Мэри не знала, кто жил в ближайшем доме, может быть, даже кто-либо из шайки Мерлина, в этом случае она попадала прямо в капкан. От тети Пейшенс нечего было ждать помощи, она могла только помешать. Положение было безвыходное. Похоже, бедняге не удастся вырваться на этот раз, кто бы он ни был, если только он не сумеет договориться с Джозом Мерлиным, ее дядей. Если у него варит голова, он сумеет обойти дядюшку. С уходом старьевщика они оказались на равных, хотя хозяин физически гораздо сильнее. Мэри лихорадочно думала. Если бы у нее было ружье, хотя бы нож, она могла бы отвлечь внимание дяди и дать незнакомцу возможность, хотя бы шанс, улизнуть.
Теперь она не думала о собственной безопасности; ее могли застать здесь в любую минуту, было глупо сидеть в этой пустой гостиной, скрючившись в три погибели. Она презирала себя за минутную слабость, за то, что ее угораздило упасть в обморок. Мэри поднялась с пола и приоткрыла дверь. Часы продолжали мерно тикать, но полоска света у бара уже исчезла. Видимо, дверь плотно закрыли. Возможно, в эту минуту решается жизнь человека, может, он уже задыхается в руках Джоза. Ей ничего не было слышно. Чтобы там ни происходило за закрытой дверью, это делалось очень тихо.
Мэри хотела снова выйти в холл и пробраться поближе к бару, но вдруг сверху донесся какой-то звук. Она остановилась, посмотрела вверх на лестничную клетку — это был скрип половицы. Потом стало тихо, затем опять скрип… Кто-то, крадучись, двигался на верхнем этаже. Тетя Пейшенс спала в другом конце дома. Старьевщик уехал, Мэри это сама слышала. Джоз был в баре, и никто не поднимался вверх по лестнице с тех пор, как Мэри сошла вниз. Опять скрип и осторожные шаги. Кто-то все это время находился в одной из гостевых комнат.
У Мэри снова страшно забилось сердце, дыхание участилось. Кто это мог быть? Он чего-то выжидал весь вечер, видимо, стоял за дверью и слышал, как она ложилась. Если бы он пришел позже, она бы слышала его шаги на лестнице. Значит, он наблюдал за прибытием повозок, он видел, как травили Сэма. Их отделяла только тонкая стенка. Он мог слышать, как она оделась и вышла из комнаты.
Значит, он хочет остаться незаметным, иначе бы вышел, чтобы не дать ей спуститься вниз. Если бы это был кто-нибудь из гостей, кутивших в баре, он бы с ней заговорил, в этом она не сомневалась, он бы поинтересовался, куда она направляется. Кто его впустил? Когда он проник в комнату? Человек, видно, спрятался там, чтобы его не видели поставщики товара. Значит, он не из их компании. Возможно, это недоброжелатель, враг ее дядюшки. Шаги прервались. Она прислушивалась, затаив дыхание. Тихо. Померещилось? Нет, ошибки быть не могло. Кто-то прятался в комнате рядом с ее спальней — возможно, союзник? Он бы мог помочь спасти незнакомца. Кто знает? Она решила пойти наверх, но не успела дойти до лестницы, как дверь бара распахнулась, в коридоре стало светло. Джоз Мерлин шел в прихожую. Он сейчас повернет и обнаружит ее, она юркнула назад в гостиную и притаилась. Девушка надеялась, что в темноте хозяин не заметит, что засов отодвинут.
Дрожа всем телом, она выжидала. Дядя прошел через холл и стал подниматься наверх. У комнаты, где, как она предполагала, находился таинственный гость, Джоз подождал, словно какой-то неожиданный звук дошел до него, затем тихо постучал.
Снова скрипнула половица, кто-то открыл дверь. Сердце у Мэри ушло в пятки, отчаяние вернулось. Все же это вряд ли его враг. Наверное, Джоз сам впустил его еще до прихода гостей, когда они с тетей готовили бар к приему публики. Это был какой-то близкий Джозу человек, который не хотел вмешиваться в это ночное предприятие и даже жене хозяина не желал показываться.
Но дядя знал, что он наверху, поэтому и отослал старьевщика, не хотел их встречи. Мэри благодарила Бога, что не поднялась наверх и не постучала в дверь к незнакомцу.
А что, если они пойдут в ее комнату и проверят, там ли она? Тогда ей не сдобровать. Бежать было некуда: окно позади нее наглухо заколочено. Вот они спускаются по лестнице, вот подошли к гостиной, остановились у двери. Сейчас войдут. Они рядом — Мэри могла дотронуться до дядиного плеча, просунув руку в приоткрытую дверь. Джоз Мерлин заговорил, его шепот был ей прекрасно слышен.
— За вами последнее слово. Я сделаю так, как вы скажете. Мы можем вместе это сделать. Вам решать.
Мэри не могла рассмотреть гостя и не слышала, что он сказал. Он, видимо, подал знак, потому что они тут же направились в бар. Затем дверь закрылась, и она ничего больше не слышала.
Ее первым порывом было выбежать из дома, только бы больше их не видеть. Но, подумав, она поняла, что так ничего не добьется. Возможно, на дороге есть их люди, и ее поймают.
Может быть, все-таки этот пришелец не слышал, как она выходила из спальни, он бы сказал об этом Джозу, ее бы постарались найти, если только на фоне всех событий они просто не считали ее опасной для себя. Прежде всего их волновал незнакомец в баре, ею они могли заняться позже.
Она постояла еще минут десять, но ничего не услыхала. Только мерный звук часов в холле, символ вечности и безразличия к мирским делам. Один раз девушке показалось, что она слышит крик, но он был таким слабым и невнятным, может, это игра ее воображения, растревоженного событиями ночи.
Мэри вышла в прихожую. В баре было темно, свечи погашены. Почему они сидят в темноте? Она представила этих людей, зловещих и молчаливых, замышляющих что-то, чего она не могла понять.
Мэри прокралась к двери и приложила ухо к щели. Даже дыхания не было слышно. Даже кислый запах перегара выветрился, из замочной скважины шла струя свежего воздуха. Едва соображая, что делает, девушка открыла дверь и вошла в бар. В комнате никого не было, но дверь во двор была открыта. В помещении было свежо. Стол все еще опрокинут, его три ножки торчали в потолок. Люди, вероятно, пошли в сторону болот, иначе она услыхала бы шаги на дороге. Теперь комната казалась безликой и безобидной. Мэри не ощущала страха.
Луч лунного света проникал в бар, он образовал круг на полу, и внутри этого круга Мэри увидела тень. Она взглянула вверх… и заметила веревку, свисавшую с потолка. На конце ее была петля. Веревка раскачивалась от ветра, проникавшего в бар через открытую дверь.
Глава 5
Шло время. Мэри не оставляла надежду вырваться из таверны «Ямайка». Зимой она не могла оставить тетю Пейшенс, но к весне попытается уговорить ее, убедить перебраться в Хелфорд. Во всяком случае, Мэри мечтала об этом, а пока нужно подготовить почву. Впереди долгих шесть месяцев ненастья, необходимо их использовать, может быть, удастся вывести на чистую воду Джоза Мерлина и его дружков. Она бы не подумала об этом, если бы речь шла только о контрабанде; но все говорило о том, что они этим не ограничивались, эти отчаянные люди, которые никого и ничего не боялись, не останавливались перед убийством. События субботней ночи не выходили из памяти. Не было сомнений, что незнакомец был убит, это сделали ее дядя и его сообщник. Они похоронили тело на болотах.
Доказать это было невозможно. Вся история казалась нереальной при свете дня. В ту ночь, после того, как девушка увидела веревку в баре, она поспешила вернуться в свою спальню, боясь возвращения дяди — он мог застать ее не на месте — и тогда… Она была так измучена, что вскоре уснула, а когда проснулась, уже солнце стояло высоко, и тетя Пейшенс хлопотала по дому.
От вчерашних дел не осталось и следа: бар был приведен в порядок, мебель расставлена по местам, разбитое стекло убрано, веревка с потолка, конечно же, исчезла. Хозяин все утро провозился в конюшне и в хлеве, он не держал скотника, ему приходилось самому чистить стойла и выполнять всю остальную работу, чтобы содержать скот в порядке. Когда Джоз зашел в кухню — это было уже в полдень — чтобы подзаправиться обильным ленчем, он расспрашивал Мэри об их ферме в Хелфорде, посоветовался с ней, как подлечить теленка, который немного захворал, но о прошлом вечере не обмолвился ни словом. Дядя был в прекрасном расположении духа, даже не бранил жену, когда она, как обычно, крутилась вокруг него, по-собачьи заглядывала ему в глаза, стараясь угодить. Джоз Мерлин вел себя, словно был абсолютным трезвенником, и невозможно было поверить, что несколькими часами раньше он убил человека.
А, возможно, он не убивал? Это мог сделать его ночной гость, но уж над Сэмом-то он издевался, Мэри сама видела, как несчастный визжал и увертывался от ударов хлыста Джоза. Племянница поняла — дядя был главным из подонков, собравшихся в баре; она слышала, как он угрожал незнакомцу, когда тот не пожелал ему повиноваться. А теперь он, как ни в чем не бывало, с аппетитом уплетал жаркое и сокрушался о заболевании теленка.
Мэри односложно отвечала на вопросы дяди, не в силах отвести взгляд от его недобрых, но сильных и ловких рук.
* * *
Две недели прошли спокойно и мирно. События субботней ночи не повторялись. Возможно, удачная операция на время успокоила хозяина и его помощников, и теперь они наслаждались отдыхом. Повозки не останавливались у двора, Мэри спала чутко и услыхала бы обязательно. Дядюшка не выражал недовольства, когда она бродила по болотам, и день за днем девушка все больше узнавала о местности. Оказалось, что болотистая равнина во многих местах пересекалась тропинками, пролегавшими по более высоким участкам земли и они неизбежно приводили к дороге, которая вела к торфянику. Мэри научилась различать участки, поросшие низкой сочной травой, такие привлекательные на вид, но они всегда пролегали по краям топких вязких болот и были опасны.
Девушка уже не чувствовала себя очень несчастной, хотя по-прежнему проводила время в одиночестве. Дневные прогулки хорошо на нее действовали, она даже стала привыкать к мрачным безрадостным долгим вечерам в «Ямайке» Тетя Пейшенс обычно сидела, сложив руки на коленях, уставившись на горящий в печи огонь. Джоз Мерлин удалялся в бар или куда-то уезжал на своей лошадке. На постоялый двор никто не заглядывал. Возница почтовой кареты был прав: экипажи больше не останавливались в таверне. Два раза в неделю они проезжали по дороге, Мэри выходила им навстречу, но повозки пролетали мимо, погоняемые кучерами, и через минуту исчезали в направлении Пяти Тропинок. Однажды, узнав своего кучера, Мэри помахала ему рукой, но он сделал вид, что не заметил ее, только быстрее погнал лошадей. С горьким чувством девушка призналась себе, что все попытки установить контакт с внешним миром бесполезны, люди принимают ее за близкого Джозу человека, во всяком случае, человека из его компании; и даже если она доберется до Бодмина или Лонсестона, все двери перед ней будут закрыты.
Будущее не радовало, особенно, когда Мэри видела, как тетя Пейшенс не делает попыток сблизиться с ней. Большую часть времени она была погружена в себя, хотя иногда поглаживала племянницу по плечу и заверяла, что очень рада приезду Мэри к ним в дом. Занимаясь домашней работой, тетушка редко разговаривала. Если и открывала рот, то несла какую-то чушь о том, каким великим человеком мог бы быть ее муж, но его постоянно преследовали невероятные неудачи. Нормально разговаривать с ней стало невозможно. Мэри общалась с тетушкой, как с ребенком, стараясь создать ей хорошее настроение, но это было тяжело, не всегда хватало терпения.
Однажды в ненастную погоду, когда нельзя было бродить по болотам за домом, Мэри принялась за уборку длинного каменного коридора в задней части дома. Тяжелая работа хотя и укрепляла мышцы, но вовсе не улучшала ее настроения. К концу уборки она ненавидела «Ямайку» и ее обитателей, готова была пойти к дядюшке, который несмотря на дождь копался в саду за кухней, и вылить на него ведро грязной воды. Тут ей попалась на глаза тетя Пейшенс, ворошившая огонь в печке. Она вся скрючилась, перегнулась пополам, и Мэри немного остыла, решив заняться каменными полами со стороны фасада. Вдруг раздался цокот подков во дворе, и через минуту кто-то забарабанил в дверь бара.
Этот визит в дневное время был сам по себе примечательным событием в «Ямайке». Мэри пошла в кухню, чтобы предупредить тетю, но ее там не было. В окно видно было, как она семенит через двор к мужу, который накладывал в тачку торф. Они не знали о приезжем. Девушка сама пошла в бар, торопливо вытирая руки о фартук. Дверь оказалась открытой, ибо в баре, оседлав стул, как лошадь, уже расположился незнакомый мужчина, в руке он держал наполненный элем стакан. Он, видимо, сам себе налил. Гость и Мэри молча изучали друг друга.
Лицо незнакомца казалось Мэри знакомым. Где она могла его видеть? Тяжелые веки, форма губ, очертания скул и даже нагловатый пристальный взгляд кого-то ей напоминал, но воспоминание не вызывало приятных ассоциаций. Ее бесило, что посетитель так бесцеремонно и нахально рассматривает ее с ног до головы, не переставая потягивать из стакана.
— Что это за самоволие? — сказала она резко. — Какое право вы имели входить сюда и распоряжаться? К тому же хозяин не любит незнакомых людей.
В другое время она посмеялась бы над своей позой и словами — получалось, что она защищала Джоза, — но чувство юмора не приходило после мытья каменного пола, и Мэри готова была выместить зло на этой жертве.
Человек допил эль и подвинул стакан, чтобы Мэри снова наполнила его.
— С каких это пор они завели служанку в «Ямайке»? — спросил он, вынул из кармана трубку, затянулся и пустил густое облако дыма ей в лицо. Этот грубый жест взбесил Мэри, она выдернула трубку из его руки, швырнула ее с силой об пол. Трубка разлетелась на части. Человек хладнокровно пожал плечами, начал что-то насвистывать, но очень немелодично, вероятно, чтобы сдержать приступ гнева, и это еще больше разозлило девушку.
— Это они тебя так учат обращаться с посетителями? — спросил он, оборвав свист. — Ну и выбрали себе помощницу! Никого лучше не нашли, что ли? В Лонсестоне полно прекрасно обученных служанок и прехорошеньких к тому же. А это что за чучело? Волосы торчат в разные стороны, лицо чумазое…
Мэри повернулась и пошла к выходу, но он вернул ее.
— Налей мне стаканчик, тебя ведь для этого здесь держат, не так ли? Я уже проскакал двенадцать миль сегодня с утра, у меня пересохло в горле.
— Хоть все пятьдесят, мне-то что, — отпарировала Мэри. — Можете сами себе налить, вы уже один раз это сделали. Пойду позову мистера Мерлина, пусть он сам обслуживает такую важную персону, если у него будет желание, разумеется.
— Не беспокой Джоза, в это время его лучше не тревожить, он бросится на тебя, как разъяренный медведь. Да он и не жаждет встречи со мной. А где его жена? Что, он выставил ее и взял тебя на замену? Неблагодарная тварь! Но ты не продержишься здесь десять лет, держу пари.
— Если вам нужна миссис Мерлин, то она в саду. Вот дверь, потом направо, за сараем. Они оба там были пять минут тому назад. А через другую дверь я вас не пущу, я там только что вымыла и не собираюсь начинать все сначала.
— Не кипятись. Я не спешу, — ответил он, все еще разглядывая девушку, стараясь понять, чего от нее можно ожидать.
Этот наглый взгляд… Кого он ей напоминает? Она не собирается терпеть молча.
— Вы хотите видеть хозяина или нет? — спросила Мэри, задыхаясь от гнева. — Я не буду здесь стоять перед вами навытяжку. Если он вам не нужен и вы больше не будете пить, можете положить деньги и убираться.
Человек улыбнулся, зубы блеснули, и в этом блеске тоже было что-то знакомое.
— Ты и Джозом так командуешь? — спросил он. — И Джоз тебе это позволяет? Вот бы не подумал, что он на это способен. Я и не предполагал, что у него хватит энергии и времени, чтобы завести в доме молодую женщину. А куда вы деваете Пейшенс по ночам? Вы ее прогоняете на пол или спите втроем в одной постели?
Мэри покраснела до ушей.
— Джоз Мерлин мне доводится дядей. Тетя Пейшенс — родная сестра моей матери. А я — Мэри Йеллан, если вас это интересует. До свидания. Дверь сзади.
Она направилась в кухню и столкнулась с хозяином.
— С кем ты сейчас разговаривала в баре, черт побери? — загремел он. — Или тебе не говорили, чтобы ты не распускала язык?
Голос его раздавался на весь этаж.
— Прекрати, не бей ее. Она мне сломала трубку и отказалась обслуживать меня. Это твое воспитание? Иди сюда, хочу на тебя посмотреть, может она и тебя немного усмирила?