Я качаю головой.
- Никто ничего не слышал о ней с прошлого вечера. Она так и не вернулась домой. Джанет сообщила о ее пропаже час назад.
Он смотрит мне прямо в глаза, и я вижу, как в них появляется озабоченность.
- А что насчет ее матери?
Я качаю головой:
- Ты же знаешь какая она. Бесполезно от нее ждать помощи.
Лэндон кивает.
- И то правда, - соглашается он. - Гребанный стыд во что она превратилась?!
Его слова заставляют меня задуматься.
Если она не всегда была такой, то что же вызвало в ней эти изменения? Может судебное наказание уничтожило ее. Я чувствую небольшую толику сочувствия к этой женщине. Больше, чем сегодня утром.
- Что говорят полицейские? Сомневаюсь, что они считают ее пропавшей лишь потому, что она пропустила сегодня школу. Им нужно больше доказательств.
Я цепляюсь за слово «доказательства», как только оно вырывается из его рта.
Я не хотел себе в этом признаваться, потому что желал сосредоточиться на поиске, но в глубине души меня немного беспокоит чем это все может обернуться для меня. Если она действительно пропала и не появится в ближайшее время, то складывается ощущение, что я - единственный человек, которого полиция будет заинтересована допросить, ведь я последний, кто ее видел. А учитывая, что у меня ее бумажник, телефон, а также все письма и дневники, когда-либо ею написанные, то это не сулит ничего хорошего для Сайласа Нэша.
Если они меня начнут расспрашивать, что им сказать? Я не помню, наших последних слов. Я не помню во что она была одета. У меня даже нет реальных объяснений почему у меня все ее вещи. Любой ответ будет ложью, потому что я ничего из этого не помню.
Что, если с ней что-то случилось, и я, на самом деле, виноват? Что, если я подвергся шоку, и поэтому не могу ничего вспомнить? Что, если я навредил ей, и таким образом мой мозг убеждает меня, что я этого не делал?
- Сайлас? Ты в порядке?
Мои глаза переключаются на Лэндона.
Мне нужно спрятать улики.
Упираюсь ладонями в землю и немедленно встаю. Развернувшись, бегу в направлении раздевалки.
- Сайлас! - кричит он мне вслед.
Я продолжаю бежать. Бегу, пока не достигаю здания и толкаю дверь так сильно, что она ударяется о стену. Бегу прямо к своему шкафчику и нахожу его открытым. Шарю руками внутри, но ничего не чувствую.
Нет.
Я касаюсь стен и пола в раздевалке, провожу руками по каждому сантиметру рядом со шкафчиком.
Он исчез.
Я запускаю руки в волосы и начинаю кружить по раздевалке, оглядывая все вокруг в надежде, что, возможно, оставил рюкзак на полу. Открываю шкафчик Лэндона и вытаскиваю из него все вещи. Его там нет. Открываю следующий шкафчик и проделываю то же самое. Затем следующий.
Ничего.
Рюкзака нигде нет.
Я либо схожу с ума, либо здесь кто-то был.
- Черт. Черт, черт, черт.
Когда все содержимое из шкафчиков находится на полу, перехожу к другой стене со шкафами и начинаю проделывать с ними то же самое. Я заглядываю в чужие рюкзаки. Я опустошаю сумки, наблюдая, как спортивная одежда падает на пол. Я нахожу все, что только возможно, от сотовых телефонов до денег и презервативов.
Но нет писем. Нет дневников. Нет фотографии.
- Нэш!
Я оборачиваюсь и вижу человека в дверном проеме, который смотрит на меня, словно не может понять кто я и что со мною происходит. Впрочем, как и я.
- Что, черт возьми, ты делаешь?
Я осматриваю на устроенный мной беспорядок. Выглядит словно торнадо прошелся по раздевалке.
И как выкрутиться?
Я только что разгромил здесь каждый шкафчик. И как мне следует это объяснить? Я ищу украденные доказательства, чтобы полиция не арестовала меня за исчезновение моей девушки?
- Кто-то…
Я сжимаю свой затылок. Видимо, это моя привычка – сжимать шею в стрессовой ситуации.
- Кто-то украл мой кошелек, - бормочу я.
Тренер окидывает взглядом раздевалку, без единого намека гнева на лице. Он тычет пальцем на меня.
- Приберись здесь, Нэш! Сейчас же! А потом тащи свою задницу в мой кабинет!
Он уходит, оставив меня одного.
Я не теряю времени. Я рад, что оставил всю свою одежду на скамейке, а не в шкафчике с вещами, которые украли. Ключи все еще в кармане моих брюк.
Как только снимаю свою футбольную форму и надеваю обычную одежду, подхожу к двери, но двигаюсь не в сторону кабинетов. Я иду прямиком на стоянку.
Прямо к своей машине.
Я должен найти Чарли.
Сегодня.
В противном случае, я буду сидеть совершенно беспомощный в тюремной камере.
Глава 10
Чарли
Слышу, как снова открывается замок, и приподнимаюсь на кровати. От таблеток, что дала мне медсестра, я чувствую себя сонной. Не знаю, как долго я спала, но вряд ли достаточно долго, чтобы подошло время к другому приему пищи. Тем не менее, она входит с очередным подносом в руках. Я еще не голодна. Интересно, покончила ли я со спагетти? Я даже не могу вспомнить, что ела их.
Кажется, я больше сумасшедшая, чем думала. Но у меня нет воспоминаний. Сомневаюсь, что мне стоит ей об этом говорить, это кажется слишком личным. То, что я хочу сохранить для себя.
- Пора ужинать! - говорит она. Ставит поднос и поднимает крышку, чтобы показать тарелку риса с сосиской. Я смотрю с осторожностью, интересуясь, придется ли мне пить еще таблетки. Как будто читая мои мысли, она протягивает мне небольшой бумажный стаканчик.
- Вы все еще здесь, - отмечаю я в попытке потянуть время. От этих пилюль я чувствую себя хреново.
Она улыбается.
- Да. Возьми таблетки, так ты поешь быстрее, чем еда успеет остыть.
Она смотрит, как я засыпаю их в рот и запиваю водой.
- Если будешь вести себя как надо, то завтра сможешь пойти ненадолго в комнату отдыха. Я знаю, тебе, должно быть, не терпится вырваться из этой палаты.
Что значит «вести себя как надо»? До сих пор не было ничего плохого.
Я ем ужин пластиковой вилкой, пока она смотрит на меня. Наверное, я действительно опасный преступник, раз должна быть под наблюдением во время обеда.
- Я бы предпочла уборную комнате отдыха, - заявляю я ей.
- Сперва поешь. Я вернусь и свожу тебя в туалет и душ.
Я чувствую себя, словно заключенный, а не пациент.
- Почему я здесь? - спрашиваю я.
- Ты не помнишь?
- Спрашивала бы я, если бы помнила? – огрызаюсь я.
Она щурит глаза, когда я вытираю рот.
- Завершай ужин, - произносит она холодно.
От происходящей ситуации я моментально начинаю сердиться. Она диктует каждую секунду моей жизни, будто это ее жизнь.
Я швыряю тарелку через комнату. Она разбивается о стену с телевизором. Повсюду разлетаются рис и кусочки сосиски.
Это было хорошо. От этого мне стало лучше, чем просто хорошо. Я почувствовала себя собой.
Затем я смеюсь. Откидываю голову назад и смеюсь. Это глубокий смех, злой.
Боже! Вот почему я здесь. Сумасшееедшая.
Вижу, как сжимаются ее челюсти. Я разозлила ее. Прекрасно. Встаю и бегу к осколку разбитой тарелки. Не знаю, что со мной происходит, но от этого мне хорошо. Мне становится лучше, когда я защищаюсь.
Она пытается схватить меня, но я выскальзываю из ее рук. Я хватаю острый кусок фарфора. В какой психиатрической больнице дают фарфоровые тарелки? Это бомба замедленного действия. Направляя в ее сторону осколок, я делаю шаг вперед.
- Скажи мне, что происходит.
Она не двигается. На самом деле, выглядит даже довольно спокойно.
Именно в этот момент, дверь позади меня, вероятно, открывается, потому что следующее, что я чувствую – укол в шею, и я падаю на землю.
Глава 11
Сайлас
Я останавливаюсь на обочине. И сильно сжимаю руль, стараясь успокоиться.
Все пропало. И я не знаю кто все забрал. Возможно, прямо сейчас кто-то читает наши письма. Они узнают все, что мы записали для себя, и в зависимости от того, кто это сделал, меня могут признать невменяемым.
Хватаю белый лист бумаги, который нахожу на заднем сидении автомобиля, и начинаю писать. Я злюсь из-за того, что не могу вспомнить даже часть из того, что было в записях, оставшихся в рюкзаке. Наши адреса, коды от шкафчиков, даты рождения, имена наших друзей и родных – я не помню ничего из этого. Записываю ту малую часть, которую все же смог отыскать в своей памяти.
Но я не могу позволить случившемуся помешать мне ее найти.
Понятия не имею, куда мне идти дальше. Можно было снова зайти в магазин Таро и посмотреть, не вернулась ли она туда. Я мог бы попытаться отыскать адрес тех владений, которым принадлежат ворота с фотографии на стене ее спальни. Должна быть какая-то связь с магазином Таро, где висит та же картина.
Я мог бы навестить отца Чарли в тюрьме и разузнать, что ему известно.
Хотя тюрьма, скорее всего, последнее место, куда мне следовало идти прямо сейчас.
Хватаю телефон, чтобы просмотреть информацию в нем. Листаю фотографии с прошлой ночи. Ночи, из которой я не помню ни секунды. На фотографиях были мы с Чарли, наши татуировки, снимки церкви и уличного музыканта.
На последнем снимке Чарли стояла рядом с такси. Я сфотографировал ее с противоположной стороны улицы, когда она собиралась сесть в машину.
Это, должно быть, последний раз, когда я ее видел. В письме было указано, что она села в такси на «Бурбон Стрит».
Приближаю фотографию, физически ощущая, как волнение пробирается по горлу. На передней части такси виден номерной знак, а с боковой стороны номер телефона.
Почему я сразу до этого не додумался?
Записываю телефон и номер автомобиля и нажимаю вызов.
Похоже, что я, наконец-то, начал двигаться вперед.
Компания такси практически отказалась дать мне нужную информацию. Тогда я убедил оператора, что работаю частным детективом и должен задать водителю несколько вопросов о пропавшем человеке. Это было только наполовину ложь. Парень по телефону пообещал, что поспрашивает вокруг и перезвонит.
Мой телефон звонит вновь спустя тридцать минут. Оказалось, тот самый водитель. Он сообщил, что девушка, подходящая под описание Чарли, остановила его такси прошлой ночью, но прежде чем собрался отвезти ее куда-нибудь, она передумала, захлопнула дверцу и ушла.
Она просто… ушла?
Зачем она так поступила? Почему не вернулась ко мне? Она должна была знать, что я стою за углом, если это то место, где мы расстались.
У нее, скорее всего, были определенные намерения. Я ничего не помню о ней, но следуя записям, все ее действия имеют цель. И какими могли быть ее намерения на «Бурбон Стрит» в ночное время?
Единственное, что пришло в голову – это магазин Таро и ресторан. Но в записях, по словам какой-то Эми, говорилось, что Чарли не стала бы возвращаться в ресторан. Она собиралась найти Брайана? От этой мысли чувствую укол ревности, хотя я практически уверен - это не входило в ее планы.
Значит, магазин Таро.
Ищу Гугл в телефоне, не в состоянии вспомнить, как точно звучало название магазина в записях. Нахожу два варианта во Французском квартале и программирую GPS по нужному адресу.
Стоило мне только ступить в магазин, как понимаю, что это именно то место, которое описано в записях. Место, где мы были прошлой ночью.
Прошлой ночью. Господи. Почему я не могу вспомнить того, что произошло всего день назад?
Я прохожу по каждому ряду вперед и назад, рассматривая все вокруг, толком не имея представления, что вообще ищу. Достигнув последнего ряда, узнаю фотографию. Она висит на стене. Те самые ворота.
Снимок выставлен здесь не для продажи. А как украшение. Встаю на цыпочки и беру за рамку, чтобы снять ее и поближе изучить. Высокие ворота охраняют здание, которое едва можно различить на изображении. В углу одной из массивных колонн, обрамляющих ворота, прикреплена табличка с надписью. «Jamais-Jamais».
- Чем могу помочь?
Поднимаю глаза и встречаюсь взглядом с, возвышающимся надо мной, мужчиной, что, кстати говоря, впечатляло. Во мне шесть футов и один дюйм, если верить информации с моих водительских прав. В нем, должно быть, около шести футов и пяти дюймов.
Я указываю на фотографию в своих руках.
- Вы знаете, что запечатлено на этом снимке?
Мужчина вырывает рамку из моих рук.
- Серьезно?
Он кажется взволнованным.
- Я не знал, когда твоя девушка спрашивала меня об этом вчера ночью, и с тех пор, ничего не изменилось.
И вешает фотографию обратно на стену.
- Не трогай руками то, что не продается и то, что ты не собираешься покупать. – Он собирается уйти, потому я следую за ним.
- Подождите, - обращаюсь к нему я, делая два шага за его один. – Моя девушка?
Он продолжает идти в сторону кассы.
- Девушка. Сестра. Кузина. Какая разница.
- Девушка, - уточняю я, толком не понимая, зачем это делаю. Ему все равно плевать. – Она не возвращалась сюда прошлой ночью? После того, как мы ушли?
Он проходит за стойку.
- Мы закрылись сразу же, как только вы двое ушли, - утыкается в меня взглядом и выгибает бровь. – Ты собираешься что-либо приобретать или так будешь преследовать меня всю ночь, задавая глупые вопросы?
Я сглатываю. Он заставляет меня чувствовать себя юнцом. Недоразвитым. Он – само воплощение мужчины, а его нахмуренные брови заставляют чувствовать себя напуганным ребенком.
Подбери сопли, Сайлас. Не будь тряпкой.
- У меня остался один последний глупый вопрос.
Он начинает звонить покупателю. Он ничего не говорит, потому я продолжаю:
- Что означает «Jamais-Jamais»?
Он даже не смотрит в мою сторону.
- Это означает «Никогда-Никогда», - отвечает кто-то за моей спиной.
Я незамедлительно поворачиваюсь, ощущая тяжесть в ногах, словно начинаю тонуть в собственных ботинках.
Никогда-Никогда?
Это не может быть простым совпадением. Мы с Чарли снова и снова повторяли эти слова на протяжении всех писем.
Я смотрю на женщину, которой принадлежит голос, а она смотрит на меня - подбородок приподнят, лицо серьезное. Волосы убраны назад. Они темного цвета, но время от времени проскакивают седые пряди. Она одета в длинный кусок ткани, ниспадающий к ее ногам до самого пола. Я даже не уверен, что это платье. Такое ощущение, что она сшила его из обычной простыни, соединив стороны, используя швейную машинку.
Видимо, это она читает по картам Таро. Она прекрасно подходит для этого.
- Где расположен этот дом? Тот, что на снимке? – указываю я на фотографию.
Она поворачивается и изучает ее в течение нескольких долгих секунд. Не глядя на меня, она направляет изогнутый палец и жестом показывает мне следовать за ней, после чего уходит в конец магазина.
Я неохотно следую за ней. Прежде, чем мы успеваем пройти через дверной проем, украшенный шторами из бус, в кармане штанов начинает вибрировать мой телефон. Он дребезжит, сталкиваясь с ключами, и женщина, обернувшись через плечо, смотрит на меня.
- Отключи его.
Я смотрю на экран и вижу, что опять звонит мой отец. Я отключаю звук.
- Я здесь не для того, чтобы гадать, - я решаю прояснить ситуацию. – Я просто кое-кого ищу.
- Девушку? – спрашивает она, усаживаясь по другую сторону маленького круглого стола в центре помещения. Она указывает мне сесть, но я отказываюсь.
- Да. Мы были здесь прошлой ночью.
Она кивает и начинает перемешивать колоду карт.
- Я помню, - соглашается она. Маленькая улыбка заиграла на ее губах. Я слежу, как она выравнивает карты. – И только один из нас помнит об этом, правда.
Ее утверждение послало по моим рукам мурашки. Я сделал два быстрых шага вперед и схватился руками за спинку свободного стула.
- Откуда вы об этом знаете? – выпаливаю я.
Она снова указывает на стул. И в этот раз я повинуюсь. Жду, что она снова заговорит и расскажет мне все, что знает. Она первая, кто имеет представление о том, что со мной происходит.