А потом Тони просто быстро избавился от остатков одежды, встал под душ, открутил до упора краны, позволяя теплому, почти горячему, ливню смыть напряжение и вереницу мечущихся мыслей. Он не знал, сколько времени простоял так: сцепив руки в замок за головой и крепко зажмурившись. Очнулся он только тогда, когда почувствовал чужие ладони на своем животе и легкий поцелуй в плечо. Разморенный и расслабленный Тони улыбнулся и откинул голову Бену на грудь.
- Не испугался?
- Нет, кто это еще может быть, кроме тебя?
- И то верно, - хмыкнул Бен: - У тебя все хорошо?
- Конечно. Все хорошо. Я долго, да? Извини, я… - Тони замялся, пытаясь подобрать слова. Что сказать? “Думал”? “Готовился”? “Собирался с духом”? Это все было не то, не передавало истинных ощущений, не объясняло ровным счетом ничего. Да и что вообще стоило объяснять? Тони бы не удивился, если бы оказалось, что Бен понимает его чувства значительно лучше, чем он сам. Для него-то все было проще, он давно избавился от шелухи общественного мнения, научился принимать себя таким, каков он есть. Но, наверное, когда-то и он чувствовал себя так же неуверенно, как и сам Тони. Хотя это было сложно представить - уж слишком Бен был самодостаточным, не зависел от других людей и сам определял для себя границы “хорошо” и “плохо”. Оставалось лишь надеяться, что со временем и сам Энтони научится этому. А пока…
Договаривать он не стал. Все равно получилось бы неуклюже, так какой тогда смысл? Он просто развернулся к Бену лицом, несколько мгновений всматриваясь в льдисто-голубые глаза, но вскоре отвел взгляд: уж слишком непривычно было видеть восхищение и понимать, что это он вызывает такие сильные эмоции. Вместо этого Тони аккуратно убрал со лба Бена мокрые черные пряди, кончиками пальцев провел по виску, где отчетливо проступила темно-синяя жилка, по контуру скулы и, замешкавшись мгновение, едва касаясь огладил мягкую плоть нижней губы. Стер мелкие капельки воды, чувствуя, как участилось дыхание Бена от такой незатейливой ласки. И в этот момент почувствовал робкую радость - она кольнула раскаленной иглой, растеклась по крови восторгом. Этот прекрасный мужчина хотел его! Готов был ради него, Энтони, если не на все, так на очень-очень многое! И осознание своей власти было, черт возьми, потрясающе приятным!
- Пойдем… в комнату, - голос прозвучал неестественно хрипло - шелестом осенних листьев на порывистом холодном ветру. Тони кашлянул, пытаясь совладать с голосом, и уже намеревался убрать руку, но Бен оказался проворнее - перехватил, удерживая за запястье, лизнул подушечку пальца, а потом и вовсе обхватил его губами, не переставая ласкать языком. Тихий всхлип потонул в шуме льющейся воды, но скрыть дрожь, прошедшую по телу, словно электрический разряд, Тони не удалось. На ватных ногах стоять было почти невозможно, он вот-вот был готов грохнуться, когда Бен заключил его в крепкие объятия, позволяя почти повиснуть на нем безжизненным грузом.
- Все-все, тихо! Чувствительный мальчик… Идем, Тони, все хорошо, - он продолжал еще что-то говорить - монотонно выстраивая из слов ту опору, которая позволяла Энтони вернуться на грешную землю. Тщательно закрутил краны, снял огромное махровое полотенце с крючка, заворачивая в него мальчишку, словно куколку в хитиновую оболочку. Поднял на руки, бережно прижимая к себе.
- Я могу и сам идти. Что за привычка постоянно таскать меня? - проворчал Тони, впрочем, не предпринимая интенсивных попыток вырваться.
- Да, я вижу, - Бен скептически приподнял бровь, - едва в обморок не грохнулся.
- Это все ты виноват! Со своими… провокациями.
В ответ Бен только рассмеялся, ногой захлопывая дверь, отрезая их с Тони от яркого света и теплого пара ванной комнаты и погружаясь в прохладный полумрак спальни. Настольная лампа возле кровати мягко освещала постель, оставляя большую часть комнаты в темноте, и в этом было что-то такое ненавязчиво интимное, правильное что ли. Никаких романтических атрибутов, если, конечно, забыть о клумбе на полу, и это позволяло чувствовать себя свободнее, не зажиматься в рамки навязанных кинематографом представлений об обязательной особенности и даже какой-то пафосности первой брачной ночи. В конце концов, меньше всего Тони хотелось походить на испуганную краснеющую девственницу в слезливой мелодраме. Мужественным, правда, пока тоже особо быть не выходило, но это же ничего, это еще придет с годами. А пока… Пока можно было опустить взгляд, спрятаться за густыми ресницами и тихо радоваться тому, что в полумраке вряд ли можно разглядеть, как пунцовым полыхают щеки, уши и даже шея. Хотя об этом, наверное, не стоило переживать, уж от Бена-то что-то скрыть - заранее провальная идея.
- Замерз? Давай-ка я вытру тебя, - Тони поежился, только теперь осознав, что и правда чуточку замерз из-за контраста температур. Бен посадил его на край кровати, с трудом вытряхнув из полотенца, тщательно промокнул плечи, бережно вытер грудь и живот, отстранено по-деловому провел мягкой тканью по внутренней стороне бедер. Привычное “я и сам могу” едва не сорвалось с языка Энтони, но в последнее мгновение он все же прикусил язык, решив не разрушать это хрупкое хрустальное мгновение своим упрямством. Это было приятно, такая домашняя, родная забота, и, наверное, к ней нужно было начинать привыкать. Бен тем временем вытер его ноги, уверенными и быстрыми движениями растирая щиколотки и ступни, согревая окоченевшие за несколько минут конечности в горячих больших ладонях. С лукавыми смешинками в голубых глазах лизнул коленку Тони, игриво выводя на коже какой-то сложный узор.
- Ты как-то странно… вытираешь меня.
- Мне нравится этот способ, - Бен подмигнул, выпрямился в полный рост, небрежно провел полотенцем по своей шее, плечам и влажным смоляным прядям. И ни на мгновение не отвел взгляда от лица Тони, вынуждая того чувствовать себя бабочкой, наколотой на булавку - не отвернуться, не скрыться. Да и не хотелось, это гипнотическое воздействие было пьяняще-приятным, заставляло так сладко-сладко кружиться голову и сбиваться дыханию в порывистый ритм. - У тебя еще спина мокрая. Сиди.
Мысли ослушаться не возникло. Возражать - тоже. Тони так и не уловил то мгновение, когда все в этой комнате незримо изменилось, когда он окончательно вверил себя в руки чужого - хотя какого же чужого? - человека. Не испугался, когда Бен встал на колени позади него, осторожно, но твердо удержав от попытки тоже обернуться, сесть лицом к лицу. И весь мир теперь был в этих бережных прикосновениях: уверенных рук - по плечам, по каждому позвонку - острому, словно морская галька. В каждом касании теплых губ - к трогательно выступающим лопаткам, к плавному изгибу плеча. А еще в голосе, конечно… Плавные, тягучие, точно патока, слова не всегда удавалось различить, но от них болезненно скручивало низ живота и было одновременно и так мучительно-плохо и так блаженно-хорошо.
- Хороший мальчик… С первого взгляда, знаешь… Словно дикий зверек с этими своими колдовскими глазами. У меня уже тогда не было никакого выбора… Люблю тебя…
Бен привлек Тони к себе, вынуждая лечь спиной себе на грудь, прикусил тонкую кожу на шее, с удовлетворением осознавая, что завтра на этом месте обязательно останется алая метка. Погладил живот, ощущая, как часто сокращаются под его руками мышцы, огладил бока, кончиками пальцев пересчитывая ребра. Обвел тазобедренные косточки и снова лениво дразняще скользнул вверх: ладонями погладил грудь, задевая напряженные соски, очертил тонкие ключицы. Тони шумно втянул носом воздух, обмякнув в объятиях, и инстинктивно повернул голову вбок, молчаливо прося поцелуя. Бен улыбнулся, намеренно покрывая чередой коротких поцелуев все лицо, - лоб, скулы, подбородок, но не касаясь губ.
- Пожалуйста… - прохрипел Тони, пытаясь развернуться в кольце сильных рук.
- Тшш… Сейчас-сейчас. Думаю, это можно убрать, - Бен вытащил зажатое между их телами полотенце, небрежно бросая в темный угол. Обхватил Тони за талию, укладывая на мягкие подушки, убрал темные, все еще влажные прядки со лба и, нависнув над ним, наконец-то накрыл его губы своими. Осторожно, легко, почти не касаясь, словно пытаясь приручить испуганного зверька, Бен просто ждал ответного отклика. И отклик этот последовал мгновенно: Тони приоткрыл пересохшие губы, что было более чем достаточным приглашением и даже попытался перехватить инициативу. Сам неуверенно скользнул языком в рот, осторожно исследуя и лаская. Положил слегка дрожащие ладони на плечи Бена, погладил рельефные, перекатывающиеся под горячей кожей, напряженные мышцы спины. Еще мгновение - и Тони запустил пальцы ему в волосы, привлекая еще ближе к себе, заставляя почти лечь сверху, и целуя с той особой жадностью, свойственной юности.
Бен покорно перенес вес на локти, накрывая собой хрупкую фигурку, лаская языком жаркую глубину рта, сминая напором мягкую плоть губ. Потерся пахом о бедро мальчишки, позволяя тому почувствовать насколько он возбужден и ловя протяжный глухой стон, который Тони не удалось сдержать. Отстранился немного, давая сделать глоток спасительного воздуха, ощутимо прикусил тонкую кожу на ключице, мгновенно успокаивая боль поцелуем. Шелковистая кожа под губами была горячей и немного соленой, грудь часто-часто вздымалась, и Бен точно знал, как мучительно-сильно Тони хочется наконец-то кончить, прекратить дрейфовать в этом раскаленном море удовольствия на грани с мукой. Наверняка хватило бы просто сжать его член или обхватить губами сочащуюся смазкой головку, чтобы мальчишка окончательно “улетел”. И именно поэтому Бен старательно игнорировал невольные реакции тела супруга - и призывно раздвинутые ноги, и хриплые стоны, и пальцы, судорожно сжимающие шелк простыней. Иначе просто бы не сдержался, взял его слишком быстро, предал бы такое робкое, совсем детское доверие.
Нескольких глубоких вдохов хватило, чтобы немного взять себя в руки и даже тихо прошептать “потерпи” на умоляющий взгляд широко распахнутых темно-зеленых глаз. Он снова склонился над мальчишкой, провел по шее языком, прижимая безумно бьющуюся жилку, оставляя череду алых следов на светлой коже, возле изгиба плеча. От пряного запаха молодого здорового тела и просительных “пожалуйста” темнело в глазах, и Бен больше не смог сдерживаться. Последний раз погладил выступающие ребра, тонкую талию, сжал губами затвердевший сосок и наконец-то опустил руки на соблазнительные ягодицы. Тони прохрипел что-то невнятное, подкидывая бедра вверх - в пьяных глазах невозможно различить ни единой разумной мысли.
- Я тебя люблю, - тихо прошептал Энтони и вновь потянулся за поцелуем. На этот раз нежным и медленным, успокаивающим и теплым, как будто таким образом давая молчаливое одобрение Бену на любые действия.
- Я тоже, детка, я тоже люблю тебя, - выдохнул мужчина, разрывая поцелуй. Спустился губами к доверчиво подставленному горлу, оставил мокрую дорожку на груди, зацеловал впалый живот, языком забираясь во впадинку пупка. В другое время Бен бы вылизал его всего - с ног до головы, заставляя скулить и умолять трахнуть его немедленно, но сегодняшней выдержки для этого явно было мало: от неудовлетворенного желания судорогой сводило живот и болезненно тянуло в паху. Терпения хватило лишь на то, чтобы подложить одну из подушек Тони под бедра и дрожащими непослушными пальцами достать из прикроватной тумбочки лубрикант.
Бен видел, как настороженно Энтони наблюдает за его манипуляциями из-под густых черных ресниц. Хотелось успокоить его нервозность, но все слова казались какими-то неправильными, не теми. В конце концов, действия - лучшее доказательство. Бен выдавил смазку на ладонь, растирая прохладный гель между пальцами, другой рукой немного оттянул одну ягодицу, открывая себе лучший доступ. Погладил сжавшееся отверстие, растирая смазку по каждой складочке, позволяя немного свыкнуться с непривычными ощущениями и совладать со жгучим стыдом. Уж слишком всего было много для его Тони, эмоции в безумном водовороте сменяли одна другую, заставляя то умоляюще упрашивать, то испуганно сжиматься в один маленький нервный комок. Бен успокаивающе улыбнулся и в следующую секунду, облизнувшись, поймал губами багровую влажную головку.
- Что ты… Б-Бен!
Отвечать тот, конечно же, не стал. Такой способ отвлечь Энтони оказался идеальным: он настолько расслабился под умелыми ласками жаркого рта и ловкого языка, что даже не дернулся, когда в него протиснулся первый палец. Бен осторожно погладил мягкие стенки, не прекращая ласкать член, то пропуская его почти полностью в горло, то целуя лишь головку, собирая губами пряные капельки смазки. Тони же давился стонами, водил вспотевшими ладонями по скомканному шелку простыней и хотел одновременно и поскорее прекратить эту адскую пытку и растянуть ее на долгие часы. Впрочем, он был слишком молод, а ласки Бена чересчур отличались от привычных - скудных и сдержанных - нежностей девушек, с которыми он был близок прежде. Оргазм накатил громадной волной, перекрыл дыхание, и Тони только придушенно застонал, прогибаясь в пояснице и выплескиваясь Бену в рот. На какое-то время он вовсе отключился - перед веками было темно, во рту сухо, а тело и вовсе казалось лишенным костей. Только потом ощутил, что его, оказывается растягивает уже два пальца - осторожно и бережно. Боли почти не было, разве что немного саднили растянутые мышцы, но Энтони чудесно осознавал, что член его супруга значительно больше, а значит…
Парень резко оборвал мысль, распахнул затуманенные глаза со слипшимися ресницами, впутал пальцы в густую шевелюру у Бена на затылке, вынуждая того приподняться и целуя влажные губы, такие странные сейчас на вкус. Только спустя мгновение понял - это же его, Тони, вкус на языке. Было стыдно от этого осознания. И сладко тоже. Странно. А еще в груди разливалась щемящая нежность от понимания того, насколько же ему повезло стать половинкой такого человека - терпеливого, понимающего и самого-самого родного.
- Хватит уже. Я хочу сейчас. Давай, - с трудом произнес парень, разрывая поцелуй и отчаянно краснея.
- Не геройствуй, - хмыкнул Бен, разводя пальцы, максимально растягивая узкое отверстие и наблюдая, как вновь заинтересованно дергается член Тони после прикосновения к чувствительной простате.
- Бе-е-ен, пожалуйста… Мне нужно… Я хочу, чтобы ты был… со мной, понимаешь?
И то ли просительные нотки в голосе, то ли решительный взгляд сделали свое дело - Бен согласно кивнул, с тихим хлюпаньем вытаскивая пальцы. Быстро раскатал по члену презерватив, щедро смазал себя, подхватил Тони под колени, вынуждая максимально раскрыться и уложить ноги на плечи. Сделал последний глубокий вдох в безуспешной попытке хоть как-то совладать с безумным стуком сердца и сбившимся от возбуждения дыханием. Ласковым взглядом еще раз окинул распятое под ним тело: и впалый живот, и проступающие под кожей ребра, и тонкие ключицы, и искусанные до синевы губы, и зажмуренные веки…
- Открой глаза, мальчик. Пожалуйста, верь мне, - и столько было нежности - щемящей и умиротворенной - в этой просьбе, что ослушаться просто не получилось. А потом стало и вовсе невозможно, будто пойманная на крючок рыбешка: дергайся-не дергайся - спасения все равно нет.
Тони всхлипнул, когда растянутого входа коснулась крупная головка члена. Даже попытался уйти от пугающего прикосновения, но сильные ладони крепко держали его за бедра и уверенный льдистый взгляд успокаивал, очаровывал. В нем было обещание, не верить которому не было никакой причины. А потом Бен толкнулся внутрь. Мышцы с трудом поддались, растягиваясь, расступаясь, принимая внутрь горячую плоть - больно, хорошо, сладко и снова больно…
- Тш-ш-ш, ты умница. Дыши, хороший мой, дыши. Дальше будет легче, потерпи. Не бойся только, все правильно. Постарайся не сжиматься, - часто забормотал Бен, склоняясь на вытянутых руках, целуя мальчишку в висок и слизывая крупные бисеринки пота над его верхней губой. Перед глазами плыли разноцветные круги, настолько сильно хотелось войти до упора, взять бешеный ритм и втрахивать Тони в матрас до тех пор, пока тот не потеряет сознание. Но на деле позволить себе такую вольность, конечно, было нельзя, поэтому Бен короткими толчками медленно погружался в невероятно узкое и жаркое, с трудом подавляя готовое сорваться с губ утробное звериное рычание. И только когда весь член оказался внутри Тони позволил себе перевести дух: - Как ты, принцесса?
- Нор-рмально, - вымученно улыбнувшись, пробормотал Тони, наконец-то решаясь разжать судорожно стиснутые зубы. Прислушался к себе: было все еще больно, но, стоило лишь выровнять дыхание и усилием воли перестать сжимать мышцы, как стало хотя бы немного легче.
Бен улыбнулся, слизывая набухшую на прокушенной нижней губе алую каплю крови и толкнулся на пробу. Тони зашипел, но тут же был вовлечен в поцелуй - страстный, жесткий, мокрый. Пальцы на бедрах сжались до боли, натягивая мальчишку на плоть еще сильнее, до влажных хлопков тяжелых яиц о пах. Толчки с каждым мгновением становились все более частыми - член почти полностью выскальзывал из растраханной дырки и резко возвращался внутрь до основания. А потом головка проехалась по чувствительному бугорку простаты, и Тони закричал в поцелуй, впился короткими ногтями в потные плечи мужа и сам поддался вперед. Это было странно - тянуло, пульсировало, растекалось по венам жидким полыхающим пламенем, отдавало ноющей, почти приятной болью, в позвоночнике… Член снова стоял, почти прижимался к животу, сочился смазкой, и Тони так невыносимо хотелось кончить. Бен как будто почувствовал: задвигался еще интенсивнее, уже не сдерживая себя, позволяя желанию обладать этим мальчишкой вырваться наружу во всей своей сокрушительной мощи.