Она вскоре вернулась, неся пластмассовый тазик с водой. Пара полотенец висела у нее на плече, а из кармана джинсов выглядывала бутылочка с жидким мылом. Просто и удобно.
Джесси застегнула только одну пуговицу.
Она опустила тазик на пол и, выпрямившись, поставила бутылочку с мылом на ночной столик.
— Ты не мог бы встать на минутку, чтобы я могла положить одно полотенце под тебя?
Брок потянулся за костылями, но она преградила ему путь, наклонившись, чтобы убрать тазик у него из-под ног. Снова выпрямившись, она заметила это и протянула ему один из костылей, а он не хотел обнаруживать свою слабость, попросив о втором, поэтому всем телом оперся на один костыль и пошатнулся. Джесси взяла его под левый локоть и за правое плечо, чтобы он сохранил равновесие.
— Все в порядке, спасибо, — сказал он.
Она быстро постелила полотенце на простыню и посоветовала ему снять брюки прежде, чем он сядет. Поскольку под ними у него были надеты трусы, Брок согласился.
Потом он сел на край кровати и стянул с себя футболку. Увидев, что Джесси брызгает мылом на губку, он едва сдержался, чтобы не взорваться. Почему она не понимает, что ему необходимо остаться одному?
— Джесси, — процедил он сквозь зубы, — с этого момента я справлюсь сам.
Она повернулась к нему с губкой в руке и вздохнула.
— Позволь мне хотя бы заняться твоей спиной и ногами. Ты не сможешь дотянуться ни до того, ни до другого.
Стараясь сдержаться, он потер виски. Плохо то, что она права. Он мысленно прикинул, что сильнее, желание стать чистым или боязнь ее прикосновений.
Чистота перевесила.
— Хорошо, — уступил он.
Джесси опустилась перед ним на колени и начала мыть ему ноги.
Господи, как приятно было чувствовать теплую воду и мыло, мягкое прикосновение губки к коже, мучительно-сладкие ощущения от ее прикосновений. Джесси работала усердно. Ее пальцы были сильными и одновременно нежными, особенно когда она прикасалась к сломанной ноге.
Роскошные волосы, завязанные в длинный хвост, падали ей на плечо каскадом рыжих кудрей. Когда она наклонялась вперед, ее полурасстегнутая рубашка распахивалась, позволяя Броку увидеть во всей красе лифчик и его содержимое.
— О! — простонал он и откинулся назад, опираясь на руки и отводя взгляд, чтобы не поддаться искушению.
Он уже и не пытался скрыть свое возбуждение. Джесси сама виновата, раз настояла на том, чтобы оказать ему такую интимную помощь.
— Прошу прощения. — Ее пальцы замерли, взгляд карих глаз, сравнимый по силе воздействия с порцией виски, устремился на его лицо. — Я сделала тебе больно?
— Нет. Мне приятно.
Джесси густо покраснела, когда ее взгляд упал вниз. Смущенно улыбнувшись, она снова переключила внимание на тазике водой.
Он откашлялся.
— Послушай, я знаю, что был невыносим весь день.
Джесси подняла на него глаза. По ее дрогнувшим губам и поднятой брови было ясно, что она согласна с такой самооценкой.
— На самом деле я благодарен за все, что ты сделала.
— Я рада, что могу сделать что-то для тебя.
Поднявшись с колен, Джесси жестом велела ему пригнуться, чтобы она смогла достать до его спины. Он наклонился вперед, и она поставила колено на кровать рядом с его бедром.
Он нахмурился. Ему показалось, что в ответе он уловил намек на испытываемое ею чувство долга.
Она, конечно, считала, что обязана ему, но это глупость. Она сделала для него неизмеримо больше за прошедшие полтора года, чем он смог сделать для нее: открыла ему душу, подарила свою дочку. Собственно, подарила ему дом.
Ее аромат кружил ему голову, мешая думать. Легкий запах ванили, смешанный с запахом женщины. О, как это приятно!
Губка скользила по его спине от затылка к талии, потом обратно. Это был чувственный массаж, который мог свести с ума.
— Брок, — произнесла Джесси каким-то новым, серьезным тоном, — почему ты мне не сказал, что тебя могло раздавить?
Немедленно его расслабленные плечи напряглись. Он покачал головой.
— Да тут нечего было рассказывать.
— Нечего?!
— Это ты в связи с той небольшой сценой, которую устроила Эмили? — Броку не хотелось говорить на такую тему. — Забудь. Это не имеет отношения к нам.
Губка замерла в воздухе. Джесси застыла.
— Брак не исключает правды. Меня волнует то, что происходит с тобой.
Он бросил на нее взгляд через плечо.
— Ты знаешь все, что тебе положено знать.
Обида захлестнула ее. Отойдя от кровати, она бросила губку в тазик с водой.
— Позови меня, когда закончишь. — Джесси была близка к срыву. Чтобы справиться с собой; она вздернула подбородок, расправила плечи и гордой поступью направилась к двери. — Я приду, чтобы все убрать.
Взявшись за ручку двери, она помедлила и, оглянувшись, посмотрела на него.
— Я знаю, что наши отношения не такие, как у Эмили с Джейком, но думала, что мы — друзья. Мне казалось естественным беспокоиться о том, жив ты или нет. К сожалению, я поняла, что ошибалась.
Глава девятая
Джесси тихонечко напевала колыбельную песенку, укладывая Элли в кроватку. Малышка обычно спала всю ночь, не просыпаясь, но с тех пор, как неделю назад приехал Брок, ее режим нарушился.
По утрам за Элли присматривала дочка их соседей, Эрика. Она училась в предпоследнем классе школы и не прочь была немного подработать в каникулы. Ей нравилось работать в утренние часы, потому что, как она говорила, ее друзья все равно до полудня раскачивались.
Джесси оставила работу в детском саду, как только услышала о несчастном случае, происшедшим с Броком, чтобы иметь возможность ухаживать за ним. Когда Эрика начала помогать ей присматривать за ребенком, Джесси настроилась воспользоваться свободным временем, чтобы закончить двухлетние курсы по дошкольному воспитанию.
Вместо этого она теперь по утрам возила Брока на медосмотры, а занималась по ночам. Сегодня ночью, едва она успела выключить свет, как Элли начала ворочаться.
Джесси надеялась, что завтра, а вернее уже сегодня утром, врачи скажут, что можно отменить ежедневные медосмотры. Налицо был явный прогресс. Температура за неделю прошла, и его силы прибавлялись с каждым днем.
Зато Элли стала капризничать, ей недоставало тепла и ласки материнских рук. Продолжая мурлыкать песенку, Джесси осторожно уложила ее и какое-то время постояла у кроватки, чтобы убедиться, что та крепко спит.
Оставив дверь приоткрытой, Джесси направилась в гостиную, к своему временному ложу на кушетке. Когда она переоборудовала вторую спальню в детскую, то решила вынести кровать и приготовить гири и спортивные снаряды для Брока.
Укрывшись простыней, Джесси свернулась клубочком, довольная своим решением. Вчера Брок говорил о том, что хочет привести себя в форму.
Прошедшая неделя далась ей нелегко. Брок доводил ее до сумасшествия: был то раздражительным, то отстраненным, и постоянно сексуально агрессивным.
После его резкой отповеди в ту первую ночь она держалась с ним холодно, хотя ей это было непросто. Он обидел ее, но она тянулась к нему. Каждый день в течение почти полутора лет она делилась с ним своими мыслями. Было трудно отказаться от этого.
А еще труднее не реагировать на его холодную мужественность, волевой характер, стальные мышцы. Ей хотелось прикоснуться к нему, быть с ним подольше. Хотелось всего того, чего не могло быть.
И он просто обожал Элли. Каким бы раздраженным Брок ни был, он всегда относился к малышке с большой нежностью и заботой. Только за это Джесси могла ему многое простить.
Какой-то звук привлек ее внимание. Она села, прислушиваясь, не Элли ли это — и разглядела смотрящего на нее из темноты Брока.
Опираясь на костыли, он наклонился вперед, чтобы сесть на край кушетки, и, протянув руку, провел пальцем по ее выбившемуся локону.
— Почему ты спишь на кушетке?
Джесси отстранилась. То, что она скучала по его обществу, еще не означало, что она так легко сдастся.
— Почему ты встал? — Она отодвинулась к стене, чтобы не чувствовать так близко его жар, его чистый мужской запах.
— Захотел пить. Теперь твоя очередь отвечать на мой вопрос.
Она вздохнула.
— Я отправила кровать на хранение, чтобы установить спортивные снаряды.
— Зачем ты это сделала?
Лунный свет пробивался сквозь тонкие занавески, скользил по обнаженной мускулистой груди Брока. Джесси страстно хотелось прикоснуться к ней своими пальцами и губами, ощутить соленый вкус его кожи.
Почему она продолжает подвергать себя такой пытке? Не пора ли им объясниться?
— Брок…
— Джесси…
Они заговорили одновременно. У Джесси заколотилось сердце. Может быть, она смалодушничала, но все же воспользовалась этим, чтобы оттянуть неотвратимое.
— Говори ты, — сказала она.
— Глупость! — Он махнул рукой, показывая на кучу одеял, сваленных в конце кушетки. — Ничего удивительного, что у тебя синяки под глазами. Ты не можешь нормально высыпаться на этой дыбе.
— Ты преувеличиваешь. Круги под глазами у меня оттого, что я занимаюсь перед сном, а Элли плохо спала несколько ночей. — Джесси хлопнула рукой по диванной подушке, накрытой простыней. — А кушетка очень даже удобная.
— Она слишком короткая, к тому же кожаная, так что спать на ней в такую теплую ночь — все равно что спать на жаровне.
Почти точное описание.
— Не так уж плохо. Да и разве у меня есть выбор?
— Ты могла бы спать со мной.
Ее сердце замерло, потом заколотилось с бешеной силой.
— Уверена, что это не слишком хорошая идея.
— Мы оба — люди взрослые. К тому же я практически неподвижен в этом гипсе.
— Ты, но не я.
Черт. Черт. Черт. Неужели она произнесла это вслух?
Веселый и слегка удивленный взгляд Брока сказал ей «Да». А страсть, от которой мгновенно напряглось его лицо, сказала «О да!».
Ну почему она такая глупая? Сначала его оттолкнула, а потом сделала, собственно, предложение.
Хотя это и к лучшему. Либо она наконец, хорошо выспится, а может быть, произойдет что-то еще… либо Броку вообще ничего от нее не нужно, тогда она по крайней мере будет знать это наверняка.
— Я уверен, что ты в состоянии контролировать себя, — сказал он, не оставляя ей надежды. — А если нет, охотно подвергну себя риску.
Еле сдерживаясь, Джесси скрестила руки на груди и пристально посмотрела на него. Неужели он не мог сказать ничего лучшего в ответ на ее страстный порыв?
— А если я не хочу рисковать? — вызывающе спросила она.
Он наклонился вперед и потянул за ее локон.
— Трусиха.
Сказав это, он ухватился за костыли и встал, чтобы пойти за своей водой. Просто взял и ушел. От такого неслыханного нахальства у нее вскипела кровь.
Одно дело, когда она сама называла себя трусихой, но позволять это ему…
Джесси отшвырнула простыню в сторону и бросилась за ним, совершенно забыв о том, что на ней только трусики и лифчик. Она подлетела к Броку в тот момент, когда он, открыв холодильник, доставал бутылку с водой. Она придержала рукой дверцу холодильника, и ему потребовалось дополнительное усилие, чтобы ее закрыть.
— Что все это означало?
Опираясь на один костыль, он старался открутить пробку.
— Это было разумное предложение насчет того, как разрешить неожиданно возникшую проблему.
Он отпил глоток воды со слишком спокойным и собранным видом, учитывая тон их разговора.
— Я говорю не о предложении. Что это за пинг-понг? Ласково прикасаешься ко мне, приглашаешь к себе в постель, а потом, когда я фактически делаю тебе предложение, — называешь трусихой и уходишь.
Брок рассмеялся.
— Ну, ты слегка передернула…
— Я серьезно, Брок. Меня влечет к тебе, но я не понимаю, что у нас за отношения.
— И меня влечет к тебе, Джесси. — Он ласково погладил ее по щеке. — Всегда влечет, а на этот раз ничто не мешает мне представить тебя обнаженной.
Его взгляд, скользнувший по ней с таким откровенным вожделением, что никакая темнота не могла скрыть этого, напомнил ей о том, что на ней почти ничего нет. Еще не обнаженная, и все же почти нагая.
— Но я контролирую свои желания. Это они не контролируют меня. К тому же существует одно большое осложнение, которое мы не можем игнорировать.
Она вздохнула. Разумеется, существует.
— Знаю, мы женаты.
— Казалось бы, это может все упростить, но только осложняет. Я не хочу пользоваться этим против твоей воли, Джесси.
— А ты бы и не стал.
Не исключено, что это единственная возможность для нее быть с ним. Она страстно желала его и телом, и душой. Все в нем привлекало ее — интеллект, сдержанный юмор, преданность.
Хотела ли она, чтобы их брак был настоящим? Любила ли его? Честно говоря, она и сама не знала, но с удовольствием использовала бы шанс узнать это.
— Джесси, — он отстранил ее от себя, — ты должна знать, что я не из тех людей, на кого можно положиться. Те, кто рассчитывает на меня, всегда остаются разочарованными.
Она вытаращила на него глаза, не веря своим ушам.
— Какая чушь. Ты самый надежный человек из всех, кого я знаю.
Джесси повернулась и пошла назад к кушетке.
— Тебе незачем стараться отговаривать меня, — заявила она, довольная тем, что ее голос не дрогнул, хотя слезы стояли у нее в горле. — Я большая девочка, и в состоянии пережить отказ.
— Речь не идет об отказе. — Брок, хромая, приблизился к ней, следя грустными глазами за тем, как она снова устраивается на кушетке. — Речь об ожиданиях, — сказал он севшим голосом. Не от эмоций ли? — Ты была права в ту ночь. Я действительно считаю тебя другом. — Он откашлялся. — Я ценю тебя. Ценю нашу дружбу. Я не мог бы перенести, если бы тебе стало больно.
Джесси посмотрела ему прямо в глаза.
— Рядом с тобой мне никогда не бывает больно. — Она легла, натянула простыню до подбородка и повернулась к нему спиной. — Когда ты отталкиваешь меня, вот тогда мне больно.
Брок ковылял на своих костылях следом за Джесси и Элли по огромному армейскому магазину. Он решил, что уж лучше отправиться за покупками, чем провести еще один томительный день в кресле.
Он никогда не был любителем телевизора, так что кроме упражнений с гирями и блуждания по Интернету заняться дома ему было нечем. Он упражнялся с гирями дважды в день, но, к сожалению, этого было недостаточно, чтобы отвлечься от мыслей о Джесси.
Обитая в своем ограниченном пространстве, они практически каждую минуту натыкались друг на друга, а когда такое случалось, Джесси избегала его взгляда и любого физического контакта, преувеличенно вежливо извиняясь.
Он стискивал зубы. Как будто они были друг для друга посторонними людьми! Это приводило его в замешательство.
Неужели она не понимает, что он пытается оберегать ее?
— Привет, Салливан, — окликнул его чей-то голос. Брок посмотрел направо и, увидев одного из старых сослуживцев, помахал ему рукой, но не остановился.
Ушедшая вперед Джесси оглянулась на Брока. По-видимому, она услышала, как его окликнули. Это ведь и ее фамилия, подумал Брок.
Почему ему это приятно?
— Брок, — сказала она, когда он подошел ближе, — тебе совсем не обязательно держаться все время возле меня. Можешь остановиться и поговорить со своими друзьями. Я ничего не имею против. Но если я буду останавливаться, мы проторчим здесь весь день.
— Я уже устал исповедоваться своим друзьям.
— Ты им небезразличен, Брок. Они переживают за тебя.
— Да, но я уже останавливался три раза, трижды рассказывал о своих травмах, трижды неудачно изображал оптимизм, говоря о своем туманном будущем. С меня довольно.
Ее лицо стало каменным, всякое сочувствие к нему пропало.
— Думаю, что ты разочаровал еще ряд людей.
Он замер, уязвленный ее выпадом.
— Джесси…
— Прости. — Она почувствовала угрызение совести. — Это было совершенно неуместно. Я сожалею.
— Я тоже.
Он отвел от нее взгляд, стараясь не показать неожиданно навалившуюся слабость.