— Послушай, может, я лезу не в свое дело и ты примешь меня за последнего придурка, но я должен высказаться. Думаю, тебе не стоит так торопиться. Уоррен тебе не пара, Ли. Ты знаешь, я никогда бы не сказал ничего подобного, но тут… Ты мой друг, я люблю тебя. Послушай, Джон не тот человек, который тебе нужен, брак с ним будет ошибкой, фатальной ошибкой. Я знаю, это звучит странно, но я советую тебе держаться от него подальше. Он слишком искушен, слишком груб и даже жесток для тебя. О нем ходят нехорошие слухи. Хотя прямых доказательств нет, но дыма без огня не бывает. Извини, я говорю немного путано. Что с тобой, я обидел тебя?
Эшли вытерла слезинку и улыбнулась Сэму.
— Прости, ты так мил, я люблю тебя, Сэм. И именно об этом я хотела с тобой поговорить. Я не хочу выходить замуж за Джона.
— Так-то лучше. — Он облегченно выдохнул, и она увидела, что лицо его немного разгладилось. — Но, если ты не согласилась, почему это объявление появилось в газете?
— В этом-то все и дело. Кое-что происходит…
— Только не говори, что тебя вынуждают к этому браку… — шутливо начал он.
Эшли промолчала, страдальчески скривившись, и увидела, как вытягивается лицо Сэма.
— Этого не может быть…
— Вчера Джон сделал мне предложение, а когда я попыталась отказаться, он просто надел мне кольцо на палец. Я подумала, что это еще не конец света, что все еще можно будет изменить, ведь далеко не все помолвки кончаются свадьбами, но не предполагала, что… Он напорист, словно бульдозер, который невозможно столкнуть с пути. И вот уже сегодня я узнаю, что назначен день свадьбы и завтра мне пришлют каталог свадебных платьев. И самое главное — я узнаю об этом в последнюю очередь. Все расходы оплачены, все организовано… И отец… Он полностью солидарен с Джоном. Они оба считают, что лучшей партии мне ни в жизнь не найти, а мое поведение — это просто предсвадебная истерия. Как только я осознаю, какое счастье на меня свалилось, я буду визжать от восторга и благодарить отца за то, что он не дал мне совершить роковую ошибку… — Все это Эшли выпалила почти на одном дыхании и подняла несчастные глаза на Сэма. — Прости, что впутываю тебя в это, но…
Он жестом остановил ее извинения.
— Я и не предполагал, что все так серьезно. Грегори зашел слишком далеко, точнее, он совсем спятил. И потом, на дворе двадцать первый век, а у него какие-то средневековые замашки. Ты ведь говоришь серьезно, Эшли?
— Серьезнее не бывает. Я пыталась поговорить с ним, но… — Эшли опустила голову и несколько раз моргнула, пытаясь подавить непрошеные слезы.
— У твоего отца финансовые проблемы.
— Что? — Эшли похолодела.
— О, не беспокойся, пока он на плаву, но все-таки… Грегори захотел расширить бизнес, выпустил акции, но на рынке появился «медведь»…
— «Медведь»? — непонимающе переспросила Эшли.
— Человек, играющий на понижение курса акций и достигающий этого, как правило, грязными методами: слухами, подтасовками фактов — в общем, насколько хватит фантазии. Он скупает акции по заниженной стоимости, а потом продает втридорога. Или оставляет их себе. В зависимости от того, каковы его цели. И этот человек обратил внимание на фирму Грегори. По моим расчетам, Грегори не получил от продажи акций тех денег, на которые рассчитывал, и не сумел выплатить взятый в банке кредит. Ему пришлось взять другой, но за больший процент… Эта система засасывает, как зыбучие пески; получается замкнутый круг, из которого почти невозможно выпутаться. Если не появится, очень своевременно, кстати, доброжелатель, желающий «бескорыстно» помочь страждущему… У тебя есть акции фирмы твоего отца?
Эшли растерялась, а потом ее мозг лихорадочно заработал.
— Да, есть, и отец каждый год дает мне бумагу на подпись, что я согласна передать ему право голоса. И… кажется отец что-то говорил об акциях, которые он подарит нам с Джоном на свадьбу… О Боже!..
Тут в ее голове наступило вдруг какое-то просветление, и Эшли наконец сообразила, что к чему.
— Ты хочешь сказать, что это Джон скупает акции, а когда он еще и получит пакет в качестве подарка на свадьбу…
— …Джон может стать хозяином компании твоего отца. Не забывай про свои акции. Если все то, что я слышал об Уоррене, — правда, то он не остановится перед тем, чтобы вынудить тебя подписать доверенность на право голоса по твоим акциям на себя, — закончил Сэм. По мере того, как Сэм говорил, его лицо становилось все более хмурым, как будто он сам только что осознал угрозу.
— Вынудить? Ты имеешь в виду физическое насилие? — Несмотря на теплую погоду, Эшли почувствовала, что она заледенела.
— Я не хочу даже думать об этом.
— Этого не может быть… Зачем ему это, ведь Джон достаточно богат…
— Денег никогда не бывает много, разве ты не знаешь этого, малышка? На этом рынке орудуют акулы, которым всегда мало того, что они имеют. Их аппетит никогда не утолится, так что поверь мне — все может быть. Сомневаюсь только, что это можно доказать. Джон очень неглуп, раз сумел расплатиться с долгами, которые оставил после себя его отец, и за короткое время сколотить капитал. Он наверняка продумал все до мелочей, и Грегори — не первая рыбешка в его сетях. Но Джон никогда не будет действовать открыто — на это есть подставные лица и компании. Так что…
— Сэм, ты уверен в том, что говоришь?
— Я ни в чем не уверен, Ли. Я лишь говорю о возможном развитии событий. Кто знает, может, твой Джон и ни при чем, а орудует кто-то другой. Твой отец придумал идеальную комбинацию для решения своих проблем, привлекая Джона и его капитал в свой бизнес. Но он сам может угодить в ловушку.
— Я не верю, что он может так поступить со мной, я же не вещь…
— Возможно, он действительно верит в то, что ты будешь счастлива с Джоном, а твои слова для него — лишь капризы строптивой девчонки.
— Неужели ничего нельзя сделать?
— Ли, я попытаюсь что-нибудь выяснить и сразу же тебе позвоню. Договорились?
— О, Сэм, спасибо!
— Дорогая, я вижу в твоих глазах слезы. Немедленно перестань. Пока нет причин для расстройства.
— У меня они уже есть, — пробормотала Эшли. — Что будет, если окажется, что Джон чист и у меня не будет предлога, чтобы разорвать эту помолвку? Ведь я в любом случае не собираюсь за него замуж: виновен он или нет.
— Тогда мы прямо перед свадьбой сбежим и поженимся в Лас-Вегасе.
— Сэм…
— Ну, потом-то мы, конечно, разведемся, я не намерен посвящать всю свою жизнь такой избалованной, капризной принцессе, как ты…
Эшли наконец поняла, что Сэм шутит. Она слабо улыбнулась.
— Тебя не пугает даже возможность фиктивного брака со мной?
— Ты даже не представляешь, на что я готов пойти, чтобы помочь тебе. И потом, кто сказал, что брак будет фиктивным? — Сэм подмигнул ей. — А если серьезно, то из любого положения есть выход — помни об этом. И мы найдем его.
После ланча Сэм проводил Эшли до машины. Он легко коснулся ее щеки поцелуем и крепко сжал ладонь, вселяя в Эшли уверенность. Отъезжая со стоянки, она вдруг увидела знакомый автомобиль и почему-то взволновалась. Где она могла его видеть? Эшли отругала себя за излишнюю мнительность и постаралась успокоиться. И, только подъехав к дому, она вдруг с особой отчетливостью поняла, что чуть не врезалась в него, уезжая на встречу с Сэмом. В том, что это та же самая машина, она была уверена — у Эшли была фотографическая зрительная память.
Она вернулась домой в еще более взвинченном состоянии, чем уехала. Все ее мысли были заняты воспоминаниями о разговоре с Сэмом и о виденном автомобиле. Она сама не могла понять, почему мысли о последнем вызывали такое беспокойство. Эта тревога была скорее интуитивной, чем осознанной.
Вечером к ней в комнату зашел Грегори. На этот раз он не кричал на Эшли, а говорил мягко и увещевательно, почти как с безнадежно больным человеком. Эшли убедилась в двух вещах: отец все же любит ее, и он действительно искренне верит, что с Джоном она будет счастлива. И никакие силы не разубедят его в этом. Она почувствовала, что сердце ее разрывается от слов отца и от его усталого вида. Она впервые заметила, что за последнее время в его шевелюре прибавилось седых волос, а морщины на лбу и вокруг рта углубились. И если это вина Джона, то он поплатится за свои махинации и за то, что будто околдовал ее отца. Эшли даже не могла ничего сказать отцу про подозрения в отношении Джона, так как у нее не было доказательств, а вера Грегори в Джона была непоколебима. Ей не хотелось думать о том, что будет, если Сэм ничего не найдет.
— Я позвонил твоей матери, она приедет и поможет с подготовкой к свадьбе.
Он даже был согласен терпеть Марион, свою первую жену и мать Эшли, а ведь в последнее время они вообще не находили общего языка! Эшли была в отчаянии.
И это чувство еще больше усилилось от протестующих криков Сью, когда она узнала о готовящемся бракосочетании. Ее сестра и так не отличалась сдержанностью, а тут превзошла себя.
— Эшли не может выйти за него, она не любит Джона, она сама мне об этом сказала! — кричала она, обращаясь к отцу.
Эшли закрыла глаза, потеряв надежду обуздать младшую сестру. Грегори был ошеломлен, а потом пришел в ярость от ее криков: он грубо велел Сью замолчать. Впервые в жизни он говорил со Сью так резко и наказал ее, запретив выходить из комнаты.
— Не делай этого, Эшли! — сказала Сью напоследок.
Окончилась эта семейная сцена тем, что утром Одри и Сью уехали.
— Сью необходимо развеяться. Кроме того, у Одри, впрочем, как и у меня, не вызывает особого восторга встреча с моей… с Марион. Они вернутся перед самой свадьбой, — пояснил Эшли отец.
И Эшли осталась одна. Два дня она провела в страшном нервном напряжении, ожидая обещанного звонка Сэма. И испытала невероятное облегчение, когда он наконец позвонил. Эшли ухватилась за телефонную трубку, как утопающий за соломинку.
— Ли, боюсь, мои наихудшие опасения сбываются. Встретимся опять там же через час.
— Ты нашел доказательства?
— Потом поговорим…
Когда Эшли подъехала, то у входа в ресторанчик она увидела машину Сэма, а около нее полицейских. От страха ее сердце сжалось, и она почти бегом устремилась туда. Когда она увидела живого Сэма, то ноги у нее подкосились от облегчения. Уже потом она разглядела огромный синяк у него на лбу и ссадину на щеке. Когда полицейские записали показания Сэма и отошли, они смогли поговорить.
— Не успел я выйти из машины, как меня чем-то ударили по голове и вырвали «дипломат». Я даже не успел разглядеть нападавшего. Это говорит только об одном — Джон каким-то образом пронюхал о нас. Но как — ума не приложу! Мне жаль говорить тебе об этом, но, думаю, все, что я успел «накопать» на него, теперь будет уничтожено. Прости, Ли, я подвел тебя.
— Боже, о чем ты говоришь! Ты пострадал из-за меня. И зачем я только втянула тебя в это?..
— Ли, послушай…
— Нет, это ты послушай. Еще вчера я не была уверена, но теперь знаю точно. Когда я поехала на встречу с тобой, за мной следили. Наверное, Джон нанял кого-то… А когда ты позвонил… Неужели могли прослушивать телефон? Поверить не могу, неужели все настолько серьезно?
— Не надо, Ли, мы что-нибудь придумаем.
Эшли взглянула на Сэма.
— Нет, «мы» не придумаем. Я больше не могу подвергать тебя опасности. Ни тебя, ни кого-то еще. Я думаю… Мы больше не будем встречаться.
— Ли…
— Прости, Сэм. Думаю, больше ничего нельзя сделать. Не звони мне, я не переживу, если с тобой что-то случится, я сама… сама найду выход. Мне пора. До свидания, Сэм, береги себя. Все будет хорошо.
Сэм несколько раз окликнул ее, но Эшли не обернулась.
Итак, Джон следит за ней. Он не выпустит ее из своих когтей. Но теперь она была уверена в его виновности. Рассказать отцу? Но доказательства, их нет!.. Ловушка почти захлопнулась… У нее остался только один выход, Джон вынудил ее им воспользоваться.
К вечеру этого же дня приехала Марион. Она совсем не изменилась с их последней встречи — ее макияж был таким же ярким, а платье — коротким. Эшли видела, как сдержанно они с отцом поприветствовали друг друга, и поняла, что ради нее родители заключили временное перемирие. Потом Эшли попала в крепкие объятия матери и выслушала все восторженные восклицания по поводу того, как похорошела «ее девочка». Эшли постаралась казаться жизнерадостной и поймала одобрительный взгляд отца, который, по-видимому, решил, что дочь «перебесилась» и вняла голосу разума. Так жаль, что приходится его обманывать, но она не собиралась платить такую цену за его ошибки. Рано или поздно правда выплывет наружу, но для нее, отца и всей его компании уже может быть поздно.
Все свободное время Эшли теперь занимала Марион. Она развила бешеную предсвадебную суету, старалась проконтролировать каждую мелочь и не упустить ни одной детали. Но от этого все погружалось в хаос. Трейси была в отчаянии, пытаясь сдержать напор Марион, но та заявила, что это свадьба ее дочери и она будет делать все, что считает нужным. Марион также сделала несколько набегов на магазины, в которых ее неизменно сопровождала Эшли, и донимала дочь вопросами, что она думает по поводу того или иного наряда.
— Мама, ты можешь купить все, что захочешь. Единственное пожелание, чтобы на предстоящем торжестве ты не выглядела моложе меня.
Марион расцветала и, рыская по бутикам одежды и белья в поисках «чего-то особенного», не замечала деятельности Эшли.
С Джоном в оставшиеся до свадьбы дни она почти не виделась. Три раза они ходили в ресторан, и эти ужины стали для Эшли пыткой. Она старалась не выдать себя, бесконечно рассказывая о приготовлениях к свадьбе, и была рассеянна и нервна. В их последнюю встречу она подверглась серьезному испытанию. Ее волнение достигало апогея, и Эшли даже под страхом смерти не смогла бы вспомнить, о чем они говорили. Говорил Джон, а Эшли по мере сил пыталась вставить в его монолог нечто вразумительное. Потом он пригласил ее танцевать и прижимал слишком близко и крепко даже для жениха. Пристально глядя в ее глаза, Джон сказал, что она прекрасна и холодна. И скоро она будет принадлежать ему. Эти слова вызвали у Эшли почти физическую боль во всем теле и спазмы в желудке. Она тяжело сглотнула, а Джон приподнял пальцем ее подбородок и коснулся губ.
— Джон, нельзя, на нас смотрят, — в панике забормотала она, пытаясь отшатнуться.
Он только усмехнулся.
— Мне нравится, что ты так скромна. И пуглива. Ты похожа на испуганного олененка.
Кажется, он был доволен этим вечером. Он, как обычно, проводил ее до дверей, а когда Эшли попыталась быстро попрощаться и улизнуть, Джон не дал ей такой возможности.
— Разве ты не хочешь угостить меня кофе?
— Уже очень поздно, Джон, — неловко пробормотала она.
— Мы никому не помешаем. — Он решительно вошел за ней.
— Я сварю кофе…
Но тут Джон взял ее за руку, и Эшли замерла. В его глазах она увидела нечто такое, отчего ей захотелось немедленно убраться на край света.
— Я остался не из-за кофе, дорогая.
— А из-за чего? — сдавленно проговорила она.
— Глупышка… — Он потянул ее на себя.
— Уже поздно, Джон. Тебе пора, да и я сегодня устала.
— Всего один поцелуй. Пожелаю тебе спокойной ночи.
Дрожа, Эшли подставила ему щеку, но на сей раз он не удовлетворился этим. Джон обнял ее одной рукой, а другой осторожно повернул ее лицо. Легко коснулся ее губ своими губами. Эшли покорно ждала, надеясь, что сейчас он отпустит ее, но ее выдержка была уже на пределе. Она старалась унять бешено бьющееся сердце, чтобы не выдать себя. Когда Джон поднял глаза и она увидела, что огонь в них не только не притух, а разгорелся еще сильнее, то в животе у нее похолодело. Интуиция не обманула Эшли — он впился в ее губы поцелуем, а его руки принялись ощупывать ее. Эшли дернулась и не смогла сдержать отчаянного возгласа. Когда его язык попытался проскользнуть ей в рот, она крепко сжала зубы. Джон сильно стиснул ее, его руки продолжали лихорадочно двигаться по ее телу — Эшли чувствовала только боль и отвращение. Джон принялся задирать подол ее платья, подталкивая Эшли к кушетке, и она поняла, что он задумал.
— Нет.
— В чем дело, Эшли?.. Я не хочу ждать… Сейчас…
— Джон… не надо… не сегодня… Скоро свадьба, и я не хочу… пожалуйста… пожалуйста…
Несколько бесконечно долгих мгновений он всматривался в ее испуганное лицо, а потом его губы искривила улыбка.
— Ты боишься меня?
— Нет, просто… просто… — Эшли никак не могла что-нибудь придумать.
— Хорошо, — наконец с усмешкой уступил Джон. — Думаю, еще несколько дней я выдержу… Но потом… — И он отпустил ее.