в третьей—в непосредственной близости от вокзала, на улице Кастро.
Он не в восторге, когда я вновь появляюсь в его жизни. — Что ты здесь делаешь? — спрашивает он, когда я подхожу к прилавку и мило спрашиваю диетическую колу.
— Эй, разве девушка не может скучать по своему брату? — спрашиваю я. — Мне нужно поговорить с тобой. У тебя есть минутка?
— Ладно, хорошо. Эй, Джейк, это моя сестра, — сообщает он огромному латиноамериканцу, стоящему за прилавком, и который напоминает пехотинца, он кивает нам. — Я собираюсь на перерыв. — Джеффри ведет меня к столику в дальнем углу, под окном и садится напротив меня. — Хочешь пиццу? — спрашивает он и протягивает меню. — Я получаю одну бесплатно каждый день.
— Работа мечты, ха? — Я рассматриваю огромные фрески различных овощей, нарисованных на оранжевой стене позади головы Джеффри: огромное авокадо, четыре больших томата, огромный зеленый перец. Это не совсем то, что я представляла, когда Джеффри сказал, что работает в пиццерии. Это место небольшое, узкое, но уютное, с плиткой теплого персикового цвета на полу, простые столики выстроены по обе стороны комнаты, за прилавком видно кухню, чистую и сияющую нержавеющей сталью. Более высококлассная и систематизированная, чем средняя пиццерия.
Джеффри выглядит уставшим. Он продолжает мигать и потирать глаза.
— Ты живой? — спрашиваю я.
Он устало улыбается. — Прости. Поздняя ночь.
— Работал?
— Играл, — говорит он, и его улыбка напоминает гримасу.
Звучит не очень. — Во что играл? — спрашиваю я, предполагая, что ответом не будет «Xbox».
— Я ходил в клуб.
Клуб. Мой шестнадцатилетний брат устал, потому что был допоздна в клубе.
Невероятно. — Итак, покажи мне свое поддельное удостоверение, — говорю я, стараясь казаться крутой. — Хочу посмотреть, насколько оно хорошо.
— Ни в коем случае. — Он забирает у меня меню и показывает на веганскую
15
пиццу «Берклей».
— Вот эта отвратительна.
— Тогда не будем ее заказывать, — я опускаю взгляд на меню. — Как насчет вот этой? — говорю я, показывая на пиццу под названием «Касабланка».
Он пожимает плечами. — Нормально. Мне они все уже вроде как приелись. Выбери ту, которая тебе нравится.
— Хорошо, а теперь показывай свое удостоверение.
Он протягивает руки через стол. — У меня нет поддельного удостоверения, Клара. Честно.
— О, да. Ты ходишь в один из таких суперкрутых клубов, в которых не требуют удостоверения, — говорю я с сарказмом. — Где такой находится, я тоже туда пойду.
— Отец моей девушки владелец клуба. Он пускает меня. Не волнуйся. Я не пью… много.
О, как удобно, думаю я. На самом деле мне приходится закусить губу, чтобы удержаться от нытья-старшей-сестры.
— Так ты сейчас называешь ее своей девушкой, ха? — говорю я. — Как ее зовут?
— Люси, — ему требуется минута, чтобы сходить и сделать заказ. — Да, сейчас мы как бы вместе.
— И что же она из себя представляет, кроме того, что она дочь владельца клуба?
— Я не знаю, как описать ее, — говорит он, пожимая плечами. — Она горячая. И классная.
Типичные разговоры парней, настолько туманны, насколько это возможно.
Он улыбается, думая о ней. — У нее плохое чувство юмора.
— Я хочу с ней познакомиться.
Он ухмыляется, качая головой. — Не думаю, что это хорошая идея.
— Почему нет? Что, ты думаешь, что я буду тебя смущать?
— Я знаю, что ты будешь смущать меня, — говорит он.
— Ой, да ладно. Обещаю. Я буду вести себя хорошо. Приведи ее как-нибудь познакомиться со мной.
— Я подумаю об этом. — Он смотрит в окно, где группа подростков идет по тротуару, намеренно натыкаясь друг на друга и смеясь. Джеффри смотрит на них, когда ребята проходят мимо, и я чувствую его печальные эмоции, словно он смотрит на жизнь, которая у него была.
Сам того не заметив, он вырос. Повзрослел. Сам о себе заботится.
И ходит в клубы.
Джеффри прочищает горло. — Итак, о чем ты пришла поговорить со мной? — спрашивает он. — Тебе снова нужен совет по поводу твоей личной жизни? Ты еще не с Кристианом?
Я закатываю глаза. — Черт. Почему все спрашивают меня об этом? И ты мой младший брат. Предполагается, что такие вещи тебе отвратительны.
Он пожимает плечами. — Это так. На самом деле мне противно. Ну, так как?
— Нет! Но мы собираемся в пятницу на свидание, — с неохотой признаю я. — Ужин и кино.
— А, так может в пятницу… — дразнит он.
Я хочу ударить его. — За кого ты меня принимаешь?
Еще раз пожимает плечами. — Я был там в то утро, когда ты пробралась домой после ночевки у Такера. Только вот не нужно изображать передо мной невинность.
— Ничего не было! — восклицаю я. — Я заснула, и все. Шшш, ты хуже, чем мама. Не то чтобы моя невинность или ее отсутствие было твоим делом, — быстро продолжаю я. — но, Такер и я, мы не …ну, ты знаешь.
Он в замешательстве поморщил лоб. — Вы не что?
Джеффри никогда не отличался особым умом и сообразительностью. — Ты знаешь, — снова говорю я с ударением.
Понимание отразилось на его лице. — Ох. Почему?
— Когда я становилась слишком… счастливой, я начинала светиться, что не очень-то было по душе Такеру. Вся эта ситуация с ужасающим-людей-сиянием. Итак. — Я начинаю переставлять перечницы на столе. — Думаю, это то, что ты должен ждать с нетерпением в скором времени.
Теперь он действительно выглядит запутанным. — Хо-хорошо.
— Вот почему иметь отношения с людьми сложно, — говорю я. — В любом случае, это не то, что нам нужно обсудить. — Я глотаю, внезапно забеспокоившись, как он воспримет мою идею. — Я тренируюсь с отцом.
Его глаза сужаются, становясь сразу настороженными. — Что ты имеешь в виду под «тренируюсь»?
— Он учит меня использовать сияние в качестве оружия. На самом деле, нас с Кристианом, обоих. И я думаю, в следующий раз ты должен присоединиться к нам.
С минуту Джеффри смотрит на меня настороженными глазами. Затем он смотрит на свои руки.
Я продолжаю болтать. — Звучит весело, да? Бьюсь об заклад, ты был бы великолепен.
Он скалится. — Почему мне бы хотелось научиться использовать сияние как оружие?
— Чтобы защитить себя.
— От кого, ангелов-самураев? Сейчас двадцать первый век. У нас есть кое-что, что называется пистолетом.
Подходит Джейк и ставит дымящуюся пиццу на стол. Он выглядит ворчливо. Джеффри и я молча ждем, когда он поставит перед нами тарелки.
— Есть еще что-нибудь, что я могу для вас сделать? — спрашивает Джейк с сарказмом.
— Нет, спасибо, — говорю я, и он уходит, а я наклоняюсь через стол, чтобы прошептать: — Чтобы защитить себя от Черного Крыла. — Я рассказываю Джеффри о своем разговоре с Семъйязой на кладбище, включая тот факт, что Семъйяза специально спросил о нем, о том, что я все время вижу Сэма около кампуса в образе ворона, о тех вещах, что рассказал папа о семи Т-людях, и о том, что если нам придется с кем-то драться, то, вероятнее всего, с ними. — Итак, папа тренирует меня. И я знаю, он хотел бы и тебя научить тоже.
— Т-люди?
Я многозначительно смотрю на него, пока он не говорит: — О.
-Так, и что ты думаешь? Придешь? Это могло быть похожим на наш ангельский клуб, за исключением Анжелы, потому что она… занята.
Он качает головой: — Нет, спасибо.
— Почему нет?
— Я не собираюсь учиться драться. Это просто игра. Это не для меня.
— Джеффри, ты был бойцом-чемпионом. Ты полузащитник. Ты победитель районных соревнований по реслингу. Ты…
— Больше нет. — Он встает, смотрит на меня так, что становится ясно — разговор окончен. — Наслаждайся пиццей. Я должен вернуться к работе.
16
. Итак. Ты принес цветы. Как мило.
— Да уж, я старался, — с ухмылкой говорит он. Переводит взгляд на меня. — Готова?
— Да. — Я борюсь с желанием заправить волосы за уши. — Пока, — говорю я Анжеле. — Ван Чень вернется с занятия по астрономии около полуночи. Может, ты захочешь освободить ее кровать к этому времени.
Анжела пренебрежительно отмахивается. — Идите, — говорит она. — Выметайтесь уже.
Когда мы оказываемся в его грузовике, Кристиан вставляет ключ в замок зажигания, но не поворачивает его. Вместо этого он поворачивается ко мне.
— Это свидание, — говорит он.
— О, хорошо, — отвечаю я, — потому что я как раз задалась вопросом, в честь чего были цветы и все прочее.
— А на свидании есть некоторые основные правила, которые нужно соблюдать.
О, господи. — Ладно, — я издаю нервный смешок.
— Этим вечером за все плачу я, — начинает он.
— Но…
Он поднимает руку. — Я знаю, что ты современная, свободная от предрассудков, независимая девушка. И уважаю это, а еще я понимаю, что ты и сама в состоянии оплатить свой ужин, но я все равно заплачу за кино, ужин и все остальное, хорошо?
— Но…
— И, несмотря на то, что плачу я, это не значит, что я ожидаю от тебя чего-то взамен. Я просто хочу, чтобы мы хорошо провели вечер. Вот и все.
Он так мило смущается.
— Хорошо, — фальшиво ворчу я. — Ты платишь. Еще что-нибудь?
— Да. Если ты не возражаешь, мне бы не хотелось сегодня говорить на ангельские темы. Я не хочу слышать слова «ангел», «предназначение», «видение» и прочие специальные термины. Сегодня я бы хотел, чтобы мы были просто Кристианом и Кларой, двумя обычными студентами на свидании. Как тебе?
— Звучит отлично, — говорю я. Даже более того. Это звучит идеально.
Теоретически это была и впрямь прекрасная идея, не говорить об ангелах, но в действительности оказалось, что спустя час, сидя в тускло освещенном зале изумительного маленького инди-кинотеатра в Капитоле, нам больше не о чем стало разговаривать. Мы уже обсудили, как прошла первая неделя зимних занятий, какие сплетни ходят по Стэнфорду и наши любимые фильмы. Кристиан предпочитает «Зомбилэнд», что меня удивляет — я думала, он любит что-то поострее, наподобие «Побег из Шоушенка».
— «…Шоушенк» тоже хорош, — говорит он, — но ничто не сравнится с Вуди Харельсоном, убивающим зомби. Это доставляет ему столько удовольствия.
— Ага, — говорю я, гримасничая. — Всегда считала зомби самыми скучными из страшных монстров. Они медленные. Их мозг умер. Они не воплощение зла и даже не пытаются захватить мир. Они просто… — я вытягиваю руки перед собой и издаю свой лучший зомби-рык. Затем трясу головой. — Это не страшно.
— Но они просто. Продолжают. Идти, — говорит Кристиан. — Ты можешь убегать, можешь убивать их, но их становится еще больше, и они никогда не останавливаются. — Он содрогается. — И они пытаются сожрать тебя, а если тебя укусят, все — ты заражен. Сам становишься зомби. Конец истории.
— Ладно, — уступаю я, — они немного страшные, — и теперь я немного разочарована, что мы пришли не на фильм о зомби.
— В другой раз, — говорит Кристиан.
— Эй, у меня есть еще одно правило для нашего свидания, — предлагаю я с радостной улыбкой. — Никакого чтения мыслей.
— Прости, — быстро говорит он. — Больше не повторится. — Он говорит это так серьезно, внезапно смутившись, будто я поймала его заглядывающим ко мне в декольте, так что мне не остается ничего лучше, чем бросить в него попкорном.
— Уж постарайся, — говорю я. Он улыбается. Я улыбаюсь.
Затем мы сидим в тишине, хрустя попкорном, пока свет не гаснет и не оживает экран.
После кино он везет меня на пляж. Мы ужинаем в «Гриле» на Райском Пляже, потрясающем месте на берегу, а после ужина гуляем босиком по пляжу. Солнце село несколько часов назад, и свет луны серебрит воду. Океан деликатно заставляет нас замолчать, плещась у наших ног, и мы смеемся, потому что мне пришлось признать, что мой любимый фильм — «История Вечной Любви», старый, и совершенно отвратительный пересказ истории Золушки, в котором Дрю Берримор безнадежно проваливается в попытках изобразить английский акцент. Это стыдно, но это правда.
— Итак, как я справляюсь? — спрашивает он меня через некоторое время.
— Это мое лучшее свидание, — отвечаю я. — Отличное кино, отличная еда, отличная компания.