Маргарет Уэй
ГЛАВА ПЕРВАЯ
В семнадцать лет она была хорошенькая, как персидский котенок. К двадцати двум годам стала ослепительной красавицей.
Вылитая Зоэ!
Нет, не совсем, размышлял он, продолжая мысленно сравнивать обеих. Дочь выше ростом, стройная, гибкая, а Зоэ имеет весьма округлые формы, почти пышные. Но и той, и другой присущи необычайная женственность, сексуальная притягательность, та «химия», которая сводит мужчин с ума.
Она шла от лифта в сопровождении двух симпатичных молодых людей — вероятно, ровесников, которые наперебой за ней ухаживали. Говорили они, а девушка лишь смеялась, отводя рукой длинные волосы, роскошным водопадом падающие на плечи.
Берн невольно засмотрелся на нее.
Такой реакции он от себя не ожидал. Желудок свело, кровь быстрее заструилась по жилам. Вот так сюрприз, черт побери! Что его так поразило? Немедленно возьми себя в руки! Это же юная Тони, помнишь? Антуанетта Стритон. Которую ты знаешь с рождения.
Тони была единственной дочерью покойного Эрика Стритона и печально известной Зоэ Стритон фон Данциг Леклер. С начала века Стритоны, их ближайшие соседи, владели фермой Наура, расположенной в нескольких сотнях миль к северо-востоку от поместья Бирсфордов. Эрик Стритон всю жизнь дружил с его отцом и дядей и даже был свидетелем на свадьбе родителей. Они очень тяжело пережили его скоропостижную смерть. Несколько лет назад Эрик поранил руку и не обращал внимания на глубокий порез, пока не стало слишком поздно. Он умер от заражения крови. В этом был весь Эрик. В то время он и его сын Керри жили вдвоем. Зоэ ушла от мужа, когда их дети были еще подростками, и позже вернулась, чтобы забрать Антуанетту в Париж, когда та окончила школу-интернат. Предполагалось, что ненадолго, самое большее на полгода, — какая девушка не мечтает о каникулах в Париже! — однако Антуанетта прожила там с матерью почти пять лет. Ни та, ни другая не приехали домой на похороны Эрика Стритона: были слишком заняты, путешествуя по греческим островам с одним из поклонников Зоэ, неким фон Данцигом, ставшим позднее ее вторым мужем. Номером три был Клод, француз. Сейчас Зоэ охотилась на новую жертву, Патрика.
Погрузившись в невеселые воспоминания, Берн ощутил обиду за Эрика, не заслужившего подобного отношения со стороны бывшей жены и дочери. Все обитатели их обширного, хоть и малонаселенного округа испытывали те же чувства.
И вот теперь дочь Зоэ шла ему навстречу в коротком вечернем платье, искрящемся на свету. Простое и элегантное, оно облегало фигуру как перчатка, подчеркивая красоту тела и длинных стройных ног. Годы, проведенные в Париже, не прошли даром. Тони выглядела чрезвычайно изысканно, в ее облике был особый шик, которого не хватало красивым молодым женщинам из окружения Берна. Ее спутники махали руками на прощанье, словно старые друзья. Один из них вытащил черную записную книжку и что-то торопливо черкал на листочке. Номер телефона, адрес? Господи, ну вся в мать!
Тони шла в главный вестибюль, притягивая к себе взгляды всех присутствующих. Должно быть, она почувствовала и его взгляд: повернула голову в его сторону, словно следовала направлению невидимого луча. Берн встал и отложил вечернюю газету, пытаясь стряхнуть овладевшее им странное настроение.
Он выглядел еще более внушительным, чем запомнился ей в детстве. Высокий, подтянутый, смуглый, красивый. Воплощение мужественности, опасной для женщин мощной притягательности. В глазах цвета дождя — насмешливый блеск. Она узнала бы его где угодно. В любом уголке земного шара. Увидев его, Тони ощутила толчок в сердце, оно словно на секунду остановилось. Так бывает, когда чудом избежишь столкновения с несущейся на тебя машиной. Дышать стало трудно. Так странно вновь увидеть Берна Бирсфорда, от которого исходит волнующее ощущение силы! Человека, железной рукой правящего скотоводческой империей. Мужчину, ставшего предметом ее девичьих грез. По правде говоря, он всегда смотрел на нее только как на младшую сестренку Керри. Не такую серьезную, как брат, легкомысленную девчонку, копию матери — женщины настолько же ненадежной, насколько и привлекательной, имеющей привычку ломать чужие жизни. Берн Бирсфорд, которого она знала всю жизнь и которого не узнает никогда…
Он шел ей навстречу с природной грацией дикого животного. Шесть футов три дюйма неукротимой энергии, электризующей воздух вокруг себя, неотразимо элегантный в городском костюме, который он носил как истинный аристократ. Бьющая через край жизненная сила, бронзовый загар, взгляд проницательных зорких глаз — все в нем словно заявляло о том, что в четырех стенах его не удержишь, ему требуется простор для осуществления своих планов. Он был тем, кем был: уважаемым членом общества, королем среди фермеров, обладающим влиянием и властью. Такого человека невозможно игнорировать, особенно представительницам прекрасного пола.
— Берн! — Тони глубоко вздохнула и протянула руку.
Он пожал ее, но этим не ограничился: наклонив темноволосую голову, легко коснулся губами ее щеки. Непринужденное приветствие, которое произвело, однако, неожиданно сильный эффект. Поцелуй словно прожег ее насквозь.
— Добро пожаловать домой, Антуанетта. Как поживаешь? Ничуть не изменилась. — Ерунда какая. Она расцвела, как чудесная роза. От ее безупречной нежной кожи исходит легкий аромат, окутывающий его прозрачным облаком, трогающий до глубины души своей безыскусной прелестью.
— Как приятно тебя видеть! Сколько лет прошло!
— В марте будет пять, — отозвался Берн, не сводя с нее глаз. — Ты совсем взрослая.
— Париж пошел мне на пользу. Как твои? Непременно расскажи.
— Все в порядке, — ответил он. — Давай зайдем, выпьем чего-нибудь перед обедом. — Он взял ее под руку уверенным жестом, на секунду его пальцы коснулись обнаженной кожи Тони.
Ее словно огнем обожгло, по телу пробежала легкая дрожь волнения. Как будто ее впервые коснулся мужчина.
Не спеши, велела она себе, пораженная быстротой и силой собственной реакции. Этот мужчина особенный, таких, больше нет.
Официант подвел их к столику в небольшом зале с зеркальными стенами. Массивные хрустальные люстры мягко освещали помещение, создавая романтическую атмосферу.
— Что будешь пить? — Берн вопросительно взглянул на Тони. Его необыкновенный лучистый взгляд действовал на нее еще сильнее оттого, что он не осознавал собственного магнетизма, бывшего его неотъемлемой частью, как и окружающая его аура силы и престижа, огромного богатства, созданного его семьей на протяжении нескольких поколений.
— Бокал шампанского. — Она повернула светловолосую голову, ловя их многократно повторенное зеркалами отражение. Они хорошо смотрелись рядом — этюд в черных и золотистых тонах.
— Шампанского? А почему бы и нет? Нам есть что отпраздновать. — Пока он говорил с официантом, Тони украдкой рассматривала его профиль. Мужественность в каждой черте, определенные, четкие линии. Почти скульптурные. Никакой мягкости. Характерный подбородок Бирсфордов — с резким углублением посередине, а не слегка раздвоенный, как у его младшего брата Джоэла, не такого волевого и целеустремленного. Наверно, ему трудно бриться, мелькнула неожиданная мысль.
— Ну что, сильно я изменился? — Берн быстро повернулся к ней, поймав с поличным.
— Извини. Я слишком на тебя глазела?
— Немного.
Она повела головой, словно желала вынырнуть из водоворота, который грозил вот-вот затянуть ее.
— Я думала, как знакомо мне твое лицо и… как незнакомо. Если ты понимаешь, о чем я. — Она запнулась.
— Ну… мы никогда не чувствовали себя сверстниками. По возрасту ты ближе к Джоэлу.
— Как он поживает? — спросила Тони.
— Вообще-то он в восторге оттого, что ты вернулась домой.
— А почему ты говоришь таким тоном, как будто думал, что я не приеду?
— Раньше ты не очень-то вспоминала о нас. — Упрек прозвучал резче, чем он хотел, но — черт побери! — она слишком сильно на него действует! Он ощутил прилив физического желания, смешанного с глубоко запрятанной неприязнью, а также — стремление побыстрее покончить со всем этим.
Удар попал в цель. В глазах Тони блеснули слезы, голос упал до шепота, словно она говорила сама с собой.
— Нам не будет прощенья, да?
Ну и глаза, думал Берн. Темно-синие, с фиалковым отливом.
— Дело прошлое, — буркнул он. — Было и прошло.
Наступило молчание.
— Я считаю иначе, Берн. — Ей захотелось поговорить откровенно, все выяснить, но в жизни Зоэ имелись моменты, которые следовало сохранить в тайне. — Ты многого не знаешь. Зоэ жила под своей девичьей фамилией. Это ужасно все осложнило. Мы путешествовали по морю, и, когда получили, наконец телеграмму, было уже слишком поздно. — Она замолчала, опасаясь наговорить лишнего и подвести мать еще больше. Зоэ обладала поразительной способностью принимать неверные решения. В течение многих дней она скрывала от Тони печальное известие, борясь с собственными демонами.
— Объяснение не слишком убедительное, — сухо произнес Берн.
Тони поморщилась, словно от физической боли.
— Мы до сих пор скорбим и сожалеем, что все так получилось.
Серые глаза оценивающе смотрели на нее, будто желали проникнуть ей в душу. Похоже, результат оказался отрицательным.
— Прости, Тони, но в это трудно поверить. Зоэ с такой легкостью бросила твоего отца…
— Я что, должна исповедаться? — Ее нервы натянулись как струны.
— Уж, конечно, не мне, — отрывисто бросил он. Она все ближе подбирается к нему, прямо под кожу проникает.
— Я не хочу постоянно чувствовать твое осуждение, Берн. Мы же скоро станем родственниками.
— Разве я демонстрирую осуждение? Не заметил. Ты очень красива, Антуанетта. — Он бросил на нее взгляд, который пронзил ее насквозь. — Париж тебя отшлифовал.
— Я говорила не о своей внешности, — грустно возразила она. Господи, порой ее внешность становится явным недостатком! Она решила сменить тему, побеседовать о чем-нибудь другом, не вызывающем отрицательных эмоций: — Кейт, наверно, очень волнуется?
— Еще бы, свадьба на всех нас действует! Первая свадьба в Касл-Хилл со времен дедушки. Родители поженились в Сиднее, как ты знаешь.
— Мой папа был свидетелем. Есть какая-то неизбежность в том, что наши семьи вот-вот объединятся. Кейт и Керри всегда дружили. От них исходило такое тепло, когда они были вместе. Думаю, вполне естественно, что они полюбили друг друга. Им повезло.
— Ты, конечно, и сама не раз влюблялась?
— Мне так казалось. Раз или два. Ничего не вышло.
— Вот и не торопись, — посоветовал Берн. — Брак — это огромный риск.
— Хочешь меня поддеть?
— Вовсе нет, — возразил он. — У тебя в запасе масса времени. Как поживает Зоэ?
Тони сжалась, точно пытаясь защититься.
— Она сейчас гостит у друзей.
— Кажется, в Марокко? — осведомился Берн. Тони кивнула.
— Да, на вилле. Очень красивый дом, во французском колониальном стиле, окруженный пальмами, кедрами и оливами. По стенам вьются розовые бугенвиллеи.
— Тебя послушать — очень красиво. Я так понял, ты там тоже гостила?
— Да, недавно, — подтвердила она. — С Патриком, очередным поклонником моей матери, который собирается на ней жениться.
— Да ну? — Он изобразил удивление. — Конечно, такое трудновато, даже для Зоэ. Что думает об этом ее муж?
— Заткнись, Берн! — вспылила Тони.
— Нет, в самом деле. — Он холодно улыбался. — Существуют же определенные правила.
— Мама терпеть не может жить по правилам. И потом, Клод смирился с мыслью, что он ее потеряет. Он гораздо старше.
— Значит, вот в чем дело, да? — Его блестящие глаза казались твердыми, как алмазы.
— Для Зоэ — да. Если что-то не получается, значит, нечего и продолжать.
— Конечно, надо добиваться счастья любой ценой. Полагаю, Патрик богат?
Догадка оказалась верной.
— Разумеется, богат. Мы оба знаем, что Зоэ должна иметь деньги.
— Похоже, на тебя она денег не жалела. — Его взгляд отметил ее ухоженность, красивое дорогое платье.
— Я не жила за счет матери или ее мужей, — заносчиво произнесла Тони. Для нее это был вопрос чести.
— Извини. Как я понимаю, ты следовала за ними по всей Европе. Между прочим, приобрела небольшой акцент. Совершенно очаровательный.
— Ты очень удивишься, если я скажу, что говорю по-французски как на родном языке?
— Нисколько не удивлюсь. Чем же ты занималась в Париже?
В его глазах читался обидный намек.
Очевидно, он не может представить Тони в роли школьной учительницы английского языка, а ведь именно этим она и занималась — и весьма успешно. Подрабатывала немного фотомоделью, в основном демонстрируя свои длинные светлые волосы.
— Когда-нибудь расскажу, если тебе действительно интересно.
— А почему не сейчас?
— Думаю, ты предубежден против меня.
— Вообще-то ты еще ребенок. — Неправда. Как же сильно она на него действует! — В конце концов, мать увезла тебя, когда тебе было всего семнадцать. Керри очень по тебе скучал. Ты это понимала? Особенно после смерти твоего отца.
Ее голос дрогнул.
— Этого не должно было случиться…
— Верно, — согласился он, его красивое лицо омрачилось. — Эрик перестал ценить жизнь. На него очень сильно подействовал развод.
— Я любила отца, Берн. — Тони опустила голову, в голосе звучала неподдельная печаль.
— А он уж точно любил тебя.
— Я была убита, когда узнала. — В действительности она испытала сильнейший шок, кричала, осыпала мать истерическими упреками.
— И что же, ты забыла дорогу домой? — Берн не ощущал ни малейшего сочувствия, хотя она являла собой невыразимо трогательное зрелище.
Усилием воли Тони взяла себя в руки.
— Зоэ нуждалась в моей помощи. — Углубляться в подробности она не стала. — Да и денег не было.
— Зоэ не захотела с тобой поделиться? — Его темные брови удивленно приподнялись.
— Ее состояние уменьшилось почти наполовину. Мама была ужасно озабочена, просто вне себя. Она сделала несколько крайне неудачных вложений. Человек, которого Зоэ очень уважала, обманул ее доверие. С ней такое часто случается.
— Ладно, Тони, давай не будем об этом. Все в прошлом.
— К сожалению, прошлое никогда не становится по-настоящему прошлым. Оно нас преследует. Я очень удивилась, когда Кейт попросила меня быть подружкой на свадьбе.
Берн знал, что этому предшествовала довольно напряженная борьба воль, семья разделилась на два лагеря — за и против Антуанетты.
— Вы хорошо ладили в детстве, — уклончиво заметил он. — Ты же единственная сестра ее жениха.
— Уверена, только потому я и удостоилась приглашения.
— Должен признаться: кое-кто из нас опасался, что в назначенный день ты не появишься. — Заметив мелькнувшую в ее глазах обиду, он тут же пожалел о своей колкости. Господи, неужели он пытается наказать ее? Может, и так…
Вернулся официант с подносом в руках, поставил на стол бутылку шампанского «Дом Периньон», открыл ее. Потом сунул в карман щедрые чаевые и рассыпался в благодарностях.
— Добро пожаловать домой. — Берн поднял свой бокал. — Извини, Тони, я был слишком суров с тобой.
— Возможно, на днях я сумею тебе отплатить, — дерзко парировала она, став на мгновенье совсем другой. — Как бы то ни было, с тобой трудно, ты твердый как кремень.
Серые глаза стали холодными.
— Такая у меня репутация?
— Да, нравится тебе или нет. — Она отпила глоток шампанского.
— Послушай, Тони. — Берн расстегнул пуговицу на своем безупречно сшитом жилете и откинулся на спинку стула. — От меня зависит масса людей. Я руковожу целой сетью предприятий, занимающихся разведением скота. Времена сейчас непростые. Твердость — качество весьма желательное. Запомни хорошенько.
— О-о, непременно! Запомню, не сомневайся. Джоэл не составляет тебе конкуренцию?
На мгновение ей показалось, что он проигнорирует неприятный намек.
— Я не собираюсь зажимать собственного брата, но думаю, ты и сама поймешь, что Джоэл не хочет брать на себя мои обязанности.
— Оно и к лучшему, при сложившихся обстоятельствах. Я лично не признаю древний закон первородства. Вы оба до сих пор не женаты?