Никко вспомнил. Вера Добени. Леди Добени. Он лихорадочно перелистал телефонный справочник. Добени… леди Вера. Нашел! Никко набрал номер ее телефона. Ответила горничная. Он попросил позвать к телефону ее светлость. Горничная ответила, что ее светлость за границей… уехала в Норвегию сегодня утром, ловить рыбу с сэром Джоном. Никко растерялся. Затем сказал:
— Вы, случайно, не знаете, где я могу найти подругу леди Добени… миссис Деррик Уиллингтон?
Ответ горничной превзошел самые смелые ожидания Никко.
— Конечно, знаю, сэр. Миссис Уиллингтон здесь. По правде говоря, ее светлость сдала миссис Уиллингтон квартиру на месяц, пока сама будет за границей. Сегодня днем миссис Уиллингтон переехала сюда из отеля «Гровнор». Мне позвать мадам к телефону?
— Нет, спасибо, — быстро произнес Никко. — И можете ничего не передавать. Я позвоню… сегодня, только немного погодя.
Он вышел из телефонной будки, нервно кусая губы. Ему повезло, что он сообразил припомнить леди Добени. Так Клэр сняла ее квартиру? Никко запомнил адрес, указанный в справочнике.
В четыре часа дня он осмелился появиться в апартаментах на Парк-Драйв. Горничная, впустившая его, сообщила, что мадам легла спать после второго завтрака, но, если он подождет в гостиной, она доложит мадам о его приходе.
— Какое имя мне назвать, сэр?
Никко облизал губы и прищурил темные, лихорадочно блестевшие глаза.
— Мистер Уиллингтон, — подумав, сказал Никко.
Он боялся, что Клэр не захочет его видеть, назови он собственное имя.
Клэр, не сомневаясь, что пришел Питер, встала с кровати, быстро оделась. Она надела шифоновое неглиже лимонного цвета и приняла как можно более очаровательный вид. Ей хотелось произвести на Питера приятное впечатление. Ведь он был канцлером ее казначейства. Час назад она позвонила ему и сообщила, что на месяц сняла квартиру леди Добени. Она разговаривала со слугой — Питера Уиллингтона не было дома, но Клэр знала — Питер с ней свяжется. Теперь между ними установились хорошие отношения.
Она была очень весела и счастлива, открывая дверь хорошенькой гостиной, отделанной в золотых и кремовых тонах. Но выражение ее лица вмиг изменилось. Она оцепенела, увидев гостя. Клэр смотрела на него, изумленная и разгневанная. Никко. Как он посмел?
А любовник между тем нервно направился к ней. У него был смиренный вид, если не сказать раболепный.
— Клэр… я должен был прийти… я с трудом нашел тебя, — хрипло заговорил он.
— Почему?
В ее голосе не прозвучало ободрения. Он обеспокоенно облизал губы:
— Клэр… между нами произошло маленькое недоразумение. Я чертовски сожалею, что вел себя по-хамски.
Я
потерял голову от беспокойства… беспокойства из-за денег. Я очень об этом сожалею и пришел попросить тебя забыть о наших разно-гла-сиях и начать все сначала… как в Монте-Карло.
Она молчала. Но раздраженно смотрела на него. Значит, он пришел к ней плакаться? Может быть, перепугался. Клэр все еще не забыла их прошлую встречу. Ее страсть к этому мужчине сменилась злобной неприязнью. До конца своих дней она не забудет и не простит то, как он с ней обошелся… как он оттолкнул ее в отеле «Картмен».
— Так ты пришел сюда сказать, что сожалеешь, да,
Никко?
—
сладким голосом сказала она.
— О господи, но я на самом деле сожалею,
—
горячо
заговорил отставной любовник.
—
Ты должна
попытаться меня понять… я потерял
голову
от страха. Мне не нужна была ни
одна
женщина в моей жизни… я не мог обеспечить тебя, не мог себе позволить дать тебе те прекрасные вещи, которых ты заслуживаешь, и подумал, что нам лучше расстаться.
Но
теперь я понимаю, как сильно тебя
люблю. Я
не могу жить без тебя. Я должен был вернуться, Клэр, милая!
Он подошел поближе… так близко, что она чувствовала его дыхание на своих щеках. Клэр отступила на шаг.
— А как насчет… моего мужа… которого ты убил? — спросила она как можно более сладким голосом.
Он вздрогнул и побледнел.
— Клэр… эта нелепая история! В отеле ты была не в себе. Ты прекрасно знаешь, что я не убивал Уиллингтона. — Никко начал заикаться. — Боже милостивый… ты не можешь действительно так думать. Ты знаешь, что это не так.
— Ты его не убивал? И все еще любишь меня? Ты пришел сюда, чтобы сказать мне эти две вещи? — Голос Клэр все еще истекал сладостью. Никко был слишком взволнован, чтобы почувствовать скрытое лезвие ножа.
— Да, я пришел сюда сказать, что
я
не виноват в этом ужасном преступлении.
И я
действительно все еще тебя
люблю,
— пылко воскликнул он. — Клэр… давай начнем сначала… станем влюбленными… как
в
«Этуаль». Ах, милая, я так хочу поцеловать тебя
в
твои несравненные губы… и чтобы ты нежно обняла меня. Я ужасно страдал.
Клэр улыбнулась. Это была жестокая улыбка, но она ободрила Никко. Он схватил ее в объятия.
— Ни одна женщина в мире не сравнится с тобой, Клэр, — прошептал искуситель. В то время он искренне ухаживал за ней. И сейчас ему очень хотелось вернуть любовь Клэр. Он нуждался в том, чтобы получить утешение от этой любви. А еще больше уверенность, что Клэр не подозревает его в убийстве ее мужа. — Клэр… поцелуй меня… покажи мне, что ты все еще меня любишь, — хрипло сказал он.
Тогда она внезапно, напугав Никко, вырвалась из его объятий и, откинув назад голову, громко засмеялась. Она смеялась не переставая, и Никко уже подумал, не сошла ли женщина с ума.
— Клэр! — запротестовал он.
— Дурак! — тихо сказала она. — Бедный дурак! Думаешь, я поверила хоть одному твоему слову? Действительно обманулся до такой степени, что решил, будто снова станешь моим любовником, а я поверю, что ты невиновен? Нет! Я знаю, что ты виновен… виновен в убийстве моего бедного Дерри, и тебя за это повесят.
Никко сделал шаг назад. Его лицо стало мертвенно-бледным.
— Клэр…
во
имя Бога!
— Ты убил Дерри! — продолжала она, громким и пронзительным голосом. — Потом ты передумал. Бросил меня, потому что я потеряла все свои деньги… оскорблял меня. Ты это сделал. И ждешь, что я стану тебя любить и утешать? Нет, Никко. Ты заставил меня сильно страдать. Но теперь тебе придется пострадать гораздо сильнее, чем мне.
Она бросилась к пристенному столу, где под куклой
в
парчовом платье стоял телефон. Клэр подняла куклу и взяла трубку. Ее глаза… блестящие, злобно сверкнули, когда она посмотрела на Никко.
— Я звоню в полицию, — заявила Клэр.
Глава 4
Дворецкий-камердинер в квартире, принадлежавшей Питеру, принес Джанин второй завтрак и передал сообщение: — Вам звонили, сударыня. Я думал, что вы отдыхаете, поэтому не стал вас беспокоить. От миссис Деррик Уиллингтон. Номер ее телефона: Парк-Драйв 80–00.
Джанин взяла листок бумаги, который он ей протягивал, и вяло сложила его. Она тихо поблагодарила слугу и почти не прикоснулась к пище, которую он ей принес. Джанин смотрела в окно. Ее глаза покраснели от рыданий. Она пребывала в глубоком отчаянии. Питера не было дома уже много часов. Эти часы казались Джанин годами.
Наконец она обратила внимание на телефонное сообщение, которое получила от дворецкого. Адрес Клэр. Клэр была свояченицей Питера. Она приходила сюда, чтобы встретиться с ним. Теперь они словно спелись. Клэр наверняка знает, где найти Питера. Джанин вскочила. Ее глаза заблестели надеждой.
— Я должна найти его, — решила она.
Джанин бросилась в спальню, надела пальто и шляпу и выбежала из квартиры. Внизу она подозвала посыльного:
— Такси, немедленно…
— Да, госпожа. — Мальчик поспешил выполнять
ее
приказ.
Джанин стояла на ступеньках у входа. Она чувствовала мягкое прикосновение теплых лучей солнца,
но
дрожала, словно дул ледяной ветер.
Ей
с трудом удавалось не стучать зубами.
Подъехало такси. Джанин села в него и назвала адрес квартиры, где остановилась Клэр.
Она
не
видела, по каким улицам они ехали. Ее большие прекрасные глаза невидяще смотрели в окно.
Она
только отметила, что совсем немного времени прошло, как машина остановилась перед новым белым многоквартирным домом неподалеку от Гайд-парк-Корнер. Таксист открыл дверцу и сказал:
— Вот, мисс…
Она машинально вышла и заплатила водителю вдвойне. Не дожидаясь сдачи, Джанин вошла в здание, и лифтер поднял ее вверх.
Он
все время поглядывал на нее. Ему никогда
не
приходилось видеть ни одной юной дамы красивее, чем белокурая Джанин с изящными чертами лица и стройной, грациозной фигурой. Но в выражении ее больших глаз сверкало нечто, внушавшее ужас… а щеки были мертвенно-бледны. У нее очень больной вид, у бедной молодой дамы, подумал он и
позднее
заметил одному
коллеге:
«Будто у нее шок!»
Они подошли к парадной двери в квартиру леди Добени. Лифтер позвонил. Никто не ответил. С подносом в руках мимо прошла горничная — девушка, которая обслуживала именно эту квартиру. Она остановилась, увидев Джанин:
— Миссис Уиллингтон только что вышла, мисс…
— Вышла! Вы уверены? — спросила Джанин.
— Да, мисс. Я видела, как она спускалась. Но может быть, вы хотите подождать…
— Да, — ответила Джанин.
Горничная, держа поднос в одной руке, вытащила из-за пояса ключ и вставила его в замок парадной двери.
— Если вы не против, войдите и присядьте. А я доложу мадам, когда она вернется.
Джанин толкнула дверь, открыла ее и вошла внутрь. Как только она оказалась в квартире, похолодела от ужаса. Джанин инстинктивно поняла, что здесь что-то не так. Юная миссис Питер Уиллингтон не знала, почему ее начала бить сильная дрожь, когда она прошла по незнакомому коридору, красивому и дорого обставленному.
Джанин толкнула дверь, открыла ее и увидела пустую спальню. Она открыла еще одну дверь. И прижала ко рту обе руки, чтобы заглушить пронзительный крик.
— О боже мой… Никко! — прошептала она.
И поняла, почему испугалась. Почему инстинктивно почувствовала, что здесь произошло ужасное. На ковре роскошной гостиной в гротескной, зловещей позе лежал какой-то человек. Она не видела его лица. Но Джанин поняла, кто это. Она узнала изящные очертания стройного тела, иссиня-черные волосы. Никко. Никко… и рядом с ним темно-красная лужа впитывалась в золотистый ковер… лужа становилась все шире. Она перевернула его, борясь с истерикой.
— Никко… Никко!
Его голова запрокинулась, когда Джанин переворачивала тело. Она увидела белое как воск лицо, страдальчески приоткрытый рот. Но его глаза были закрыты, а не широко открыты, поэтому она поняла, что Никко жив. Ее испуганный взгляд упал на дыру в его пиджаке, у самого сердца, и она увидела, что оттуда течет малиновый ручеек крови. На ковре лежал маленький блестящий пистолет. В комнате до сих пор стоял едкий запах дыма.
— Никко, — окликнула его Джанин. Она схватила его левую руку и в отчаянии начала ее растирать. — Никко!..
Его рука была очень холодной и влажной на ощупь, и пальцы, которые она держала, не пошевелились в ответ. Потом медленно и тяжело приподнялись
его
черные густые ресницы. Она увидела его глаза… темные, страдальческие. Их взгляды встретились.
Никко узнал ее.
— Джан! — прошептал он.
— Никко, ради бога, что произошло?
Густые ресницы затрепетали. Бледные губы изогнулись в улыбке, которая больше походила на гримасу. И тогда к нему вернулось немного сил. Его пальцы сжали ей руку.
— Клэр… прикончила… меня…
— Ты хочешь сказать, что
она в тебя
выстрелила?
— Да. Мы поссорились… — Его голос был таким слабым, что она с
трудом
разбирала слова. — Она угрожала
выдать меня…
полиции… Я попытался…
остановить
ее… Она нашла мой револьвер и… выстрелила в меня… или, может быть… он…
просто…
выстрелил сам…
Джанин озиралась с изумленным видом.
— Я должна позвать на помощь. За тобой должны ухаживать… о небо!..
— Без толку… прострелила мне… легкое, — прошептал он. — Джан… послушай… я… обращался… с тобой отвратительно. Хочу… исправить… Найди листок бумаги… быстрее, становится так… чертовски темно…
Комната была залита солнечным светом. Но для него там было темно. Джанин вздрогнула.
Она
нашла листок бумаги на письменном столе перед окнами и авторучку. Никко лежал не шевелясь, с закрытыми глазами и тяжело дышал. Затрудненное дыхание пугало Джанин. Она поняла, что находится наедине с умирающим.
Джанин обняла его одной рукой и приподняла.
Он
тяжко застонал, но сумел взять ручку. Это потребовало невероятных усилий. Его глаза затуманились, когда он подписывался «Никко». В последний раз в жизни. Потом
ручка
выпала из его слабой руки. Он прошептал:
— Прости… Джан…
Его голова запрокинулась, и Джанин поняла, что держит в объятиях мертвеца.
Она отпустила его, и Никко снова упал на ковер. Она встала дрожа. Светлые волосы липли к ее влажному лбу. Она больше не могла смотреть на Никко. У него был ужасный вид. Джанин сложила подписанное им трогательное признание и положила его в сумку. Затем начала озираться по сторонам, пытаясь сообразить, что теперь делать и куда идти. Она прижала руку к глазам.
Вдруг ее охватила паника. Джанин бросилась к дверям, задыхаясь, всхлипывая… обезумев. Но в дверном проеме ей преградил путь какой-то мужчина, высокий, атлетического сложения. Она врезалась в него и отскочила. Подняла взгляд и увидела суровые синие глаза… почувствовала, что ее плечи сжали сильные руки.
— Джанин! — произнес звучный голос. — Ради бога, что ты натворила?
Она притихла, узнав Питера, своего мужа. Она не понимала, что чувствует: облегчение или ужас. Но повернулась и безмолвно указала на тело Никко.
— Да, — сказал Питер.
—
Я знаю. Ты убила его. Вы поссорились, и ты его застрелила. Я понимаю.
Его лицо было мрачным и очень усталым. Он пришел сюда, чтобы повидать вдову Деррика… поговорить с ней о будущем. Он хотел дать ей немного денег… ради Дерри. И решил, что скорее позволит убийце брата остаться безнаказанным, чем бросит Джанин в тюрьму и заставит ее страдать.
Теперь он снова оказался с женой лицом к лицу. Самым ужасным образом, при самых неожиданных обстоятельствах. Он обнаружил, что парадная дверь квартиры открыта, и вошел. Первое, что он увидел, оказавшись в гостиной, было тело танцовщика Никко, лежащее на полу. Питеру достаточно было взглянуть на его побелевшее лицо и широко раскрытые глаза, чтобы убедиться в его смерти. Потом Джанин, ничего не видя от ужаса, бросилась в его объятия. Он сразу решил, что она застрелила «своего мужа» во время их ссоры и пыталась скрыться с места преступления.
К Джанин вернулся дар речи:
— Питер… я… этого… не делала…
— Мое дорогое дитя, конечно, ты это сделала. Я вижу. Здесь больше нет никого… кроме вас двоих. Это так очевидно. Ссора… которая закончилась трагедией. Не пытайся отрицать. Признайся и позволь помочь тебе…
Джанин попыталась вновь заговорить… чтобы избавиться от нового ужаса. Но у нее закружилась голова, и комната в золотых и белых тонах завертелась у нее перед глазами.