– Ты говорил ему об этом?
– Много раз. Но мне было приказано соблюдать договоренность, пока ее соблюдает она.
– Ну что ж, предполагается, что завтра утром я повезу ее на прогулку, и она наверняка попытается убедить меня помочь ей, – признался Валентин, притворяясь, что делает это неохотно. Он действительно не горел желанием приглашать ее, хотя и совсем по другой причине. – Нет ли у вас списка приемлемых кандидатур на роль супруга? Мне было бы проще, если бы я знал, кого именно я должен поддерживать.
– Я уверен, что у Мельбурна такой список имеется, хотя мне он его не показывал. Тебе не кажется, что выглядело бы подозрительно, если бы ты вдруг начал указывать ей на потенциальных мужей? Особенно если это окажутся джентльмены, с которыми ты обычно не утруждаешь себя даже разговором?
– Они настолько безнадежно скучны?
– По сравнению с тобой и адмирал Нельсон покажется занудой.
– Я просто пытаюсь отдать долг Мельбурну и вернуться к прежнему распутству.
– В таком случае ее просьба поможет тебе сделать это.
– Каким же образом?
– Видишь ли, если она решит, что учится чему-то недозволенному у тебя, то не будет творить всякие глупости и вызывать пересуды у окружающих. А мы будем надеяться, что Мельбурн, наконец, одумается и положит всему конец, пока она и впрямь не совершила какой-нибудь сомнительный поступок.
Валентин подумал, что нынче вечером ему следовало бы остаться дома. Не хватало, чтобы кто-то уговаривал его провести время с Элинор, когда на самом деле ему следовало держаться от нее как можно дальше.
– Едва ли ты хочешь, чтобы она проводила время со мной, – заявил он. – Тем более на публике. Ведь я тот волчище, которым мамочки пугают своих дочек.
Шей усмехнулся и потрепал его по плечу.
– Да, но в данный момент ты наш волчище, не так ли? И в отношении Нелл ты знаешь правила игры.
Собрав остатки здравого смысла, Валентин слабо запротестовал в последний раз:
– Но это не то, что просил меня делать Мельбурн!
– Будет то, как только я вернусь домой и обо всем ему расскажу.
Сердито глядя на Шея, Валентин поднялся.
– Я предупреждаю тебя, Шей: это плохая идея.
– Нет, это очень хорошая идея. Ведь ты в курсе всего, что происходит. Элинор уже просила тебя помочь ей, к тому же ты один из наших друзей, и мы уверены, что с тобой ее репутации ничто не угрожает. – Он хохотнул. – Возможно, она является единственной женщиной, чья нравственность в твоей компании будет в безопасности.
– Очень смешно, – проворчал Валентин и направился к двери.
Волею случая он оказался именно там, где меньше всего хотел быть, – в центре семейного конфликта, обремененный обязательством перед обеими противоборствующими сторонами. И с ярко выраженным чувственным влечением к одной из них.
Казалось бы, ему безопаснее и логичнее убедить Элинор в том, что он никуда не годный пример для подражания и что ей пора подобру-поздорову вернуться в клан Гриффинов. Тогда отказ от его услуг был бы ее собственным решением и в то же время конец ее мятежа освободил бы его от обязательства перед Мельбурном.
Валентин остановился в дверях и оглянулся на Элинор, беседовавшую с сестрами Хаусен. Напряжение, которое он ощутил в паху, означало чистейшую похоть. И снова слышался снизу громкий хохот дьявола.
– Он опаздывает, – сказала Элинор, расхаживая взад-вперед по вестибюлю.
– Да, миледи, – подтвердил Стэнтон, поворачивая туда-сюда голову следом за ней.
Она места себе не находила и была слишком взволнована, чтобы спокойно сидеть в гостиной в ожидании Деверилла. Даже ноги ее при ходьбе из угла в угол двигались гораздо медленнее, чем мчались мысли.
Было очень разумно заручиться помощью маркиза для реализации ее планов. Если ей хотелось поскорее стать свободной, то кто мог научить ее этому лучше, чем самый беззаботный человек в Лондоне? В этом был смысл еще и потому, что люди, которых он знал, и которые ему нравились, обладали такими же качествами, так что, возможно, именно он мог бы подсказать ей кандидатуру будущего мужа. Она, естественно, не имела намерения выходить замуж за какого-нибудь скучного, занудного типа, которого одобряет Мельбурн. Правда, ее привлекал сам лорд Деверилл, но это еще не означало, что она хотела бы включить его в этот список. Вовсе нет!
Элинор останавливало то, что, как бы ни волновало ее присутствие Валентина, он являлся другом ее братьев. И был относительно безопасен, и она его давно знала. К тому же он, как и все приятели ее братьев, знал правила приличия. Хоть и не всегда им следовал в своей бурной жизни.
– Правила, – прошептала она, поправляя шляпку так, чтобы она сидела на голове еще более кокетливо. Вот почему ей нужно воспользоваться услугами Валентина – чтобы встретить кого-нибудь вполне подходящего для себя. Правила, предписывающие не прикасаться к Нелл, не воспринимать ее всерьез как существо женского пола, а воспринимать как… ребенка. Да, именно так. Ее можно было потрепать по головке и сказать, чтобы она бежала по своим делам и была хорошей девочкой.
Но она устала, черт возьми, быть паинькой. Следует признать, что ее первая вылазка прошла из рук вон плохо. Но теперь она больше не будет столь опрометчивой в выборе компаньона или времяпрепровождения.
На подъездную дорожку свернул пароконный двухколесный экипаж спортивного типа. У Элинор, вышедшей из портика, когда маркиз Деверилл остановил перед входом пару отлично подобранных лошадей серой масти, перехватило дыхание. Элегантно одетый, он являл бы собой образец добропорядочного аристократа – если бы не дьявольский блеск в глазах.
– Доброе утро, – приветствовал он ее, прикасаясь к полям серой шляпы. Его ливрейный грум спрыгнул на землю с запяток, чтобы принять из его рук вожжи.
– Вы опоздали, – упрекнула его Элинор, главным образом для того, чтобы подольше полюбоваться его видом и напомнить себе, что она сама попросила его заехать.
– Мне показалось, что речь шла о свободе, – медленно произнес он, спрыгнув на землю. – Я сделал свободный выбор и остался этим утром в постели подольше. – Он усмехнулся. – Всю ночь ворочался и плохо спал.
– Что же было причиной? – спросила она.
– Да как вам сказать…
– Доброе утро, Валентин, – прервал его Себастьян, спускаясь мимо нее по ступеням и протягивая руку.
– Доброе утро, Мельбурн. Мы с леди Элинор собираемся прокатиться.
– Я так и понял. – Герцог перевел взгляд на нее. – Элинор, могу ли я попросить тебя вернуться не слишком поздно, чтобы успеть вместе с Пип и со мной на чашку чаю к тете Тремейн?
Тетушка Тремейн. Ведь это их единственная, близкая родственница, родная сестра ее матери, а она совсем забыла, что они сегодня должны быть у нее на чаепитии.
– Я вернусь к двум часам, – заверила Элинор, и ее брат кивнул.
– Значит, в парк? – спросил Деверилл, когда Стэнтон помог Хелен взобраться на высокое сиденье и ливрейный грум разместился рядом с ней.
– Если только вам не придет в голову какое-нибудь другое место с большими возможностями, – сказала она в ответ, твердо намеренная не трусить ни перед чем, даже перед его огромными познаниями в области греха.
– Какими же?
– Возможностями для меня наблюдать и учиться на вашем опыте.
Улыбка на его лице расплылась еще шире.
– Парка вполне достаточно, – заверил он. Их экипаж свернул с подъездной аллеи в сторону Парк-авеню. – Я-то думал, что вы намерены стать свободной и раскованной, – продолжил он мгновение спустя.
– Так оно и есть.
– В таком случае, почему вы позволяете Мельбурну указывать, когда вам следует возвращаться?
– Потому что очень хочу увидеться со своей тетушкой. Он лишь напомнил, что я обещала навестить ее.
Влившись в густой транспортный поток, он взглянул на нее.
– Полагаю, что не существует жестких правил относительно того, как следует трактовать степень раскрепощенности, но могу сказать, что я, например, никогда не даю обещаний. – Потому что опасаетесь не сдержать слово?
– Нет. Просто не люблю чувствовать себя обязанным. В этом все дело, леди Элинор. Обычно я поступаю так, как мне нравится.
Элинор нахмурила лоб.
– Мне кажется, вы не правы, – медленно, словно размышляя вслух, произнесла она. – Быть свободным не означает поступать всем наперекор.
– Правильно. Это означает относиться ко всем остальным безразлично.
– Это ужасно!
– Но это правда. Мне показалось, что вы здесь для того, чтобы учиться?
Может быть, он заманивает ее, играя роль адвоката-дьявола, в свои хитроумные сети, откуда ей не выбраться?
– Значит, вам нет дела до всех остальных? Так почему вы тогда спасли меня?
– Во-первых, можем ли мы говорить открыто? – спросил он, указав на Хелен, сидевшую за ее спиной.
– Я доверяю Хелен, – заявила она, надеясь, что не ошиблась в ней. Другого способа поговорить с Девериллом, чтобы не пострадала ее репутация, она не придумала. – Однако, спрашивая меня о преданности моей служанки, вы снова показали, что беспокоитесь о ком-то, кроме самого себя, а конкретнее – обо мне.
– Да, действительно. Не странно ли? – Он на мгновение переключил внимание на уличное движение. – Вы мне нравитесь. Наверное, поэтому, если ваша репутация пострадает, я буду переживать.
На мгновение ее мозг вычленил из всего сказанного только слова «вы мне нравитесь» и отказался воспринимать все остальное. Ох, она такая простушка! Валентин покоряет и бросает гораздо более опытных женщин, чем она, причем делает это постоянно.
– Значит, вы не считаете помощь мне своим обязательством?
– Вовсе нет. Это мое искреннее желание.
– Значит это просто счастливое совпадение, когда-то, что вы хотите сделать, оказывается правильным поступком?
– Именно так.
Элинор тяжело вздохнула. Она желала в корне изменить свою жизнь, не отчуждаясь при этом от семьи. Жить, как она хочет, выйти замуж за того, кого сама выберет. И чтобы никто не указывал ей и не принимал за нее решения.
– Вы отвечаете формально и односложно.
– Я начинаю сомневаться в том, что вы намерены дать мне прямой ответ.
– Задайте прямой вопрос, тогда посмотрим.
– Мне почему-то не терпится пнуть вас, – с чувством выпалила она.
Он расхохотался. Она еще никогда не слышала, как он смеется. Смех был беззаботный. Валентин искренне забавлялся. От одного этого звука у нее участилось сердцебиение. Силы небесные!
– Я говорю с вами серьезно, поверьте, – наконец заявил он, продолжая весело улыбаться. – Но предпочел бы получше узнать, что именно вы хотите совершить.
– Ладно, – сказала она, стараясь не замечать, как прикоснулось его бедро к ее бедру, когда он повернул упряжку к Гайд-парку. – Начну немного издалека. Когда вы стали маркизом Девериллом, были ли вы к этому готовы? Я имею в виду к ответственности?
На какое-то мгновение выражение его лица стало жестким, потом он снова расслабился. Это произошло так быстро, что она даже не заметила.
– В свои последние годы мой отец совсем потерял рассудок. Прежде чем унаследовать его титул, я в течение трех лет управлял нашей собственностью. Так что, поверьте, – вполне был готов к ответственности.
Девушка на мгновение растерялась, не находя что сказать. Ей было известно, когда Валентин унаследовал титул, но Себастьян никогда не упоминал о связанных с этим обстоятельствах, что было очень характерно для старательно оберегавшего ее брата.
Этикету ее обучали с тех пор, как она начала говорить, и она, конечно, помнила, что в ответ на известие о трагической утрате надо выразить соболезнование. Но в данном случае все было гораздо сложнее. Валентин, казалось, передавал этими словами скорее облегчение, чем горечь утраты.
– Сколько вам тогда было лет? – тихо спросила она.
– Когда он умер? Восемнадцать. Мой дядюшка, лорд Уэдделл, был в ярости, оттого что старик прожил до моего совершеннолетия. Он чуть с ума не сошел – так ему хотелось, став опекуном, прибрать к рукам имущество Девериллов. – Валентин презрительно фыркнул. – С тех пор я его никогда не видел.
– Должно быть, в столь юном возрасте это было для вас тяжелым бременем.
Он пожал плечами.
– Я делал то, что должен был. А теперь живу, как мне хочется.
– Значит, ваше неприятие общепринятых правил – гоже своего рода мятеж, как называет это Себастьян, говоря обо мне…
– Это не так, – решительно заявил он и резко остановил лошадей. Жестом, указав груму на упряжку, он спрыгнул на землю. – Хотите пройтись со мной?
– Но…
Пока она размышляла о том, что он затевает, Валентин обошел экипаж и подошел к ней. Он знал правила, но пренебрегал ими. И если она его разозлит…
Он протянул ей руку.
– Предлагаю пройтись пешком. Вы, Хелен, подождите нас здесь.
Они направились к ближайшему пруду и свернули на дорожку, бежавшую вдоль заросшего Камышом берега. Некоторое время Элинор тихо шла рядом с ним, пытаясь угадать его мысли. Если он пытался напомнить ей, какой беспомощной она чувствовала себя в компании Стивена, то ему это не вполне удалось. Валентин и отличие от Кобб-Хардинга не удерживал девушку против ее воли, не опаивал наркотиками, не вел в такое место, откуда она не могла бы найти дорогу домой. Тем не менее, сейчас она была наедине с человеком, который сумел заработать себе скверную репутацию, с мужчиной, который уже знал один из ее секретов.
– Знайте, что я ничуть вас не боюсь, – заявила она. Он искоса взглянул на нее.
– Я не пытаюсь запугивать вас.
– Я хотела сказать, что если вы хотели испугать меня, не говоря, куда мы идем и каковы ваши планы, то вам это не удалось.
Деверилл усмехнулся.
– Я мог бы изменить ваше мнение в мгновение ока, – пробормотал он.
Только этого не хватало! Спровоцировала завзятого ловеласа на какие-то действия, о которых теперь, несомненно, пожалеет.
– Нам с вами нужно поговорить, Элинор. Так, чтобы нас никто не услышал – ни ваша преданная служанка, ни кто-либо другой.
– Хорошо, – сказала она, судорожно глотнув воздух.
– Что вы хотите? На самом деле? Только, пожалуйста, скажите мне правду.
Значит, он догадался. Понял, что она в тот вечер, когда написала свою «декларацию», верила, что жизнь ее должна измениться. Правда, каким образом, она понятия не имела.
– Обещайте, что не будете смеяться. Он покачал головой.
– Я не даю обещаний.
– Ладно. – Она высвободила руку из-под его локтя и пошла по тропинке впереди него. – Я и сама не могу это определить.
– Трудно поверить.
– Но именно для этого я и прошу вашей помощи, Деверилл. По сравнению со мной у вас гораздо больше опыта… во всем. Он нагнал ее, но руку не предложил.
– Поскольку трудно предположить, чтобы вы хотели строить свою жизнь по образцу моей, я не могу догадаться, чего вы хотите лично от меня.
– Я намереваюсь построить свою жизнь по образцу вашей. По крайней мере, часть ее.
Деверилл усмехнулся.
– Какую же часть? Ту, где я завожу интрижки с замужними женщинами? Они опытны в подобных делах, не требуют постоянства. Мне это нравится. Или ту, где я пропускаю назначенные встречи с друзьями, если подвернется что-нибудь более забавное? Или где я играю в азартные игры? Или пью?
Она некоторое время смотрела на него, лишившись от удивления дара речи. – Но вы не такой.
– Почему же?
Элинор остановилась. Ей хотелось больше знать о Валентине Корбетте, чтобы ее слова могли звучать весомее.
– Ну что ж, возможно, так оно и есть, но вы не только такой.
Остановившись в нескольких шагах от нее, он прищурил глаза.
– Вот как? В таком случае расскажите мне о моем характере. Возможно, я заблуждаюсь насчет себя.
– Позавчера вечером вы спасли меня. И разозлились на Стивена за его поведение. Хоть воспоминания у меня несколько смутные, это я помню. И вы проводили меня домой в целости и сохранности, не попытавшись воспользоваться моим состоянием.
– Дорогая моя, одно доброе дело за всю жизнь еще не делает человека героем. Но речь идет не о моих дурных привычках, а о тех, которые вы желаете культивировать в себе.