Было воскресенье, и когда после долгих раздумий Сюсюка наконец позвонил в дверь, ему открыла Марина Николаевна. Она отвела его к Коле в комнату и отправилась ставить чайник, потому что как раз испекла пирожки с капустой. Коля никогда не приглашал домой своих знакомых, и Марина Николаевна была рада гостю, но Коле, как заметил Сюсюка, это не понравилось.
Тебе чего? – удивился Коля.
На нем были вытертые голубые джинсы и белая футболка – он был одет по домашнему и от этого как будто стал уязвимым, даже доверчивым, так что Сюсюка, который обычно его побаивался , сразу почувствовал себя уверенно.
– Дело есть, – объяснил Сюсюка
– Я больше с вами дел не имею.
– Я сам ресил завязать, честна.
Половины слав Сюсюка не выговаривал, на Коля к его пришепетыванию привык и давно не обращал на эта внимания. Он проста этого не замечал, потому что главное – человек, а как он, говорит и как выглядит – эта все равно.
– Тебя Коленый послал? – спросил Коля, смерив Сюсюку презрительным взглядом. На Сюсюке и теперь были все те же обрезанные да колена джинсы и красная бейсболка, повернутая козырьком назад.
– Я сам пришел. Поговорить надо.
– Ладно, – согласился Коля, – говори, если пришел.
Марина Николаевна принесла поднос с чаем и пирожками.
– Ты, наверное, Колин друг, в одном классе учитесь?
Но ей никто не ответил.
– Значит, друзья, – улыбнулась она и эта, как успел заметить Сюсюка, была грустная улыбка, неуверенная, на приветливая.
– Знакомые, – поправил ее Коля.
– Вот и хорошо.
– Меня зовут Толя – представился Сюсюка.
– А я Марина Николаевна, – снова улыбнулась она.
Коле никогда не приходило в голову, что Сюсюка бывает вежливым и даже, на человека мажет быть похож.
«А ведь у него имя есть – подумал он. – Даже странно. Толя, Коля...»
– У Юльки велик свистнули, знаешь? – сказал Сюсюка, когда Марина Николаевна вышла.
– Знаю. Ты и свистнул.
– Я не брал, – обиделся Сюсюка.
– Ты не брал. Твои дружки взяли, пока ты Юльке зубы заговаривал.
– Это и твои дружки. А про велик я не знал. Я ее на доске учил…
Коля ничего не сказал, но его лицо стало багровым, а кулаки непроизвольно сжались. Сюсюке это не понравилось, и он на всякий случай встал из крелса и отошел к двери.
– Я помочь хочу – нечего на меня кулаками махать. А к чужим девчонкам я не клеюсь – привычки такой нет.
– Это правильно, – сказал Коля. – Зачем пришел?
– Жалко велик – вернуть бы.
– А тебе-то что?
Сюсюка немного оробел. И зачем он лезет не в свое дело? Он даже хотел уйти, но передумал. И потом, пирожок хотелось попробовать.
– Была бы эта моя девчонка, я бы к тебе не приходил.
– Чай пей – остынет.
Сюсюка взял со стола пирожок и снова сел в кресло.
– Я в эта дело лезть не хочу: мне смысла нет, я помочь.
– Ладно, говори.
Убедившись, что Коля настроен мирно, Сюсюка опасливо огляделся. Эта была бедная квартира, но уютная. Иногда Коле удавалось где-то подработать, и все равно жили на мамину зарплату, так что о ремонте и речи быть не могло. Обои в некоторых местах отклеились, и выцвели на солнце. Но в комнате было чисто и уютно. На первый взгляд казалось слишком много мебели, а на самом деле – ничего лишнего: шкаф, тахта и письменный стол – вот и вся обстановка, если не считать старого кресла с лопнувшей на спинке обивкой.
– Я вчера у Каленого был: велик у его отца в гараже стоит.
– И что?
– А то, что Василича, который на рынке стоял, на прошлой неделе взяли, и покупателя у Каленого нет. Велосипед дорогой: если в хорошем магазине брать – триста зеленых, не меньше, а так – сотни полторы. Тут человек с деньгами нужен. А его еще найти надо.
– Ну?
– Если хочешь велосипед вернуть, надо это сейчас делать, пока Коленый покупателя не нашел.
– Интересно – как.
– Скажешь, про Юлькин велик случайно узнал. А что он у Каленого – догадаться нетрудно: это его район. Так, мол, и так, скажешь, покупатель есть.
– А деньги?
– Отдавать рано или поздно все равно придется – это правда, не в гараж же лезть. Но сейчас главное велосипед получить, а там, может, и деньги найдешь.
– А если нет?
– А если нет, он их из тебя все равно вытрясет. Хочешь не хочешь, а деньги достанешь.
Коля просто своим ушам не верил. Помог, называется. Он и без него знает, что велосипед у Каленого. Если бы ключ от гаража был – это другое дело. И все-таки Коля был рад, что Сюсюка пришел. Он и сам понимал, что, если это сделает, Коленый его в покое не оставит. Но ему совет был нужен, поддержка чья-то. Ему надо было с кем-то посоветоваться, просто с кем-то поговорить – и теперь такой человек нашелся. И это был Сюсюка. Если бы не он, Коля, может, никогда бы на это не решился. И теперь ему хотелось поблагодарить Сюсюку, что-то хорошее для него сделать, просто потому, что он пришел и теперь не так страшно. Но он не смог найти нужных слов и поэтому сказал:
– Это все?
– Я предложил, а ты смотри – дело твое. Но решать надо сейчас.
– Предположим, скажу я, что у меня покупатель есть. И что? Каленый товар в долг не дает.
– Раньше не давал, а теперь дает. У него гараж до отказа забит, а покупателей нет. Ему деньги нужны – он даст. Скажешь, покупатель хочет, чтобы ему велик в Митино привезли или в Северное Бутово. Не поедет же Каленый с тобой.
– А если поедет, или Рябого пошлет?
– Не пошлет. Ему смысла нет тебе не верить, потому что, если надо, он тебя из-под земли достанет.
– Оторвет он мне башку.
– Может, и оторвет. Но попробовать стоит.
– Поможешь?
«Помогу», – хотел сказать Сюсюка. Потому что какой мальчишка не мечтает стать героем? Но он молчал. Глупо красивые слова говорить и грудь выпячивать, а в последний момент испугаться – и все бросить. Может, он и трус, но подлецом он никогда не был.
– Коль, не могу: я Коленому денег должен. И потом, не мое это дело. Извини.
– Ладно, все равно спасибо.
Сюсюка простился с Мариной Николаевной и ушел. Оставшись один, Коля до вечера не выходил из своей комнаты: думал, как быть. Предположим, пойдет он к Коленому. А потом что? Не такой Коленый человек, чтобы просто так со своим добром расстаться. Но ничего, он этого так не оставит...
Был уже первый час, когда в комнату вошла Марина Николаевна.
– Коль, а ты что спать не ложишься?
– Я ложусь.
– Ну тогда я пойду. Спокойной ночи.
– Мам.
– Что?
– Мам, ты не обижайся, если что.
– Ты чего, Коль? За что мне на тебя обижаться. У меня, кроме тебя, никого нет.
– Марина Николаевна обняла Колю и поцеловала в лоб.
– Спи.
Коля почистил зубы и лег, но заснуть не мог. Он лежал с открытыми глазами, и в темноте казалось, что кто-то стоит за занавеской, и ему было страшно, потому что и смелым людям бывает страшно.
А дома у Юли не спала Марина. Она снова и снова прокручивала в голове тот день, и все время у нее перед глазами стоял Сюсюка. И надо же ему было в тот момент оказаться на площади. Если бы не он, ничего бы не случилось. И все-таки это Марина виновата. Но разве она знала? Стоило ей на, секунду отвернуться, и... Она даже его лица не успела разглядеть, и только оранжевая футболка ярким пятном навсегда врезалась в память. Это он, человек в оранжевой футболке, ворвался в их жизнь, когда они и были так счастливы, и все разрушил. Она успел схватить его за руку, но он ее оттолкнул, и, упав, она больно ударилась. Что она могла сделать?
«А может, велосипед можно найти? – думала Марина – Но как?»
У Марины был другой план.
12
Коля уже давно не работал на Коленого: не его это было. Сам он никогда воровством не промышлял и зеркала с машин не скручивал, но иногда ездил к пресловутому Василичу и, сдав товар, возвращал Коленому деньги. От тех времен у Коли осталось двадцать долларов. Деньги были грязные; и потратить их Коля хотел на что-нибудь хорошее: думал отдать Марине Николаевне, но она бы испугалась, стала спрашивать откуда. А его двадцать долларов все равно не спасут. И он решил при гласить Юлю в кафе.
Они встретились в половине первого у магазина «Наташа». Коля хотел как-то ее утешить, обрадовать, что знает, где велосипед, и поможет, но снова не нашел нужных слов и просто сказал:
– Привет.
Они потоптались немного у магазина и, не зная, что делать, пошли вниз по Бронной.
– Если честно, я этот район плохо знаю, – сказал Коля и, как всегда, покраснел, но прежней, неловкости уже не было, потому что теперь все в их отношениях стало ясно.
Он знал одно недорогое кафе, на углу, напротив почты, но этот день казался ему особенным, а там всегда было шумно и народа много.
– Может, сюда?
Бывают такие кафе: пока ты ешь салат, официант следит за каждым твоим движением и ждет, не позовешь ли ты его, и наконец не выдерживает и сам к тебе подходит и говорит: «Вы больше ничего не хотите?» Наверное, даже если заказать обед из трех блюд, кофе и мороженое, через пять минут он появится снова: «Что-нибудь еще?»
Кафе «Лира» – не лучшее место для свиданий, это правда. Но так вышло.
– У нас дорого, – сказал охранник, презрительным взглядом смерив Колю и заодно Юлю (а это уже было слишком).
– Хорошо, – сказал Коля и покраснел.
– Проходите, – предложил охранник тем же безразличным голосом.
Кафе только открылось, и все столики были свободы. Официант пришел сразу, но смотрел на них с недоумением: мол, не рано ли вам по ресторанам... Коля сразу обратил внимание, что это кафе, где каждый почему-то норовил их уколоть, открывалось в час и обслуживали тут, как в ресторане,
– Что будем заказывать?
– Кофе и коньяк, – сказал Коля решительно.
– Юля хотела что-то возразить, но от неожиданности потеряла дар речи.
Коля и сам был озадачен. Почему именно коньяк? И все-таки он· сказал:
– Кофе и коньяк.
– Извини, брат, – улыбнулся официант, и в этой улыбке было что-то оскорбительное, – не могу.
– Может, пиво?
Это тоже было глупо. При чем тут пиво. Коля совсем растерялся, но тут на помощь пришла Юля.
– Тогда кофе и мороженое, – сказала она. – У вас есть мороженое?
– Кофе и мороженое, – повторил официант и написал что-то в блокнот. – Мороженое у нас есть. Что-то еще?
Коле вдруг захотелось его ударить.
«Ну и рожа, – думал он. – Так бы и врезал». И только когда официант исчез за стойкой, он наконец вздохнул с облегчением.
Сначала разговор не клеился. Перебрав в уме общих знакомых, Юля решила остановиться на Сюсюке рассказала, как они катались нас скейте и как она чуть не упала.
– Он хороший парень, – сказала Юля, Коля пожал плечами:
– Нормальный.
– А мне кажется, хороший.
Постепенно разговор наладился, и Коля вдруг почувствовал, что ему никогда не было так хорошо, что так целую жизнь можно сидеть. Он смотрел на Юлю и не мог поверить, что это она сидит рядом с ним в этом странном кафе.
Так прошло около часа. И когда мороженое было съедено, когда кофе был выпит и официант в четвертый раз предложил им взять что-то еще, Коля вдруг перегнулся через стол, взял Юлю за руку и сказал.
– Я тебя люблю.
И на этот раз краской залилась Юля.
– Я тебя люблю, – повторил Коля.
И наступила пауза.
Коля позвал официанта и расплатился. Не говоря ни слова, они вышли на улицу.
13
Вот уже несколько дней шли дожди, Александр Иванович лежал на диване и в третий, а может, в пятый раз читал «Трех мушкетеров», Хотелось работать, хотелось куда-нибудь идти, но делать загородом в такую погоду нечего, и каждый вечер он отправлялся к Елене Викторовне пить чай. Так они сидели вечерами, разговаривали: мол, лето выдалось неудачное и град побил деревья. Генриетта Амаровна вспоминала как работала в институте и как студенты списывали на экзаменах. Александру Ивановичу нравились эти простые, ни к чему не обязывающие разговоры, и чай с мятой, и засахарившееся клубничное варенье. Но было так холодно, что даже чай не помогал. Спать за городом ложатся рано, и уже в десять Александр Иванович, как правило, был дома. Он забирался под одеяло и открывал какой-нибудь старый, найденный в кладовке журнал, но от холода, сразу засыпал.
Оставаться на даче в такую погоду не хотелось и было? Решено перебраться, в город. Ехать решили на машине все вместе: Александр Иванович, Елена Викторовна, Генриетта Амаровна. Дорога была размыта, и, подъезжая к шоссе, застряли. Колеса так глубоко увязли в хлипкой жиже, что, если бы не лесник, который оказался тут случайно, наверное, так и провели бы целый день под дождем на проселочной дороге. Лесник толкал машину, а Елена Викторовна с Генриеттой Амаровной стояли под дождем. Промокли до нитки.
Всю дорогу ехали молча: как-то тоскливо было, неуютно. Но как только въехали в город, сразу стало веселее, потому что в городе даже в плохую погоду кипит жизнь.
У подъезда встретили Евгения Николаевича, который как раз шел с работы. Он расцеловал Елену Викторовну и Генриетту Амаровну и, пожав руку Александру Ивановичу, принялся рассказывать новости. Мол, Марина так и живет у Юли, так что хорошо, что Александр Иванович вернулся. А на работе неприятности. Но это ничего: главное – чтобы дома было все в порядке. Дом – это главное.
– А я, наверное, на работу выйду, – сказала Елена Викторовна, когда они вошли в лифт. – На даче в такую погоду делать нечего, а дома – скучно.
– Я тебя понимаю, – согласился Александр Иванович. – Я, когда без дела сижу, тоже по работе скучаю.
– Это правда.
На втором этаже Александр Иванович вышел и разговор прервался.
Вечером, Марина собрала вещи и перебралась домой.
– Ты оставайся, если хочешь, – сказал Александр Иванович, когда она уходила. – Все-таки втроем веселее. Правда оставайся, а?
Но Евгений Николаевич был прав: у Марины есть дом, не может же она тут вечно жить. И она ушла.
– Пап, – спросила Юля, когда они сели ужинать, – у тебя есть женщина? – Александр Иванович нервно заерзал на стуле.
– Только честно.
– Я понимаю, – смутился Александр Иванович. – Ты уже большая.
– Вот именно. Поэтому ты честно скажи, хорошо?
Александр Иванович ничего не ответил, только плечами пожал.
– Так есть?
– Нет. Сейчас нет.
– Выходит, вы поссорились?
– Нет.
Их глаза встретились, и Александру Ивановичу стало неловко. Он боялся этого разговора: знал, что однажды это случится, и все равно боялся.
– Просто расстались – и все.
Юля задумалась, а Александр Иванович вздохнул было с облегчением. Он хотел перевести разговор на другую тему, но, как на зло, в, голову ничего не приходило.
– А я знаю, КТО это. Это Саша, медсестра.
Надо было что-то ответить, и Александр Иванович сказал:
– Это раньше было. Давно.
Он как-то боком, словно боялся, что его ударят, посмотрел на Юлю, и только теперь она заметила сколько было любви в этих глазах и сколько страха. Это он ее боялся, боялся с тех пор, как не стало мамы. Любил и боялся. Ему казалось, это он виноват, что мама умерла, и что котлеты они едят из кулинарии, и что с работы он приходит поздно. А тут еще это...
– А мне она нравилась,– сказала Юля задумчиво, как будто пыталась вспомнить, как выглядит эта самая Саша. – Жалко.
И снова наступила пауза. Тут бы и вспомнить какой-нибудь анекдот, историю какую-нибудь, но ничего у Александра Ивановича не выходило, и только какие-то глупые, бессмысленные слова вертелись на языке: «Ну, это, значит, того...»
– Пап, ты ее любил?
– Наверное, нет.
– Значит, есть другая женщина, так?
Александр Иванович молчал.
– Она замужем?
– Почему ты так решила?
– Ну раз она не с тобой, значит, замужем.
– Знаешь что, давай есть.
– Пап.
– Что?
– Обещай мне одну вещь.
Юля пристально смотрела на отца, и от этого взгляда у него мурашки бежали по спине.
– Если у тебя появится женщина, не ври мне, ладно? Терпеть не могу, когда врут. Ты лучше женись, только не ври.