— А если…
— Скажите, что меня нет, а без меня вы будете драться. Насмерть.
И направился к канату. Не прыгать же…
* * *
К середине дня Лиля озверела. Она плюнула на все, вернулась в таверну — и заказала себе кувшин эля. Хотелось напиться — и ни о чем не думать.
Ну, вот куда ты полезла, дура!? Ведь не разбираешься же!!!
Слабосоленый сыр неплохо шел под эль, но настроение не улучшалось.
Крестьяне, видя это дело, держались от нее подальше. А Лиля мрачно думала, что она и сельское хозяйство — вещи несовместимые.
Твою ж мать…
— госпожа графиня…
Голос был определенно знаком. Лиля подняла глаза. Рядом со столом стоял вчерашний вирманин. Как его… Лейф. Лейф Эрикссон Эрквиг. Но в каком виде…
Волосы мокрые, борода мокрая, одежда тоже…
— Присаживайтесь, — Лиля кивнула на кувшин с элем.
Только не давить. Что бы ни случилось — сам расскажет.
И Лейф бросился, как в воду.
— Моих людей забрали в магистрат.
Лиля кивнула.
— Вы хотите, чтобы я их выручила.
Лейф кивнул. Она и правда была умна. Она все понимала. Но зеленые глаза смотрели холодно и жестко.
— Они в чем-то виноваты?
— Нет. Думаю, это вчерашние молодчики…
— Кто поручится, что завтра мне не придется делать то же самое?
— Я уведу отсюда корабль.
— А что я получу за помощь?
Лиля осторожно прощупывала вирманина. Голубые глаза были… хитрыми и осторожными. Рискнуть?
Не рисковать?
Черт его знает.
— А что вы хотите? Деньги?
— Деньги у меня есть.
— Можем отслужить.
Лейф не предлагал ей впрямую службу. Если не дура — сама все поймет. Или…
— Я слышала, если вирмане дают слово — они его не нарушают?
— Нам можно доверять.
Лейф сказал это просто. Но таким тоном…
Лиля поняла — если она сейчас усомнится — это будет полный абзац. Что там насчет всех остальных вирман — неизвестно. Но этому действительно можно.
Чем-то он ей напомнил папиных сослуживцев. Тех, кто помнил про честь мундира. Еще с советских времен…
И Лиля решилась.
Да и… мужчинам надо оставлять иллюзию власти и силы. Пусть думают, что все в их руках, а она чуть прогнулась…
Нет, она могла бы додавить. Могла!
Но… ей свои люди нужны. Люди, бойцы, воины, соратники!!!
Не слуги!
— Пойдете ко мне на службу? Не обижу, клянусь.
Лейф выдохнул.
— В Иртон?
— В Иртон.
— У тебя своей дружины нет?
Лиля вздохнула. Кое-какие карты раскрыть придется. Ну что ж. Взаимовыгодное сотрудничество…
— Мой управляющий воровал. Мужу и дела нет, хоть все там пламенем погори. А управляющий распустил дружину. Иртон беззащитен. Хотя и не полностью, но… я знаю, вирмане не нарушают своего слова. А я не нарушу своего. Вы проживете у меня три года. За это время подберете деревенских парней, обучите их, если что — поможете отстоять мои земли от разбойников и пиратов. А я обеспечиваю вам жилье. Плачу за службу. Хотите — будете жить в поместье. Хотите — построим дома. Не жалко. Деньгами тоже не обижу.
Лейф выдохнул.
Вот даже как…
Женщина открывалась для удара. Доверялась. И надеялась, что сказанное против нее не используют.
Что ж…
— Три года отслужим. Честь по чести. Подпишем договор, парней я сам наберу и гонять мы их будем не за страх, а за совесть. Но есть и условия.
— Какие?
— Святиться нас не заставлять.
Лиля хлопнула ресницами. Потерла нос. И примерно поняла, о чем речь.
— Не заставлю. Ставьте свой храм. Молитесь своим богам. Лишь бы не слишком на виду. А то пастер взбесится. Хотя… он и так взбесится. Но пусть все будет втихаря.
— Это — обещаю. В глаза лезть не будем, можем даже на службу пару раз прийти. Причалить в Иртоне есть где?
— Гавани там нет. Может ли пройти ваш корабль — не знаю.
— Посмотрим. Кормщик у нас хороший, рифы нюхом чует.
— Тем лучше. Но сразу предупреждаю — неповиновения я не потерплю.
— А я не потерплю дурных приказов, — Лейф сверкнул глазами. — Я за своих людей отвечаю!
И даже удивился, когда женщина кивнула.
— Значит, если вас что-то не устраивает — говорите мне. Обсуждаем, находим лучший вариант. Иначе никак. И на людях со мной не спорьте. Если уж пойдете на службу…
Лейф кивнул. Это он понять мог.
— Хорошо. Обговариваем все заранее.
— В том числе плату. Сколько вы хотите?
Лейф замялся. Ненадолго.
— Мы здесь с семьями. Нам надо будет жить в Иртоне.
— Для начала поживете в замке. Потом посмотрим. Хотите — дома поставим. Хотите — еще что-то решим. Много вас?
— Около шестидесяти человек. С женами, детьми…
— Если жены захотят работать — я им тоже платить буду, — кивнула Лиля. — Но это обговорим, когда речь о работе пойдет.
— Наши женщины не служанки.
— А я им этого и не предложу. Обещаю. То, что я хочу — для них не зазорно.
Лейф кивнул. Поверил.
— Два золотых в месяц. Каждому воину.
— а не много ли запрашиваете?
— Мы этих денег стоим.
— Проживание за мой счет, так?
— Так.
— С женами, детьми… по три серебряных в месяц. Плюс премия, если заслужите.
— Золотой.
— Воину с боевым опытом платят серебряный в месяц. Не много ли просите.
После торгов сошлись-таки на семи серебряных монетах в месяц. Каждому. Лейфу, как командиру — вдвое больше. Можно бы еще поторговаться, но вирманин не стал сильно спорить. Плата была очень неплохой. Да, в море они бы взяли больше. Но женщина и так переплачивала втрое…
— Так.
— Вам, как командиру, больше?
— Вдвое.
Плата и так была королевской, но денег Лиля решила не жалеть. Для ее идей вирмане были золотым днем.
Два золотых!?
Да она потом в двадцать раз больше наживет!
Люди — главное богатство! И плевать на золото! Заработаем!
— Пойдет.
Лейф был доволен. Пока что женщина соглашалась на его условия. Но было и еще одно…
— Вирманина кормит море.
— Хотите выходить на промысел?
Лиля вдруг усмехнулась. Очень весело и проказливо.
— Рыбку ловить будете?
И Лейф понял — сработаются. С этой женщиной можно иметь дело. Такие у них на Вирме не редкость. Поди-ка, поуправляй хозяйством, когда муж в море, а все на тебе.
— Будем.
— Тогда выделите долю в улове, — Лиля ухмыльнулась. — На моей земле как-никак будете.
— Двадцатая часть? — Лейф улыбнулся, предвкушая торг. И наткнулся на такую же улыбку.
— Сколько-сколько? Пятая! Не меньше!
— Да вы, госпожа, шутить изволите! Восемнадцатая!
— А вы свою рыбу без меня никому не сплавите. Шестая!
Торг продолжался еще минут десять и закончился к обоюдному удовольствию. Сошлись на десятой части «улова». Попутно уничтожили кувшин с элем и весь сыр. И Лиля вздохнула.
— Ну что, — будем выручать ваших людей?
— Ваших людей, госпожа графиня.
Что ж. Надо отрабатывать.
Сначала она сделает шаг, потом вирмане… и это — правильно.
— В магистрат лучше идти со свитой?
— Лучше.
Лиля вздохнула.
— Вы можете переодеться?
— Могу спросить одежду у хозяина таверны…
— Вот и давайте. Я оплачу.
Недосказанное Лейф и сам понял. А Лиля развернулась к своим крестьянам.
— Так, чтобы через десять минут были при оружии. Живо!
Лейф тоже исчез договариваться с трактирщиком.
Лиля посмотрела на кувшин.
Блин, вот так и становятся алкоголиками. Ужасно хочется нажраться — и чтобы кто-то сильный и умный пришел и решил за тебя все проблемы.
А не получится.
Никогда не получалось…
Интересно, где в городе магистрат?
* * *
Садиться в седло Лиле решительно не хотелось. Только-только расслабилась… Но оказалось, что все рядом. Две улицы, не больше.
А еще, что печально — графине невместно. Так что пришлось ей ехать на лошадке медленным шагом — коня вел под уздцы Лейф, а за ней, печатая (ладно, за такой строевой шаг ноги бы вырвать, но хоть так-то…) шли ее люди в бело-зеленых плащах.
Да, Лиля с удивлением узнала, что родовые цвета графов Иртон — белый и зеленый. И искренне удивилась Лилиан. Блондинкам же к лицу!
И пусть зеленый тут цвет траура. Если осторожно — очень даже можно.
Нет, как только будет возможность — она себе обязательно нашьет платьев в нужных тонах. Но это потом, потом…
А пока — хвала всем богам обоих миров, что хотя бы плащи стражников управляющий не загнал никому. Так и лежали в кладовке, пыль собирали. Только что от моли их полынью пересыпали.
Зачем Лиля приказала взять их с собой — она и сама не знала. Но пригодилось же!
Хотя местная стража, как она поняла, поступала так же. Носи кто что хочешь. Только плащи и оружие по форме. И его выдавал магистрат.
Женщина ехала по середине улицы — чтобы ничего не выплеснули из окна и мрачно рассматривала средневековый городок. Ну, скорее крепость, чем городок, но все равно — не впечатляло.
Раньше как-то не было времени. Приехали — ссора. Утром — ярмарка. Таверна тоже не в центре города… так что погулять времени не выпало. А сейчас уже и не хотелось.
Дома хоть и каменные, но какие-то серые, скученные, время готики еще не настало. Как и время каменных (или хотя бы деревянных) мостовых. И грязи там было по щиколотку. Лиля решила, что будет только верхом ездить по улицам. Проверять — утонет она по щиколотку или по колено желания не возникало.
А еще смердело.
Никто не видел ничего удивительного в том, чтобы выплеснуть на улицу содержимое ночного горшка. Мусор не бросали, он был только во дворах. А вот нечистоты…
Женщину всерьез замутило. Мало тряски на лошади, так еще «все ароматы Франции». Но никто другой ничего удивительного в этом явно не находил.
Лиля еще раз поклялась, что у нее в Иртоне так не будет. И вообще — как только будет возможность — она тут же сделает везде хорошие дороги.
Ладно, это дело будущего. А пока надо подумать, что говорить. Личную вирманскую дружину предстояло еще отмазать. Военные нужны позарез! Но вот во что ей это встанет. И как будет лучше поступить? И не запустит ли она волка в овчарню?
Все-таки она беззащитна. Да и Иртон тоже. Кто помешает вирманам собрать все самое ценное, запалить его с восьми концов — и уплыть восвояси?
А кто помешает пиратам?
Работорговцам?
Разбойникам?
Ей-ей от таких мыслей за голову схватишься. Хоть за свою, хоть за конскую. Это Эдор с ними был вась-вась, а ей такие радости не светят. Во-первых, баба, во-вторых, графиня, в-третьих, хрена она будет людьми откупаться… не поторопилась ли она с увольнением?
Теперь уже все равно поздно. Не воскресишь.
— госпожа?
Оказывается, пока Лиля размышляла, они уже доползли до точки. До здания магистрата.
И Лейф почтительно (ага, а в бороду ухмыляется, зараза такая!) помог ей спешиться.
* * *
Лонс уже раз двадцать попрощался с жизнью. Но у Альдоная определенно были иные планы. Или так шутила Мальдоная?
Когда его схватили в хижине и куда-то повели — он думал, что его повесят.
Когда его привели в охотничий домик и поставили перед королевским шутом — он подумал, что тот сам его прирежет.
Ан нет.
Невысокий человечек впился в него глазами.
— рассказывай.
— О чем?
Лонс решил не сдаваться. Все-таки он дворянин. Да и умирать — так хоть не скулящей мразью!
— Как девочку соблазнял. Как склонял к блуду. Подробно, что, где, как, кто знает…
Лонс сплюнул.
— Да пошел ты…
На человечка его попытка не произвела никакого впечатления.
— Я — пойду. А вместо меня придет палач. Мне просто неохота шум поднимать. Да и грязь будет, кровь, домик придется поджечь… мне просто неохота, поэтому я решил поговорить по-доброму. А так — ты что, думаешь, пытки выдержишь? Ну-ну…
М-да. Боли Лонс боялся.
И, кажется, человечек это понял. Потому что кивнул. Не Лонсу, нет. Своим мыслям.
— Рассказывай. Сколько ей было лет, когда ты ее совратил?
Кто кого совратил было большим вопросом, но Лонс все-таки был мужчиной. Поэтому коротко бросил.
— Четырнадцать.
— Детей у вас не было?
— Нет.
— кто знает о вашей связи?
— У нас не связь. Анна моя жена перед Богом.
— С Богом я договорюсь, — ухмыльнулся человечек. — Главное, чтобы люди ни о чем не проведали. Где документы?
— Были у священника, — огрызнулся Лонс.
— И только?
Лонс даже не задумался — соврать ему или нет. Конечно, соврать. Если получится.
— Анна боялась. Да и зачем нам это было нужно?
Только вот человечек ему не поверил. Слишком холодными были его глазки. Слишком умными.
— неужели не подстраховался?
— Хотел. Не успел.
— Все-таки позвать палача? Ты заставляешь меня пожалеть, что я не сделал этого сразу.
Лонс раскололся еще через десять минут допроса. Человечек внимательно выслушал, где лежат бумаги, отдал распоряжения подручным — и добродушно улыбнулся Лонсу.
— Записи в церковных книгах мы уничтожили. А ты… Сам понимаешь — нет человека, нет проблемы. За совращение благородной леди королевских кровей — приговор один. Смерть.
— Сам прирежешь? — прошипел Лонс. Но злоба прошла впустую. Как мимо стены.
— Руки об тебя еще марать.
И кивнул своим подручным.
— Убить. Закопать так, чтобы никто не нашел. Выполнять.
Лонса грубо схватили и повели из комнаты.
Тогда он простился с жизнью в очередной — он уже не помнил который раз. Но оказалось, что все еще впереди.
Подручные выволокли его из комнаты, напялили мешок на голову и опять куда-то потащили, переговариваясь между собой.
— Ну что — к болоту его?
— Можно и к болоту. Только чавкнет.
— А может мы его — того?
Лонс насторожился.
Что с ним хотят сделать? Неужели утопить живьем!? Только не это!!! Хуже смерти Лонс не мог даже представить!!!
— Чего?
— Фарни продадим?
— Фарни?
— а чего нет? В Даркоме, сам знаешь, такие в цене, чтобы и образованный, и симпатичный…
Лонс задохнулся от ужаса.
Дарком!
Для чего там нужны такие, как он — мужчина знал.
Евнухами в гарем.
— Лучше убейте, суки!!!
Ответом ему стал сильный удар по голове. Только звездочки замелькали.
* * *
Двое мужчин переглянулись. Поудобнее прислонили обмякшее тело к дереву. Тяжело, конечно, ну да своя ноша не тянет. А она ведь и правда своя. Вот зачем убивать молодого, сильного, здорового мужика, если можно просто сплавить его отсюда. Да так, что не вернется. Никто еще не возвращался, проверено.
Рабство вообще-то в Уэльстере не процветало. А вот в Даркоме или Варийском Ханганате — за милую душу. Поэтому всегда находились лихие парни, которые ходили вдоль берегов или по рекам, покупали людей — или захватывали в плен, кто там в Даркоме будет разбираться — и продавали живой товар.
Конечно, шли на риск, но прибыль обычно окупала все.
Фарни был как раз одним из таких людей. Ходил в Уэльстер, в Ативерну, в Ивернею… цену платил хорошую и не обманывал. Двое не первый раз продавали ему людей — и знали, что с Фарни можно иметь дело.
— Фарни здесь?
— Ну да. Скоро отплывать будет. Подержит этого в трюме… он молодой, здоровый, симпатичный, ученый, опять же… монеты три за него точно дадут?
Три золотых на дороге не валялись. Поэтому товарищ подумал — и кивнул.
— а давай. Все равно от Фарни не вырвешься и сюда не вернешься…
Сложно сказать — повезло Лонсу или нет. С одной стороны его должны были убить. С другой стороны — разве оказаться в трюме работорговца многим лучше?
С другой же…
Золото на дороге не валялось. У одного из мужчин дочка должна была скоро выходить замуж. и позарез нужно было приданное. А второй, по своей молодости, работал на шута совсем недавно. И не знал, как тот расправляется с нерадивыми или неисполнительными подчиненными. Один поддался жадности, второй решил, что все обойдется — и приказом пренебрегли.