— Гил, Гил, я этого не переживу. Помоги мне, Гил. Помоги спасти Бинга. О, Гил, спаси меня. Я хочу умереть…
Хотите, назовите это шоком, хотите, безумной реакцией на жесточайший удар, но я полностью утратила над собой контроль. Не думаю, что в такой момент даже мужчина высоких моральных устоев остановится и начнет размышлять, имеет ли он право воспользоваться слабостью женщины. Уже после Гил признался, что его тянуло ко мне с самой первой нашей встречи. Тот факт, что я такая самостоятельная, независимая и… так предана Стиву, только подхлестнул его интерес, потому что в его жизни было слишком много хорошеньких куколок, которые только и мечтали о том, как бы рухнуть в объятия известного кинопродюсера. А Гил действительно был очень известен, красив и умен.
Женщины моего типа редко попадались ему на пути. Кроме того, ему стало жаль меня, а жалость — штука опасная.
Я попала в настоящий водоворот страсти. Все произошло слишком быстро, но в этот момент я забыла и Стива, и Бинга, и маленькое золотое колечко на пальце. И только благодаря Гилу дело не зашло слишком далеко. А могло бы.
Мы лежали в объятиях друг друга, как настоящие любовники. Гил целовал меня в губы, и я поспешно и страстно отвечала ему. Не припомню, чтобы я когда-нибудь так целовала Стива. Я целовала и целовала его, зарывалась пальцами в густые волосы, гладила сильное мускулистое тело.
— Гил, Гил, — стонала я. — Помоги мне, помоги мне!
— Конечно, помогу, милая моя, родная. Бедная моя девочка, я обязательно помогу тебе. Я люблю тебя. Ты такая сладенькая. Видеть не могу, как ты мучишься.
— Я люблю тебя, — бездумно шептала я.
Мы бормотали ничего не значащие милые глупости. А может, они много значат для человека до того, как он очнется и поймет, что на самом деле не любит другого, что это был всего лишь приступ безрассудной страсти?
Я пребывала в полубессознательном состоянии и как сквозь сон слышала слова Гила:
— Ты такая милая, Крис, просто красавица, какие ресницы! И глаза — огромные печальные глаза. Ты всегда такая грустная? Неужели жизнь твоя повернулась не так с самого начала?
От этого вопроса меня будто током ударило. Я не могла сказать, что всегда грустила и жизнь моя с самого начала пошла кувырком. Вовсе нет. Я не из тех жен, что день и ночь вздыхают по упущенной Великой Любви и считают свой брак полнейшим разочарованием.
До этого случая с Бингом муж и сын наполняли всю мою жизнь. Именно поэтому мне было так больно от мысли, что мир мой рухнул в одночасье.
Последнее замечание Гила внезапно привело меня в чувство, и я осознала, что делаю или что собиралась сделать. Пелена безумия спала.
Я резко села, откинула назад волосы и натянула на себя простыню.
— Нет, Гил, не надо. Мы не можем… мы не должны… Никакая я не печальная. То есть я хочу сказать, я не была такой до случая с Бингом. На меня что-то нашло.
Мое заявление отрезвило Гила, он опустил ноги на пол, провел рукой по растрепавшимся волосам и потянулся к валявшейся на полу пачке сигарет.
— Прости, — щелкнул он зажигалкой. — Похоже, наши эмоции вышли из-под контроля.
— Это не имеет никакого значения, быть с тобой… вот как сейчас… это просто чудо, Гил. Ты спас меня от безумия.
— Черт! — Лицо его внезапно озарилось задорной юношеской улыбкой. — Я вовсе не собирался спасать тебя от дурдома, медовая моя. Просто я возжелал тебя так, как давно уже никого не желал, и это чистая правда.
— Я тоже, Гид.
Истерика окончательно спала, и странным образом чувство вины, которое я должна была бы испытывать по отношению к Стиву, отступило на второй план перед чувством величайшего облегчения. Я поняла, что готова снова кинуться в бой.
Поднялась, набросила халатик, сердце уже не билось лихорадочно о ребра, но я вся горела.
— Открой ставни, Гил, — попросила я.
— Зачем? Лучше от этого все равно не станет. Солнце все еще жарит как сумасшедшее. Надо идти вниз, здесь ужасно душно.
— Иди подожди меня там, — сказала я. — Я быстро. Заодно пообедаем.
— Что я слышу? Первые разумные слова за все это время! — расплылся он в улыбке.
— Гил, — потупила я взор, — пока я жива, я не устану благодарить тебя за доброту и понимание.
— Милая моя девочка, тебе совершенно не за что меня благодарить! — воскликнул Гил. — Такое случается. Может, в твоей жизни не слишком часто. Даже в моей — и то редко, но все же случается. Однажды Салли, моя бывшая женушка, сказала мне, что на самом деле я мягкий человек. Не такой крутой, каким хочу показаться. Может, она и права. Эта мягкость проявилась во мне, как только я услышал историю Бинга. Может, это твой рассказ меня заинтриговал, может, ты сама, не знаю. Но я чувствую, что мог бы полюбить тебя по-настоящему, Крис, и, если бы не твой чертов муж, я обязательно доказал бы тебе это. Не нервничай ты так. Мы же вовремя остановились, правда?
Я начала было говорить, что это нечестно по отношению к нему, но он быстро оборвал меня.
— Хватит. Никаких вздохов-охов, пожалуйста. И чтобы без напрягов. Мы оба не в себе были, — с ноткой сарказма закончил он.
— Это все я виновата.
Гил покачал головой:
— Ты просто запуталась. Ты очень необычная женщина, Крис. Другая бы на твоем месте давно кинулась на меня с кулаками и обвинила в том, что я воспользовался положением.
— Но ты ведь не воспользовался.
— Чуть не воспользовался, — поправил он меня. — Ты такая желанная, Крис.
— Ты тоже, Гил.
— Значит, пора бы нам утолить свои желания и поесть, наконец. Выпить тоже не повредит. — Гил постарался перевести все в шутку, и я поддержала его.
— Ох и напьюсь я сегодня!
— Отлично. Тебе уже лучше?
— Намного.
— И больше никаких разговоров о самоубийстве, обещаешь?
— Обещаю.
— Тогда за выпивкой и обсудим наш новый план действий. Клянусь, мы вырвем у них согласие привезти второго ребенка!
Все мои мысли снова обратились к Бингу, и мне стало стыдно, что я позволила себе пусть даже на миг забыть о нем.
Пора прийти в себя.
Гил подошел поближе, положил руки мне на плечи и с нежностью заглянул в глаза.
— Я никогда не забуду этого… и тебя, милая моя. Ты даже не представляешь, сколько сил мне пришлось приложить, чтобы сделать шаг назад. Господь тебя храни… — Он наклонился и поцеловал меня в макушку. — Я успел сказать тебе, что люблю тебя? Если да, то знай — так оно и есть.
— Ты слишком добр ко мне, — сказала я. — Я тоже призналась, что люблю тебя, по-своему. Но мне хочется быть честной с тобой, потому что ты такой славный. На самом деле я никого, кроме Стива, не люблю.
— Я понимаю, — улыбнулся Гил. — Увидимся внизу.
Он вышел из комнаты и захлопнул за собой дверь, а я пошла в ванную и пустила холодную воду.
Глава 14
С того самого момента мы с Гилом стали очень близки. Он попросил, чтобы между нами не было никаких напрягов, и их не возникало. Ни один из нас ни словом больше не упомянул тот невообразимый циклон страсти, в который мы оба попали, и, как ни странно, никаких угрызений совести я больше не испытывала. Напротив, этот порыв показал, насколько дорог мне Стив. А тем временем мы с Гилом, как пара старинных друзей, заседали за обедом и разрабатывали новый план действий.
— Надо ехать за Анной, еще раз поговорить и с ней, и с этим Расселом Хопкинсом.
— Поверить не могу, что этот парень не понимает, что отказывать Бингу в пересадке кожи — преступление! — сказал Гил.
— Ты знаешь, в каком отеле они остановились? — спросила я.
— Знаю. К счастью, я записал название, когда она звонила мне после объявления по радио. Отель «Хасслер».
— Вряд ли они там долго задержатся. Анна наверняка заставит мужа вернуться обратно в Америку. Она меня боится.
— У меня есть план. — Гил прикурил и выпустил струю дыма. — Я позвоню в отель и попрошу к телефону мистера Хопкинса. Скажу, что у нас общие друзья-американцы. Ты же знаешь, акцент мне легко дается.
Я кивнула:
— И что дальше?
— Придумаю что-нибудь, например, скажу, что его бостонские приятели попросили заехать к нему, когда буду в Риме. Он либо согласится повидаться со мной, либо скажет, что улетает. Так мы хоть в курсе будем.
Я моргнула.
Гил просто фонтанировал идеями, и я оставила все на его усмотрение.
Он пошел в гостиницу и вернулся только минут через десять, в зубах — сигара, одна бровь приподнята.
— Сработало, дорогая. Мистер X. легко запал на мою историю о бостонском друге, а когда он начал расспрашивать, что это за друзья такие, я притворился, что плохо его слышу, помехи на линии. Но насколько я понял, они улетают обратно в Штаты завтра утром. Я как бы между прочим поинтересовался, не собираются ли они обратно, и он сказал — да, жена себя плохо чувствует.
У меня сердце упало, но к этому ощущению я уже начала привыкать. Бесконечные разочарования давали о себе знать.
— Я так и знала, Гил. Что теперь?
— Наймем машину получше и отправимся в ночь до Рима. От Генуи до столицы всего часов пять-шесть ехать.
Я снова кивнула. Сила и уверенность, исходящие от Гила, окутали меня, словно непробиваемые доспехи, и я вновь обрела надежду.
— Ладно, Гил, как скажешь.
— Бенно говорит, что до полуночи ни одного рейса до Рима нет, кроме того, в это время года мы можем запросто не попасть на самолет. Так что рисковать не стоит. Машина гораздо надежнее. Мы будем в Риме до двенадцати ночи.
— Ты — просто чудо какое-то, Гил!
— Беги позвони в больницу, узнай, как там мальчик. Новости из дома должны приободрить тебя.
— Надеюсь, — вздохнула я.
— И уложи свои вещи, милая, — добавил он, — вдруг придется остаться в Риме на ночь. В любом случае Бенно мы скажем, что до завтра или послезавтра ждать нас не стоит.
Гил знал, что делал, он умел быстро и решительно расправиться со всеми делами. К тому же за обедом он сказал мне, что несколько дней съемок все равно не будет, так что это время он легко может посвятить мне.
Я пошла звонить в Англию и через невероятно короткое время уже разговаривала со своим мужем.
— О, привет, — послышалось в трубке. Голос Стива звучал вполне обыденно. — Да… я могу говорить. Бингу снотворное дали, я ему не помешаю. Телефон у нас в палате.
— О, Стив, как он там?
— Без изменений.
— Улучшений нет?
— Врачи говорят, улучшений еще рано ждать, слишком мало времени после пересадки прошло. Сначала ему вроде бы полегчало, но потом процесс остановился. Но волноваться пока не о чем.
— Но это ведь ненадолго… то есть это улучшение… если только… — Я замолчала. У меня ком в горле застрял. Внезапно я почувствовала, что не могу говорить с мужем вот так, не глядя ему в глаза. Мысль о том, как далеки мы и физически, и духовно, была просто невыносима. В его голосе не слышалось ни капли тепла, он даже из вежливости моим здоровьем не поинтересовался.
— Насколько я понял, у тебя особых новостей нет?
Я рассказала ему про Анну. Стив закашлялся и прочистил горло:
— Какое разочарование! Но я никогда не был особо высокого мнения о твоей драгоценной Анне.
— Знаю, она просто невообразима, но я уверена, что это ее муж, Рассел Хопкинс, заставил Анну переменить свое мнение. Он без ума от Руди, не желает рисковать здоровьем мальчика.
— Господи! — неожиданно взорвался Стив. Это было так на него не похоже. — Значит, пусть наш сын умирает!
«Наш сын». Я чуть не подавилась от удивления. Неужели Стив и правда так считает? Неужели он до сих пор признает, что годы совместной жизни связали нас невидимой нитью, а Бинг — главное звено в этой цепи? Голос у меня задрожал.
— О Стив, Стив, я знаю, что ты сейчас чувствуешь. Представь, что мне пришлось пережить, но я не собираюсь сдаваться. Мистер Барретт помогает мне, мы с ним в Рим едем. Он просто чудо, такой замечательный друг. Говорит, что постарается склонить Хопкинса на нашу сторону. Не знаю, что бы я без него делала!
Мы обсудили предстоящую поездку в Рим и шансы уговорить Анну и ее мужа послать за Руди.
— Как ты такое выдерживаешь… — сказал Стив. И добавил, вымучивая слова: — С тобой все в порядке, Крис?
Я готова была запрыгать от радости и облегчения. Глупо ждать, что Стив так быстро переменится, но, по крайней мере, ледяная стена безразличия немного пошатнулась.
— Да, Стив, спасибо. А тебе не слишком больно, милый?
— Со мной все в порядке.
— Когда Бинг просыпался… он спрашивал обо мне?
— Конечно, ему хочется вестей от тебя, и я сказал, как мы договорились: что ты болеешь и тебя не пускают. Он велел передать тебе свою любовь.
— И ему мою передай. — Слезы градом покатились по моим щекам. — Я буду каждый день посылать ему открытки. Я все время о вас думаю. О, Стив…
Высокий голос ворвался в наш разговор и поинтересовался, хотим ли мы продлить время.
— До свидания, Крис, — поспешил сказать Стив. — Удачи тебе!
Ответить я ничего не смогла и молча положила трубку. Я закрыла лицо руками и зарыдала. Мне так хотелось верить, что у нас со Стивом все будет хорошо, но его поведение говорило об обратном. Он никогда не простит меня, что бы я ни делала, как бы ни старалась. «Не стоит обманывать себя только потому, что сегодня он немного смягчился и поинтересовался, как у меня дела», — в отчаянии подумала я.
А время летело стрелой, и жизнь Бинга держалась на волоске надежды. Я покидала вещи в сумку, умылась и, когда Гил зашел за мной, уже окончательно успокоилась, и была готова отправиться в путь, навстречу судьбе.
В Генуе нас ждал Жако с сумкой для Гила. Вскоре мы уже неслись по автостраде, одной из самых шикарных дорог Италии: чуть ли не единственная стоящая вещь, которую безумный Муссолини оставил своему народу в наследство.
Полная луна освещала нам путь. Водитель — молодой улыбчивый итальянец — гнал, словно на ралли. Скорость зашкаливала за сто восемьдесят, но сейчас мне было все равно. Я думала только о том, как поскорее добраться до Рима и снова поговорить с Анной. Теперь у меня за спиной был Гил — если уж он не добьется успеха, то никто не сможет.
Гил по-дружески обнял меня за плечи, и я прильнула к нему. Как же с ним хорошо и спокойно! Первый час Гил молчал, словно воды в рот набрал, наверное, обдумывал план действий, а потом его будто прорвало, и он начал рассказывать о себе, о Салли и об их неудачном браке. Мощные автомобили рвались вместе с нами по направлению к Вечному городу, но лишь немногим удавалось обойти нас, наш шофер зорко следил за этим.
Внезапно я вспомнила Стива, и совесть снова начала мучить меня. Я беспокойно заерзала в объятиях Гила и попыталась высвободиться, но он лишь крепче прижал меня к себе:
— Не смей! Послушай, милая, я не собираюсь заниматься с тобой любовью. Не думаю, что в будущем у меня хватит на это духу. Но я люблю тебя, и с этим ты ничего поделать не сможешь.
Щеки мои вспыхнули, на сердце потеплело. И не в первый раз. Интимной близости мне с ним не хотелось, и все же я чувствовала и страсть, и признательность к этому необычном человеку, который вошел в мою жизнь в тот момент, когда больше всего на свете мне была нужна дружеская поддержка.
«Может быть, наступит день, когда я смогу рассказать о нем Стиву», — подумала я.
А Салли — просто дурочка. Потеряла любовь такого мужчины!
Внезапно мне стало хорошо и спокойно, я знала — стоит нам добраться до Рима, и все устроится.
Но мы так и не добрались туда, по крайней мере, не в тот вечер.
Роскошная итальянская ночь с ее полной янтарной луной и огромными бархатными звездами оказалась фатальной для нас с Гилом, не говоря уже о нашем водителе. На горизонте уже показались чудесные холмы древнего города, когда случилось непоправимое.
Как установили впоследствии, наш водитель был не виноват. Огромный «ситроен», который на бешеной скорости несся нам навстречу, потерял управление, и его вынесло на нашу полосу. Мы видели, как это произошло, но то ли нашего водителя ослепило фарами, то ли он не успел вовремя среагировать, но аварии избежать не удалось. Шофер погиб на месте, а нас с Гилом только чудо спасло, не иначе. Все произошло молниеносно. Я помню, как услышала свой вопль и крики Гила. Потом — визг тормозов, люди бегут, клаксоны гудят. И — пустота. Только Бинг. Он — в этом жутком поезде.