– Он не смог. У него сегодня важные торговые дела, но завтра утром мы встретимся с ним на рынке, он обещал купить мне новые сапожки. И я приведу его к нам.
– Все это удивительно, – задумчиво сказала Фатьма.
– Матушка, дядя поможет мне найти хорошую работу, и я стану помогать тебе, вот увидишь, как весело мы с тобой заживём! Мне даже захотелось спеть тебе песенку, чтобы ты развеселилась.
– Ну что ж, пой, мой мальчик, если тебе захотелось повеселить свою несчастную мать, и Аладдин запел песню, которая сама собой сочинялась у него:
Говорят, что Аладдин бездельник,
Но теперь безделию конец,
В нашем доме много будет денег.
Жаль, не дожил бедный мой отец.
Мне бобов не надо и задаром,
Я халвы с орехами хочу,
Я куплю атласа на шальвары,
На халат тебе куплю парчу.
Шаль цветную, платья, душегрейки,
Скоро сможет сын тебе дарить.
Перестанем мы считать копейки,
Корку хлеба черствую делить.
– Ой, не рано ли ты размечтался, сынок? – покачала головой Фатьма.
– Не набрасывай тени на мою радость, – попросил её Аладдин. А сейчас вытащи из корзинки всё, что купил нам дядя, и свари обед. Очень кушать хочется. Не обижай мою собачку и мою кошечку. Я хочу, чтобы они тоже были счастливы.
Впервые после смерти Гассана Фатьма и Аладдин так вкусно и сытно пообедали.
На следующее утро Аладдин отправился на базар и стал у лавки Ахмеда ожидать дядю.
Хотя было ещё раннее утро, но жизнь на восточном базаре била ключом. Чем только не торговали в своих лавках купцы! Как громко расхваливали они свои товары: «Пёстрые, яркие халаты, мягкие домашние туфли с загнутыми носками, пёстрые ткани, посуда», – всего не перечтёшь. Разносчики носили на головах лотки, наполненные лепёшками, фруктами, халвой и рахат-лукумом. Маленькие ослики, нагруженные товаром, время от времени пронзительно кричали. Важно шествовали верблюды, от крика продавцов можно было оглохнуть.
– Дыни! Дыни! Сахарные самые вкусные дыни!
– А вот щербет! Самый сладкий, самый вкусный.
А продавец винограда расхваливал свой товар в стихах.
Он пел:
Славен чудный наш Багдад,
Вкусен сочный виноград,
Всем купить побольше надо
Винограда, винограда!
Аладдин вертел головой во все стороны, ища глазами своего дядю.
– Халаты! Халаты! Шёлковые, полосатые, в цветах, дёшево и красиво, – кричал продавец.
Аладдин так засмотрелся на халаты, что не заметил, как к нему подошёл дядя.
– Не хочешь ли халвы, Аладдин? – ласково спросил он у мальчика.
– О, дядюшка! – обрадовался Аладдин. – Доброе утро, дядя, я хочу...
– Зови меня дядя Мограб, я спросил тебя, не хочешь ли ты халвы или лучше угостить тебя рахат-лукумом?
– Я не знаю, дядя Мограб, – растерянно ответил Аладдин, – я люблю и рахат-лукум, и халву... Но я так давно не ел халву... Лучше купите халву...
– Конечно лучше халву! – закричал продавец халвы. – Купите мальчику халвы, она вкусней рахат-лукума.
Продавец рахат-лукума возмутился и громко закричал:
Видали такого приятеля?
Перебивает у меня покупателя.
От Багдада до Эрзрума
Не найти вкусней рахат-лукума.
– Не ссорьтесь, – приказал Мограб, я куплю и халву и рахат-лукум.
– Спасибо, дядя Мограб, – обрадовался Аладдин.
– Ешь, – сказал Мограб, – когда всё съешь, зайдём в лавку и купим тебе сапожки.
В это время на базаре появился дурачок Рахмет. Он въехал на осле, сидя лицом к хвосту.
– Далеко ли ты собрался ехать, Рахмет? – спросил его, смеясь, Аладдин.
– Я не отвечаю на непочтительное обращение, – важно ответил дурачок. – Ты забыл сказать «почтеннейший и уважаемый поэт Рахмет».
Аладдин и продавцы рассмеялись, а Мограб даже не улыбнулся.
– О, достопочтенный Рахмет, – насмешливо сказал продавец халатов, – куда ты направляешь свои стопы?
– Во дворец Калифа, – ответил Рахмет. – Его дочь – прекрасная Будур, влюблена в меня без памяти. Еду просить её в жёны.
Продавцы и покупатели рынка дружно расхохотались.
Не обращая на них внимания, Рахмет продолжал:
– Я сочинил для неё прекрасную песню.
– Спой, спой, Рахмет! – закричали и продавцы и покупатели.
– Ну, если вы так просите... – важно произнёс Рахмет.
– Пойдём, Аладдин, – строго сказал Мограб, – нас ждёт купец, который обещал мне устроить тебя.
– О, дядя Мограб, давайте послушаем Рахмета, он так забавно поёт.
Мограб скрипнул зубами и согласился. Рахмет запел:
На прекрасную принцессу
Взор печальный устремив,
Горько, горько воздыхает,
Старый, мудрый наш Калиф,
Триста юношей знатнейших,
Не прогнать же их взашей?
Но никто из них принцессе
Не пришёлся по душе.
Этот хром, этот крив,
Этот просто некрасив.
Этот глуп, этот прост,
У того длиннющий нос.
Ох, разборчива принцесса!
Ох, капризам нет конца!
Дочь скорее выдать замуж —
Вот обязанность отца.
Поражен её упрямством,
Впал в печаль её отец,
Но как светлый луч надежды,
Я приеду во дворец.
И признается принцесса,
Что в Багдаде лучше нет,
Красивее и ценнее
И стройнее, чем Рахмет.
– Ну и расхвастался, дуралей, – смеялись люди. Постыдился бы своего осла!
– Аладдин, – нетерпеливо сказал Мограб, – очнись. Охота тебе слушать этого дурака? Пошли в лавку.
Аладдин с Мограбом вошли в лавку купца, и Мограб выбрал для племянника самые красивые и дорогие сапожки. Затем Мограб повёл его в лавку, где торговали одеждой, купил ему красивый костюм, а старое тряпьё, в которое был одет Аладдин, велел бросить.
– Пойдём побыстрее, Аладдин, – сказал Мограб, мой знакомый купец нас заждался, я надеюсь, что он поможет тебе найти хорошую работу, обучит тебя своему делу и ты, повзрослев, будешь иметь свою лавку. Пошли!
– Ах, дядя Мограб, – восторженно сказал Аладдин, – с вами хоть на край света. – И Мограб повёл Аладдина, взяв его за руку. Они ушли с базара, миновали городскую площадь, миновали улицы Багдада и к удивлению Аладдина не остановились ни у одного дома.
«Где же живёт этот купец?» – подумал Аладдин, но спросить Мограба не решился. Шли они очень долго. Уже стало смеркаться, а они всё шли. Аладдин очень устал, идти так долго да ещё в новых сапожках... Спросить дядю, куда они идут, он не решался, тем более что Мограб в течение всего времени, пока они шли, не вымолвил ни слова.
Когда солнце опустилось за реку, Аладдин робко спросил:
– Куда же мы идём?
– Скоро будем у цели, – сурово ответил Мограб. – Видишь скалу?
– Разве мы идём в гости к скале? – удивился Аладдин.
– Слушай меня, мальчик, – торжественно начал Мограб, – то, что тебе придётся увидеть, может поразить и испугать, но если ты будешь слушаться меня во всём, с тобой ничего плохого не случится.
– Ах, дядя! Моё сердце сжалось от страха... и смотрите вы на меня не так ласково, как раньше.
– Молчи и повинуйся мне во всём, – сурово ответил Мограб и посыпал землю зелёным порошком. Земля вспыхнула и загорелась зелёным огнём. Мограб на непонятном Аладдину языке произнёс какое-то заклятие.
Аладдину стало страшно, а Мограб стал говорить на уже понятном для мальчика языке:
Чудесное таинственное зелье,
Как стало на сердце легко и хорошо.
Гори, гори, волшебный порошок,
Скорей открой дорогу в подземелье.
Могучие волшебники и джинны
Сокрыли клад, бесценный дивный клад.
И спит он до прихода Аладдина.
Хранят ревнивые чудовища
Неисчислимые сокровища,
Но все события предвижу я.
Читать умея чернокнижие,
Лишь мне сокровища завещаны,
Самой судьбою мне обещаны.
Гори, гори, волшебный пламень!
Велю! Гори раздуйся камень!
Страшный грохот чуть не оглушил перепуганного Аладдина.
– Матушка! – закричал он. – Мне страшно!
– Перестань скулить, щенок! – прикрикнул на него Мограб. – Замолчи, если хочешь остаться в живых. Видишь эту расселину?
– Вижу, – пролепетал Аладдин.
– Я спущу тебя по канату вниз, в подземелье. Когда твои ноги достанут дна, иди смело по длинному коридору, он приведёт тебя в большую залу. В ней тебя встретят львы и тигры. Они будут рычать, а ты не пугайся их, не беги и главное – не оглядывайся. Тогда они не тронутся с места, потом ты спокойно войдёшь во второй зал, там зашипят на тебя кобры, но и их ты не бойся, главное запомни – не оглядывайся, иди дальше – в третьем зале самое трудное испытание – там тебя будет звать голос Фатьмы, твоей матери, что бы она тебе ни говорила, не слушай её, не оглядывайся. Знай, это голосом твоей матери говорит злая колдунья. Если ты обернёшься, она обратит тебя в камень, не останавливайся, иди дальше. В четвёртом зале ты увидишь такие сокровища, которые могут тебя ослепить своим блеском: золото, драгоценные камни. Бери всё, что захочешь, набивай карманы золотыми монетами. Ты можешь стать самым богатым человеком в Багдаде. Я же попрошу тебя – разыщи среди сокровищ старую медную лампу. Она должна лежать в золотой вазе. Иди.
– Ой, дядя! Я боюсь!
– Остерегись ослушаться меня, мальчик!
– Иду, – покорился Аладдин.
– Матушка, – прошептал он, – вспоминай своего бедного сына. Как он наказан за свою доверчивость.
– Хватит ныть, – топнул ногой Мограб. Взял в руки канат и велел Аладдину спускаться вниз. Аладдин начал спускаться.
– Помни мои советы и обязательно принеси мне лампу, – крикнул Мограб.
Когда Аладдин достиг дна, он выпустил канат и пошёл по открывшемуся ему тёмному коридору, пройдя его, он очутился в едва освещённом большом зале. И к ужасу своему увидел львов и тигров, которые зарычали на него. Помня наказ Мограба, он медленно пошёл вперёд и ни разу не оглянулся на зверей. В следующем втором зале на него зашипели кобры, но Аладдин не оглянулся на них и пошёл дальше. В третьем зале он никого не встретил и продолжал идти дальше, как вдруг услышал родной голос матери.
– Аладдин, сыночек мой, любимое дитя, – ласково зазвучал голос Фатьмы. – Это я, твоя любящая мать, я пришла, чтобы спасти тебя от гибели. Оглянись, мой сынок, посмотри на меня.
Аладдин остановился и уже хотел обернуться, чтобы убедиться, что это действительно мать зовёт его, но вовремя вспомнив наказ Мограба, закричал:
– Прочь, колдунья! Моя матушка дома ждёт меня!
Голос умолк, и Аладдин пошёл дальше и вошёл в четвёртое помещение. Здесь было светло, хотя откуда взялся этот свет, Аладдин не мог понять.
Мограб его не обманул. Аладдин увидел несметные сокровища. Золотые вазы, наполненные драгоценными камнями, золотые сосуды, сундуки, полные золотых монет.
Аладдин забыл о своих страхах и восхищённо разглядывал сокровища. Сам не понимая, как это ему удалось, он заговорил стихами:
Ах, за жизнь короткую ни разу
Не пришлось увидеть Аладдину,
Ни подобных россыпей, алмазов,
Ни таких топазов и рубинов,
Красота подобная приснится,
Разве что счастливому, пожалуй.
Здесь поют невидимые птицы,
Жемчуга рассыпаны повсюду,
И везде валяются монеты,
Кубки, вазы, золотые блюда,
Аладдин, да на яву ль всё это?
– Я сочинил стихи! – удивился Аладдин. – Наверно, поэтами становятся люди, когда они увидят что-то прекрасное! Но надо торопиться... Я возьму только монеты. Набью ими карманы, стяну пояс и насыплю их под рубаху. Ну все. Больше не влезает. Надо возвращаться! Ой, да что это я!
Мограб велел принести ему какую-то старую лампу. «Зачем она ему, когда на базаре можно купить новую? Но раз он приказал, надо найти. А... вот она... в золотой вазе. Какая старая... Но если он велел...»
Аладдин взял лампу и понёс её через все помещения к месту, куда Мограб должен был вытащить его канатом на землю. К его счастью, ни львов, ни тигров, ни змей он не встретил. Придя на место, Аладдин не увидел спущенного каната.
– Эй, дядя Мограб! – закричал Аладдин. – Я пришёл. Зачем ты убрал канат?
– Ты не забыл лампу? – спросил его сверху Мограб.
– Она у меня в руках.
– Я спущу канат с корзинкой, положи в неё лампу. Сначала я подниму лампу, а потом тебя.
Аладдин почувствовал, что Мограб затевает что-то недоброе.
– Спустите канат и поднимите меня вместе с лампой.
– Делай, как я тебе приказал!
– О, нет, вы слишком хитры, дядя. Да и я ведь не совсем дурак. Лампу я вам отдам только тогда, когда вы меня отсюда вытащите!
– Я тебе приказываю, щенок! Я спускаю канат, и ты кладёшь лампу в привязанную корзину.
– Я привяжу раньше себя. Вы слишком несправедливы к сыну своего брата.
– Так не дашь поднять раньше лампу?
– Увы, нет. Я её отдам, только когда вы вытащите меня отсюда.
– Так будь же ты проклят! – загремел Мограб. – Подыхай, проклятый мальчишка.
Тотчас же земля сошла и закрыла отверстие, через которое Аладдин спускался по канату.
– Горе мне, – зарыдал Аладдин, – это не дядя, это проклятый колдун. Земля сошлась надо мной. Больше не увидеть мне солнечного света. О, моя мать! Я не увижу больше твоего родного лица. Прости своего глупого сына! – И Аладдин в отчаянье стал ломать руки, в которых держал лампу.
– Зачем мне эта старая лампа! – воскликнул Аладдин. Крепко сжимая в руках, он слегка потёр её, затем хотел бросить, но вдруг всё вокруг него загремело и перед ним возник огромный джинн.
– Ты явился погубить меня? – замирая от страха, спросил Аладдин.
К его изумлению джинн низко ему поклонился и громко произнёс:
О, мой повелитель,
О, мой господин,
Любое желанье
Исполнит твой джинн.
– Кто ты? – спросил Аладдин. – Скажи, что тебе от меня надо?
– Это ты скажи, Аладдин, что тебе надо.
И не дождавшись ответа от изумлённого Аладдина, джинн произнёс:
Желание сердца скажи своего,
В мгновение ока исполню его.
– О, добрый джинн, – обрадовался Аладдин, – не можешь ли ты перенести меня в дом моей матушки.
– Слушаю и повинуюсь, – рявкнул джинн. – Крепче держи лампу, господин!