Дутан выслушал её слова, согласился и стал собираться в путь.
— Я один туда не доберусь, отдай мне живыми моих братьев-сестёр. Они моими спутниками будут, — попросил он.
— А даёшь слово, что привезёшь девицу?
— Даю.
— Тогда возьми.
Старуха вьшлюнула по одному всех проглоченных ею братьев и сестёр Дутана. Все живы-невредимы.
— Ну, братья, — сказал Дутан, — эта старуха дала мне одно поручение. Кто из вас поедет со мной?
Братья наотрез отказались:
— Мы не можем туда поехать.
Решил Дутан поехать один. Стал расспрашивать про дорогу. Жалмавыз объяснила подробно, как ехать. Потом дала два самородка золота, каждый величиной с конскую голову. Сказала, что пригодятся.
Выехал Дутан в дорогу. Тай мчится как ветер. Дутан с каждым днём всё больше восхищался его ходом. «Первейший конь будет», — думал он.
Прошёл месяц. Дутан доехал до огромной низины, поехал вдоль берега реки. Увидел на дороге лежавшего ничком человека. Подъехал, поклонившись, поздоровался. Лежавший на земле старик ответил на приветствие, приподняв голову.
— Бабай, — обратился к нему Дутан-батыр, — что ты здесь один делаешь?
Тут был наш аул
{69}
, — сказал старик. — Однажды напали враги и разорили страну. Я был на охоте, а когда вернулся, нет моей страны. Не хотел я покидать родное место. Ещё одна причина моего лежания: хан подземного царства играет свадьбу, отдаёт замуж свою дочь. Я слушаю всё, что там происходит. Сам-то ты какими судьбами здесь оказался?
— Старуха Жалмавыз дала мне поручение. Еду за падишахской дочерью, — ответил Дутан-батыр.
— В таком случае я стану твоим спутником. Что мне одному здесь делать.
Отправились они, один на коне, другой пеший. Беседуют. У Дутана стало весело на душе.
Ехали — проехали ещё месяц и встретили сидящего человека. В руке он держал ружьё, взгляд его был обращен вверх. Путники поздоровались с ним.
— Кто ты, почему сидишь здесь в пустынном месте?
— Мой аул разорили враги, потому и остался один-одинёшенек, — ответил человек. — Вчера в полдень подстрелил утку. Выстрел из моего ружья подбросил утку очень высоко. Сегодня жду, когда утка упадёт на землю. А вы по какой надобности оказались в этих краях?
Пока разговаривали так, с неба упала утка. Ощипали утку, зажарили и съели. Стрелок сказал:
— Чем мыкаться здесь одному, пойду-ка я вместе с вами, чудеса увижу.
Тронулись в путь. Один конный, двое пеших.
Проходит месяц. Встречают они человека, который на горе гоняется за волком. К ногам человека камни привязаны, каждый с котёл величиной. Поймал-таки волка. Удивились путники, подошли к человеку. Смотрят — это красивый джигит лет двадцати.
— Что ты за человек? Ты так резво бегаешь и ловишь зверя с камнями на ногах, — спрашивают его.
— Коль спросили, отвечу: зовусь я Жилаяком, то есть Ноги-ветер. Если не привязать к ногам камни, сам даже не почую, куда умчусь. Меня никто, кроме летящей птицы, не обгонит, — ответил джигит.
Дутан тоже рассказал о себе и своих товарищах.
— В таком случае и я с вами. Повидаю свет, чудеса разные, — говорит Жилаяк.
Стало их четверо. Отправились, один конный, трое пеших. Прошёл ещё месяц, когда путники пришли в горы. Видят человека. Над его головой летают разные птицы. Похож он на блаженного дивану
{70}
, приручившего птиц. Подошли, поздоровались с ним, спрашивают:
— Что ты делаешь здесь, один в горах?
Он тоже поведал им о разорённой врагами деревне и о нежелании покидать родные горные места.
— Одинок я, не с кем поговорить, надо же душу отвести. Вот и приручил птиц, развлекаюсь таким образом.
Путники тоже рассказали о себе всё.
— Чем жить здесь одному, пойду с вами, — решил человек.
Отправились дальше. Один конный, четверо пеших.
Идут-идут, уже месяц на исходе. Идут они по склону горы. С одной стороны — лес, дубняк. Из лесу вышел седобородый старик. Это был Див-чал, что значит седой див. На плече он нёс целое дубовое дерево, а в руке держал огромный жернов. Поздоровались путники с ним.
— Бабай, что ты здесь делаешь?
— Недалеко вниз по склону есть река, на берегу — мой дом. Мельник я. В половодье жернов треснул, подпятник сломался. Я подыскал на соседней горе подходящий валун и за десять дней смастерил мельничный жернов. Зачем, думаю, два раза ходить и на обратном пути зашёл в лес и выбрал дуб для подпятника. Несу теперь всё это домой. Есть, конечно, у меня и помощники — дети, да малы ещё. Пойдёмте ко мне, угостимся.
Приходят, видят: деревенька в полтора десятка домов — деревня дивов.
— Про себя я рассказал. А как вы здесь очутились? — спросил старик.
Дутан поведал о себе.
— В таком случае я тоже с вами отправлюсь, посмотрю на мир, на чудеса, — решил старик.
Передал дела детям и отправился с путниками. Пять пеших, один конный.
Через месяц подошли к одинокому дому— карачу
{71}
у дороги. Уже и до города недалеко осталось. В доме живут в бедности брат и сестра. Даже наготу нечем прикрыть, нет платьев. Встретили путников, чаем попотчевали, ночевать оставили. Спрашивают:
— Что вы за люди, куда путь держите?
— У падишаха, правителя этого города, есть, оказывается, единственная дочь, за ней еду, — сказал Дутан-батыр.
— Откажись от своего намерения, — посоветовал хозяин дома, — вернись домой. Город этот осадило десятитысячное войско.
— Нет, — ответил Дутан, — не для того я прошёл путь в семь месяцев, чтобы испугаться войска.
В тот самый день дочь падишаха Кенекей видит сон. Приснилось ей, что Дутан-батыр вошёл в город, что от него в страхе бежали дивы и пэри
{72}
. Кенекей проснулась, и её бросило в жар. Она пребывала в прекрасном саду с подружками и не показывалась в свет. Наутро она пошла к своему брату. Брат спросил у неё:
— Что случилось, сестрица? Ты же никуда не выходила.
Кенекей и в самом деле проводила время в прекрасном саду в обществе своих подруг, никуда не выходя.
— Во сне я увидела шестерых людей: один на коне, пятеро пешие. Поразилась я коню, его ржание как сейчас слышу. Они вшестером могут выстоять против десяти тысяч воинов. Джигит приехал за мной.
— Потерпи, сестрица, не радуйся своему сну до поры до времени. Как знаешь, перед нами вражеская рать. Испытаем силу этого джигита, поручим ему дело.
Девушка, обрадовавшись словам брата, вернулась к себе во дворец.
В эти дни десятитысячное вражеское войско осадило город, собираясь ворваться в него, крушить и жечь. Весь город пребывал в отчаянии, и падишах велел дочери:
— Дочь моя, садись с подругами на лучших коней и покажись уж воинам.
Дочь падишаха с двумя подругами выехала на улицу. Красота девушки была подобна выглянувшему из-за туч солнцу и враг-падишах влюбился в Кенекей с первого взгляда. И он обратился к падишаху города:
— Не трону твои богатства, не разрушу твой город, не убью твоих воинов. Только отдай мне свою дочь.
Падишах, чтобы спасти город, решает отдать свою единственную дочь.
— Приедешь за ней через сорок дней. Отдам её через сорок дней.
Чужеземный владыка уехал, не начав битвы, чтобы вернуться через сорок дней.
Дутан-батыр, проснувшись утром, отправился с товарищами в город. Их встретил брат девушки. Пригласил к себе домой, угощает. Тут же посылает за сестрой: «Прибыли люди, которых ты видела во сне, приходи посмотреть». Девушка, как и раньше, берёт подруг, и приезжает к брату. Увидев Дутана, она полюбила его. Ничего не говоря, Кенекей вернулась домой. Теперь ей никто, кроме Дутана, не нужен. Собрала она нищих и раздала им золотые и серебряные монеты, говоря при этом: «Пусть чужой падишах оставит надежду на моё согласие».
Весть о прибывших дошла и до самого падишаха. Пригласил он Дутана к себе во дворец, угостил разными яствами.
— Братья ли вы, кто вы, из каких краёв? — стал расспрашивать падишах.
— Земля, называемая Саригу — наш край. Отец мой — падишах, — не моргнув глазом сказал Дутан-батыр. — Во сне он увидел твою дочку и влюбился. Твоя дочь ему написала свой адрес. Вот так, по поручению отца, я и прибыл сюда, увезти с собой Кенекей. Как отдадите, по согласию или по принуждению?
Падишах говорит Дутану:
— Очень хорошо. Значит, тестем меня определили. Только вот какие дела: Враги хотели разорить мой город, условие поставили: «Отдашь свою дочь — отступимся». И я ради народа пожертвовал своей дочерью, ответил их повелителю: «Через сорок дней приедешь за ней». Вот, улым
Хоть и молод я ещё,
Не валяюсь на боку,
Выводите падишаха, —
Отрублю ему башку!
Рассердились стражники, окружили батыра. Дутан подобно хищному волку набросился на них, уничтожил многих, а кто жив остался, те прибежали к падишаху, докладывают:
— Явился к нам ребёнок, требует: «Пусть выйдет сюда падишах, отрублю ему голову».
Разгневанный падишах послал две сотни воинов, приказал им: «Окружите его, захватите живьём!»
Вышли двести воинов за городские ворота, окружили батыра. Кто стреляет из лука, кто аркан бросает. Дутан-батыр не поддаётся. В мгновение ока он истребил многих воинов, а кто остался в живых, вернулись, сообщают падишаху:
— Мы не в силах его одолеть, в живых мало кто остался, тебя он кличет.
Падишах, сильно озлясь, вышел сам. Взял с собой лук, стрелы, сел верхом на коня доброго. Вышел и крикнул:
— Кто ты таков? Или по смерти своей соскучился?
— Ну, покажи своё искусство, если оно есть у тебя, — сказал Дутан-батыр, — я не из пугливых.
Падишах, натянув тетиву, пустил стрелу в батыра. Дутан-батыр отрубил стрелу камчой
{74}
.
— Ты сделал свой выстрел, теперь смотри, как я стреляю, — сказал Дутан-батыр.
Стрела Дутана пробила кольчугу падишаха насквозь, и он свалился с коня. Дутан-батыр отсёк падишаху голову, положил её в хурджин
{75}
и пустился в обратный путь. Девятидневный путь проехал за четыре дня.
Кенекей ждёт не дождётся батыра, смотрит на холм, называемый Муракорган, откуда должен появиться Дутан-батыр. И вот на дороге заклубилась пыль, показался всадник о-двуконь. Девушка не находит себе места от радости, не отрывая взгляда в упор смотрит на батыра.
Подъехал Дутан-батыр, вошёл во дворец падишаха. Тут подоспели и его спутники. Обрадовано поздоровались. Дутан сказал:
— О мой повелитель-падишах, да будет спокойна твоя душа, привез я тебе голову твоего врага. Ты обещание своё не забыл? Я сдержал слово. Теперь и ты своё слово сдержи.
— Кенекей теперь твоя. Выкуп за неё будет таксой: купи на базаре сто добрых ещё не ожеребившихся кобыл.
У Дутан-батыра было золото, отдал он кусок золота спутникам, послал их на базар:
— Ступайте, приведите хороших кобылиц.
Спутники привели ему требуемое. Теперь падишах к свадьбе готовится. Был у него коварный визирь
{76}
, у которого была тайная мысль: «Падишах непременно за меня дочь свою выдаст, другого подходящего зятя ему не сыскать». И говорит этот визирь своему падишаху:
— Ты хочешь осрамиться на весь мир, продав свою дочь какому-то бродяге за сто кобылиц. Выведал я: его отец никакой не падишах. Нищий, голь перекатная. Надо, обмануть, то да сё, не отдавать дочь.
Дутан-батыр тем временем посылает своего друга к падишаху:
— Скажи падишаху, пусть поторапливается, иначе я рассержусь.
Падишах велит передать:
— Это ведь не простая, а падишахская свадьба, пусть подождёт. Раз свадьба, должно собраться много народу. Будут скачки, состязания в борьбе.
Собирается майдан
{77}
. Пускают коней на трёхдневный перегон. Падишах со своей стороны отправляет триста коней. Дутан тоже участвует в скачках. Он первым показывается из-за холма и первым прибывает на майдан. Доехав до майдана, слезает с коня. Много времени проходит, пока появляются падишахские кони. Дутан-батыр обращается к падишаху:
— Как ещё состязаться? Говори без утайки. Тебя пытаются с толку сбить. Не порть мне кровь.
Выходят борцы. Падишах выставляет своего борца, по имени Барак. Дутан-батыр выставил против него своего товарища Див-чала. Борцы схватились. Див-чал швырнул падишахова борца, да с такой силой, что Барак по пояс в землю ушёл.
Дутан спрашивает падишаха:
— Доволен ли теперь?
Падишах отвечает:
— Много народу собралось поглядеть. Надо бы скороходов выпустить.
У падишаха была старуха-скороходка. Он её выставляет. Дутан выставляет Жилаяка. В трёхдневный путь пускаются. Достигли поворотного места. Садятся отдыхать.
— Бабушка, — говорит Жилаяк, — жажда меня мучит. Воду с собой я не догадался взять.
Старуха отвечает:
— Коль жажда мучит, есть у меня водица.
Оказывается, старуха прихватила с собой две бутылки с крепким напитком.
— Выпей, сынок, оно пешеходу на пользу, — сказала она.
Жилаяк, ничего не подозревая, выпил одну бутылку.
— Утолил жажду? — спрашивает старуха.
— Бабушка, — молвит Жилаяк, — не напился я.
— Вот, бери ещё бутылку.
Жилаяк и эту бутылку опорожнил. Захмелел и свалился с ног. Вечер наступил, старуха поднялась и побежала. Жилаяк остался лежать. Проснулся, когда солнце взошло и стало тело ему припекать. Смотрит: старухи-то нет! Жилаяк подобрал полы своей одежды и, приметив следы от старухиных ног, помчался вслед. В полдень догнал старуху. Захватил в пригоршню песку.
— Догнал, сынок? — спросила старуха и обернулась. Жилаяк крикнул:
— Догнал! — и швырнул песок в глаза старухи.
Старуха упала и стала протирать глаза, а Жилаяк тем временем достиг майдана. Только к вечеру явилась старуха. Ничего не выгорело у падишаха.
— Ну как, доволен? — спросил Дутан-батыр.
— И коней, и батыров, и скороходов испытали мы, — ответил падишах. — Теперь очередь за стрелками.
Падишах велит поставить шест, высотой в сорок аршин. К верхушке привязали кисет с золотом.
— Кто стрелой сорвёт кисет, тому кисет и достанется, — провозгласил падишах.
Стрелки-лучники начинают стрелять. Всё мимо. У некоторых стрелы совсем близко от цели пролетают. Устали, соревнуясь. Дутан посылает своего стрелка, который утку влёт бил. А тот и говорит собравшимся:
— Стрелять из лука вы не умеете. Теперь смотрите, как я стреляю.
Стрелок крепко расставляет ноги, прицеливается и выпускает стрелу. Стрела подхватывает кисет и исчезает в небе. Все смотрят вверх. Стрелок говорит им:
— Сегодня не ждите. Завтра к полудню, кисет упадёт на землю. Напрасно не напрягайте шею, возвращайтесь.
На исходе суток кисет падает на землю, около шеста. Дутан-батыр снова спрашивает падишаха:
— Есть ли ещё испытания?
— Уже вечер. Завтра начнём. Кенекей — твоя, — ответил падишах.
Когда он вернулся во дворец, визирь стал наговаривать: