Данька сел на постели и протер глаза. В вагончике тускло горел ночничок. Рядом с диваном сидела мама и дремала, положив голову на стол. Она так устала за день, что заснула сидя. Возле дивана, тихонько повизгивая, суетился Бублик. Видя, что Данька очнулся, Бублик вильнул хвостом и выскользнул из вагончика. Данька вылез из-под одеяла, натянул башмаки и, еле волоча ноги от слабости, пошел за Бубликом.
Они прошли по залитому лунным светом двору к шатру цирка, а оттуда к гримерной, где стоял Черный Ящик. Данька перевел дух, только когда крышка Черного Ящика закрылась, и он произнес магическое:
— Алле-оп!
В тот же миг они оказались в лесу возле домика точь-в-точь похожего на тот, в котором жил Братец Кролик. Единственная разница была в том, что в этом домике на окнах стояли горшочки с цветами, на пороге лежал пестрый половичок, а над ящиком для писем и газет висела табличка: "Бабушка Банни".
Не успел Данька постучаться, как дверь открылась, и на крылечко вышли два Братца Кролика в суконных жилеточках, красных галстучках и полосатых штанишках. Они были похожи друг на друга, как две капли воды. Вслед за ними, кутаясь в большой клетчатый платок, вышла старая крольчиха в кружевном чепце с атласными лентами.
Данька хотел поздороваться с ними, но тут перед глазами у Даньки все поплыло, и он провалился в темноту. Очнувшись, Данька увидел, что сидит в кресле возле камина, в котором весело потрескивают поленья. Перед ним стояли бабушка Банни и Бублик. Пес жалобно скулил и рассказывал крольчихе, что завтра утром Даньку увезут в больницу, и тогда он не сможет поехать с цирком в другой город.
Бабушка Банни покачала головой.
— Это никуда не годиться, оставлять ребенка в больнице. Надо его срочно лечить.
Крольчиха принесла чашку душистого отвара, настоеного на малине, калине, бруснике и черной смородине. Данька осторожно сделал глоток, потом другой. Такого вкусного лекарства он никогда не пробовал. Он не заставил себя уговаривать, выпил залпом все до дна, и сразу же почувствовал себя лучше.
В домике у бабушки Банни было удивительно уютно. На полочках красовались расписные тарелки и пузатые кувшины. На окнах висели накрахмаленные кружевные занавески, а пол был застелен цветастыми вязаными половичками. В углу стояла кровать с горой подушек и подушечек, а над кроватью в рамочках висели фотографии всей крольчиной родни. Пока Данька разглядывал убранство домика, Бабушка
Банни хлопотала возле стола, расставляя маленькие тарелочки и раскладывая крохотные вилочки и ложечки. Ей помогали Братцы Кролики, а Бублик, на правах гостя, грел лапы у теплого камина.
— А где Фокус-Покус? — спросил Данька.
— Вот же я? — засмеялся один из Братцев Кроликов и отбил лапами по полу чечетку.
— Ты сегодня такой нарядный, что тебя и не узнать, — Данька с удивлением посмотрел на щеголеватого кролика.
— Это бабушка Банни мне сшила в подарок, — гордо сказал Фокус- Покус и повертелся, чтобы все могли оценить его новый костюм.
В это время бабушка Банни позвала:
— Прошу к столу.
Целый день у Даньки не было во рту и маковой росинки, потому что из-за температуры у него пропал аппетит, но сейчас он почувствовал, что ужасно проголодался. Бабушка Банни и впрямь оказалась повариха хоть куда. Чего только не было на столе! Морковные оладьи и брусничный пирог, капустные котлеты и жареные грибы, яблочное пюре и запеканка из чернослива с кедровыми орешками. Специально для Бублика бабушка Банни припасла собачьи консервы и сахарную косточку.
Братец Кролик без умолку рассказывал о проделках Братца Лиса, а Фокус-Покус о родне, которую он успел навестить. После обеда Братец Кролик взял в лапки банджо и заиграл веселую мелодию. Фокус-Покус пустился в пляс, и они вместе запели:
У бабушки Банни
В правом кармане
Множество всяких
Полезных вещей.
Наперсток, катушка,
С изюмом ватрушка
И горстка сластей
Для послушных детей.
У бабушки Банни
В левом кармане
Одни наказанья
Для озорников.
Микстура от кашля,
Овсяная каша
И пара шлепков
Для баловников.
Бабушка Банни ни минутки не сидела без дела. Пока внучата пели, она вязала шерстяные чулочки в красно-белую полоску. Спицы так и мелькали в ее умелых лапках. Время от времени она глядела на Братца Кролика и Фокуса-Покуса поверх очков и качала головой.
После ужина Данька и думать забыл о своей болезни. А когда они с Бубликом и Фокусом-Покусом собрались домой, бабушка Банни на дорожку еще раз напоила Даньку настойкой из лесных трав. Данька выпил все до дна, и его тотчас же сморил сон.
Утром приехал доктор, чтобы забрать Даньку в больницу и не поверил своим глазам. Больной, как ни в чем ни бывало, скакал по дивану и горланил песню про бабушку Банни. От удивления у доктора очки полезли на лоб. Он долго и придирчиво осматривал и выслушивал Даньку, но не нашел даже следа болезни. Такого случая медицина еще не знала.
— Наверное, это оттого, что мальчик живет в цирке. Очень тренированный организм. Обычный ребенок ни за что так быстро не поправился бы, — сказал доктор.
— Вот и я маме говорю, что гораздо лучше, когда ребенок живет в цирке, — хитро прищурившись, сказал Данька.
ГЛАВА 13. СПАСЕННАЯ ЖИЗНЬ ИЛИ ВЕДРО ЯБЛОК
Все когда-нибудь кончается. Кончились и гастроли. Цирк переезжал на новое место, увозя с собой праздник. Раньше Данька очень любил путешествовать из города в город, но на этот раз переезд его не радовал. Времени до осени оставалось все меньше, а к подготовке выступления он так и не приступил. О том, чтобы репетировать в пути не могло быть и речи.
За несколько дней до отъезда почти весь реквизит вместе с Черным Ящиком упаковали и отправили. Тем же поездом уехал дядя Лева с животными, где нашлось место и Бублику. Даньке стало совсем грустно и одиноко. Грымза тоже куда-то исчезла, как в воду канула. В конце концов Данька решил, что ей удалось пробраться безбилетным пассажиром в вагон со зверями.
Наконец, и Данькина семья отправилась в дорогу. Колеса вагона ритмично постукивали по рельсам, за окном мелькали телеграфные столбы, и проносились деревеньки с аккуратными резными домиками и палисадниками. Время от времени пролетал встречный состав, и поезда, приветствуя друг друга, издавали пронзительные гудки. Раньше Данька очень любил ездить на поезде. Если бы он не знал точно, что станет циркачем, он бы, наверняка, стал машинистом. Но теперь его ничто не радовало.
Народу в купе набилось битком. Артисты рассказывали анекдоты, шутили, смеялись и пели под гитару. Данька сидел в уголке и с завистью думал: "Везет же этим взрослым. Никаких у них забот. И мама с папой смеются всю дорогу, небось рады, что меня к бабушке отправят". Даньке стало чуть не до слез жалко себя. Посмотрев на сына, папа сказал:
— А ты, старик, что молчишь? Тебя прямо как подменили. Сидишь, как в воду опущенный. Мировые проблемы, что ли, решаешь?
В другой раз Данька сразу забыл бы про свои обиды, но сейчас он нарочито отвернулся к окну.
— Ладно тебе дуться. Гляди веселей. Сейчас будет большая станция. Пойдем, немножко разомнемся.
Поезд замедлил ход и, не торопясь, шел мимо высоких домов, похожих друг на друга как братья-близнецы. Откуда ни возьмись появилось множество рельсов. Поблескивая на солнце, они то перекрещивались, то расходились в разные стороны. На путях стояли цистерны, вагоны и целые составы. Наконец, поезд подъехал к зданию вокзала и, с шумом выпустив пар, остановился. Проводница объявила, что стоянка поезда десять минут, и уставшие от долгого сидения пассажиры высыпали на платформу.
Вокзал — едва ли не самое оживленное место в городе. Тут всегда шумно. Люди снуют туда-сюда: кто тащит чемоданы в камеру хранения, кто торопится на поезд, носильщики катят о огромные тележки, груженые разным скарбом, возле киосков и палаток толпятся пассажиры, желающие купить мороженое и лимонад, женщины в белых фартуках ходят вдоль вагонов, предлагая вареную картошку, кукурузу, яблоки, груши.
Жизнь вокзала так захватила Даньку, что его огорчения тут же улетучились.
— Ну что, Данила, купим ведро яблок и будем грызть их до самого приезда, — предложил папа.
Кому же не хочется купить целое ведро яблок? Данька с папой выбрали белый налив с полупрозрачными желтыми бочками. Пока папа расплачивался, Данька подошел к киоску, где продаются газеты и журналы, и стал разглядывать значки. Вдруг он услышал слабый писк. Под ногами у Даньки стоял котенок, лапы врастопырку. Он был еще совсем маленький и едва держался на тоненьких ножках. Наверное, жизнь у котенка была несладкая. Облезлая шерстка торчала клоками, а хвостик дрожал. Котенок вытягивал тоненькую шейку и жалобно пищал. Данька погладил бедолагу и хотел с ним поговорить, но тут его окликнул папа. Данька поспешил на зов.
— Посторонись! — кричал носильщик, толкая перед собой тяжелую тележку, доверху нагруженную коробками, чемоданами и тюками.
Данька отскочил с дороги и, оглянувшись, увидел, что котенок побежал за ним прямо под колеса.
— Стойте! — крикнул Данька, но поздно. Груженая тележка нависла над котенком.
— Алле-оп! — крикнул Данька и прыгнул к тележке, чтобы остановить ее. За ворохом груза носильщик не заметил ни котенка, ни мальчика. Тележка сшибла Даньку, но падая, он прикрыл собой котенка. Тюки, чемоданы и коробки посыпались на платформу. Папа, опрокинув ведро с яблоками, подскочил к месту происшествия. Разбросав чемоданы и узлы, он достал Даньку из-под груды вещей.
— Живой, не ушибся? — папа с беспокойством ощупывал Даньку. Данька не столько ушибся, сколько испугался, видя папин испуг, и громко заревел. Между тем вокруг собралась толпа. Женщина, чьи тюки рассыпались по перрону, истерично кричала, что это хулиганство, и что если у нее что-нибудь разбилось, она подаст в суд, чтобы ей возместили ущерб. Сухонький старичок стыдил ее, за то что она думает только о вещах, когда у нее на глазах чуть на задавили ребенка.
Данька, чувствуя, что он в центре внимания заревел еще громче, чтобы люди видели, что они не зря собрались. Папа Даньки не знал, что делать, то ли утешать сына, то ли грузить упавшие чемоданы на тележку. В этот момент Данька почувствовал, что в руках у него копошится маленький живой комочек. Слезы тут же высохли. Данька просиял и, протянув папе котенка, сказал:
— Видишь, его не задавили.
Убедившись, что с Данькой все в порядке, папа стал помогать носильщику укладывать упавший с тележки груз.
По радио объявили, что поезд отправляется.
— Уф, думал, не успеем, — сказал папа, воодружая на тележку последнюю коробку. Они с Данькой подбежали к двери вагона. Папа хотел подсадить Даньку, и тут увидел котенка.
— Это еще что?
— Котенок. Я его с собой возьму, — сказал Данька.
— Не выдумывай. Оставь его и залезай, поезд сейчас тронется, — строго приказал папа.
— Не оставлю, — заупрямился Данька.
— Слушай, кончай свои капризы! Не хватало на поезд опоздать. Мама ругаться будет. Брось его сейчас же, — папа взял котенка и положил его на перрон.
Котенок растопырил лапки, жалобно мяукнул и потянулся к Даньке. Данька схватил его и крикнул:
— Тогда и меня брось! У него кроме меня больше никого родственников нет. Как ты не понимаешь?
Проводница начала ругаться и кричать, что уберет поручни. Поезд дернулся и медленно пошел. Папа одной рукой подхватил Даньку, другой ухватился за поручень и на ходу запрыгнул в вагон.
В тамбуре он опустил Даньку на пол. Данька бережно прижимал к себе котенка. Папа протянул Даньке руку и сказал:
— Ты уж прости, старик, я погорячился. В конце концов, для одного котенка место всегда найдется. Мир?
— Мир, — Данька пожал папину руку, и они направились в купе.
Вдруг папа спохватился:
— А яблоки-то!
О яблоках в суматохе забыли, и они так и остались лежать рассыпанными по перрону.
— Жалко, — вздохнул Данька, а потом добавил, — ну ничего, котенок ведь лучше, чем ведро яблок. Яблоки съешь и все, а котенка можно дрессировать.
ГЛАВА 14. СОСИСКА
С тех пор, как у него появился котенок, Данька сразу же повеселел, а котенок стал всеобщим любимцем. Все несли ему лакомые кусочки и норовили погладить. Из всех лакомств больше всего новому подопечному Даньки понравились сосиски. Да и сам он походил на длинную тощую сосиску, поэтому Данька его так и назвал: кот Сосиска.
За время путешествия с котенком произошло поистине чудесное превращение: сосиска стала клубочком пуха. Из тощего облезлого заморыша, котенок превратился в пушистое, жизнерадостное, игривое существо. Весь день Сосиска был занят очень важными делами: ел, спал и гонялся за собственным хвостом.
Данька пробовал дрессировать его, но Сосиска либо думал, что с ним играют и начинал наскакивать на Даньку и хватать его за руку, либо, того хуже, зевал и, свернувшись клубочком, мирно засыпал. Иногда Данькино терпение лопалось, и он с досадой говорил котенку:
— Мал ты еще, чтобы учить тебя цирковым трюкам.
Но даже это не подстегивало Сосиску к учебе, и Даньке не оставалось ничего другого, как ждать, пока котенок подрастет.
Наконец, цирк приехал в другой город. Первые дни после переезда всегда самые суетные: все от мала до велика заняты расселением, распаковыванием реквизита и обустройством на новом месте. Данька, когда его не просили не путаться под ногами, тоже помогал изо всех сил. Ему не терпелось встретиться со своими друзьями: Бубликом, Грымзой и Фокусом-Покусом. При первой же возможности Данька побежал к Бублику.
Завидев Даньку, пес обрадовался не меньше, чем его дрессировщик. Бублик подбежал к Даньке, вертя хвостом как пропеллером, и, прыгая от радости, облизал Даньку в щеки и в нос. Когда с приветствиями было покончено, Бублик, наконец, вспомнил о деле и спросил:
— Ну что, дрессироваться начнем? Чего там ты принес?
Пес выжидающе посмотрел на Даньку.
— Я после обеда принесу, а то мама до обеда мне не дает куски таскать. Она говорит, что надо есть, когда положено.
— Это она правильно говорит. Я тоже считаю, когда тебе что положено, надо сразу есть, пока другие не съели, — согласно кивнул Бублик. — Значит дрессироваться после обеда будем? Ну ладно, я подожду. Только хорошо бы, чтобы мне было положено побольше.
— Ты не беспокойся, я обязательно что-нибудь принесу. А еще я тебя с Сосиской познакомлю, — пообещал Данька.
— Это хорошо, только я с ней уже и раньше знакомился, — облизнулся Бублик.
— Когда?
— Ну, сейчас я не помню, когда видел ее последний раз, но с сосиской я готов хоть каждый день знакомиться. Так что, тащи.
После обеда Данька, взял карамелек, подхватил Сосиску и побежал к Бублику. Завидев Даньку, Тобик, приветливо завилял хвостом, но при виде Сосиски насторожился.
— Бублик, я принес Сосиску, — радостно объявил Данька, посадив котенка перед Тобиком.
— Где она? — спросил Бублик.
— Вот, — Данька указал на котенка, который старательно обнюхивал Бубликову лапу.
— Я чего-то не понял. Ты сказал, что это сосиска? — недоверчиво переспросил Бублик.
— Да, это его так зовут, — сообщил Данька, поглаживая котенка.
Бублик фыркнул, укоризненно посмотрел на Даньку, и, не проронив больше ни слова, потрусил прочь.
— Бублик, ты что, обиделся? — Данька подхватил котенка и побежал за псом.
Тот и ухом не повел.
— А я тебе конфет принес, карамелек, как ты любишь, — сказал Данька.
Бублик остановился. Данька достал из кармана конфеты в липких бумажках. Бублик сглотнул слюну и отвернулся, но потом, искоса глянув на конфеты, сказал: