С улыбкой великомученика Джек их быстро просмотрел.
— Какие у тебя цели? Если ты намерен избегать, семейство Лэнгли, придется послать извинения лорду…
— Я хочу знать, какие из них вероятнее всего посетит Филиппа.
Джек удивленно взглянул на друга.
— Филиппа Эддисон? Флип?
Да. Кроме того, не хочу, чтобы меня видели там, где будут возникать вопросы относительно моих взглядов и компетенции. Когда, наконец, я встречусь лицом к лицу с Лэнгли, хочу иметь максимум преимуществ.
— Флип? — снова повторил Джек. — Я знаю, ты принес ей охапку роз. Но ты серьезен?
Беннет подошел к ближайшему окну и уселся на подоконник.
— Знаешь, ты мне надоел, как и все остальные, сомневающиеся, что я считаю ее привлекательной. Чертовски привлекательной. Ты же утверждал, что дружишь с ней. Неужели ты настолько близорук?
— Я действительно ее друг. Именно поэтому твой интерес к ней меня тревожит. Ты авантюрист, искатель приключений. Что ты хочешь от нее? Тебе нужна теплая постель? Спутница в путешествиях? Семья?
Стены начали угрожающе сдвигаться. Беннет распахнул окно, высунулся наружу и вдохнул прохладный воздух.
— Не знаю, — сказал он.
— Ты бы лучше определился.
— Почему? Ну почему я должен загадывать так далеко вперед? Мне она нравится, я хочу быть с ней. И все. По крайней мере, в данный момент. И она, и Соммерсет сказали, что это предполагает женитьбу. Тогда я женюсь.
— Знаешь ли ты, сколько правил уже сокрушил подошвами своих изношенных сапог?
— Начинаю понимать. Так ты собираешься мне помогать или нет?
— Мне будет, что рассказать своим внукам, — пробормотал Джек, снова берясь за приглашения. — Однажды холодным зимним вечером я поведаю им историю, как помогал великому и ужасному Беннету Вулфу выбрать приглашение на вечер.
— Твой рассказ только выиграет, если я не дам тебе в нос за нахальство. Где она сегодня будет?
В конце концов, Джек остановил свой выбор на тяжелой, украшенной позолотой карточке.
— Музыкальный вечер у Бекуитов. Миллисент Бекуит — ее кузина. И Ливи собирается пойти — не иначе как под давлением Филиппы.
— Значит, ты тоже идешь? — Последний вопрос можно было и не задавать. Конечно, Джек будет там.
— Разумеется, я там буду. Могу заехать за тобой в семь, идет?
— Спасибо. — И Беннет жестом указал на почти не уменьшившуюся стопку карточек. — Итак, сначала Филиппа, потом респектабельность.
— Я бы предпочел помочь тебе сражаться с крокодилами, — вздохнул Джек.
— Флип, ты готова?
Филиппа вздрогнула и уставилась на свое отражение в зеркале. Она не могла вспомнить, давно ли стоит здесь, погруженная в мысли, но точно знала, что за всю свою жизнь никогда не проводила перед зеркалом столько времени.
— Да, — ответила она и снова взглянула в зеркало. — Нет! Ливи, зайди, пожалуйста, на минутку.
Оливия распахнула дверь и впорхнула в комнату. За ней вошла Мэри, их единственная горничная.
— По-моему, именно ты говорила, что сегодня мы не должны опоздать, — начала Оливия. — Даже не думай отказаться!
— Я и не собираюсь отказываться. Я только хотела узнать твое мнение…
— О чем?
Филиппа снова подняла взгляд на свое отражение в бледно-голубом платье.
— О моем платье. Я не уверена, но… по-моему… оно слишком вызывающее.
Последовало молчание. Затем Оливия подпрыгнула и закружилась по комнате.
— Произошло чудо! — воскликнула она и рассмеялась.
— Ничего такого не произошло, — уточнила Филиппа. — Я просто должна знать, что ты думаешь обо мне в этом платье.
— Ты прелестна. Платье ужасно. Цвет тебе совершенно не идет, вырез слишком высокий и…
— Что ты имеешь в виду? Я ходила в этом платье весь прошлый месяц, и ты ни разу…
— Ну и что? Ты бы все равно меня не услышала. Мэри, немедленно приготовь для Флип платье — персиковое с зеленым, знаешь, то, что с кружевными рукавами. И мое ожерелье из искусственных изумрудов.
Служанка сделала реверанс.
— Сию минуту, миледи. О Господи.
— Неужели я выгляжу так ужасно? — спросила Филиппа, сделав попытку взглянуть на себя критически.
— Нет, ты не выглядишь ужасно. — Оливия обошла вокруг сестры и задумчиво прищурилась. — Но ты можешь выглядеть намного лучше. Не знаю, насколько это важно на вечере у Милли, но я, когда выгляжу хорошо, всегда чувствую себя более уверенной.
Появилась Мэри с платьем и украшениями, и Филиппа оказалась в весьма непривычном для себя положении. Ее не просто одевали — ее украшали. Простой узел, в который Мэри обычно сворачивала ее волосы, превратился в хитросплетение изящных струящихся локонов. Бледно-голубое платье исчезло — Филиппа подозревала, что больше никогда его не увидит. Его сменило роскошное шелковое платье персикового цвета с зеленой отделкой — с очень низким, а, по мнению Филиппы, и вовсе рискованным, вырезом. Ее шею обвивало ожерелье с зелеными — в тон отделке — камнями.
— О, Флип, — воскликнула Оливия, прижав руки к щекам. — Ты моя Мона Лиза.
— У Моны Лизы не было бровей, — сообщила Филиппа, внимательно вглядываясь в зеркало. К ее великому облегчению, она осталась вполне узнаваемой, на ней не было слоя пудры и лишней краски. Она даже почувствовала себя какой-то… собранной заново, что ли, и привлекательной. Недостатки были умело скрыты.
— Ты понимаешь, что я имею в виду. А теперь поехали. Никто не поверит своим глазам.
Нахмурившись, Филиппа поспешила за сестрой.
— Только не вздумай всем рассказывать, что это ты меня преобразила и все такое.
— Не буду. — Оливия взяла сестру под руку, и они вместе вышли на улицу. — Но ты выглядишь изумительно. Даже жаль, что сегодня нет танцев.
Лукавая улыбка тронула губы Филиппы.
— Пусть мною восхищаются, пока я буду просто сидеть на стуле, — такое положение меня тоже устраивает.
— Кстати, о восхищении. Ты не знаешь, сэр Беннет будет у Милли?
Сердце Филиппы забилось гулко и часто.
— На музыкальном вечере? Сомневаюсь.
— Хорошо. Это даст другим присутствующим джентльменам шанс как следует тебя рассмотреть.
Такое Филиппе и в голову не пришло. Ей вовсе не хотелось выглядеть сногсшибательно, чтобы произвести впечатление на других джентльменов. Усевшись в экипаж напротив Оливии, Филиппа неожиданно поняла: все изменения в ее внешности — это отражение того, что она чувствует, когда Беннет пожирает ее глазами.
Да, ей хотелось бы его сегодня увидеть. Этот человек горячил ее кровь, в его присутствии у нее кружилась голова — ни к тому, ни к другому она не привыкла. Ведь она с рождения была практичной, всегда твердо стояла обеими ногами на земле. Но он ее лишал покоя. И если бы она хотя бы на секунду могла поверить, что является для знаменитого на весь мир путешественника чем-то большим, чем случайное увлечение… скорее всего она бы пришла в ужас.
Филиппа знала, что не следует обольщаться. Она должна принять его внимание, насладиться им, пока можно, и использовать возможность научить его всему, чему взялась обучить — глупым правилам благопристойности, приличий и светских условностей. До сих пор она всегда была прямой и резковатой, поскольку никто не обращал на нее внимания.
— Если ты будешь все время хмуриться, на лице останутся морщины.
— Я не хмурюсь, — ответила Филиппа, — а думаю. Экипаж остановился.
— Подумаешь позже. А сейчас ты должна улыбаться и очаровывать.
В музыкальном салоне дома ее тети и дяди рядами стояли стулья, и, судя по всему, народу было достаточно, чтобы занять их все.
Филиппа подошла к кузине и чмокнула в щеку.
— Посмотри, как много народу! — воскликнула она. Миниатюрная брюнетка понимающе улыбнулась.
— Думаю, это благодаря чудесным десертам, которые у нас подают, — шепнула она. — Знаешь, а близнецы Роббинс собираются исполнить дуэт.
— Я пришла, чтобы увидеть тебя.
— Я немного нервничаю, — призналась Милли, кивнув подошедшей Оливии. — Ты даже не представляешь, кто принял приглашение на мой вечер. Конечно, между нами ничего быть не может. Кто он и кто я. Но все равно я волнуюсь.
Филиппа нахмурилась, но, вспомнив о предостережении Оливии, постаралась разгладить лоб.
— Кто придет?
— О! — взгляд кузины устремился мимо нее к двери. — Это он!
Филиппа и Оливия обернулись одновременно. Сердце Филиппы на секунду остановилось, потом снова забилось, но уже намного чаще. В салон вошел Джон Клэнси, но не на него были обращены все взгляды. Филиппа тоже смотрела не на него. Беннет в прекрасно сшитом черном сюртуке, серо-белом жилете и темно-коричневых панталонах был так хорош, что… его хотелось съесть. Подняв глаза на его лицо, Филиппа убедилась, что он смотрит прямо на нее.
Он направился к ней. Филиппе казалось, что она стоит босыми ногами на ковре, насыщенном электричеством.
— Здравствуй, Ливи, — послышался голос Джона. — Флип, ты сегодня прекрасно выглядишь.
— Спасибо, Джон, — ответила она, но так и не смогла отвести взгляд от Беннета. Да и не хотела.
Что же с ней случилось? Она не могла припомнить, когда в последний раз теряла дар речи. Ей с огромным трудом удалось побороть желание схватить его за лацканы сюртука, притянуть к себе и поцеловать.
— Добрый вечер, Беннет, — наконец выговорила она.
— Добрый вечер. — Керо на плече щелкнула зубами. — Она хочет, чтобы вы почесали ее за ушками, — перевел он.
Кто-то потянул ее сзади за юбку, и Филиппа вышла из ступора. За ее спиной стояла Милли — ее карие глаза светились изумлением и восхищением.
— Беннет, позвольте вам представить мою кузину Миллисент Бекуит. Милли, это капитан Беннет Вулф. И Керо, конечно.
— С-счастлива познакомиться, — отчетливо заикаясь, проговорила Миллисент, делая реверанс.
Беннет, наконец, отвел взгляд от Филиппы и посмотрел на хозяйку вечера.
— Мисс Бекуит, — сказал он, слегка растягивая слова.
— Как мило, что вы сумели выбрать время, чтобы послушать мою игру, — скороговоркой пробормотала она и еще раз неуверенно улыбнулась.
— Леди Филиппа всегда выбирает самые интересные мероприятия, а я стараюсь следовать ее примеру.
Миллисент продолжала улыбаться.
— У нее много интересных друзей. Тут вмешался Джон:
— Пойдем, Беннет, я тебя представлю гостям.
В какой-то момент Филиппе показалось, что он откажется отойти от нее, но потом он тяжело вздохнул, отвернулся и нехотя последовал за другом. Миллисент немедленно схватила ее за руку и зашептала в ухо:
— Я слышала, он подарил тебе розы, Флип, но все говорили, что это шутка. Или это неправда?
Филиппа покосилась на Беннета, который рассеянно кивал гостям, в основном женщинам. Он всецело завладел вниманием присутствующих, но, казалось, не сознавал этого.
— Он сказал, что ухаживает за мной, — шепнула она в ответ — произнести такие слова громко она все еще не решалась.
— Боже правый! — воскликнула, Милли и снова взглянула на знаменитого гостя. — Должна сказать, что для него наилучший способ восстановить репутацию — соединиться с самой благоразумной девушкой в Лондоне.
Филиппа растерянно заморгала.
— Что?
— Ой, меня зовет мама. — Миллисент обняла кузину. — Я должна идти.
— Удачи, — сказала Оливия и взяла Филиппу за руку. — Не слушай ее, — уверенно проговорила она. — Ты знаешь, как она завистлива и ревнива. А ты сегодня действительно прекрасно выглядишь.
Филиппа вымученно улыбнулась.
— Давай найдем места.
— Не обращай внимания, — не унималась Оливия, ведя сестру к рядам стульев. — Она, наверное, три дня только и думала, что тебе скажет. Ведь больше ей думать не о чем — только как бы побольнее кого-то уязвить.
Несмотря на владевшее ею беспокойство, Филиппа фыркнула.
— Твой язык сегодня, как никогда, остер. Оливия пожала плечами.
— Ты всегда задаешь себе слишком много вопросов, — сказала она, усевшись на стул и указав Филиппе на соседнее место. — Тебе вовсе не нужно, чтобы кто-то еще выдумывал неприятности.
Крупная мускулистая фигура опустилась на стул рядом с ней.
— Не думаю, что когда-то бывал на подобных вечерах, — негромко сообщил Беннет. — Здесь принято бросать деньги?
— Вы ухаживаете за мной, чтобы успокоить разговоры о вашем якобы недостойном поведении в Конго?
Милли села за фортепиано, и Филиппа отвела взгляд, чтобы поприветствовать исполнительницу. Из рук Беннета выпал стакан, и его содержимое выплеснулось ей на платье.
Филиппа почувствовала, как ледяная жидкость потекла по ногам, и вскочила. В тот же миг встал и Беннет.
— Примите мои извинения, — сказал он так, что могли слышать все сидящие рядом гости. — Позвольте, я вам помогу. — С этими словами он снял с плеча Керо, передал ее вместе с найденным в кармане яблоком Джону, потом крепко стиснул запястье Филиппы и потянул за собой в коридор.
— Вы испортили мое пл…
Договорить она не смогла. Беннет привлек Филиппу к себе и уверенно завладел ее губами, окончательно лишив способности мыслить здраво: она могла только чувствовать, как это прекрасно — находиться в его объятиях. Когда же его руки скользнули вниз и обхватили ее плечи, она услышала хриплый стон, и по ее телу прокатилась дрожь.
Этот большой уверенный темноволосый человек заставлял ее томиться по тому, чему она и названия не знала, вынуждал подниматься на цыпочки и тянуться за ним.
— По-моему, вы слишком торопитесь, — наконец сумела выговорить Филиппа, причем ее голос дрожал так же сильно, как и ноги, — а вы так не думаете?
— Вам следует перестать думать так много, — ответил он и снова начал ее целовать — горячо, страстно, уверенно. — Что там? — спросил он, указав на дверь, у которой они стояли.
Какое-то время она не могла вспомнить — в голове вообще не было ни одной мысли.
— Там… там хранятся стулья, — после долгого молчания ответила она.
— Очень хорошо. — Беннет, одной рукой прижимая ее к себе, другой распахнул дверь и, убедившись, что в комнате никого нет, вошел, увлекая за собой Филиппу.
— Беннет, вы меня погубите.
Не слушая ее робких возражений, капитан посадил Филиппу на покрытый скатертью стол. Его руки опустились ниже, погладили бедра, ноги и начали медленно тянуть подол платья верх.
— Прекратите! — Обретя способность мыслить здраво, Филиппа уперлась кулачками в его грудь и оттолкнула.
Беннет удивленно поднял голову.
— Но почему? Действительно, почему?
— Потому что я задала вопрос, а вы не потрудились ответить.
Его длинные пальцы нежно скользнули по ее скулам, щекам, губам.
— Вы читали мои книги, Филиппа, — спокойно ответил он, внимательно вглядываясь в ее лицо. — Вы знаете меня. Неужели я стал бы использовать вас, чтобы укрепить свою позицию в глазах этих людей?
Зернышко сомнения, брошенное в ее сердце язвительными заявлениями Милли, исчезло.
— Нет, — прошептала она, — я так не думаю.
— Тогда на чем основаны ваши возражения? Филиппа попыталась легкомысленно усмехнуться — по крайней мере, она надеялась, что это была именно легкомысленная усмешка. Так легче было сделать вид, что его близость-всего лишь немного ее тревожит.
— Вы еще не подарили мне маргаритки.
Господи Иисусе! Беннет с шумом выдохнул и прижался лбом к ее лбу.
— Цивилизованность имеет слишком мало достоинств, — констатировал он, после чего нехотя отступил и поправил подол ее платья. — Я куплю вам новое платье.
Филиппа бросила взгляд на мокрое пятно на правом боку.
— Если вы купите мне новое платье, в обществе это не поймут. Полагаю, удастся спасти это.
— Надеюсь. Вы в нем ослепительны.
Это был лучший комплимент, который она когда-либо получала. Беннет Вулф явно совершенствуется.
— Спасибо.
Открывая перед ней дверь, он обнял ее за плечи и повернул к себе.
— Надеюсь, вы оцените, что я очень… очень терпелив, — шепнул он и нежно поцеловал ее. — А ведь я человек совсем не терпеливый. Во всяком случае, не там, где идет речь о вас и о приличиях.
Глава 12