Том невольно отступил на шаг и схватился за перила. Она собирается напасть? Нет, только не здесь. Впрочем, она на это способна. Тигрица с ленцой направилась к нему. Она говорила, но Том ощущал ее непредсказуемость; она была настоящей. Она могла вытворить что угодно. А хищница все приближалась, словно кошка, подкрадывающаяся к мыши.
— Стой там, если хватает смелости…
Внезапно Том развернулся и бросился вниз по лестнице.
— Хм.
Уже далеко не столь равнодушная, тигрица с любопытством оглядывала зал. Все прочие животные попрятались по витринам, и Том остался один — наедине со зверем-людоедом. Слева мальчик видел дверцу, ведущую в чулан под лестницей. Как быстро он сможет добраться до нее? Секунды за три? За две? Тигрица успеет его настичь. Глянув вверх, он увидел, как из сумрака выскользнула длинная коричневая тень. Сердце бешено колотилось в груди Тома, он с трудом сдерживался, чтобы не побежать.
«Не паникуй… даже не шевелись… этого она от тебя и ждет… она попросту играет».
Но было уже слишком поздно — тигрица учуяла его страх. Она замерла на ступенях, навострив уши, и ее мышцы напряглись перед прыжком. Это был уже не странный говорящий экспонат, а вышедшая на охоту огромная кошка-людоед. А Том станет ее добычей. Она убьет его, если захочет, — в этом он не сомневался. А еще он осознал, что не может совладать с инстинктом, велевшим ему прятаться — там, куда хищник не сможет за ним последовать.
Мальчик побежал. В пять прыжков он подскочил к двери в чулан и распахнул ее — и в тот же миг безжалостные когти проскрежетали по камню и что-то коричневое мелькнуло позади него. Она промахнулась! На миг мышь оказалась в безопасности. Затем огромная лапа надавила на дверь, и тигрица заглянула в чулан.
— Ага, — лениво протянула она, — вот где ты прячешься.
Тигрица заворчала так низко, что звук, как показалось Тому, пронизал его насквозь. Мальчик почувствовал, что не может дышать — до того он был испуган. Не задумываясь о последствиях, он протиснулся к плетеному сундуку и нырнул внутрь. Там все осталось, как прежде, и, разбрасывая тряпки, Том заметался, пытаясь зарыться поглубже. В прошлый раз он провалился случайно — теперь же это был вопрос жизни и смерти.
— Пропусти меня, пожалуйста, пропусти, — выдохнул он и тут же нашарил небольшой просвет в тряпках под собой.
Тот подался. Том извивался и зарывался все глубже, словно крот, и не успел он оглянуться, как рухнул вниз головой в бездонную темноту.
Мальчик даже не пытался за что-нибудь ухватиться. Он позволил себе расслабиться и подождал, и вскоре пуховая мягкость окутала его, словно одеяло. Поначалу Том не видел ничего. Затем его глаза привыкли к темноте, и он различил серые силуэты всадников, скачущих к далекой песчаной дюне. У него получилось. Мальчик немного полежал неподвижно, глубоко дыша и пытаясь успокоить заходящееся отчаянным стуком сердце. Все хорошо. Он вернулся. Вернулся в прошлое, в Кэтчер-холл столетней давности. Здесь он в безопасности — по крайней мере, пока. И это уже неплохо.
Глава 10
ВЛАСТЬ НАД ЖИЗНЬЮ И СМЕРТЬЮ
Том выглянул в пустой коридор и прислушался. Откуда-то снизу доносились голоса, но на этот раз возвращение в Кэтчер-холл его не испугало. Он уже знал, что не угодил в ловушку и сможет вернуться, когда захочет. И сколько бы времени ни прошло здесь, в музее оно не стронется с места. Джос и Мелба не хватятся его. Итак, что дальше? Тому не хотелось ни с кем встречаться — по крайней мере, пока, — но он бы не отказался выяснить побольше о том, как он сюда попал. Может быть, это подскажет ему, как пробрались в прошлое и дон Жерваз с Лотос.
Не вполне представляя зачем, Том поднялся по узкой винтовой лестнице, ведущей в огромную мастерскую Августа. Постучал в дверь и, не дождавшись ответа, тихонько приоткрыл ее. Помещение не слишком изменилось. Бледный зимний свет струился сквозь большое круглое окно, в камине пылал огонь. Августа не было. Том подошел к очагу и огляделся. Чучела животных разной степени завершенности стояли в каждом углу, на каждой полке и даже свисали с потолка. Мальчик сразу узнал дронта и коати, еще не до конца набитых. В одном углу стоял большой деревянный каркас, к которому проволокой был привязан череп антилопы, напротив него на стене висела пара огромных крыльев, по размеру настолько превосходящих самого Тома, что они, как он решил, принадлежали какой-то гигантской птице. Под ними расположилась деревянная конструкция — возможно, будущее тело. В ней мальчику померещилось что-то странно знакомое, как и во всем остальном в мастерской, а когда он прошел мимо сложенных пачками шкур горностаев и циветт, его внимание привлек большой шкаф с множеством выдвижных ящиков разнообразнейших форм и размеров.
«Глаза. Крупные кошки» — значилось на одном ярлычке. Том осторожно вытащил ящик и обнаружил внутри ряды синих бархатных подушечек с разложенными попарно разноцветными стеклянными глазами. «Леопард», «пума», «лев», а в самой глубине — крупные, огненные, с пометкой «тигр». В ящике чуть ниже, с надписью «кряк», оказались разложенные по размеру, словно серебряные ложки в футляре, гипсовые слепки клювов. На каждой поверхности в полном беспорядке громоздились склянки с реактивами, стопки газет и всевозможные инструменты. Тома изумляла эта странная мастерская, похожая на логово чудаковатого игрушечных дел мастера или колдуна, и чем дольше он здесь оставался, тем сильнее ощущал, что занимается чем-то недозволенным. Он проверял, заперт ли шкаф с пометкой «диковины», когда раздался стук в дверь.
Том обернулся и увидел двух мальчишек, волокущих большой тяжелый мешок. На обоих были меховые шапки и толстые твидовые куртки, подпоясанные бечевкой.
— Куда бы это положить? — спросил тот, что повыше. — Сюда?
Он указал на единственное свободное место на скамье у двери.
— Можно, — пробормотал другой, бросив взгляд на камин. — Не хотелось бы, чтобы оно растаяло раньше, чем мистер Август вернется.
Мальчишки вместе подняли мешок и бережно взгромоздили его на скамью. Внутри находилось нечто не меньше метра в высоту и весьма причудливой формы. Лишь когда они оба обернулись, Том узнал младшего — он встретил его в прошлый раз, когда побывал в Кэтчер-холле. Увидев его, тот заулыбался.
— Привет, Том. Не углядел тебя в темноте.
Том нервно улыбнулся. Он забыл, что этот мальчик знает его имя.
— Не знаешь, когда мистер Август вернется?
Он пожал плечами.
— Извини, но я…
— Мой брат Авель нашел тут кое-что занятное.
— Кое-что, за что он нам заплатит, наверно, — добавил Авель, дуя на озябшие пальцы.
Он был на голову выше брата и довольно тощим. В этом странном окружении он явно чувствовал себя неловко.
— На болоте Скит, этим утром, — взволнованно добавил младший. — Хочешь глянуть?
— Стоит того, — угрюмо добавил Авель.
— Вот, — объявил его брат, жестом подзывая Тома.
Он развязал узел и осторожно приспустил мешок, открыв обледеневшее оперение крупной серой птицы.
— Цапля, — пояснил он. — Замерзла как камень. Пришлось вырубать из ила топором.
— Не ты этим занимался, Ной, — огрызнулся старший.
— И что? Я просто рассказываю ему, как все было.
— Это моя птица, — заявил Авель, скривившись, и сильно ударил брата локтем в ребра.
— Ладно. Так и есть, — поморщился Ной. — В любом случае, сама по себе цапля — это еще пустяки. Глянь-ка на все целиком.
Он полностью сдернул мешок с крупной серой птицы, которая стояла на постаменте из замерзшего ила, низко склонив голову на длинной шее. Сперва Тому показалось, что шея цапли обмотана длинным серым шлангом, каким-то образом прикрепленным к клюву. Но, присмотревшись, он увидел у шланга остекленевшие глаза и зубастую пасть, расщепленную надвое острым желтым клювом цапли. Шланг оказался вовсе не шлангом. Это был угорь.
— Видать, сражались до последнего, — фыркнул Авель, любуясь необычным зрелищем.
— А что, если угорь убил цаплю в тот же самый миг, когда цапля убила угря? — донесся голос откуда-то сверху.
Посмотрев вверх, мальчики увидели Августа Кэтчера, спускавшегося по приставной лесенке от светового люка в крыше. Его щеки раскраснелись от мороза, на голове красовалась лихо заломленная енотовая шапка.
— Потом ледяной туман накатил с моря, заморозив ил, в котором стояла цапля, и сковав и птицу, и угря в замершей схватке. Навсегда.
Август наклонился рассмотреть птицу поближе.
— Поистине замечательная находка, — сообщил он тихо. — Говоришь, на болоте?
— Д-да, мистер Август, — с запинкой подтвердил Авель. — В полусотне ярдов от верш.
— Природа не перестает меня поражать. Авель, ты все сделал правильно.
Август улыбнулся, а старший мальчик заметно смутился.
— И ты тоже молодец, Ной, что уговорил брата принести птицу мне.
Младший гордо просиял.
— И вот вам награда.
Август выудил из жилетного кармана две золотые монеты. Одну он вложил в ладонь Авеля, вторую — Ноя. Том понятия не имел, что это за деньги, но глаза мальчишек загорелись от одного их вида. Должно быть, стоили они порядочно.
— Спасибо, сэр, — торопливо поблагодарил Ной, переводя взгляд с Августа на брата.
Авель не мог отвести глаз от сияющей монеты в собственной ладони.
— Мистер Август, сэр, — запинаясь, выговорил он. — Я думал, может… раз птицу нашел я, то…
— То ты мог бы получить больше, чем Ной? — предположил Август, вскинув брови.
Авель вспыхнул и уставился на собственные башмаки. Таксидермист достал из кармана еще одну монету и вложил ее в ладошку мальчика.
— Этого достаточно, Авель?
Глаза того расширились, он охнул от изумления. Теперь в его ладони лежали два золотых соверена. Что он может купить на эти деньги? Точнее, чего он не может купить?
— Вы очень щедры, мистер Август, сэр, — пробормотал он, поднимая голову.
— Не стоит благодарности, Авель. Находка действительно редкая, и вы оба заслужили награду. Но помните, мальчики, — добавил Август уже строже, — я не прошу вас ловить обычных или домашних птиц, выдирать перья из хвостов или таскать яйца. Вы понимаете?
Оба мальчика кивнули и уставились на свои башмаки.
— Да, мистер Август, — тихо ответил Ной.
— Хорошо, — улыбнулся Август. — А теперь ступайте, оба.
— Спасибо, сэр.
Авель натянул на уши толстую черную шапку и попятился прочь из мастерской, младший брат последовал за ним. Том услышал приглушенные радостные возгласы и топот тяжелых башмаков по шаткой лестнице.
— И впрямь примечательное зрелище, ты не находишь, Том? — спросил Август, склонившись над замершим сражением. — Как ты считаешь, кто победил?
Том посмотрел на сцепившихся животных. Он не был вполне уверен.
— Никто?
— Именно. Победила природа.
Мальчик с облегчением улыбнулся. Похоже, он правильно ответил на первый вопрос.
— А вы сможете сохранить их прямо так? Я имею в виду, это вообще возможно?
— Хороший вопрос, — одобрил Август, глянув на него. — И ты как мой новый ученик более чем вправе его задать.
Он нахмурился и внимательно осмотрел цаплю и угря.
— Таксидермист должен владеть многими навыками. Быть одновременно натуралистом, столяром, химиком, кузнецом, анатомом, художником. Но прежде всего он должен уметь смотреть — наблюдать, видеть дикое естество во всех созданиях природы. Вот первое и единственное золотое правило профессии без правил.
Подавшись вперед, он пристально рассматривал цаплю, словно врач пациента. Голос его звучал спокойно и отчетливо.
— Знаешь, я совершенно уверен, что, если бы я выдумал такую композицию, мне никто не поверил бы. Меня бы повсеместно ославили фантазером. Но перед тобой, Том, подлинная природа — лед запечатлел ее для нас. И ее сила — в деталях.
Август обошел птицу кругом, пристально рассматривая каждую черточку.
— Смотри, как ее мышцы напряглись, отдергивая голову. Обрати внимание на гнев, пылающий в ее глазах. А тут, — указал он на угря, — отметь, как изменилась форма его гибкого тела, когда он обвился вокруг шеи цапли, удушая ее.
Он остановился, изучая бок птицы.
— Знаешь, Том, мне кажется, под конец цапля поняла, что скоро умрет. Вот, — указал он на чуть приподнятое крыло. — Она пыталась взлететь, спастись — но слишком поздно.
Август вскинул на Тома сверкающий возбуждением взгляд.
— Здесь целая история, Том. Ты должен запечатлеть ее в сознании, словно объемную фотографию. Это крайне важно, ведь, когда ты возьмешься воплощать эту сцену в макете, это мимолетное мгновение, застывшее во времени, станет именно тем, что ты захочешь получить в итоге. Если ты сумеешь воспроизвести его верно — боюсь, именно что «если», — то создашь нечто дикое и истинное. Иначе твоя работа окажется обычной игрушкой, причем довольно унылой. Подойди-ка сюда.
Взяв лампу, таксидермист отвернулся и быстро подошел к длинному столу перед круглым окном. Перед ним над грудой скребков и швейных игл возвышалось небольшое деревце в цвету, вокруг которого порхали крохотные яркие колибри.
— Нравится? — спросил Август, хотя и так мог бы угадать ответ. — К этому мы еще вернемся. Но сперва понюхай вот это и скажи, что ты думаешь.
Он поднял с подоконника небольшую белую вазочку с букетиком фиалок.
— Надеюсь, они еще свежие — я собрал их как раз сегодня с утра.
Том взял вазочку и поднес к носу. Он не почуял ничего, как ни старался.
— Никакого запаха?
Мальчик растерянно кивнул. Только пыль, больше ничего.
— Ни слабейшего, уверен?
— Да.
Август изогнул брови.
— Ты уверен, что уверен? Как странно. Крайне, крайне удивительно. Так подумала и королева Виктория.
Том в совершеннейшем ошеломлении посмотрел на таксидермиста. Впрочем, как он подозревал, этого от него и ждали.
— Когда понюхала этот букетик на Дрэгонпортской международной выставке рыбного промысла двадцать пять лет тому назад!
Август расплылся в широкой улыбке.
— Видишь ли, Том, это первый сделанный мной макет. Вместе с сестрой; мне тогда сравнялось семь, а ей одиннадцать. Открытие той выставки было грандиозным событием, на него собрался весь город. Нам досталось очень легкое поручение: как только ее величество сойдет с королевского поезда, мы с сестрой должны были выйти вперед, вручить ей букет и низко поклониться. Но, — Август хихикнул, припомнив подробности, — боюсь, я был довольно-таки нахальным мальчишкой, поэтому вместо того, чтобы преподнести ее величеству фиалки, которые дала нам мать, я решил скопировать их из бумаги и воска. Просто для того, чтобы проверить, заметит ли это королева.
— И как?
— Ну, — признался мужчина, — случилось мгновение высочайшего замешательства, когда ее величество поднесла букетик к носу, чтобы вдохнуть аромат, и вдруг поняла — в точности как ты мгновение назад, — что его нет вовсе! Не уверен, что мэру это понравилось.
Том посмотрел на фиалки. Невероятно: даже четверть века спустя они выглядели свежими и настоящими, словно живые растения. Нетрудно было представить замешательство ее величества, но затем мальчик вспомнил, что королева Виктория всегда казалась ему довольно полной и раздражительной.
— Она не рассердилась?
— Рассердилась? — воскликнул Август. — Боже, нет! Узнав, что цветы ненастоящие, она рассмеялась. Потом, конечно, рассмеялся и мэр, и все остальные тоже. А когда я признался, что сам их сделал, она отказалась их принять. Вернула их мне да еще наградила золотой медалью за изготовление цветов.
— Золотой медалью за изготовление цветов?
— Именно. Когда ты являешься королевой половины мира, одно из преимуществ состоит в том, что ты вправе раздавать золотые медали за что угодно. Так мы с сестрой оказались первыми официальными изготовителями искусственных цветов во всей Британской империи. Потрясающе, правда?
— Да.
— Видишь ли, Том, таксидермия не исчерпывается набивкой чучел, ты делаешь все. Все! — воскликнул он, взмахом руки обводя комнату. — Взгляни на это дерево, на эти травинки. Вот, — Август взял с верстака пучок стеблей крапивы и положил их перед Томом, — давай-ка, возьми один.