Но тут же взяли себя в руки. С сиамскими кошками иначе нельзя. Чарльз принес несколько досок, чтобы накрыть цистерну, хотя бы временно, а я забрала нашего искателя приключений в дом и отчистила от грязи, насколько могла. А пять минут спустя, когда мне позвонили и я рассказывала, что произошло («Да как вы оба еще не сошли с ума!» — воскликнула моя собеседница, а я ответила: «Ничего, справляемся!» — с веселой небрежностью, как я уповала), Сили заключил, что настало время для впечатляющего финала. Выйдя в прихожую, чтобы я ничего не упустила, он уныло доплелся до лестницы, сел и судорожно поднатужился. Поскольку я не могла бросить трубку, а и могла бы, так все равно не успела бы, мне оставалось только сидеть, пытаясь сохранять весело-небрежный тон, и смотреть, как его вытошнило тиной на индийский коврик. Единственный белый во всем нашем доме, и почему этот жуткий кот его выбрал…
А для того, чтобы мы поняли, Что Ему Пришлось Вытерпеть, сказал Сили, томно сидя возле доказательства. Он Погрузился в Тину! Люди, которые заводят Сиамских Котов, должны Тщательно о них Заботиться. Мы позволили ему съесть паука, а теперь допустили, чтобы он упал в цистерну.
Еще один спектакль ожидал нас на другой день после смерти Шебы. Последние месяцы она была такой пассивной в общении с ним, что, по-моему, он ее еще не хватился. Тем более что на ночь мы взяли его к себе, чтобы ему не пришлось спать в одиночестве. И, безусловно, было чистым совпадением, что утром он ушел и пропал на несколько часов.
Однако миссис Перси истолковала его поведение совсем по-иному. Она и мистер Перси жили теперь в бунгало на вершине холма, а на ферме остались их сын с женой и маленькой дочкой. И вот когда она выглянула в окно и увидела, что Сили сидит на клумбе, жалостно поглядывая на нее, сердце ее ну просто кровью облилось от жалости.
Она позвонила нам. Ведь, конечно, сказала она, ему не следует уходить так далеко от дома, и, конечно, мы тревожимся, где он. Я поблагодарила ее, сказала, что сейчас же приду, но не могу понять, почему он туда отправился… Может, тоскует без Шебы, предположила она, вот и пришел побыть с ее кошечкой.
Вряд ли! Бесспорно, он мог пойти следом за Виски из леса, но привлекла его возможность понаблюдать через окно, чем кто занимается внутри комнаты. Сили просто отдался своей страсти совать нос в чужие дела.
Но когда я явилась за ним, то поняла, почему она так решила. Съежился в комок под георгином, боясь выбраться оттуда, раз его заметили, а на морде такое выражение, что как было не принять его за кота в трауре!
Понятия не имеет, как он очутился здесь, заверил он меня жалобно, спускаясь на моем плече с холма. Просто прогуливался, и вот… А эта дама стелила постель Внизу, заметил он с большей уверенностью в голосе, когда мы приближались к коттеджу. Я когда-нибудь видела, чтобы постели стелили внизу? Я ведь люблю его, правда? Он потерся головой о мою щеку. Спорим, я перепугалась, когда подумала, что позволила ему заблудиться…
Что так, то так. Я, пыхтя, металась по всем тропкам, а они ведут из Долины вверх… С надеждой сбегала вниз в коттедж проверить, не вернулся ли он, и снова взбиралась по склону… И все время меня сверлила мысль, что не могли же мы потерять его… как раз тогда, когда остались без Шебы… Не могла же судьба быть такой жестокой…
И не могла. И не была. Тем не менее, войдя с ним в дом и сбросив его на кухонный стол, где он тут же принялся жаловаться Чарльзу, что о нем никто не заботится и что он не завтракал… Тем не менее я сказала:
— Надо как можно быстрее найти кошечку. Она, станем надеяться, будет удерживать его возле дома. И лучше, чтобы их было двое, на случай…
И мы начали поиски преемницы Шебы. Но не обязательйо похожей на нее, как было с Соломоном. Найти его копию казалось возможным. Он же был силпойнтом и к тому же типично красивым. Мы несколько месяцев разыскивали его двойника — и нашли Сили, который был вылитый Соломон вплоть до пятнистых усов. А блюпойнтов было заметно меньше, и к тому же Шеба не обладала типичной внешностью: хорошенькая, но с простенькой круглой мордочкой. Ни на одной выставке она никакого приза не получила бы. Найти котенка, похожего на нее, шансов у нас не было никаких, и мы не стали тратить время на заведомо бесплодные попытки.
Хотя и готовы были ждать нашу новую девочку недели, а то и месяцы, поскольку блюпойнты встречаются не часто, а уж если они понадобились нам, то, конечно, и вовсе исчезнут. Каково же было наше изумление, когда не прошло и недели, как мы ее нашли!
Моя тетя Луиза следила ради нас за газетными объявлениями и вдруг позвонила нам в величайшем волнении — таком, что куда-то задевала очки, не могла толком разобрать номер телефона и продиктовала нам несколько комбинаций, одна из которых, конечно, окажется правильной. Но тут нам улыбнулась удача. С первым же звонком мы попали в десятку.
И удача опять нам улыбнулась. Мы уже звонили по одному объявлению, но единственная кошечка оказалась проданной. Остальные милые малютки, сказала их владелица (тут наш разговор на минуту прервался — судя по звукам, она избавлялась от одного милого малютки, который, усевшись у нее на голове, сам выкрикивал в трубку данные о себе)… так все остальные милые малютки — все пятеро — мальчики. А я уверена, что не предпочту мальчика? В голосе ее прозвучала тоскливая надежда. Мальчик у нас есть, ответила я сочувственно. Мы ищем ему подружку, чтобы он сидел дома.
Однако там, куда я позвонила с подачи тети Луизы, оказалось три девочки. Три девочки и мальчик, сказала их хозяйка. Мы позвонили первые, так что можем выбирать. Их отец и дед оба были Чемпионами среди Чемпионов… Будьте спокойны, сказала я. Мы выезжаем.
Час спустя мы были там. И именно в той атмосфере, на которую надеялись. Исполненную любви, так благотворно воздействующей на характер сиамов (заведомых эгоистов, разумеется, но нельзя же иметь все!). Мамочка была любимицей семьи, так что котята подрастали в доме… да и котят они ей позволяют иметь не ради продажи, но потому, что ей это психологически полезно. А забеременев, она получала только самый лучший корм… хорошо сбалансированный… ведь хозяйка — медицинская сестра… И внезапно нам был предъявлен результат всего этого — миссис Хинкс открыла дверь, и в комнату хлынули котята.
Сама я поклонница силпойнтов. Где бы я ни увидела мордочку в темной маске, я прирастаю к месту от восхищения. Но и в блюпойнтах что-то есть. Какая-то эфирность Снежной Королевы в их красоте… ощущение лунного света, одевающего серебряным инеем дальние горы… А когда в комнату их ворвалось четыре, я была покорена совсем как Чарльз.
Вот опять. Древняя сиамская магия. Раскосые сапфировые глаза. Круглые, словно подстриженные ежиком головки. Стоящие торчком хвостишки-спички. Вопли радости, когда они принялись резвиться на креслах и стульях, намереваясь извлечь как можно больше из нежданного праздника.
Это и был праздник, объяснила миссис Хинкс. Обычно их в гостиную не пускают. Им же обязательно надо лазить по занавескам, а это плохо на них сказывается.
А они тем временем уже карабкались по занавескам. Двое были у самого верха, третий настигал их, а четвертый (мальчик, сообщила миссис Хинкс) раскачивался на полпути вниз головой. И тут же он разжал когти и быстрым прыжком в пол-оборота очутился на спинке дивана. Вот потому-то она и знает, что он мальчик, сказала миссис Хинкс. Он один не умеет лазить.
И пока мы смотрели, третий котенок прицельно хлопнулся ему на спину, а верхние два соскользнули с высоты вниз точно на лифте. И секунду спустя они уничтожали уже не занавески, а белоснежный льняной чехол дивана.
Владельцы сиамов, естественно, привыкают к подобному. За годы мы лишились двух комплектов широких льняных чехлов, а теперь обнаруживали недостатки — в той мере, в какой это касалось сиамов — и эластичных тканей. Но тут это были первые котята, и как их хозяйка мужественно ни старалась справляться со своими чувствами, каждая из выдергиваемых ниток, вероятно, ранила ее в самое сердце.
— Что же, — сказала я, забирая парочку со спинки дивана, чтобы поддержать ее, — котята очаровательные, и мы непременно возьмем одного. Только вот какого?
Задача, как всегда, оказалось тяжелой. Для начала мальчика приходилось то и дело извлекать из общей кучи, задирать ему хвостик и тут же к большому его негодованию отвергать. Даже когда миссис Хинкс выставила его за дверь, это мало чему помогло. Он принялся орать в щелку, вопрошая, Чем Нехороши Мальчики? А его сестрички заглядывали под дверь с нашей стороны, дружно стараясь разглядеть его в щелку. Правда, с дивана они убрались, но как нам было выбрать котенка по задней его части?
А потому его пустили в гостиную, и балет возобновился. Сильфиды, подумала я, завороженная сказочными оттенками их шерстки. И тут я заметила, что одна из сильфид вдруг на несколько секунд садится напротив нас и заглядывает нам в душу всеобъемлющим сиамским взглядом. Так давным-давно Саджи, первая сиамочка блюпойнт в нашей жизни, выбрала нас. А теперь другая пришла к выводу, что нам требуется именно она.
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Сперва мы делали вид, будто это не так. Сравнили котят по величине. Все оказались одинаковыми. Проверили широколобость (Шеба была широколобой). Догадайтесь, чья голова оказалась самую чуточку шире? Мы брали их по очереди на руки, стараясь оценить, насколько они умны. Догадайтесь, кто отвечал нам самым серьезным взглядом, явно оценивая наш ум?
Ну, мы и забрали ее с собой, тревожась — без тревог тут никак не обойтись, — что ей всего восемь недель и прививки ей еще не сделали.
Прежде котята получали прививки после шести недель. Теперь они обходятся одной прививкой после десяти недель и обычно пока они еще остаются с матерью. Сиамы — порода наиболее восприимчивая к кошачьему гастроэнтериту — крайне редко продаются без справки о прививке.
Да, она об этом думала, сказала миссис Хинкс, когда мы коснулись этого вопроса. Но котята у нее впервые, и она не знала, как ей поступить. И кто-то сказал ей, что люди предпочитают брать восьминедельных котят, чтобы получить от них удовольствие сполна, а ждать остается всего две недели, и ведь котята, подобно младенцам, еще сохраняют иммунитет, полученный от матери…
Так ей подсказывал ее опыт медицинской сестры. Но вот подчиняются ли этому закону сиамские кошки? Особенной уверенности у нас не было. Когда им требуется, они считают себя людьми, а если нет, никто с такой быстротой не способен перевоплотиться в нежный вянущий цветочек.
И это, могу я добавить, отнюдь не просто мнение обожающей сиамовладелицы. Некоторые кошачьи питомники отказываются принимать сиамских кошек ввиду их склонности чахнуть от тоски и восприимчивости к инфекции. Ветеринары тоже с опаской относятся к складу их характера. Возьмите, к примеру, кошачий грипп — нет, не гастроэнтерит, иногда неправильно так называемый, — но настоящий насморочно-легочный. Другие кошки, сказал он, почихают, посопят пару деньков и снова выглядят как огурчики. Но стоит заболеть гриппом сиамской кошке, так она не только будет чувствовать себя очень скверно, но, если на нее найдет что-то, может просто утратить волю к жизни, и тогда уже ее ничто не спасет.
Я поведала этот скорбный факт миссис Хинкс. Так, может быть, мы хотим пока оставить нашего котенка у нее? Она с радостью продержит его еще две недели, и прививку сделает ее ветеринар.
Но тут мне пришло в голову еще одно соображение. Мы первые осматривали котят. И если заберем ее домой сейчас же, то будем знать, что никакая инфекция ее не коснулась. Ну, а если мы будем выжидать две недели, а за это время какой-нибудь посетитель занесет в дом тот или иной вирус?
И мы приняли решение, тем более что, поглядев на них, уже не мыслили вернуться домой без нашей кошечки — ведь Сили необходима подружка, объяснили мы, хотя, конечно, нужна она была нам.
Миссис Хинкс для верности позвонила своему ветеринару. С такими здоровыми котятами, как у них, абсолютно безопасно, сказал он… при условии, что через две недели прививка ей будет сделана без проволочек. Для еще большей верности мы позвонили своему ветеринару. Совершенно безопасно, подтвердил он. Если мы хотим, он сейчас же нас и запишет на прививку через две недели.
И вот мы привезли ее домой. Все еще опасаясь, что она не сумеет протянуть эти две недели без каких-либо напастей. И опасения эти еще возросли, когда мы увидели, какой малюсенькой она выглядит в своей корзинке. И только в одном мы не сомневались: стоит Сили ее увидеть, и счастливей его сиама в мире не будет.
Что лишний раз показывает, как мы умеем попадать пальцем в небо. Ибо, когда мы вошли с ней в коттедж, впустили Сили в гостиную и открыли корзину в светлом уповании, что увидим сейчас что-то вроде сцены на балконе из «Ромео и Джульетты», Ромео тотчас прижал уши и сказал, что она Отвратительна, а Джульетта, негодуя всеми пятью дюймами своего роста, распушила хвост, скосила глаза и заявила, что он сам уж такой Отвратительный!!
Он ее Съест, если она не уберется, взвыл Ромео. Пусть-ка Попробует, отпарировала Джульетта в позе борца, готового положить противника на обе лопатки. На чем наша попытка подружить их нынче же вечером и завершилась полным фиаско.
Вместо этого мы забрали Сили к себе в спальню, а новоприбывшую устроили внизу на кушетке с пледом и грелкой. Она засеменила за нами к двери, и просто сердце надрывалось, когда мы закрывали эту дверь перед ее носишком, но что нам оставалось в подобных обстоятельствах? Оставить Сили внизу воображать, будто он нам больше не нужен, мы никак не могли.
Как, по-моему, она догадается вернуться в постель, спросил Чарльз, лежа в темноте без сна и тревожась за нее. Ну, конечно, сказала я, не то она уже плакала бы. Меня больше беспокоило, что она пока останется без прививки.
Но на кушетку она не вернулась. На нижней полке стеллажа у самой двери гостиной лежала полистироловая плитка, которую Чарльз, любитель писать маслом, приспособил под легкую палитру. И вот на ней, свернувшись клубочком между баночками с красками, она крепко спала, когда мы пришли к ней утром.
Даже если бы она вышла в бушующую вьюгу, кутаясь в старенький бабушкин платок, ей не удалось бы столь бесповоротно завоевать сердце Чарльза. Черт, вот храбрая малютка, сказал он. Устроилась как могла ближе к нам. И даже ни разу не заплакала. Что доказывает, какая она мужественная. А поняла ли я, до какой степени она умна? Сообразила, что на полистироле лежать теплее, чем на деревянной полке!
Я возвела глаза к небу и пошла готовить завтрак, а Сили, держа хвост под углом, ясно выражавшим то же чувство, отправился на прогулку. Кушайте ее на здоровье, сказал он.
Несколько следующих дней прошли относительно гладко, так как еще не кончилось лето, и Сили придерживался оранжерейного распорядка дня. Рыкнув на нее, точно бенгальский тигр, с утра пораньше, когда проходил через гостиную — просто, чтобы показать ей, кто тут есть кто, он до конца дня забывал про нее. Гулял, завтракал в оранжерее, отдыхал под виноградными лозами, как прежде с Шебой. А когда я попозже выпускала его, он не мчался подозрительно в дом проверить, там ли она еще, а отправлялся в плодовый сад побеседовать с Чарльзом или заманивал меня на склон поиграть — залихватски ныряя в кустики засохшей травы и вспрыгивая на одно дерево за другим, будто котят на свете вообще не было. Только когда наступал вечер и он возвращался в коттедж, ее присутствие там омрачало его настроение, будто черная туча. «Тшааах!» — шипел он, точно тормоза тяжелого фургона, и с отвращением усаживался на столе.
Он просидел так четыре вечера подряд, словно моряк на плоту в океане среди кишения акул. Точно посередине, чтобы не свалиться, для пущей надежности забаррикадировавшись за транзисторным приемником и деревянным канделябром. Эти оборонительные сооружения обеспечивала ему я, чтобы пробудить в нем уверенность в себе, и там он отсиживался, как белый поселенец, осажденный индейцами, иногда выглядывая поверх частокола, чтобы посмотреть, чем занят враг.