— Дорогая! — он освободил ее губы, но только губы — его руки продолжали крепко обнимать ее, пальцы слегка дрожали.
— Вот это да! — заметила его сестра, наблюдавшая за ними с острым интересом. — Вот что называется поцелуй по высшему разряду. Я хотела бы, чтобы кто-нибудь так поцеловал меня!
Джоэл проигнорировал замечание сестры, возможно, даже не услышал его. Встреча с Пейдж потрясла его, карие глаза его затуманились, он даже на время забыл о дергающей боли в ступне.
— Пейдж! Ты самая красивая на свете! — пробормотал он голосом, полным чувства.
— Я должна выразить свое восхищение тем, как вы ведете себя в обществе! — заговорила темноволосая девушка тихим, но таким жестким голосом, что могла бы в этот момент остановить толпу.
Дайана нахмурилась.
— Забудь о них, Трейси. Этот момент многое проясняет. Признаюсь, я до этого не верила тому, что он нам рассказывал о ней.
— Какое это имеет значение, — сказала она глухо, глядя навстречу приближающемуся Тайрону Бенедикту. Дайану сильно удивил ее тон и выражение лица.
— Тай, добро пожаловать домой! — Призывное, по-женски нежное восклицание казалось совершенно не к месту.
Дайана взглянула на темные, гладкие, волосок к волоску, волосы сводного брата, и ее зеленовато-серые глаза насмешливо заискрились.
— Трейси, кажется, немного утерли ее благородный нос. А Джоэл не желает вернуться на землю и вспомнить о правилах хорошего тона.
— Тем не менее она права! — Тай Бенедикт говорил ровным, любезным голосом, укладывая чемоданы Пейдж на заднее сиденье джипа. — Джоэл, старина, ты не представишь Пейдж остальным?
Настроение от встречи куда-то улетучилось, и Джоэл бросил гневный взгляд в сторону своего сводного брата.
— Мы ожидали тебя вчера!
— Да? — Четко очерченная бровь взметнулась вверх. Тай вытащил из кармана сигарету, не спеша прикурил ее, глубоко затянулся и повернулся в сторону юноши.
— Самое позднее — к ночи! — упрямо продолжал Джоэл.
Его сводный брат коротко рассмеялся.
— Я могу многое, но не все! Давай обсудим это как-нибудь в другой раз.
Джоэл с трудом овладел собой, пытаясь скрыть истинные свои чувства за шутливым тоном.
— Знаю, что это рискованно, и все же я хочу представить…
Пейдж глубоко вздохнула, самообладание постепенно возвращалось к ней. Кровь вновь прилила к щекам, глаза стали еще ярче. Она повернула голову, чтобы улыбнуться Трейси Орд, когда Джоэл начал знакомить их, все еще с трудом различая его голос. Где-то внутри нее зазвучали упреждающие сигналы. Бесспорно, она не нравилась этой девушке — хуже того, она ей никогда не понравится. Каким-то необъяснимым образом ей бросали вызов, и она была твердо настроена принять его. Джоэл вновь стал самим собой, дружелюбным и привлекательным. Тай стоял немного в стороне от них, лениво покуривая, с отрешенным видом прикрыв глаза.
Дайана продолжала болтать о всяких незначительных вещах, а Трейси Орд так же неприязненно смотрела в сторону Пейдж своими удлиненными бирюзовыми глазами, оценивая ее откровенно и чуть снисходительно. Она была не просто хорошенькой, она была по-настоящему красива — с этими удивительной формы глазами, прямым носом с небольшой аристократической горбинкой. Правда, рот у нее был тонкий, но красиво очерченный, четкий подбородок. Хотя она сильно загорела, кожа у нее была безупречна, свидетельствуя о крепком здоровье и жизненной энергии. Она выглядела старше своих двадцати с небольшим лет: высокая, сильная, стройная девушка с отвратительными наглыми манерами. Самыми отвратительными, которые доводилось встречать Пейдж. Ее пристальный взгляд, холодный, как камень, был острым и опасным. Спохватившись, она улыбнулась, скривив свои тонкие губы Пейдж тоже улыбнулась, но это был фасад, который скрывал, и обе это знали, взаимную неприязнь. Только вот из-за чего? Этого Пейдж еще не знала.
Дайана вмешалась в угасающий разговор:
— Вы когда-нибудь видели такие красивые волосы? Какой замечательный цвет, Пейдж! Тебе очень повезло.
Пейдж с улыбкой повернулась к ней, с благодарностью принимая несложный комплимент. Она даже слегка встряхнула головой, позволяя волосам наполниться солнечным светом и теплом. Сотни танцующих отблесков пробежали по их шелковым прядям, вызвав в глазах Джоэла невольную вспышку желания, которую ему не удалось скрыть. Один Тай Бенедикт с совершенно невозмутимым лицом наблюдал за всей этой сценой, прислонившись к джипу.
— Между прочим, мы могли бы уже ехать, — сказал он легким тоном. — Нас ждет Соня!
Он быстро рассадил их в джипе, как бы подтверждая свое умение справляться с любой ситуацией, потом повернул свою темную голову и сказал властным тоном.
— Двигайся, Трейси, я сяду за руль! — потом посмотрел на заднее сиденье, где Джоэл боролся с одним из чемоданов Пейдж.
— Тебе помочь, Джоэл?
Джоэл затряс головой, с трудом сдерживая раздражение, которое так и рвалось из его глаз.
— Нет, спасибо!
— Слишком упрям, чтобы согласиться! — прокомментировала Трейси мертвенно-холодным голосом. Одновременно в зеркале заднего вида Пейдж наткнулась на темно-зеленый взгляд, который ясно говорил: «Ну, вот ты и здесь, малышка. Что же собираешься теперь делать?»
Она с усилием отвела глаза в сторону, чувствуя, что ее дергают за руку. Джоэл с упреком смотрел на нее.
— Чтоб ей было неладно, этой ноге! Из-за нее я как в тюрьме. Если бы не она, я бы сам за тобой приехал. — На его лицо скользнула тень. — Пейдж, любимая, мне было так одиноко, я так скучал. Я так боялся, что тебя уведет кто-то другой.
Дайана быстро взглянула на вдруг помрачневшее лицо своего брата.
— Эй, говори громче! — заговорила она театральным шепотом. — Я, например, не собираюсь быть третьей лишней!
— А что это такое? Какая-нибудь глупая игра? — презрительным тоном спросила Трейси Орд с переднего сиденья, повернув к ним свой орлиный профиль. Ее глаза с отвращением скользнули по бледному маленькому лицу Пейдж; они уже не были бирюзовыми, а скорее угольно-черными.
— Не лезь не в свое дело, Трейси, — грубо сказал Джоэл, заморгав длинными ресницами и словно очнувшись от сна. Он сжал руку Пейдж, перебирая ее тонкие пальцы в своей руке, затем поднес ко рту и захохотал. Пейдж почувствовала, что вновь краснеет, и Дайана громко расхохоталась.
— Мы все такие нервные сегодня! Не обращай внимания, Пейдж. Ты произвела сенсацию. Ты достаточно прекрасна, чтобы завоевать любого мужчину!
— Тебе что, заткнуть глотку? — Джоэл резко повернулся к сестре, его карие глаза гневно сверкали.
— Нахал! — Она сдавленно хихикнула и смолкла, с сомнением оглядывая его.
Тай Бенедикт переключил скорость, с переднего сиденья послышался его отрывистый, решительный голос.
— Обычно невоспитанных юнцов отправляют домой пешком. Чья сегодня очередь? — Холодный, размеренный, немного ленивый тон его голоса произвел требуемый эффект. Сидевшая рядом с ним Трейси застыла, а Дайана молча откинулась на спинку сиденья, поправляя волосы.
— Ты мог бы по крайней мере учитывать, что у меня болит нога! — пожаловался Джоэл, как капризный ребенок, неприятно резанув слух Пейдж. Можно было подумать, что его бесил один вид мужественности сводного брата.
Тай только улыбнулся.
— Не стоит так волноваться, старина. Мы просто считаем Пейдж за члена нашей семьи… или почти за таковую. — Он поискал и нашел ее взволнованное прелестное лицо в зеркале заднего вида. — Не надо волноваться, малышка. Ты нас полюбишь! — улыбнулся он ей.
Она вновь увидела искру в глубине этих ярких глаз, их язвительный отблеск заставил ее немедленно отреагировать.
— Рада это слышать, мистер Бенедикт.
Джоэл неожиданно привлек к себе ее подбородок с мягкой ямкой и поцеловал Пейдж в уголок рта, словно не мог больше сдерживаться и ему было безразлично, что об этом подумают другие.
— О Пейдж, милая, впервые в жизни я онемел!
— Будь добр, повтори это, — умоляющим тоном проговорила его неисправимая насмешница сестра. Она выпрямилась всем своим стройным телом и назидательно подняла вверх палец. — В жизни есть только одна стоящая вещь, ребята, это любовь. ЛЮБОВЬ!
— И куча денег в семье! — ловко закончил фразу Тай Бенедикт, и ослепительная белозубая улыбка вспыхнула на его загорелом лице.
— Любовь — это иллюзия. — Трейси Орд заявила это усталым голосом женщины, познавшей жизнь. — И ничего больше!
Ничто, казалось, не могло сдержать языка Дайаны.
— Ах, давайте же остановимся и немного порассуждаем об этом. Ты, должно быть, страшно умна, если говоришь такие вещи!
— Ради бога, Тай, ты разве не можешь унять Дайану? — потребовала Трейси, откидывая назад черные как сажа волосы.
— Разве кто-то мог это когда-либо сделать? — ответил он довольно мягким голосом. — К ней только надо привыкнуть, и все будет в порядке.
— Тоже мне ответ! — Трейси сжала тонкие губы.
— Зато тогда нам удастся добраться до дома… — Он искоса посмотрел на нее, потом на Пейдж, не жалея ее.
— Добро пожаловать в Кумбалу, малышка!
Она напряженно смотрела на его гладко причесанную голову.
— Единственный вопрос — все ли вы меня полюбите, — любезно сказала она.
Он улыбнулся, и она почувствовала, что он удержал смех.
— Мы будем использовать любую возможность!
С двух сторон ей радостно улыбались Дайана и Джоэл, вдруг ставшие очень похожими друг на друга, но в мыслях Трейси Пейдж с женской интуицией прочитала холодное презрение. Она перевела взгляд на Тайрона Бенедикта, на его откинутую голову, широкие, мощные плечи — она физически чувствовала его присутствие в кабине джипа. Рука Джоэла легла ей на плечи, и он пробормотал ей на ухо:
— Эй, вернись же ко мне! — Он нежно провел пальцем по ее щеке. — Посмотри же на меня, Пейдж, прошу тебя!
В глубине его карих глаз она уловила отблеск темного водоворота негодования и в порыве искреннего сожаления попыталась оправдаться перед ним, накрыв своей рукой его, лежащую на ее тонком плече, но все внутри нее непрерывно кричало: «Во что же ты ввязалась?»
Теперь она уже не была уверена в том, что любит его, и не знала, что ему скажет. Однако ей было известно, и она ощутила легкий укол раскаяния, что Джоэл не примет ее «нет» за ответ. Оставалось только ждать, что принесет завтрашний день.
Глава 5
Был час заката, и бесконечный ландшафт за окном распростерся в своей ослепительной необычности. Небеса разлились золотым океаном, и на горизонте с запада надвигалась целая армада древних языческих кораблей, рассекающих огненные волны. Невероятное зрелище, красочное и великолепное, захватывало дух. Пронзительные крики диких гусей разрывали безмолвие, слышались нежные трели сорокопутов, с шумом кружили хохлатые голуби. Ослепительный солнечный луч рассек толщу облаков, освещая им путь.
Пейдж прижалась лбом к толстому стеклу. Она стояла неподвижно, разглядывая сад, окружавший оба крыла дома. Сад полыхал тропической яркостью красок, растения благоухали густо, непривычно. Это было поразительно! Настолько захватывающе, что наполняло ее трепетом. Край великолепия и страха — и два эти лика пугали ее и смущали.
Было все еще очень жарко, горные вершины на горизонте полыхали огнем, словно раскаленные угли, но, сказала ей Дайана, не пройдет и часа, как остынут мерцающие равнины, поросшие кактусами и саксаулом, окутанные пурпурно-лиловыми тенями заката.
Пейдж вздрогнула и растерла руки, покрывшиеся вдруг гусиной кожей. Она никогда не думала, что поместья могут быть настолько огромными, и сама мысль об этом оказалась притягательной. За окном изящные баугинии цвели всеми оттенками белого и розового, а чуть дальше высился огромный песчаный дуб, великолепное дерево, почти тридцать футов в обхвате, окруженное зарослями минарики и красной малги с глянцевыми зелеными листьями. На краю лужайки бело-розовые побеги бугенвилеи спускались с высокой белой решетки, а позади нее начиналась небольшая рощица акаций и казуарин, чьи цветки легонько покачивались от визитов жадных охотников за нектаром.
Она вздохнула, изнемогая от печали и наслаждения, той самой сладкой печали, что рождается от созерцания прекрасного. Отныне всегда, где бы она ни была, с ней останется воспоминание о Кумбале, ее красоте, звуках и ароматах, о сказочном оазисе в бесконечности бесплодных долин и песчаных холмов, поросших травой, саксаулом и хлопчатником. Их недоступные засухе побеги служили пищей бесчисленным стадам.
Подумать только! На зависть всем своим городским друзьям гостит она в одном из крупнейших скотоводческих поместий страны, созданном буквально из ничего замечательным молодым англичанином, непреклонным пионером, изведавшим жизнь первопроходцев с ее тяготами и опасностями. Пейдж не поленилась и перед поездкой почитала о невероятном подвиге Большого Джона Бенедикта, человека, который заслужил признание всей страны, создал здесь мощное производство и чье влияние все росло, ибо Джон Бенедикт уверенно смотрел в будущее!
Было время, когда многие считали, что он сошел с ума, но именно тогда он и сделал свой выбор. Он родился, чтобы стать большим человеком — мог заняться политикой, вершить судьбы народов. Вместо этого верхом на своем гнедом он отправлялся в бесконечные поездки, навещая Большую Страну, — а ведь в то время местные племена не отличались особым дружелюбием, да и вода была редкостью. Мало кто верил, что он вернется живым, хотя те, кто его знал, не теряли надежды. Ему нужно было преодолеть в себе наваждения сожженой солнцем пустыни с ее призрачными жестокими миражами, приручить край, изначально враждебный белому человеку.
«Там нужно иметь сердце, как у слона, чтобы выжить», — сказали ему в правительстве. Это он тоже прекрасно помнил! Он вообще ничего не забывал. Ни одна отметина на земле не ускользала от его внимания. Для человека, оставлявшего след в пустыне, необходимо было точно знать, куда он направляется: сама его жизнь зависела от этого. Одна мысль сопровождала его во всех странствиях, вытесняя все остальные, — вода. Она необходима, чтобы выжить. Вода, постоянный ее приток для будущего стада. Направляясь к воде, человек должен всегда знать наверняка, далеко ли до нее идти. Любая ошибка чревата гибелью. В пустыне известны были колодцы, нанесенные на карту исследователями, — многие из них навсегда остались в раскаленных песках. Но были и другие водоемы, их знали лишь аборигены. Это были их священные места, и темнокожие не спешили поделиться ими с белыми.
Итак, Большой Джон Бенедикт выжил в этих диких краях. В одиночку. Много лет спустя он скажет: «Воевать с Большой Страной нельзя, с ней можно только попытаться ужиться», являя собой живое тому доказательство, как и его темнокожие братья за много сотен лет до этого. Они стали осторожными и хитрыми, ибо неосторожного ждала смерть, они постигали науку пустыни, ее знаки, указывающие на близость воды, — полет птиц, следы животных, расположение камней, растений.
Так он и отыскал свое Эльдорадо на самом юго-западе страны; Край Трех Рек, Край Каналов, опутанный паутиной канав и водостоков, что несли воду многие сотни миль. Здесь можно было воодушевленно мечтать об обширных скотоводческих империях, мечта эта зажгла и его! Кумбала навсегда осталась самой большой его любовью, хотя у Бенедиктов были связи и на Территории, вплоть до самого Залива. А теперь его внуку предстояло взойти на трон, принять бразды правления. Пейдж невольно содрогнулась от этой мысли — ведь ей привычнее было иметь дело с людьми не такими масштабными, более уравновешенными. Но Кумбала меняла человека! Здесь глаз видел неохватные просторы блестящей зелени, клевер в фут высотой, и бесчисленные стада. И это была Кумбала!
Пока Пейдж стояла у окна, одолеваемая мечтами и сравнениями, пылающее великолепие небес начало угасать. Она заторопилась: нужно было еще принять душ и переодеться. Пейдж прошла по устланному толстым ковром отполированному деревянному полу и тихонько приоткрыла дверь. До нее доносился негромкий гомон голосов и стук дверей. Она вернулась в комнату, на миг уловив в зеркале свое отражение. В слабом золотистом свете глаза ее казались огромными, дымчато-голубыми, но в этом не было ничего удивительного. Сказывалось удивление, возбуждение от всего, что она увидела. Ведь Кумбала была легендой. Ей повезло, что она оказалась здесь.