Шарп первый раз держал в руках гранату. Старые британские пехотные гранаты давно уже не использовались из-за малой эффективности. Шарп поднес гранату к тусклой лампе. Она была из стекла, а фитиль запечатан кольцом из расплавленного воска.
– Поджигаешь фитиль, – объяснил Ллевеллин, – и бросаешь чертову штуковину. Стекло должно разбиться при падении о землю. Тут французишке и придет конец! – Капитан нахмурился. – По крайней мере, надеюсь, что так оно и будет. – Он ласково, словно ребенка, погладил гранату. – Разрешит ли капитан Чейз опробовать их в действии?
– Чтобы на его идеально ровной палубе остались отметины? – спросил Шарп.
– Да уж, – печально промолвил Ллевеллин, – это вряд ли. Впрочем, если дойдет до сражения, я дам несколько гранат своим ребятам. Они заберутся на мачты и станут швырять их на палубу противника. На что-то ж эти штуки должны сгодиться!
– Выбросите их за борт, – посоветовал Шарп.
– Ни за что! И вам не жалко рыбы?
Ллевеллин, у которого гора упала с плеч, велел отнести ящик с гранатами обратно на склад, а Шарп вслед за пехотинцами поднялся на нижнюю палубу, где было не светлее, чем в трюме. Пехотинцы отправились вперед, в носовую часть корабля, а Шарп решил подняться прямо в кормовой салон. Сверху по лестнице кто-то спускался. Шарп хотел уступить незнакомцу дорогу и тут разглядел секретаря лорда Уильяма. Прежде чем решиться поставить ногу, Брейсуэйт боязливо ощупывал ногой каждую ступеньку. Шарп скользнул в каморку хирурга, где красные стены ждали своего часа. Брейсуэйт снял фонарь с крюка рядом с лестницей, нащупал трутницу и запалил лампу. Затем секретарь поставил лампу на палубу и с усилием поднял крышку люка. Оттуда пахнуло затхлой водой и гнилью. Брейсуэйт вздрогнул, но взял себя в руки и полез вниз.
Иногда, рассуждал Шарп, судьба сама ведет тебя. Так было, когда он встретил сержанта Хейксвилла или когда генерал Уэлсли упал с лошади в битве при Ассайе. А теперь вот Малахия Брейсуэйт сам шел навстречу своей судьбе. Шарп смотрел, как лампа Брейсуэйта отбрасывает тени на стены трюма. Спустившись с лестницы, секретарь направился к полкам, где хранился офицерский скарб.
Шарп спрыгнул на лестницу и осторожно закрыл за собой люк. Он старался не шуметь, но шаги заглушал скрип громадной сосновой мачты, которая насквозь пробивала палубы и завершалась килем из древесины вяза. Прочие звуки поглощались чавканьем шести помп, шумом моря и скрежетом руля.
Задняя часть трюма была отделена от передней стеной из бочек с водой и бочонков с уксусом, тянущихся до самого потолка, поддерживаемого балками. Балки опирались на дубовые столбы, которые в мутном свете лампы походили на колонны старой закопченной церкви. Брейсуэйт направлялся к небольшому возвышению напротив полок с офицерским имуществом, которые защищали «дамскую норку» – укрытие, которое считалось во время сражения самым безопасным местом на корабле. Обычно на полках складировали ненужный хлам, но багаж его светлости оказался так велик, что кое-какие вещи сгрузили сюда. Присев на корточки за бочонком с вонючей солониной, Шарп наблюдал, как секретарь забрался на лесенку, достал с верхней полки кожаный саквояж и неловко опустил его на пол. Брейсуэйт достал из кармана ключ, отпер саквояж и зарылся в бумагах. Найдя то, что искал, секретарь запер саквояж, снова вскарабкался на лесенку и принялся неуклюже запихивать его обратно на верхнюю полку. Ему мешала деревянная планка, которую прибивали по краю полки, чтобы при качке вещи йе сваливались на пол. Ушей Шарпа достигло бормотание Брейсуэйта:
– Нашел себе раба! К вашему сведению, я закончил Оксфорд! Скорей бы добраться до Англии. Ну же, давай, черт тебя подери!
Наконец Брейсуэйт справился с саквояжем, спустился с лесенки, засунул бумагу в карман, поднял с пола лампу и направился к люку. Неожиданно кто-то схватил его сзади за воротник.
– Ну, здравствуй, оксфордский ублюдок! – промолвил Шарп.
– Господи Иисусе! – содрогнулся от ужаса Брейсуэйт.
Шарп выдернул лампу из дрожащей руки секретаря и водрузил на бочку с водой. Затем развернул Брейсуэйта лицом к себе и толкнул в грудь. Секретарь не удержался на ногах и упал навзничь.
– Вчера мы с ее светлостью говорили о тебе, – начал Шарп.– Она уверяла меня, что ты ее шантажируешь.
– Это просто смешно, Шарп! – Секретарь отполз назад, уперся спиной в бочку и принялся отряхивать от пыли сюртук и брюки.
– Так вот чему учат в твоем хваленом Оксфорде! Я-то думал, вас, умников, пичкают там всякими бесполезными вещами вроде латыни и греческого. А на деле ты обучался влезать в чужие дома и резать кошельки?
– Не понимаю, о чем вы толкуете.
– Все ты понимаешь, Брейсуэйт. – Шарп поднял лампу и придвинулся ближе к перепуганному секретарю. – Ты шантажировал леди Грейс. Хотел ее драгоценности, а может, чего другого? Залезть в ее постель, чтобы побывать там, где был я?
Глаза секретаря расширились от ужаса. Он понимал, что раз уж Шарп открыто признавался в связи с леди Грейс, он не позволит ему выбраться из трюма живым.
– Я пришел за бумагами, – пролепетал секретарь. – Только и всего. Позвольте мне показать вам. Лорд Уильям велел мне…– Рука Брейсуэйта скользнула в карман, но вытащил он маленький пистолет. Такие игрушки вполне годились для защиты от грабителей и разбойников с большой дороги. Дрожащей рукой секретарь взвел курок. – Я ношу его с нашей последней встречи, Шарп.– Голос Брейсуэйта окреп.
Шарп уронил лампу. Раздался звон стекла, наступила тьма. Шарп отпрыгнул в сторону, но секретарь сохранил достаточно хладнокровия, чтобы не палить бесцельно во тьму.
– У тебя есть один выстрел, оксфордский ублюдок, – промолвил Шарп. – Один выстрел, и если ты промажешь, придет моя очередь.
Молчание в трюме нарушалось только чавканьем помп, скрипом мачты и шуршанием крыс.
– К темноте мне не привыкать, – снова заговорил Шарп. – Мне и раньше случалось красться во тьме и убивать. У Гавилгура я перерезал глотки двум ублюдкам. – Шарп присел на корточки за бочкой с солониной и принялся царапать ногтем о деревянную палубу. – Ты слышишь, Брейсуэйт?
– Мы можем договориться, Шарп, – нервно промолвил Брейсуэйт. Шарп понимал, что враг прислушивается. Брейсуэйт хотел стрелять наверняка. Как в морском сражении – дай неприятелю подойти поближе и пали.
– О чем ты, Брейсуэйт? – Шарп нащупал осколок стекла и поскреб им по палубе.
– Мы должны подружиться, Шарп, – снова заговорил секретарь. – Эти аристократы не чета нам. Мой отец был приходским священником и жил на три сотни в год. Для тебя, Шарп, это может показаться богатством, но на самом деле это нищета. А такие, как Уильям Хейл, родились в роскоши. Они презирают нас, считают грязью под ногами!
Шарп поскреб стеклышком по металлическому ободу лампы, затем по дереву, подражая шороху крысиных коготков. Он все ближе придвигался к врагу. Брейсуэйт вслушивался, пытался понять, откуда исходят странные звуки.
– Разве это справедливо? – В голосе секретаря появились пронзительные нотки. – Дать одним все, а другим ничего? Почему мы должны всю жизнь прозябать, а такие, как лорд Уильям, будут втаптывать нас в грязь. Умоляю, Шарп, подумайте об этом!
Теперь Шарп лежал на палубе рядом с Брейсуэйтом, все так же водя стеклышком по дереву. Прислушиваясь к скрежету, секретарь пытался разглядеть хоть что-нибудь в стигийской тьме трюма.
– Вспомните, я не стал писать полковнику, хотя мог бы! – отчаянно воскликнул секретарь. – Я оказал вам услугу, Шарп! Как вы не поймете, что мы воюем на одной стороне? – Брейсуэйт помолчал, дожидаясь ответа. Ничего, только слабый скрежет. – Говори же, Шарп! Если тебе непременно нужно кого-нибудь убить, убей лорда Уильяма! – В голосе секретаря зазвучали слезы. – Ее светлость будет тебе благодарна. Шарп, ответь, ради всего святого, скажи хоть что-нибудь!
Шарп постучал стеклом по палубе. Он уже отчетливо слышал тяжелое дыхание Брейсуэйта. Секретарь выбросил ногу вперед, надеясь нащупать его во тьме.
– Умоляю, Шарп, я твой друг! Я восхищаюсь твоей храбростью. Леди Грейс неверно истолковала мои слова. Я твой друг, Шарп, поверь!
Шарп отшвырнул осколок стекла в сторону. Брейсуэйт взвизгнул от страха, но не выстрелил. Снова раздался тихий скрежет. Секретарь заскулил.
– Поговори со мной, Шарп! Мы не грязь под ногами лорда Уильяма, мы сможем договориться. Поговори же со мной!
Шарп набрал пригоршню разбитого стекла и швырнул во врага. Брейсуйэт завопил и спустил курок. Пуля вонзилась в дерево. Шарп поднялся на ноги и направился к Брейсуэйту.
– Один выстрел, оксфордский ублюдок, а теперь моя очередь.
– Нет! – Брейсуэйт отчаянно забился во тьме, но Шарп толкнул его на живот, навалился сверху и скрутил руки за спиной.
Усевшись на спину Брейсуэйту, Шарп спросил:
– А теперь скажи, оксфордский ублюдок, чего ты хотел от леди Грейс?
– Я все записал, Шарп!
– Что записал?
– Все! О тебе и леди Грейс! В бумагах лорда Уильяма я оставил письмо, которое велел вскрыть в случае моей смерти!
– Я не верю тебе, ублюдок!
Пытаясь освободить руки, Брейсуэйт дернулся.
– Я не дурак, Шарп. Неужели ты думаешь, что я не подготовился? Отпусти меня, и мы все обсудим.
– Значит, если я отпущу тебя, ты отдашь письмо? – Шарп еще крепче прижал секретаря к полу.
– Конечно отдам!
– Кроме того, ты извинишься перед леди Грейс. Скажешь, что заблуждался на ее счет.
– Охотно! С радостью!
– Так вот, ты не заблуждался, оксфордский ублюдок. – Шарп приблизил губы к уху врага. – Мы любовники. Во тьме, обнаженные, задыхаясь от страсти, каждую ночь мы любим друг друга! Вот, теперь тебе известна наша тайна. Разве могу я позволить тебе уйти живым?
– Но у меня есть письмо, Шарп!
– Ты жалкий прохвост, Брейсуэйт. Нет у тебя никакого письма!
– Нет, есть! – отчаянно вскрикнул секретарь. Шарп, по-прежнему крепко сжимая руки Брейсуэйта за спиной, с силой толкнул его вперед, вывернув секретарю обе руки. Брейсуэйт захныкал от боли и снова взвизгнул, когда Шарп схватил его за ухо и с силой дернул в сторону. Пытаясь найти опору, Шарп уперся правой рукой в лицо секретаря, но Брейсуэйт укусил его за ладонь. Шарп кулаком ударил его в лицо, схватил секретаря за волосы и резко крутанул шею.
– Бог знает, как они это делают, эти чертовы джетти.
Он снова резко крутнул голову врага в сторону. Внезапно секретарь смолк – Шарп пережал ему горло. Дыхание Брейсуйэта стало тяжелым, но он еще сопротивлялся, пытаясь скинуть Шарпа со спины. Шарп, удивленный тем, что трюк оказался так прост, со всей силы сдавил голову Брейсуэйта. Дыхание секретаря стало прерывистым, едва слышным в какофонии скрипов и шорохов трюма, но он все еще дергался. Шарп вдохнул поглубже и еще раз резко дернул голову врага. Раздался тихий хруст шейных позвонков. Брейсуэйт перестал сопротивляться. Шарп приложил палец к вене на его шее. Ни пульса, ни дыхания, ни конвульсий. Шарп пошарил рукой по палубе, поднял пистолет и засунул его в карман. Затем взвалил тело на плечи и, шатаясь, направился к лестнице. Там Шарп бросил тело, вскарабкался наверх и поднял люк. Мимо проходил матрос. Шарп дружески кивнул ему, закрыл люк и поднялся на верхнюю палубу, к дневному свету и теплу. Пистолет он выбросил за борт. Никто ничего не заметил.
На обед подали солонину. Шарп ел с большим аппетитом.
Если марсели на горизонте действительно принадлежат «Ревенану», рассуждал Чейз, то, заметив паруса, ночью французы повернули к западу.
– Будем надеяться, что это замедлит их ход, – вздохнул капитан. К Чейзу снова возвращался былой оптимизм. «Пуссель» не могла воспользоваться преимуществами берегового течения, но в этих широтах дули попутные юго-восточные пассаты.– Ветер крепчает, барометр растет, и это превосходная новость!
За бортом прыгали летучие рыбы. Жаркое солнце и вернувшееся к капитану доброе расположение духа развеяли унылость команды.
– Французы не быстрее нас, к тому же мы идем к Кадису прямым курсом! – радостно восклицал Чейз.
– А сколько осталось до Кадиса? – спросил Шарп, когда после обеда они с капитаном вышли на шканцы.
– Мы окажемся там примерно через месяц, – отвечал Чейз. – Главное, не терять скорости до экватора, ибо после нам придется сбавить ход. – Капитан забарабанил пальцами по перилам. – Надеюсь, что с божьей помощью мы настигнем их раньше.
– Вы не видели моего секретаря? – На шканцах возник лорд Уильям.
– Нет, милорд, – ответил Чейз.
– Он нужен мне, – раздраженно заметил его светлость. Лорд Уильям попросил Чейза уступить ему салон для работы в дневные часы. Чейз неохотно согласился.
Капитан обернулся к пятому лейтенанту Холдерби.
– Секретарь его светлости обедал с вами в каюткомпании?
– Нет, сэр, – отвечал Холдерби, – я не видел его с завтрака.
– А вы? – холодно осведомился лорд Уильям у Шарпа.
– Нет, милорд, не видел.
– Я просил его принести бумаги о мирном соглашении с Холкаром. Где он шляется? Они срочно нужны мне!
– Возможно, он как раз ищет их, – предположил Чейз.
– Или скрутила морская болезнь, —добавил Шарп. – Ветер крепчает.
– Я заглядывал в каюту, его там нет, – жалобно промолвил лорд Уильям.
– Мистер Коллиа! – позвал Чейз юного мичмана с открытой палубы. – Мы ищем секретаря. Высокий мрачный малый в черном. Посмотрите внизу. Как найдете, скажите, что его ждут в салоне.
– Есть, сэр! – И юный Гарри умчался прочь. На палубе в сопровождении служанки появилась леди Грейс и встала подальше от Шарпа. Лорд Уильям обернулся к жене:
– Вы не видели Брейсуэйта?
– Нет, с самого утра, – ответила леди Грейс.
– Где, черт возьми, этот бездельник шляется?
Леди Грейс пожала плечами, словно судьба секретаря нисколько ее не заботила, и отвернулась, чтобы полюбоваться летучими рыбами.
– Надеюсь, он не выпал за борт, – сказал Чейз. – До берега далековато.
– Нечего было слоняться по палубе, – раздраженно заметил лорд Уильям.
– Не думаю, что ваш секретарь утонул, милорд, – добавил Чейз. – Матросы наверняка увидели бы человека за бортом.
– И что тогда? – спросил Шарп.
– Остановились бы и попытались его спасти, – ответил Чейз. – Не припомню, рассказывал я вам о Нельсоне и «Минерве»?
– Даже если рассказывали, – отвечал Шарп, – рад буду послушать еще раз.
Чейз рассмеялся.
– В девяносто седьмом Нельсон командовал «Минервой». Славный фрегат! Его преследовали два испанских линкора. И тут один глупец не придумал ничего лучше, чем свалиться за борт. Том Харди со своими ребятами (превосходный малый, сейчас командует «Виктори»!) бросился на выручку. Только представьте себе, Шарп! «Минерва» летит вперед на всех парусах, спасаясь от погони, а Харди с матросами пытается догнать ее на веслах! И что делает Нельсон? Приказывает опустить марсели! Можете себе такое представить? Опускает марсели, подумать только! Я не брошу Харди, заявляет он. Испанцы не могут понять, в чем дело, и решают, что Нельсон заметил подкрепление. И тогда эти глупцы разворачиваются, чтобы принять бой. Шлюпку поднимают на борт, и «Минерва» удирает, как ошпаренная кошка! Вот какой человек адмирал Нельсон!
Лорд Уильям нахмурился. Шарп разглядывал снасти над головой. Одинокая белая птица кружила в вышине. Мистер Коупер пересчитывал абордажные пики, прислоненные к грот-мачте. Стюард послюнил карандаш, сделал отметку в записной книжке, бросил испуганный взгляд на капитана и удалился восвояси. Холдерби приказал помощнику боцмана ударить в колокол. Чейз, вспоминавший Нельсона, улыбался своим мыслям.
– Капитан! Сэр! Капитан! – На верхней палубе возник запыхавшийся Гарри Коллиа.
– Упокойтесь, мистер Коллиа, – сказал Чейз. – Надеюсь, не пожар?
– Нет, сэр. Мистер Брейсуэйт, сэр. Он мертв, сэр! – Все уставились на мальчишку.
– Продолжайте, мистер Коллиа, – сказал Чейз. – Не мог же он просто взять и умереть в одночасье! Да, знаю, штурман тоже умер, но штурман был стар, а Брейсуэйт юн. Он упал? Задохнулся? Покончил с собой? Говорите же!