Верила напрасно.
Когда все было кончено, Хозяйка Леса отступила на шаг. Что она видела, глядя на Лоуренса, я не знала, но ее лицо светилось довольством.
– Я… – прохрипел он. – Я странно себя чувствую.
– Неудивительно, – равнодушно обронила Хозяйка Леса. – Приближается рассвет, и твоя способность быть человеком медленно разрушается под воздействием моих чар. Теперь уже навсегда.
– Что? – воскликнула я.
Еще не до конца осознавая смысл сказанных ею фраз, но понимая, что произошло что-то страшное, неправильное, порывисто шагнула вперед… чтобы с размаху натолкнуться на невидимую стену. Носом пошла кровь, но я, зажав его, почти этого не замечала – все мое внимание было приковано к Лоуренсу и Хозяйке Леса. Поводив рукой вокруг себя, я поняла, что заточена в невидимую, но прочную клетку.
– Ты недооценил своего брата, Лоуренс Галлахар, – холодно произнесла Хозяйка Леса. – Неужели ты правда думал, что он так просто тебя отпустит? После того, как ты – уже дважды – предал его?
– Значит, ты одна из его собачонок? – с ненавистью процедил Лоуренс. – Что же заставило тебя предать даневийцев и перейти на сторону Ареса?
– Я всегда была ему верна. – Ее изумрудные глаза сверкнули фанатичным блеском. – И даже моя смерть этого не изменила.
Лоуренс медленно покачал головой.
– Ахейдис… Я должен был догадаться.
Я не сдержала изумленного вскрика. Ахейдис – убитая людьми Ингвара Хозяйка Леса. Та, что, по воле Ареса, и наслала на Лоуренса проклятие.
– А ты изменилась, – сухо сказал Лоуренс. – Та Хозяйка Леса, что я знал, была уродлива и горбата.
– Моя душа не ушла, и это стала моим спасением. Энио дала мне новую жизнь и новое тело. Многое с тех пор изменилось… но моя верность ей и Аресу осталась нерушимой.
И в этом нам пришлось убедиться совсем скоро. Когда на небе расцвел золотисто-алый цветок рассвета, Лоуренс потерял человеческое обличие. Я смотрела в янтарные глаза моего любимого мантикора, едва сдерживая слезы.
– Мне жаль, Искра, но больше человеком он не станет, – забавляясь, произнесла Хозяйка Леса. – А теперь скажи мне: каково это – любить дикого зверя?
Я не произнесла ни слова. Молчала и тогда, когда на поляну ворвались солдаты Ареса. Впереди шел сам герцог даневийский. Поравнявшись с мантикором, он накинул на него ошейник. В этом не было нужды – Лоуренс говорил, что Аресу ничего не стоит подчинить его сознание своей воле. Это был жест демонстрации власти, унижение, наказание за предательство – не более того.
Пока ухмыляющийся Рэйст сковывал мне руки за спиной, я смотрела на Лоуренса и гнала из глаз отчаяние. И когда выпал случай оказаться в непосредственной близости от него, я не преминула этим воспользоваться. Шепнула, зная, что он услышит.
– Мы выберемся. Выбрались однажды, выберемся и теперь.
Нельзя было показывать, насколько мне страшно и тяжело. Мне было больно, но ему сейчас в разы больней. Ведь собственный брат навсегда лишил его шанса быть человеком.
Глава тридцать четвертая. Лили
– Лили… Когда ты появилась здесь, в Непримиримых Землях… Я думал, наше знакомство скоротечно. Думал, что наши пути разойдутся сразу же, как только пересекутся. Ты с кем-то из моих ребят отправишься домой, я же – за Слезой Персефоны.
Я перевела на Тейта озадаченный взгляд.
– Зачем ты говоришь мне это?
– Затем, чтобы объяснить, почему я тебе лгал.
Где-то на уровне сердца в мою кожу вонзились десятки холодных игл. Лгал? Ложь я ненавидела, презирала… И вот Тейт, за короткое время ставший мне таким дорогим и близким, говорит, что все это время мне врал. Я не знала, к чему себя подготовить, поэтому просто обхватила руками плечи в попытке защититься и молча ждала.
– Лили, я не иду к Ингвару, чтобы отдать ему Слезу.
– Нет? – Голос дрогнул.
Тейт помотал головой.
– Все дело в том, что я и есть Ингвар. – Уголок его рта чуть изогнулся.
Несколько мгновений я представляла из себя неподвижную фарфоровую куколку с разинутым ртом. Поняв, что выгляжу по меньшей мере глупо, сомкнула губы. Значит, все эти рассказы Грега, Гастера и «Тейта» об Ингваре – о том, что он умеет превращаться в тень и растворяться в тумане, он огромный, как каменный голем, – лишь мальчишеская забава и подтрунивание над ним? Все это время они посмеивались надо мной, зная, что Ингвар находится от меня на расстоянии ладони.
– Но… Ты… Не пойму – почему ты притворялся кем-то другим?
Лицо его помрачнело.
– Потому что я стыдился того, что проиграл войну. Того, что из-за меня Даневия находится во власти жестокого кукловода, который не гнушается ничем ради достижения собственной цели.
– Ингвар, – выдохнула я.
Невероятно. Маг, схлестнувшийся с самим Аресом…
Он невесело усмехнулся.
– Да, это я. Совершенно обычный, как ты можешь убедиться. Не могущественный маг, способный сокрушать горы, не великий полководец.
– Ты не должен так говорить. Для меня ты – необыкновенный, – шепнула я, подходя ближе. – Тем ценнее то, что ты, пусть даже проигрывая Аресу по силе дара и не имеющий таких сильных союзников как некромаг, выступил против них обоих.
Ингвар нежно мне улыбнулся. Аккуратно обхватил пальцами мой подбородок и, притянув ближе, поцеловал. Легкий, воздушный поцелуй, словно шелковая лента, скользнувшая по лицу, породил в душе такой взрыв эмоций, что я едва устояла на ногах. Ингвар игриво коснулся носом моего и, к невероятному разочарованию, отстранился.
Переводя сбившееся дыхание и старательно отводя взгляд, я спросила:
– А Слеза Персефоны, которой ты завладел… Как она поможет тебе в борьбе с Аресом?
Ингвар подался вперед, высвободил цепочку, перекочевавшую с моей груди в его ладонь. Открыл кулон и вложил в мою руку прозрачный кристалл величиной с полмизинца. Я зачарованно разглядывала его, вертя в пальцах. Под прозрачной оболочкой клубилась эфемерная серебристо-белая субстанция – искрящаяся, как лунные блики на озере.
– Что внутри него? – завороженно спросила я.
– Жизнь, – просто ответил он.
– И как ты собираешься воспользоваться Слезой Персефоны?
– Мне нужно извлечь магию из нее и благодаря ей научиться успокаивать мертвых, чтобы нейтрализовать магию Ареса. Это вряд ли сделает нас равными противниками, но во всяком случае, даст моей армии шанс выстоять против армии Ареса.
Все свободное время во время нашего пути – на отдыхе, перед коротким сном и прямо в дороге, Ингвар тратил на то, чтобы научиться извлекать из Слезы заключенную в ней магию жизни. Правда, я и не думала, что это будет выпивать из него так много сил.
Когда мы наконец попали в его лагерь, где прятались солдаты, выжившие на войне с Аресом, Ингвар совсем отдалился, все свое время посвящая попыткам подчинить себе магию Слезы. Я тосковала по нему – по нашим тренировкам, милым беседам и легкому заигрыванию друг с другом. Но для обиды не было причин – я понимала, насколько важно то, что он собирался сделать.
В один из дней, устав от разлуки, я все же осмелилась войти в его шатер – один из многих шатров, рассыпанных по долине на небольшом расстоянии друг от друга. В лагере я стала гостей и быстро нашла общий язык с солдатами и магами, среди которых было и немало женщин. Да и весельчак Гастер не давал мне заскучать, даже обучил немного стрельбе из лука.
Я увидела Ингвара сидящем на полу, уставшим, если не сказать измученным. Светлые волосы сильно отрасли и теперь касались широких плеч, под глазами цвета неба залегли темные круги.
– Лили, – он улыбнулся мне, и улыбка лучом света озарила его лицо, стирая усталость.
Я села на колени рядом с ним и, наклонившись вперед, поцеловала. Теплые пальцы обхватили мой затылок, запутались в волосах. Прижимали к себе, не давая отстраниться и требуя, чтобы поцелуй продолжался бесконечно.
– Прости, лисичка, что так надолго оставил тебя одну, – прошептал Ингвар, касаясь лбом моего лба.
– Ничего, я все понимаю. – Я вернула ему улыбку. Правда, она тут же растаяла, стоило мне разглядеть, как сильно похудел Ингвар с момента нашего знакомства. – Что тебя мучает?
С его губ сорвался тяжелый вздох.
– Я думал, что можно вытянуть из Слезы ее магию и… усилить ее. Использовать ее, чтобы наложить чары на мечи, стрелы и посохи, окружить магией жизни руки магов, чтобы они могли успокаивать мертвых, но… ничего не выходит. Магия не желает покидать Слезу Персефоны таким образом.
– Таким образом? – уцепилась я за его слова. – Значит, существует и другой способ?
Ингвар кивнул.
- Существует. Если я разобью Слезу и впитаю в себя вытекшую из нее магию, то она наделит меня ею.
- Не понимаю, - нахмурилась я. - И почему тебе это не нравится? Разве не этого ты хотел добиться?
- Я хотел поделиться этой силой - магией жизни - с остальными. Хотел наделить ею солдат и их оружие - чтобы они, как и я, смогли отражать атаки неупокоенных.
- Выходит, все это придется делать тебе одному, - задумчиво сказала я. - Но разве это не... справедливо? Ты - их предводитель, их лидер. Ты и должен быть сильнее своих солдат, чтобы вести их вперед.
- Все это правильно, и я не боюсь взвалить этот груз на свои плечи, но... Что, если со мной что-нибудь случиться? Никого не останется, кто бы смог усмирять воскрешенных некромагом мертвецов. Кто защитит моих людей?
- С тобой ничего не случится, пока твои люди будут тебя защищать, - твердо сказала я. - Ингвар, я говорила с ними! Ради тебя они готовы броситься в огонь! Ты даешь им надежду на лучшее будущее... И к тому же, я верю, что с тобой ничего не случится. Судьба не может поступить со мной так жестоко - отнять тебя, когда я только тебя обрела...
Ингвар тихо рассмеялся. Выпрямился и вдруг... поднял меня на руки. Я послушно обвила руками его шею, чувствуя, как наши сердца бьются в унисон. Он сел на кровать, но рук не разжал, и я по-прежнему сидела у него на коленях, крепко его обнимая.
- Я разобью Слезу, впитаю в себя магию жизни. Но прежде, чем я это сделаю, прежде, чем война начнется снова... Я хочу, чтобы ты знала. Я люблю тебя, Лили.
Мое сердце, нарушив заведенный порядок, сбилось с ритма, подпрыгнуло вверх и затрепыхалось где-то в горле. Мысли запутались и, порвавшись, оставили в голове биться лишь одну: он меня любит. Ингвар любит меня.
- И я тебя, - прошептала я прямо в его ухо. Все вдруг стало таким правильным, таким умиротворенным... Даже несмотря на то, что за порогом нас ждала война.
Я часто слышала истории о людях, которые находили любовь всей своей жизни, когда за окнами их домов гремела война и невольно их осуждала. Как можно любить, как можно быть счастливым, когда судьбы людей рушатся подобно карточным домикам, когда гибнут люди?
И вот теперь я была одной из тех, кто сумел найти искру света в непроглядной темноте. И теперь я понимала, как глупа была когда-то. Ведь это великое счастье и божий дар - найти того, кто заставит тебя полюбить, невзирая на притаившуюся за углом, словно хищный зверь, опасность.
Эту ночь мы провели вдвоем и проснулись в объятиях друг друга. И это тоже казалось правильным.
Облаченная лишь в простыню, я смотрела, как мой любимый мужчина разбивает Белую Слезу Персефоны. Как разливается в воздухе ее живительная сила. Как серебристо-белый призрачный шлейф обвивает руки Ингвара, чтобы мгновением спустя десятками тончайших игл проникнуть в его кровь и навсегда там остаться, пропитывая ее силой магии жизни. Я видела свечение, охватившее его ладони, которое медленно гасло, пока не исчезло совсем.
Одевшись, мы вышли из шатра. То, что предстало моим глазам, немало меня изумило: десятки шаманов во главе с Пако-Ташем заполонили лагерь. Вождь поприветствовал меня, а Ингвар, заметив мое удивление, с улыбкой объяснил:
- Я отправил гонца в долину Кейас и попросил шаманов сражаться вместе со мной против Ареса. Убедил их в том, что на покорении Даневии он не остановится. Такие, как он - завоеватели, тираны, алчущие крови, не останавливаются никогда.
- И что теперь? - нервничая, спросила я.
Ингвар повернулся ко мне, ободряюще сжал мою руку.
- Теперь мы пойдем войной на замок Ареса.
Глава тридцать пятая. Гвендолин
Я потеряла счет дням и уже не знала, сколько времени я провела в замке Ареса – уже в качестве запертой в темнице пленницы. Против своей воли я нарушила данное самой себе обещание никогда не возвращаться сюда.
Я знала, почему Рэйст до сих пор меня не убил – я нужна была ему как Искра. Но не только… Спустя несколько часов после того, как за моей спиной захлопнулась стальная решетка, Рэйст пришел ко мне. То, что я сделала с его женой – как оказалось, Айлин до сих пор не очнулась, не избавилась от созерцания собственной бездны, – вопреки моим ожиданиям некромага не разозлило. В какой-то момент я поняла: все гораздо хуже – Рэйст благодарен мне. Благодарен за то, что избавила его от вечного надзора, от беспрестанно следующих за ним невидимых глаз, от ревности и бесконечных истерик.
Рэйст дождался, когда страж запрет дверь и уйдет прочь из темницы. Подошел ко мне со своей характерной ухмылкой и похотью, горящей в глазах. Я отступала назад, пока не уперлась спиной в холодную стену.
– Глупая, такая глупая… Зачем ты сбегала от меня? Неужели предпочла мне Лоуренса, слабохарактерного получеловека? И смотри, что из этого вышло…
– Он никогда не был слабым, – звенящим от напряжения голосом произнесла я. Терять мне уже было просто нечего. – Он просто не такое чудовище, как ты или Арес.
Глаза некромага потемнели. Прищурившись, он мстительно сказал:
– Лоуренс сейчас самое что ни на есть чудовище, дикий и необузданный зверь, чью волю Арес навсегда себе подчинил.
Я так крепко стиснула зубы, что они заныли.
– А вот твоя участь еще не решена… – Задумчиво произнес Рэйст, скользя по мне раздевающим взглядом. – Представляю, как неприятно тебе находиться в холодной темнице, вечно погруженной в полумрак… и если ты поумеришь свой пыл и угомонишь свою, никому не нужную, гордость… мои роскошные покои окажутся в полном твоем распоряжении. Мои слуги, лучшие шелка и драгоценности – все это окажется твоим.
Я задохнулась от возмущения. Этот ублюдок предлагал мне стать его любовницей при живой, пусть и ушедшей в глубины подсознания жене?
– Этого. Никогда. Не будет, – отчеканила я.
Ленивая усмешка сползла с его губ. Взгляд стал холодным и колким.
– Ты передумаешь, Гвендолин. Настанет момент, когда тебе придется передумать.
С момента того разговора Рэйст наведывался ко мне еще несколько раз, но его слова, как и мое решение, были неизменны.
Горечь, тоска, одиночество – все, что осталось в моей искромсанной жизни. Больнее всего было осознавать, что наше будущее с Лоуренсом, о котором так мечтали мы оба, никогда не станет настоящим. Хозяйка Леса лишила его шанса вернуть человеческое обличье, родной брат подчинил себе его волю…
Я не знала, что делать. Не знала, чего ждать от стервы-судьбы, которая, казалось, твердо вознамерилась разрушить мой мир до основания.
И весть о нападении армии Ингвара на обитель Ареса лишь подтвердила мою горькую догадку. Этого момента я боялась с тех самых пор, когда, ведомая элькхе, перешагнула порог замка. И когда Рэйст отпер мою клетку, вместо свободы я получила приказ быть Искрой. Приказ, ослушаться которого не позволяла привязка… и новый браслет, защелкнутый на моей руке.
Я шла будто в полусне, зная, что сопротивляться нет смысла. Миновала лестницу и надземный этаж замка. Битва кипела во внутреннем дворе, куда армия Ингвара каким-то чудом смогла прорваться. Я увидела схлестнувшихся с мертвыми живых – солдат Игнвара в схватке с некрисами Ареса, скрещенные клинки, забрызганные кровью оскаленные бледные лица. Белое на красном… Жизнь и смерть.
Я увидела его – светловолосого молодого мужчину с мрачным, полным решимости взглядом. Каким-то образом я сразу поняла, кого вижу перед собой – быть может, потому, что магию, которую он применял, наблюдала впервые. Вопреки сказанным мне когда-то словам Рэйста о том, что упокоить навсегда воскрешенных им мертвых невероятно сложно, Ингвару это удавалось. Сила, исходящая от его ладоней – магия света, магия жизни – стала тем самым оружием против мертвых, которого Даневии так недостовало. Долгое касание руки, от которой исходило едва уловимое мерцание – и магия уходила из неупокоенных, лишая их дарованного Рэйстом подобия жизни. Они умирали… на этот раз уже навсегда.