Маркус, словно почувствовав ее состояние, сказал намного мягче:
— Неужели эта поездка действительно так важна для тебя?
— Да, — самым искренним тоном ответила Джойс. — В ней ключ к возможности заниматься любимым делом. Как бы повел себя ты, если бы близкие люди изо всех сил стремились помешать тебе осуществить свою мечту? Это как извечный выбор между золотой клеткой и свободой. Скажи честно, Маркус, ты предпочел бы клетку? Ответь мне, глядя в глаза.
— Моя главная ошибка заключается в том, что я слишком люблю тебя, неугомонная девчонка. Ты играешь моей жизнью, как ни трудно это признать.
— Нет, если бы я играла, то уже давно ушла бы отсюда. Меня вообще не было бы здесь. Никогда.
Снова наступило молчание, правда менее тягостное, чем десять минут назад. Джойс не без усилия сделала ответный шаг навстречу:
— Если любишь, то поверь мне. Поверь и пойми. Я дорожу твоей любовью. Мне хорошо с тобой. Но, кроме чувств, у меня должна быть цель, смысл, заключенный в интересной работе, в призвании. Не суди слишком строго мое желание стать кем-то, а не только миссис Хатт.
— Ты на самом деле хочешь нашей свадьбы?
— Да, хочу. Не через две недели, а чуть позже. Ведь мы любим друг друга и главное — это наше желание быть вместе, наши чувства. Условности могут подождать, верно?
В его глазах сверкнули знакомые огоньки. Когда Маркус радовался, он смотрел совершенно по-особому, немного прищурившись. Словно задумал что-то. Джойс ждала ответа, но услышала совсем не то, что ожидала.
— Тебе совсем не понравился мой кофе? — неожиданно поинтересовался Хатт.
— Знаешь, вполне приличный. Просто холодный всегда невкусный, я не люблю.
— Мне удалось сварить его с третьей попытки. Предыдущие не прошли испытания на пригодность к применению.
Джойс от души рассмеялась. Маркус умел поднять ей настроение, когда пускал в ход свое отменное чувство юмора. Ну как его не любить? Она понимала, что у них все не слишком гладко, но, в конце концов, никто не отменял второго шанса (а также третьего, пятого, десятого, сотого). Они дороги друг другу. Точнее, он дорог ей. Возможно, это и называется любовью. Но в ее понимании чувства к Маркусу имели другое название. Привязанность, благодарность, доброта. С ним Джойс почти всегда было легко, комфортно. Она осознавала, что, собираясь на эту встречу, намеревалась бросить его. Тем не менее минуту назад в ней проснулась совершенно необъяснимая нежность. Ведь хотела уйти, но не ушла. Значит, что-то удержало. Если это «что-то» пересилило все остальное, может, не стоит торопиться?
Маркус подошел и обнял ее. Его губы коснулись ее виска, потом щеки, шеи, приближаясь к заветной цели. Джойс нехотя ответила на поцелуй, но догадаться об этом по ее поведению не представлялось возможным. Она гладила его волосы, спускаясь к сильным плечам, потом пальцы ловко проделали путь вниз по спине партнера. Маркус, не прерывая взаимных ласк, подхватил ее на руки и отнес в спальню. Он с удовольствием наблюдал за прекрасным зрелищем: его будущая жена, распаленная и соблазнительная, лежит в окружении десятка маленьких подушек на белоснежных простынях. Пусть на ней осталась вся одежда. Но в такие моменты Хатт желал ее больше всего. Джойс знала это, поэтому стремилась растянуть удовольствие, медленно расстегивая пуговицы на блузке и не сводя с него вызывающего взгляда. Пальцы игриво перебирали перламутровые застежки, кофта понемногу распахивалась, открывая голый живот и соблазнительное кружево нижнего белья. Когда первая снятая вещь оказалась на полу, настала очередь узких джинсов. И вот податливая одежда сползла вниз по бедрам. Джойс приподнялась на кровати, привлекая его к себе, и начала расстегивать рубашку, двигаясь от его живота к подбородку не только пальцами, но и губами. Далее они раздевались фрагментами, не отвлекаясь от взаимных ласк. И вот уже Джойс голым телом ощущает прохладную свежесть простыней, ее ладони блуждают по телу партнера, глаза устремлены куда-то вверх. Они с Маркусом двигаются в одном ритме, а его руки так крепко обнимают ее, что трудно дышать. Перекатившись по кровати, они меняют позу. Теперь Джойс сверху. Подавшись вперед, она совершает движения, задавая темп. Но вот где-то внутри словно поднимается волна, готовая смыть все на своем пути. Границы реальности отступают куда-то в глубь сознания. Последнее, что врезается в память, это Маркус, целующий ее грудь…
В эту ночь Джойс, к удовольствию родителей, не вернулась ночевать домой. Она лежала в объятиях человека, с которым твердо решила связать свою жизнь. Слушала его ровное дыхание. Думала о своих чувствах. Она только сейчас вспомнила о татуировке и решила пока не рассказывать Маркусу. Иначе пришлось бы объяснять смысл иероглифа. Пусть пройдет время. Вдруг Кейт права насчет волшебных свойств маленьких значков и они могут преображать жизнь несчастных и недовольных? Сегодняшний день целиком состоял из противоречий. Словно таинственная сила толкала ее из одной крайности в другую.
Джойс закрыла глаза и увидела себя выступающей на защите дипломного проекта. В аудитории сидят ее родные, друзья. Профессора, ученые слушают ее доклад, затаив дыхание. Все поражены новаторским подходом к проблеме, глубиной понимания мельчайших деталей, реальной оценкой сильных и слабых сторон выдвинутой гипотезы. Завершающие слова слетают с ее губ под шквал аплодисментов. Она принимает поздравления. Поцелуи, пожелания, слова восхищения.
Как жаль, что это всего лишь ее фантазия. Цель кажется такой близкой. Только протяни руку — и пожнешь плоды успеха. Но в любом деле есть свои опасности, свои подводные течения. Джойс боялась оступиться. Шанс, полученный вопреки всем препятствиям со стороны семьи, стал одновременно благом и наказанием. Ведь если у нее ничего не получится, придется выслушивать упреки. Прежде всего от Маркуса. Поэтому Джойс хотелось верить. Верить в счастливую звезду, которая укажет дорогу в самой непроглядной тьме. Даже через окно Джойс как будто заметила ее сияние в ночном небе. Да, она пойдет вслед за своими мечтами. Через любые испытания.
3
Стюардесса попросила пристегнуть ремни, гул двигателей поменял тон на более приглушенный и… Наконец-то! Настала долгожданная минута. Огромный город, словно гигантское стеганое одеяло, накрыл землю квадратами домов и тонкими швами улиц. Джойс ожидала чего-то невероятного, сказочного, но такого и представить себе не могла.
— Ах! — невольно воскликнула она, увидев внизу легендарные пирамиды и статуи Гизы. — Это они! Они! — И от переизбытка чувств она захлопала в ладоши, уже предвкушая все прелести завтрашнего дня. Работа! Настоящая работа ученого, не книжки с картинками и не пустословные предположения, а исследование!
— Мисс, мисс — Незнакомый голос вернул ее к действительности. — Вы не могли бы вести себя несколько сдержаннее, не все пассажиры так легко переносят посадку.
Стюардесса вежливо улыбнулась и проследовала дальше по салону, и только сейчас Джойс заметила, что многие действительно смотрят на нее косо. Ну и пускай смотрят. Ни один взгляд, даже самый испепеляющий, не способен заставить человека не ощущать своего счастья. А Джойс чувствовала себя счастливейшей девушкой на свете. И она еще сомневалась, стоит ли ехать!
Да! Мечты сбываются. Она увидит всю эту древность собственными глазами, она дотронется до камней, которым много тысяч лет…
Огромный аэропорт напоминал муравейник, здесь все опускались и поднимались на эскалаторах, разъезжали вперед-назад тележки с вещами, носильщики катили груды чемоданов, люди, образуя многоголосые потоки, то прибывали, то убывали, не оставляя следов своего присутствия. Джойс растерялась.
Надо как-то получить вещи, подумала она, озираясь кругом.
— Мисс Александер, мисс Александер!
Джойс обернулась. Сквозь людской поток к ней пробирался немолодой мужчина с дипломатом, позвякивая ключами в протянутой над головой руке.
— Мисс Александер, если не ошибаюсь? — Незнакомец запыхался и теперь едва мог говорить. — Ума не приложу, как я мог вас пропустить. Это все старость, совсем ничего не вижу без очков.
Джойс улыбнулась в ответ.
— Я действительно мисс Александер. Мистер Тейлор предупредил, что вы меня встретите. Арнольд Уоллс?
— Совершенно верно, — спешно закивал профессор. — Мы с Тейлором давние друзья. Он рекомендовал мне вас как очень способную студентку, а нам до зарезу не хватает молодых специалистов, да что говорить! Нам вообще людей не хватает. Я всегда говорил, что, будь у нас толковый штат, мы бы уже давно… Такси!
В этот вечер Джойс так и не узнала о том, что было бы, будь у местных научных центров больше сотрудников, поскольку дальше обоим пассажирам желтого в клетку форда было не до того. Уоллс, пока ловил машину, просто-напросто забыл о своей незаконченной тираде, чему Джойс искренне обрадовалась. Ее вовсе не интересовали перспективы развития науки в Каире в целом. Ее волновали вопросы, касающиеся ее собственного участия в этой науке.
— Чем конкретно я должна буду заниматься? Сколько часов в день я могу проводить на раскопках? Где можно найти квартиру поближе к Гизе?
Вопросы сыпались с такой скоростью, что мистер Уоллс (разглядев его поближе, Джойс установила, что ему по меньшей мере лет шестьдесят) не успевал на них отвечать.
— Начнем, пожалуй, с того, что жить вам придется довольно далеко от самих раскопок, хотя Каир за последние годы так разросся, что почти слился с Эль-Гизой. — Уоллс полез в кейс за брошюрой с картой города. — На многих картах этот район обозначается уже как пригород Каира. Но вообще неудобства преодолеваются легко. Я постараюсь уже к вечеру достать вам хорошую машину напрокат. Будете приезжать утром и уезжать вечером. Видите ли, квартиры рядом с Гизой достать сложно. Мало того что там поблизости понастроили туристических центров, так еще и цены за близость к памятникам соответствующие.
— Неужели к раскопкам допускаются все встречные и поперечные? — удивилась Джойс. — Там что, нет никакой ограды?
— Нет-нет, не беспокойтесь, — поспешил успокоить ее Уоллс. — На самих раскопках, конечно, случайных людей нет и все тщательно охраняется. Уже завтра вы сможете в этом убедиться. Что же касается ваших занятий, то я не совсем понял, о чем говорил мне Тейлор по телефону. Вы занимаетесь разработкой новых методов исследования иероглифов?
— Да, — поспешно закивала Джойс. — Я хотела бы прочитать те письмена, которые еще не расшифрованы.
После паузы профессор сказал:
— Итак, новые методы исследования. Не знаю, может быть, вас это немного огорчит, но на раскопках вы будете работать не сами по себе, как, видимо, собирались, а в группе, вместе с молодыми учеными. Поймите, вы проходите стажировку, вы еще не ученый в полном смысле этого слова и поэтому не сможете без руководителя избежать ошибок. Ведь в нашем деле ошибка может привести к потере важной информации, вы ведь раньше не занимались раскопками и не знаете, как обращаются с…
— Ну что вы, не беспокойтесь. — Джойс ничуть не обиделась. Хоть она и лелеяла в душе мечты о том, что ее примут за настоящего ученого, но интересы дела прежде всего. Она ведь действительно не умеет извлекать древности из-под песков, обрабатывать их. Еще повредишь какой-нибудь значок, а потом из-за еле заметной закорючки изменится смысл целой надписи! Это уже не работа, а вредительство. — Я согласна на любую работу, какую бы мне ни поручили.
— Вот и прекрасно. — По лицу Уоллса было заметно, что у него прямо-таки гора с плеч свалилась. — Вот и прекрасно, — повторил он, потирая руки. — А я, признаться, ожидал скандала. Дело в том, что в прошлом месяце к нам приезжала студентка из Канады, так она наотрез отказалась работать под началом опытного археолога и хотела заниматься всем только самостоятельно. Разумеется, допустить ее к особенно важным памятникам мы не могли. Даже вспоминать не хочу. Чего мы только от нее не наслушались! Но вы, я вижу, совсем другое дело.
— Я постараюсь быть полезной везде, куда бы меня ни направили. — Джойс пожала протянутую руку. — Итак, что я должна буду делать?
— Преимущественно разбирать уже найденные материалы, пока не научитесь правильно работать с памятниками. Вас, конечно, будут приглашать помогать. А для вашего проекта это будет нечто вроде накопительного этапа исследования. Соберете, отснимете, срисуете себе побольше материалов, в процессе работы овладеете технологиями расшифровки. Тейлор говорил, что вы уже многое умеете в этой области, теперь настало время выработать настоящие практические навыки.
— Замечательно! — Джойс захотелось обнять этого незнакомого человека и ту женщину, которая целых два месяца будет руководить ее научной работой.
— А как, вы сказали, зовут ту женщину, руководителя моей группы?
— Женщину? — удивился Уоллс. — Я не говорил, что ваш руководитель женщина. Это мужчина, молодой человек, очень толковый, дельный, несколько прагматичный, но за дело глотку перегрызет. У него все работает как часы. Вот увидите завтра. Его зовут Андреа. Андреа Мартелли. Итальянец. Но не бегите вперед паровоза, сейчас вам лучше всего лечь спать, разница во времени с непривычки может доконать кого угодно…
Дальше Джойс не слушала. Она и сама уже подумывала о том, чтобы лечь пораньше, ведь завтра нужно быть в форме, произвести впечатление, тем более что руководитель группы достаточно строг. Не хочется с первого дня зарекомендовать себя бездельницей и соней. Кстати, и с чего она взяла, что ей придется подчиняться женщине? Ведь профессор и вправду не говорил об этом.
Машина остановилась у подъезда небольшого, неказистого на вид домика.
— Прошу, мисс Александер. — Уоллс учтиво открыл дверцу.
Откровенно говоря, Джойс намеревалась жить в отеле. Вероятно, недоумение на ее лице отразилось столь сильно, что профессор счел необходимым пояснить:
— Видите ли, сперва мы хотели поселить вас в общежитии университета, но потом выяснилось, что ездить оттуда гораздо дальше, точнее не столько дальше, сколько дольше, так как до Гизы придется добираться через центр города, а утром и вечером на дорогах пробки.
— Видите ли, я из довольно обеспеченной семьи и могу себе позволить жить в отеле, — осторожно заметила Джойс. — И вам меньше хлопот, и я буду терять меньше времени на разъезды. Насколько я понимаю, и отсюда до Гизы неблизко.
— Если ехать по окружной дороге, то не так далеко, как может показаться. А что касается отеля, то мне не хотелось бы, чтобы вы тратили свои средства, ведь вашу поездку полностью оплачивают университеты. Поверьте, цены в хорошем отеле вас напугают, а в дешевом я бы не советовал останавливаться. У нас все-таки не Европа.
— Ладно, — пожала плечами Джойс. — Я полностью полагаюсь на вас.
Она уже мысленно ругала себя за то, что вообще начала этот разговор. Люди старались, искали квартиру, а ей, видите ли, не нравится. Да не все ли равно, где жить, когда у тебя под боком легендарная Гиза! Ведь этому человеку виднее, он не первый год работает здесь.
Уоллс нырнул в темный подъезд.
— Идите за мной, мисс Александер, здесь темновато только днем, вечером зажгут фонари на улице и лампы внутри.
— Иду, — отозвалась Джойс и только тут вдруг вспомнила, что оставила в аэропорту вещи! — Мистер Уоллс! — позвала она растерянно, так и не последовав за профессором. — Мистер Уоллс, я, кажется, забыла свой чемодан.
Профессор ответил неожиданно быстро. На втором этаже распахнулось окошко, и он, перегнувшись через подоконник, улыбнулся.
— Не беспокойтесь. Я сейчас поеду подыщу для вас машину напрокат и заодно заеду за вещами. Уверяю вас, с ними все в порядке. Ну что же вы стоите, поднимайтесь. — И он скрылся.
В подъезде действительно было темно, но пахло очень приятно. Видимо, здесь недавно убирали, легкий запах ароматизатора напомнил Джойс о доме. Надо же, и здесь используют те же средства. Тем лучше, легче будет привыкнуть к новой обстановке. Дверь в квартиру была распахнута настежь. Джойс ощутила присутствие мягкого, теплого уюта в каждом уголке своего нового пристанища. Невысокие потолки, стены, оклеенные розовыми обоями, ковры на полу, вероятно местного изготовления. Три комнаты, ванная, телефон, балкон с небольшим цветником, стиральная машинка, холодильник — все как у людей и лучше, чем в отеле. Очень по-домашнему.