— Ох, взял бы ты и меня, заяц Коська! — стала просить лиса Лариска. — Хоть на багажнике. Никогда мороженого не ела, никогда газированной воды не пила.
— Нет, не возьму я тебя, лиса Лариска. Потому что обманщица ты, нельзя тебе верить. Посади тебя на багажник, а ты на шею прыгнешь…
И покатил заяц Коська с горки еще быстрее. Лиса Лариска только язык ему вслед показала от злости. И пошла к волку Бакуле, жаловаться стала, что заяц Коська по всему лесу на велосипеде ездит, проходу от него нет, задавить может.
— Пора тебе, волк Бакула, съесть зайца Коську, — сказала она. — А то он и тебе как-нибудь колесом лапу отдавит.
— Я по дорогам не хожу. Я по кустам да оврагам.
— Меня бы пожалел, вместе на Желтой горке страдали.
— А ну его, этого зайца Коську! — проворчал волк Бакула. — Сама говоришь, он на велосипеде ездит, еще спицу или шестерню проглотишь. Тебе он мешает, ты его и лови.
— Да как же я его поймаю, если догнать не могу!
— А мне какое дело…
Разозлилась лиса Лариска на волка Бакулу, но ничего не сказала. Побоялась и молча пошла. А на пути ей сорока Софка попалась. Перелетела она с березки на сухой сосновый сук, затараторила:
— Здравствуй, лиса Лариска! Летала я не далеко, не близко, в селе была, воробьиные яйца пила. У аиста вывелось шесть аистят, в гнезде сидят, козявок едят! Девчонка в речке ноги мыла, туфли упустила, трактор с луга сено возил, асфальт загрязнил, мальчик Вовка сел на велосипед, хотел объехать весь свет, а свалился в кювет…
— Стой, стой! — сказала лиса Лариска. — У нас теперь вот заяц Коська тоже на велосипеде ездит, покоя от него нет. Не знаешь ли ты, как его поймать?
— Я всюду летаю, я все знаю! — опять затрещала сорока Софка. — Как сено косить, как воду носить, как дрова колоть, как морковку полоть, как рыбу ловить, как кашу варить…
— Да остановись ты, — потеряла терпение лиса Лариска. — Мне сено не косить, воду не носить, дров не колоть, морковку не полоть. Мне зайца Коську надо поймать.
И опять затараторила сорока:
— Лесник строит дом, щепки кругом; дощечку стащи, гвоздей поищи, не жалей труда, набей в два ряда, на тропу положи, под кустом полежи. Наедет заяц Коська на гвозди, шина у велосипеда проколется, сам он на землю свалится.
Подумала сорока Софка и добавила:
— Только это будет хулиганство.
Но лиса Лариска ее уже не слушала, домой пошла. А как солнце село и темно стало, побежала она к дому лесника и дощечку стащила, потом на село к кузнице сходила, двенадцать гвоздей и молоток украла. Утром положила дощечку на пень, стала гвозди забивать. Ну, а молоток она первый раз держала, обращаться с ним не умела — раз по гвоздю попадет, раз по лапе. А что поделать? Поскулит от боли, оближет лапу, да и снова за свое.
Забила она гвозди, взяла дощечку, выбрала на повороте тропинки удобное место и положила. Сама рядом села — вот, думает, наедет заяц Коська на дощечку, шина у него проколется, плюхнется он на землю, а она его схватит и съест.
Все утро и половину дня лежала лиса Лариска — не было зайца Коськи, по другим дорогам катался. А в полдень песня послышалась:
Никогда я не боюсь
Опоздать к обеду.
Я в канаву не свалюсь,
В ямку не заеду.
Мчусь весь день,
в звонок звоня,
Далеко и близко.
Не поймает волк меня
И лиса Лариска!
«Ага, — думает лиса Лариска, — опять расхвастался этот заяц Коська. Ну, недолго тебе важничать да песни петь осталось, вот сейчас шина проколется, шлепнешься ты на дорогу да прямо ко мне в лапы. Конец тебе пришел, заяц Коська, хвастунишка несчастный!»
А заяц Коська ничего не знает, мчится под горку и еще на педали нажимает, летит как ветер. И вот уже к дощечке с гвоздями подъезжает. Не утерпела лиса Лариска, на дорогу выползла, чтобы сразу на зайца кинуться.
А он едет и едет. Пролетел прямо, дощечку в землю вдавил, лисе лапу и хвост колесами переехал — и был таков.
Не лопнула шина.
Заскулила лиса Лариска от боли, пошла сороку Софку искать, чтобы обругать ее. Да где ее найдешь, если она все время летает где-нибудь? Только на третий или четвертый день встретила ее лиса, ругать стала:
— Лгунья ты и врунья, тараторка-балаболка! Говорила, что на дощечке с гвоздями шина проколется, а она не прокололась. Отдавил мне заяц Коська колесами лапу и хвост.
— А ты гвозди острым концом вниз или вверх ставила?
— Да вниз, вниз! Как забивала, так и ставила.
— Глупая ты, лиса Лариска, — затараторила сорока Софка. — Глупая, глупая, глупая! Надо было острым концом не вниз, а вверх ставить. Глупая, глупая!
И улетела на село сплетни собирать.
А заяц Коська покатал на велосипеде и барсука, и енота, и ежа Кирюху. Все очень довольны были. Хотел он еще олененка Лешку покатать, но тот сказал:
— Фу, от твоего велосипеда машинным маслом пахнет. А вот давай мы с тобой соревнование устроим — кто быстрее до озера домчится?
Заяц Коська сразу и согласился. Вскочил он на велосипед и погнал по лесной тропинке. А олененок Лешка и так бегает очень быстро, а тут еще путь выбрал прямиком по лесу. И как заяц ни старается, олененок все где-то впереди дразнится:
— Давай нажимай, крути-верти!
Обидно стало зайцу Коське, летит он и уже дороги не разбирает. Выскочил на берег, а там дубовый пень на пути. Наскочил на него заяц Коська передним колесом и так ударился, что через лозовый куст перелетел, а велосипед в озеро — бух, и потонул.
С тех пор заяц Коська опять пешком ходит. А в озере около велосипеда щука себе дом устроила — спицы блестят, руль блестит, очень ей это нравится!
Как мед добывали
Узнала лиса Лариска, что медведь Потап мед добывает, что мед сладкий-пресладкий и от простуды лечит. Захотелось ей и самой меда попробовать. А где взять? И решила она больной прикинуться, медведя Потапа разжалобить, чтобы он ей меду дал.
И вот идет она — и чихает, сидит — и чихает, лежит — и чихает. Только и слышно — апчхи, апчхи! И когда по лесу пошли разговоры, что лиса Лариска заболела, побежала она к медведю Потапу и, словно ничего не замечая, прямо ему в бок носом ткнулась — он на пне сидел, из пятки занозу вытаскивал.
— Ты что это, лиса Лариска, глаза потеряла? — заворчал медведь Потап. Тычешься носом куда попало.
— Да заболела я! — захныкала лиса Лариска. — За перепелкой погналась, в лесную речку свалилась. Промокла, прозябла, простудилась.
— Простудилась — лежи.
— Так лежа и помереть можно, лечиться надо. Вот и помог бы ты мне, медведь Потап. Говорят, что мед от простуды есть полезно.
— Нету у меня сейчас меду. Последний вчера съел.
— Достань как-нибудь, медведь Потап. Не помирать же мне.
Почесал медведь нос, сказал:
— Есть у меня на примете дупло одно, только высоко очень. Ну, да авось справимся. Завтра утром вместе брать пойдем.
Всю ночь лисе Лариске мед снился. То будто он на четырех ногах бегает, то с крыльями и летает. Ведь она никогда меда не ела и не знала, какой он бывает.
Утром, чуть солнце проглянуло, побежала она к медведю. А тот уже встал, в ручье выкупался. Только есть ничего не стал, решил, что медом позавтракает.
— Ну, — говорит, — пошли, лиса Лариска, мед есть!
Шли они, шли и пришли к большой старой липе на самом берегу озера. В липе высоко от земли дупло, а в дупле жужжит что-то. «Ага, — думает лиса Лариска, это мед и жужжит. Только вот достать его трудно». Но медведь Потап поточил когти об корневища, обвязал голову клетчатым платком и полез к дуплу. Лисе Лариске сказал:
— Я его сейчас отламывать буду, а ты подбирай и в кучу складывай. Потом вместе есть будем или поделим поровну.
— Ладно.
Медведь на дерево полез, а лиса Лариска внизу сидит, меда ждет и заранее облизывается, язык чуть не до плеча высунула. Да и думает при этом: «Пока там медведь с дуплом возиться будет да потом слезать, я тут и наемся меду до отвала и еще в сторонке припрячу. Может, потом у волка Бакулы, когда он заболеет, я на мой мед целую овцу выменяю».
А медведь Потап залез на липу, запустил лапу в дупло. Раз дернул — не поддается, два дернул — не поддается. И пчелы начинают на него кидаться, хоть голова и обвязана платком, а одна укусила. Разозлился медведь да как дернет в третий раз изо всей силы! Разломилось старое дупло, обломки вниз полетели. И медведь не удержался, тоже вниз загремел, чуть лису Лариску не задавил. За ним щепки посыпались, куски меда. И рой пчел вылетел.
— Ай, и наемся я сейчас медку, — обрадовалась лиса Лариска. — Ай, и наемся!
И сунула нос в самую гущу пчелиного роя. А пчелы как стали ее жалить — кто в язык, кто в губы, кто в нос, кто в ухо. Показалось ей, что в огонь она попала.
И лапами она отмахивается, и головой мотает, и хвостом болтает — ничего не помогает.
— Ой, пропадаю! — завизжала она. — Ой, спаси меня, медведь Потап!
А медведю Потапу не до лисы, самого пчелы кусают — голову-то он платком обвязал, когда к дуплу лез, да платок свалился. Пчелиный рой дружный был, все за одного, один за всех. Видит медведь, что совсем плохо дело, зарычал что было сил:
— Спасайся кто может!
И побежал — трюх-трюх во весь дух — к берегу, а с берега кувырком в воду бултыхнулся. И лиса Лариска за ним. Не любит она воду, да дело такое, что деваться некуда.
Забрались лиса и медведь в озеро, одни носы торчат. А вокруг пчелы носятся, ужалить норовят. Вода в лесном озере холодная, замерзли медведь и лиса, посинели, зубы стучат. А выбраться никак невозможно, пчелы не дают. Так и просидели до самой ночи, уже в темноте, когда пчелы спать легли, побрели домой. Губы у них распухли, носы распухли, языки распухли, шерсть мокрая, ноги от холодной воды ломит.
Тут как раз филин Семка проснулся. Увидел он лису и медведя, захохотал на весь лес:
— Ох-хо-хо! Ох-ха-ха! Идут битый да мытый, собрались мед есть, а пришлось в озеро лезть!
Утром медведь Потап на нос лопух наклеил вместо пластыря, уши глиной обмазал, чтобы не так болели. А лиса Лариска голову тряпками обмотала, ногу лыком подвязала, сидит около своего земляного дома и охает:
— Ох, обманул ты меня, медведь Потап! Не вылечилась я от твоего меда, а еще больше простудилась. Может, у меня теперь воспаление легких будет.
— Это нам гнилое дупло попалось, — сказал медведь Потап. — И пчелы очень дружные. Ничего, как подлечимся, другое найдем. Эх, и поедим медку! Эх, и поедим!
— Не пойду я с тобой, — сказала лиса Лариска. — Очень он кусается, твой мед. Я лучше мышей ловить буду.
— Фи! — фыркнул медведь Потап. — Дрянь твои мыши, и больше ничего. Разве это еда? А мед сладкий-пресладкий, вкусный-превкусный…
Но лиса Лариска так и не поверила ему и решила меда никогда в рот не брать. Она так ведь и не попробовала его, думала, что мед — это то самое, что жужжит и кусается.
Крапивная горка
Дождь в лесу пошел.
День идет, два, неделю. Все вокруг намокло — деревья, трава, земля. В ложбинах ручьи, в низинах лужи. Зайцы еще при хорошей погоде себе капусты натаскали, закусывают, листьями похрустывают, друг другу сказки рассказывают. Еж Кирюха в кладовую сходит, пожует ягод, которые раньше насобирал, и опять спит, похрапывает, во сне зайца Коську видит.
Только у лисы Лариски и волка Бакулы есть нечего, никаких запасов нет. А во время дождя охота плохая, каждый у себя дома сидит, двери на запоре. И хочется есть — и есть нечего.
Пришлепала по лужам лиса Лариска к волку Бакуле. Зонт у нее с дырками, по кустам порвала; мокрая вся, даже пушистый хвост висит, как тряпка.
— Ох, волк Бакула! — захныкала лиса Лариска. — Ох, есть хочется, а есть нечего. Помру я от голода. Хоть бы ты мне косточку какую дал.
— Нет у меня никаких косточек, — мрачно буркнул волк Бакула. — Видишь, как ремень на животе затянул? Дырок не хватает, новые колоть собираюсь.
— Ох, поймать бы нам зайца Коську или лося Филю! Ох, наелись бы мы, ох наелись бы! Придумал бы ты что-нибудь.
— Не умею я придумывать. Ты хитрая — ты и придумывай.
— Ох, ладно уж, — согласилась лиса Лариска. — Постараюсь я, может, и придумаю чего. Давай ночью около ручья под большой елкой встретимся.
— Для чего ночью под дождем мокнуть? Днем давай.
— Нет, волк Бакула, днем нельзя. Мыши, может быть, у тебя тут водятся, муравьи ползают, комары летают. Один услышит — всем расскажет. Тут великая тайна нужна, чтобы никто не слыхал, никто не узнал, никому не сказал.
— Ну, ночью так ночью, — согласился волк Бакула.
Наступил вечер, потом ночь. Стало темно-темно, черно-черно. Собрались волк Бакула и лиса Лариска под большой елкой. Дождь льет, ветер шумит. Лиса Лариска свой дырявый зонт раскрыла, уселись они под ним.
— Ну, надумала? — спросил волк Бакула.
— Ох, надумала, ох, хорошо надумала! — сказала лиса Лариска. — Только уговор — зайца Коську мне отдай.
— Да ты скажи, что надумала! Про зайца потом разговор будет.
— А вот что я надумала, — сказала лиса Лариска. — Скажем мы всем в лесу, что на речке дождем плотину прорвало, которую колхоз построил. Вода стеной идет, лес зальет, всех потопит. Кто спастись хочет, пусть на Крапивную горку бежит, она высокая, там вода не достанет.
— А может, и правда прорвало? — забеспокоился волк Бакула. — Что-то воды в лесу много.
— Глупый ты, волк Бакула. Это ведь я сама придумала, чтобы всех напугать и обмануть. А плотина на месте стоит.
— Это ты хорошо придумала! — обрадовался волк Бакула. — Только крапивы на горке много, нос обжечь можно.
— Ничего, потерпим. Может, она в дождь не обжигает.
Так и решили волк Бакула и лиса Лариска: скажут они сороке Софке, что плотину сорвало, вода стеной идет, всех зальет, всех потопит. Сорока Софка болтунья, по всему лесу разнесет. Звери испугаются, на Крапивную горку побегут, а там наверху волк Бакула в ямке сидеть будет.
— Ох, и пообедаем мы! — облизнулась лиса Лариска. — Ох, и пообедаем! Тебе лосенка Филю, а мне зайца Коську.
Да не знали волк Бакула и лиса Лариска, что в это время под елку крот Прокоп вылез свежим воздухом подышать. И весь их разбойничий разговор слышал.
Утром сорока Софка, отряхиваясь от дождевых капель, по лесу полетела, затараторила, затрещала:
— Эй, слушайте меня все! Эй-эй, беда пришла! На речке плотину прорвало, вода стеной идет, весь лес зальет! Кого потопит, кого смоет, кого в море унесет! А кто тонуть не желает, пусть на Крапивную горку бежит, там высоко, вода не достанет. Эй, слушайте все, эй!
Перепугались звери — может, правда спасаться надо, на Крапивную горку бежать? Но тут крот Прокоп к ежу Кирюхе пришел, все ему рассказал, что лиса Лариска и волк Бакула задумали. Еж Кирюха побежал к барсуку Пахому, барсук Пахом к зайцу Коське, заяц Коська к лосенку Филе — так все и узнали, что плотину не прорвало, потопа не будет и на Крапивную горку бежать не надо, там волк Бакула в яме лежать будет.
— Да что вы! — сказала белка Ленка, которая на дереве потопа и вовсе не боялась. — Давайте пойдем к Крапивной горке, спрячемся внизу и посмотрим, как там лиса Лариска и волк Бакула зря мокнуть будут. А я с дерева буду смотреть, все вам рассказывать. Вот посмеемся мы над ними!