Но Карлссон ничего не боялся ничуточки. Он подошел к кроватке, в которой лежал ребенок, и потрогал его подбородок своим пухленьким указательным пальцем.
— Тю-тю-тю, карапуз! — лукаво сказал он.
Потом повернулся к Малышу:
— Так всегда говорят маленьким детям, и им это ужасно нравится!
От удивления ребенок перестал плакать, но тут же опомнился и заревел снова.
— Тю-тю-тю-тю, карапуз! — повторил Карлссон. — А потом нужно делать вот так.
Он вынул ребенка из кроватки и несколько раз подкинул его на руках к потолку. Видно, малютке это понравилось, потому что он вдруг улыбнулся беззубым ртом.
Вид у Карлссона был очень гордый.
— Развеселить ребенка проще простого, — сказал он. — Лучший в мире ухаживальщик за деть…
Он не успел докончить фразу, потому что ребенок снова заплакал.
— Тю-тю-тю, карапуз! — сердито прорычал Карлссон и изо всех сил подкинул ребенка к потолку. — Я сказал: «Тю-тю-тю, карапуз», неясно тебе, что ли?
Малютка заревел во всю мочь, и Малыш протянул к нему руки.
— Иди ко мне! Дай мне его, — попросил Малыш. Он очень любил маленьких детей и не раз уговаривал маму с папой подарить ему маленькую сестренку, раз они не хотят купить собаку.
Он взял запеленутого крошку у Карлссона и ласково обнял его.
— Не плачь, будь умницей, — сказал он.
Малютка замолчал и уставился на него блестящими серьезными глазками, а потом снова улыбнулся и что-то тихонько залепетал.
— Это мое «тю-тю-тю» помогло, — заявил Карлссон. — Это средство всегда помогает, я его пробовал тысячу раз.
— Интересно, как зовут эту малявку, — сказал Малыш и погладил указательным пальцем мягкую щечку ребенка,
— Гулль-Фия[3], - ответил Карлссон, — их почти всех так зовут.
Малыш никогда не слышал, чтобы какого-нибудь ребенка так звали, но решил, что лучшему в мире ухаживальщику за детьми лучше известно, как зовут большинство детей.
— Я вижу, Гулль-Фия, — сказал Малыш, — что ты проголодалась.
Потому что Гулль-Фия схватила его палец и начала сосать.
— Говоришь, она проголодалась? Ну так здесь есть колбаса и картошка, — сообщил Карлссон, заглянув на кухню. — Ни один ребенок не умрет с голоду, покуда Карлссон в состоянии притащить колбасу и картошку.
Малыш подумал, что Гулль-Фия вряд ли сможет есть колбасу и картошку.
— Таких маленьких детей, наверное, кормят молоком.
— Думаешь, лучший в мире ухаживальщик за детьми не знает, чем кормят детей? Ну да ладно, я могу слетать за коровой!
Он бросил сердитый взгляд в окно.
— Хотя протащить через это окно коровенку будет нелегко.
Гулль-Фия отчаянно искала палец Малыша и жалобно пищала. Похоже было, что она в самом деле проголодалась.
Малыш заглянул в кухонный уголок, но молока там не нашел. Все, что он увидел, — три кусочка колбасы на блюдечке.
— Только без паники! — сказал Карлссон. — Теперь я вспомнил, где можно раздобыть молока. Я сам там иной раз выпиваю глоток-другой. Хейсан-хоппсан! Я сейчас вернусь.
Карлссон нажал кнопку на животе, пропеллер зажужжал, и не успел Малыш и глазом моргнуть, как Карлссон вылетел в раскрытое окно.
Малыш ужасно испугался. Подумать только, а вдруг Карлссон, как всегда, пропадет на несколько часов! А родители этой малявки сейчас вернутся домой и застанут его с Гулль-Фией на руках!
Но долго волноваться Малышу не пришлось. На этот раз Карлссон постарался вернуться поскорее. Он влетел в окно, гордый, как петух, держа в руках бутылку с соской, из которой обычно грудные дети пьют молоко.
— А где ты взял эту штуку? — спросил удивленный Малыш.
— На своем обычном молочном месте, — ответил Карлссон. — На одном балконе в Эстермальме[4].
— Так ты ее украл? — ужаснулся Малыш.
— Я ее одолжил.
— Одолжил?.. А когда ты собираешься вернуть?
— Никогда, — ответил Карлссон.
Малыш строго посмотрел на него, но Карлссон, пошевелив растопыренными пальчиками, сказал:
— Маленькая бутылочка молока — дело житейское. Я одолжил ее у родителей тройни. У них на балконе полным-полно таких бутылочек в ведерках со льдом. Да они даже обрадуются, что я одолжил у них молоко для Гулль-Фии.
Гулль-Фия протянула ручонки к бутылке и снова захныкала от голода.
— Я подогрею ее немножко, — быстро сказал Малыш и передал Гулль-Фию Карлссону. Карлссон заорал: «Тю-тю-тю, карапуз!», а Малыш стал подогревать молоко в кухонном углу.
Чуть погодя Гулль-Фия уже лежала в своей кроватке и спала, как маленький ангел. Она была сыта и довольна, Малыш хорошенько укрыл ее, и, хотя Карлссон щекотал ее указательным пальцем и кричал «тю-тю-тю, карапуз», Гулль-Фия уснула — она наелась и устала.
— А теперь, — сказал Карлссон, — прежде чем уйти, давай попроказничаем немножко.
Он заглянул в кухонный уголок и принес три кружочка колбасы.
Малыш посмотрел на него с удивлением.
— Сейчас ты увидишь, как я проказничаю, — заявил Карлссон и подвесил кусочек колбасы на ручку кухонной двери.
— Это номер один, — объяснил он и кивнул с довольным видом. Потом он быстрым шагом подошел к бюро, на котором стоял фарфоровый голубь. Малыш и ахнуть не успел, как Карлссон напялил кусочек колбасы голубю на клюв.
— Это номер два, — сказал Карлссон, — а номер три получит Гулль-Фия.
Он надел третий кусочек колбасы на маленькую палочку и сунул ее в ручку спящей Гулль-Фии.
Это выглядело очень смешно, можно было подумать, что Гулль-Фия сама сходила в кухню, принесла колбасу и заснула, не успев ее съесть. Но Малыш все же сказал:
— Не надо, не делай этого, пожалуйста.
— Только без паники! — ответил Карлссон. — Это отучит ее маму с папой гулять по вечерам.
— Как это? — спросил Малыш.
— Крошку, которая сама может принести колбасу, нельзя оставлять дома одну. Ведь кто знает, что она может принести в следующий раз… может быть, папину бутылку пива, купленную на воскресенье.
Он поправил кусочек колбасы на палочке в ручонке Гулль-Фии.
— Только без паники! — сказал Карлссон. — Лучший в мире ухаживальщик за детьми знает, что делает.
И тут Малыш услыхал шаги на лестнице и подскочил от страха.
— Ой, они идут, — прошептал он.
— Только без паники! — воскликнул Карлссон, и они оба бросились к окну. Малыш услышал, как в замок вставляют ключ, и уже потерял всякую надежду спастись, но все же он успел перебраться через подоконник. Секунду спустя он услышал, как кто-то сказал:
— Мамочкина крошка Сусани спит себе и спит.
— Да, она спит себе и спит, — подхватил другой голос.
Но тут послышался крик. И Малыш понял, что мама с папой увидели в руке ребенка колбасу.
Он не стал слушать их разговор и прыжком догнал Карлссона, спрятавшегося за трубой.
— Хочешь поглядеть на двух мошенников? — спросил Карлссон, когда они немного отдышались. — У меня тут в другой мансарде живут два первостатейных мошенника.
Это звучало так, будто речь шла о его собственных мошенниках. Конечно, они не были его собственными, но Малышу все же захотелось их увидеть.
Из окна мансарды слышались голоса, смех и шум.
— Веселья хоть отбавляй, — сказал Карлссон. — Пошли посмотрим, что их так забавляет.
Они прокрались вдоль водосточного желоба.
Карлссон вытянул шею и заглянул внутрь. На окне висели занавески, но между ними был просвет и можно было разглядеть, что там творится.
— У мошенников гости, — шепнул Карлссон.
Малыш тоже заглянул в комнату. Там сидели двое, наверно это были мошенники, и с ними какой-то маленький, добродушный, скромный человек. Похоже было, будто он приехал из селения, где жила бабушка Малыша.
— Знаешь, что я тебе скажу, — зашептал Карлссон. — Мне кажется, эти мошенники тоже проказничают. Но я им этого не позволю.
Он заглянул в комнату еще раз.
— Держу пари, что они хотят облапошить этого беднягу в красном галстуке, — снова зашептал он.
Мошенники и человек в красном галстуке сидели за маленьким столом. Они ели и пили, и мошенники похлопывали человека в красном галстуке по плечу, повторяя:
— Как здорово, Оскар, что мы встретили тебя!
— Мне тоже это приятно, — отвечал Оскар. — Хорошо иметь в городе надежных друзей. А не то можно ведь вляпаться в какую-нибудь историю, попасть в лапы мошенникам.
Мошенники кивали ему в ответ.
— Ясное дело, можно нарваться на проходимцев, — сказал один из них. — Тебе здорово повезло, что ты встретил Филле и меня!
— Да уж, не повстречай ты Рулле и меня, мог бы влипнуть в историю.
— А сейчас давай-ка выпивай, закусывай и веселись, — добавил тот, кого звали Филле, и снова похлопал Оскара по плечу.
Но потом он сделал такое, что страшно удивило Малыша. Он как бы невзначай сунул руку в задний карман брюк Оскара, вытащил бумажник и осторожно переложил его в карман своих собственных брюк. А Оскар ничего не заметил, может быть, потому, что как раз в эту минуту Рулле повис у него на шее, похлопывая по плечу. Но когда Рулле перестал его похлопывать и разжал свои объятия, в его руке оказались часы Оскара. Эти часы Рулле запрятал в задний карман своих брюк. А Оскар опять ничего не заметил.
Но тут Карлссон, который живет на крыше, протянул между занавесками свою пухленькую ручку и вытащил бумажник из заднего кармана брюк Филле, и Филле тоже ничего не заметил… Рулле, Филле и Оскар еще поели и выпили, и тут Филле сунул руку в задний карман брюк и обнаружил, что бумажник исчез. Он сердито уставился на Рулле и сказал:
— Послушай-ка, Рулле, давай выйдем в прихожую, мне нужно тебе кое-что сказать.
Как раз в этот момент Рулле пошарил в своем кармане и понял, что часы исчезли. Он злобно поглядел на Филле и сказал:
— Отлично, мне тоже надо кое-что тебе сказать!
И Рулле с Филле вышли в прихожую, оставив бедного Оскара в одиночестве. Видно, ему стало скучно, потому что немного погодя он тоже вышел в прихожую поглядеть, куда подевались Филле и Рулле. Тогда Карлссон быстренько перебрался через подоконник и положил бумажник Оскара в супницу. Филле, Рулле и Оскар уже съели весь суп, так что бумажник не мог намокнуть. А часы Оскара он прицепил на потолочную лампу, они висели и болтались. Их-то в первую очередь и заметили Оскар, Рулле и Филле, когда вернулись в комнату из прихожей. Но Карлссона они не заметили, потому что тот залез под стол, а скатерть стола свисала до самого пола. Рядом с ним устроился Малыш, ведь он захотел остаться с Карлссоном, хотя ему и было страшно.
— Поглядите-ка, — воскликнул Оскар, — вот висят мои часы! Интересно, как они могли туда попасть?
Он снял часы с лампы и положил их в карман жилета.
— Надо же, а здесь лежит мой бумажник! — удивился он, заглянув в супницу. — Ну и ну!
Рулле и Филле поглядели на Оскара с восторгом, а Филле сказал:
— Я смотрю, не такие уж вы в деревне растяпы!
Потом Рулле, Филле и Оскар снова уселись за стол.
— Дорогой Оскар, съешь еще чего-нибудь и выпей, — предложил Филле.
И Оскар, Рулле и Филле принялись есть, пить и хлопать друг друга по плечу. Немного погодя рука Филле нырнула под стол и осторожно положила бумажник Оскара на пол. Видно, Филле решил, что здесь место надежнее, чем в его кармане. Но он ошибся: Карлссон сразу схватил бумажник и передал Рулле, который взял бумажник и сказал:
— Филле, я был не прав, ты человек порядочный.
Прошло еще немного времени, и под столом оказалась рука Рулле, она осторожно положила на пол часы Оскара. Тут Филле сказал:
— Ты настоящий друг, Рулле.
Но чуть погодя Оскар спохватился:
— А где мой бумажник? Где мои часы?
Мгновенно бумажник и часы оказались под столом, потому что Филле побоялся держать при себе часы, а Рулле не посмел держать бумажник в кармане, ведь Оскар мог поднять скандал. Он и в самом деле стал кричать, чтобы ему отдали часы и бумажник, но Филле ответил ему:
— Откуда нам знать, куда ты задевал свой дрянной бумажник!
А Рулле добавил:
— Не видели мы твоих старых часов, следи сам за своим барахлом!
Тогда Карлссон взял с пола сначала бумажник, потом часы и сунул их Оскару, а тот спрятал их и сказал:
— Спасибо, дорогой Филле, спасибо, Рулле. Только больше так шутить не надо.
Тут Карлссон пнул изо всех сил Филле по ноге, и тот заорал:
— Ты мне за это заплатишь, Рулле!
Затем Карлссон что было мочи пнул Рулле по ноге, и Рулле завопил:
— Ты что, спятил, Филле? Чего ты пинаешься?
Рулле и Филле бросились друг на друга, и завязалась такая драка, что тарелки полетели со стола и разбились, а Оскар испугался и убрался подобру-поздорову восвояси вместе с часами и бумажником.
Малыш тоже испугался, но уйти он не мог и, притаившись, сидел под столом.
Филле был сильнее Рулле, он загнал его в прихожую и решил там отделать его хорошенько. Карлссон и Малыш вылезли из-под стола. Увидев валявшиеся на полу осколки тарелок, Карлссон сказал:
— Раз все тарелки разбиты, зачем супнице оставаться целой? Ведь ей, бедняжке, будет так скучно одной!
И супница с дребезгом брякнулась на пол, а Карлссон и Малыш ринулись к окну и быстренько вскарабкались на подоконник.
И тут Малыш услыхал, что Филле и Рулле вернулись в комнату и Филле сказал:
— С какой стати ты, дурья башка, отдал ему часы и бумажник?
— Ты что, спятил? Ведь это ты сделал.
Карлссон захохотал так, что животик у него заколыхался, и воскликнул:
— Ну, на сегодня хватит проказничать!
Малыш тоже решил, что сыт этими проказами.
Стало уже довольно темно, и Малыш с Карлссоном, взявшись за руки, потопали по крышам назад к домику Карлссона, стоявшему на крыше дома, где жил Малыш. Они были уже у цели, когда послышался оглушительный рев пожарной машины, мчавшейся по улице.
— Увидишь, где-то горит, — сказал Малыш. — Это пожарная машина.
— Вот бы загорелся наш дом! — мечтательно сказал Карлссон. — Тогда бы они попросили меня помочь им, ведь я лучший в мире пожаротушитель.
Но тут они увидели, что пожарная машина остановилась как раз внизу под ними, а вокруг нее столпился народ. Однако огня нигде не было видно. И неожиданно к крыше приставили лестницу, этакую длиннущую складную пожарную лестницу.
Малыша осенило:
— А что, если… подумать только… а что, если они приехали, чтобы снять меня отсюда?
Потому что он вспомнил про записку, которую оставил у себя в комнате. А ведь сейчас было уже довольно поздно.
— Вот еще! — возмутился Карлссон. — Кому какое дело до того, что ты немножко прогулялся по крышам!
— Да… моей маме есть дело. Она такая нервная. У нее столько нервов, и они все время дергаются…
Ему вдруг стало жаль маму и захотелось скорее вернуться к ней.
— Ясное дело, можно немножко попроказничать с пожарными, — предложил Карлссон.
Но Малышу больше проказничать не хотелось. Он стоял не двигаясь и ждал, когда поднимутся пожарные.
— Ну, ладно, — согласился Карлссон, — пожалуй, и мне пора домой, пора ложиться спать. Правда, мы сегодня совсем мало проказничали, но ведь нельзя забывать, что сегодня утром у меня была температура не меньше тридцати-сорока градусов!
И, крикнув Малышу «хейсан-хоппсан!», он побежал вприпрыжку по крыше.
— Хейсан-хоппсан, Карлссон! — ответил ему Малыш, не спуская глаз с приближающихся пожарных.
— Послушай-ка, Малыш! — крикнул Карлссон напоследок, перед тем как юркнуть в трубу. — Не говори пожарным, что я здесь. А не то, как только где загорится, они вечно будут присылать за мной. Ведь я лучший в мире пожаротушитель!
Один пожарный был уже совсем близко.
— Стой где стоишь! — велел он Малышу. — Не двигайся с места. Сейчас я сниму тебя оттуда.
Малыш решил, что это очень любезно со стороны пожарного, хотя и ни к чему. Ведь он весь вечер ходил по крышам, и ему ничего не стоило сделать еще несколько шагов.
— Это моя мама послала тебя? — спросил он пожарного, когда тот, взяв его в охапку, понес к лестнице.