— Зачем? — спросила Школьникова.
— Ну, ведь уже темно будет, — привел убедительный довод Лешка. — Провожу тебя в лучшем виде до дома.
— Уговорил, — смилостивилась Моя Длина. — Подваливай.
Пашков просиял. Темыч, наоборот, был мрачнее тучи. Он был убежден, что Кате совершенно не надо участвовать в «такой ерунде».
— Ты чего, Микроспора, скукожился? — не укрылось его состояние от Школьниковой.
— Да просто так, — высокомерно произнес Темыч. — Думаю кое о чем.
— Большую серьезную вещь вынашивает, — фыркнула Катя.
Темыч уже раскрыл рот для достойного ответа, когда Моя Длина вдруг сказала:
— Кстати, мальчики-девочки, я теперь знаю, кто этот хмырь.
— Какой еще хмырь? — уставились на нее остальные.
— Ну, позавчерашний, — ответила Машка.
— Позавчерашний? — тщетно пытались сообразить друзья, кого она имеет в виду.
— Травка зеленая, — воскликнула Моя Длина. — Что с вами со всеми делается? Ладно бы я забыла. У меня сейчас все физические и моральные силы брошены на подготовку к конкурсу.
— Мы не забыли, мы просто не помним, — обезоруживающе улыбнулся Женька.
— Удачно сказано, — не замедлила с очередной — колкостью Катя.
— Ты про какого хмыря говоришь? — навис тем временем Женька над Моей Длиной.
— Про позавчерашнего, — повторила Школьникова. — Из «Авангарда-два».
— Там был не хмырь, а женщина, — возразил Пашков.
— Хмырь тоже был, — вклинился Олег. — Только он с нами не общался.
— Просто сидел за столом, — добавил Женька. — И рылся в каких-то бумагах.
— Но Машенька, видимо, им заинтересовалась, — многозначительно произнесла Катя.
— Мне такие не в кассу, — лениво повела рукой Школьникова. — Не мужик, а бледная тень. Но я говорю о другом мужике. В дубленке. Который скандал закатил.
— Ах, этот! — воскликнули остальные. — Откуда ты знаешь, кто он?
— Тут-то, мальчики-девочки, и начинается самое интересное, — медленно проговорила Моя Длина. — Поехали мы вчера после уроков с матерью оформлять документы…
— Какие документы? — полюбопытствовал Женька.
— Заткнись и не перебивай, — ткнула его в грудь увесистым кулаком Школьникова. — Мы с матерью, как всегда, на мои каникулы собрались отдохнуть. Естественно, за границей.
— Почему естественно? — снова вклинился долговязый Женька. — Я, например, на зимние каникулы в Москве отдыхать собираюсь.
— Отстань! — рявкнула на него Школьникова. — У нас так принято. В общем, мы с матерью едем в Арабские Эмираты. Ну, и вчера пошли в туристическую фирму. Фирма-супер. Другими не пользуемся. Нас с матерью сразу приглашают в кабинет генерального директора.
— А при чем тут хмырь? — опять не выдержал Женька.
— При том, что именно он генеральным директором и оказался, — сообщила Школьникова.
— Действительно интересно, — задумчиво произнес Олег.
— Я лично пока ничего особенно интересного не вижу, — с равнодушным видом откликнулся Темыч. — Тоже мне, событие. Генеральный директор. Да таких туристических фирм в Москве вагон и маленькая тележка.
— Фирм-то, да, — посмотрел на него Олег. — Но не каждый генеральный директор потащится в какой-то занюханный «Авангард-два».
— Именно! — перебила Школьникова. — Видели бы вы, какой он важный.
— А вчера там орал, как резаный! — отчетливо вспомнилось Женьке.
— Орал и угрожал, — добавила Катя.
— И, по-моему, сам чего-то боялся, — внесла еще один штрих Таня.
— А перед нами с матерью выступал таким крутым боссом, — снова заговорила Школьникова.
— Так, наверное, его фирма в этом «Авангарде-два» заказывает какие-нибудь бланки, — предположил Тема.
— Умненький мальчик, — просюсюкала Катя. — Ты, интересно, когда-нибудь видел, чтобы генеральный директор крупной туристической фирмы сам поперся за какими-то паршивыми бланками?
— Я ни с одним директором крупной туристической фирмы не знаком, — откликнулся Тема.
— Куда уж тебе, Микроспора! — процедила сквозь зубы Моя Длина. — И все равно тебе, как будущему великому писателю, следует знать, что у крутых боссов для получения всяких там бланков имеются подчиненные и секретарши. Мотай на ус, пока я жива.
— Спасибо за информацию, — ответил Тема. Тут на его лице появилось мстительное выражение, и он с нарочитой небрежностью произнес: — Видно, вы с матерью выбрали не слишком крутую фирму, раз самый главный начальник за бланками ездит.
— Ну, Микроспора, уел, — не поддалась на провокацию Школьникова. — Мать, прежде чем обратиться, навела справки. Эта фирма входит в число наиболее солидных.
— Была солидная, стала инвалидная, — не унимался Темыч. — Я бы на вашем месте поостерегся с ними связываться.
— А о чем, собственно, спор? — спросила Катя. — Вам не кажется, что дело обстоит куда проще. Помните, мужик из «Авангарда-два» обращался к крутому боссу из туристической фирмы по имени и на «ты». Я полагаю, они просто старые друзья. Поэтому генеральный и не считает для себя унизительным лично заскочить за заказом.
— Тогда почему он орал и угрожал своему старому другу? — удивился Пашков.
— Действительно, — пожал плечами Олег. — Нет. Тут что-то не сходится. Будь они близкими друзьями, общались бы в другом тоне. А если они не друзья, то вряд ли бы генеральный туда сам поперся.
— А если это их дочерняя фирма? — предположила Таня. — Вы с матерью ходили случаем не в «Авангард-один»?
— Нет, — покачала головой Моя Длина. — Турфирма называется «Диамант-сервис-плюс».
— Плюс чего? — полюбопытствовал Женька.
— Плюс — это значит сервис на высшем уровне, — растолковала Моя Длина. — Говорю же, солидная фирма.
— Раз солидная, — очень серьезно проговорил Темыч, — значит, у нее миллионные обороты. Разумеется, не в рублях, а в долларах.
— Любит наш Темочка чужие обороты считать, — устало выдохнула Катя. — И…
— Погоди, — жестом остановил ее Олег. — Ребята, — поглядел он на друзей. — А ведь и впрямь забавно.
— Чего там еще тебе забавно? — не поняли остальные.
— Да что директор фирмы с миллионными оборотами закатит истерику из-за того, что ему вовремя не напечатали какие-нибудь бланки или визитные карточки.
— А нам какое дело, — ответил Темыч. — Вот Школьниковы с этой фирмой связались, пусть теперь и волнуются. Мы-то пригласительные билеты уже получили.
— Тут еще вопрос, какая из двух фирм подозрительней, — откликнулась Моя Длина. — Если «Диамант-сервис-плюс», то мы с матерью попухли. А вот если «Авангард-два», то, боюсь, как бы Мише с Арсением не пришлось плохо.
— И впрямь, — наконец-то забеспокоился Темыч. — Въедут к нам во флигель какие-нибудь, а Мише с Арсением потом отдуваться.
— Ладно, пошли в школу. Сейчас первый звонок будет, — сказала Таня.
Компания с Большой Спасской повернула в калитку школьного двора, но тут прямо перед ними остановился синий джип «Паджеро». Ребята узнали его. Это был один из многочисленных автомобилей Хамитяя Хамзяевича Ахметова.
— Глядите-ка, — посмотрел на машину Пашков. — Кажется, дядя Хама к нам в школу пожаловал.
— До чего же ты, Лешенька, фамильярно обращаешься с акулами российского бизнеса, — разыграла негодование Катя.
— Я бы даже сказала — теневого бизнеса, — тихо добавила Таня.
Но Пашков возразил: — Мы с дядей Хамой — свои люди.
Ахметов-старший и впрямь, по его собственным словам, «уважал этого парня за выдающийся ум». Кроме того, Лешка, да и все прочее бывшее содружество «В» помнили Хамитяя Хамзяевича, когда тот был совсем простым человеком, а именно бригадиром носильщиков на Курском вокзале.
В те, не очень-то отдаленные, времена у Ахметова-старшего не существовало вообще ни одной машины, и передвигался он на своих двоих или, в крайнем случае, на общественном транспорте.
Пашков подошел к джипу, чтобы поприветствовать «дядю Хаму», однако оттуда вылез Марат Ахметов. Ребята охнули. Правая нога Марата была снизу доверху загипсована. Он тяжело и неумело опирался на костыли. А сзади его бережно поддерживал здоровенный
детина с лицом, испещренным вдоль и поперек, шрамами. Это был главный охранник Хамитяя Хамзяевича — Олесь Убейволк.
— Чего это с тобой, Марат? — первым не выдержал Женька.
— Пострадал немного наш малец, — вместо Марата объяснил мужественный Убейволк. — Споткнулся вчера случайно. Но ничего, — махнул рукою охранник. — До свадьбы заживет. Вот когда мне однажды в пузо автоматную очередь выпустили, было хуже.
— В пузо хуже, — с радостным видом поддержал его Женька.
— С ногой тоже несладко, — заковылял к школе Марат. — А главное, не удалось соревнования выиграть, которые мой предок спонсировал.
— Так это ты, значит, на соревнованиях? — поинтересовалась Моя Длина.
— С какой стороны посмотреть, — отозвался Марат.
— Полезная штука бокс, — вмешалась Катя. — Если челюсть не раздробят, то ногу уж точно сломают.
— При чем тут бокс! — заорал Марат. Было ясно, что Катя затронула больную тему. — Дойди я до ринга, этому американцу был бы обеспечен нокаут. И я уже стал бы чемпионом. А так…
Голос у здоровяка Марата предательски дрогнул. Отвернувшись от друзей, он махнул рукой. Компания с Большой Спасской сочувственно молчала.
Только бестактный Женька осведомился:
— Как же тебя, Марат, угораздило не дойти до Ринга?
— Споткнулся, — был краток Ахметов-младший. — Телевидение приехало, снимали. Провод лежал. Я споткнулся.
— Ясненько, ясненько. Очнулся, гипс, — процитировала изречение из бессмертного фильма Катя.
— Нет, сознания я не терял, — на полном серьезе уточнил Марат. — Но боль была жуткая.
— Видать, на критическую точку кости попало, — со знанием дела заявил Убейволк.
Тут к остальным подбежал одноклассник ребят и соратник Марата по секции бокса Боря Савушкин.
— Живой? — хлопнул Ахметова по плечу он. Марат покачнулся на костылях и едва не упал.
— Ты, Борька, поаккуратней, — жалобным голосом произнес он. — Видишь? Я сейчас не в кондиции.
Из школы послышался второй звонок. Олесь Убейволк, заручившись обещанием ребят, что они помогут «мальцу» подняться до родного класса, уехал. Марат с помощью друзей протиснулся в тесную раздевалку.
— И чего они все так толкаются? — возмущался он, — Человек, можно сказать, на костылях.
— Потому что, когда этот человек не на костылях, — выразительно поглядела на него Катя, — он всех тут в два раза больше толкает.
Это было совершеннейшей правдой. Обычно бурное содружество «В» использовало Марата Ахметова и Борьку Савушкина в качестве таранов и следом за ними легко проникало в школьный гардероб. Впрочем, заметив страдание друга, Савушкин с раздевалкой сегодня справился и один. Затолкав внутрь добрую половину десятого «А», он расчистил проход. Быстро раздевшись, друзья поспешили на первый урок. Впрочем, особенно быстро передвигаться с Маратом «на руках» не удавалось. До лестницы Марат еще кое-как доковылял. Но когда Ахметов попробовал подняться на первую ступеньку, он еле-еле удержался на ногах.
— Ребята, я, кажется, не могу, — растерянно посмотрел на друзей Марат.
— Надо было дома остаться, — с осуждением произнес Тема.
— Вот еще, — запротестовал Ахметов. — Во-первых, дома скучно. А, во-вторых, мне врач сказал, что учиться можно.
— По-моему, как раз нельзя, — возразил Темыч. — Как ты будешь целый день из кабинета в кабинет по лестнице ходить?
— Да я вообще-то думал, что это проще, — сказал Марат и тут же выронил один костыль. — Черт! — в досаде воскликнул он. — И почему у нас в школе давно лифт не сделали? Как было бы хорошо. И учителям пожилым одно удовольствие.
— И какими мы все становимся заботливыми, когда самим плохо, — вкрадчиво проговорила Катя. — Ручаюсь, Маратик, что еще вчера тебя не волновала судьба наших пожилых преподавателей.
— Не волновала, — честно признался Марат. — Но вообще надо предку сказать. Пускай выделит нашему Мише благотворительную сумму на строительство лифта.
— Тогда твоему отцу сперва придется за свой счет школу отремонтировать, — вмешался Олег. — Потому что в нынешнем своем состоянии она лифта не выдержит.
— Всю школу предок, пожалуй, не согласится, — скис Марат.
— А даже если бы и согласился, тебе без пользы, — тихо произнесла Таня. — Пока в школе сделают капитальный ремонт, у тебя нога срастется.
— Меня сейчас другое волнует, — сказал Паш-Ков. — Вот вы тут пожилых преподавателей упомяну-
ли, а у нас сейчас, между прочим, один из них. И к тому же очень вредный. А на урок к нему мы давно опоздали.
— Травка зеленая! — возопила Моя Длина. — Ведь Роман как раз сегодня меня обещал про «Господ Головлевых» спросить!
— Меня тоже, — откликнулся Женька. — Только я не прочел.
— Почему? — повернулась к нему Таня.
— Да как-то у меня такие книги не идут, — развел руками долговязый мальчик.
— Не скажи, — возразила Моя Длина. — Там даже про любовь есть. Разумеется, в сатирическом свете.
— У нас есть шанс сачкануть урок, — не хотелось получать двойку Женьке. — Скажем, что Марата тащили по лестнице. А пока тащили, началась перемена.
— Спасибочки тебе большое, — не согласился Марат. — Что я тебе, паралитик какой-нибудь?
— Ну, вообще-то ты сейчас не очень хорошо двигаешься, — отвечал Женька.
— Все вы мыслите в корне неправильно, — вмешался Пашков. — Тут надо сочетать приятное с полезным.
— Не вижу в своем состоянии ничего приятного, — угрюмо изрек Марат. — И полезного — тоже.
— Это потому, что ты, как и большинство спортсменов, не умеешь абстрактно мыслить, — покровительственно проговорил Лешка. — А у меня голова, — с уважением постучал он пальцем по собственному лбу. — Ив ней, Марат, уже возник план, как из твоего состояния извлечь для всех нас пользу.
— Ну, если у Лешеньки возник план, — всплеснула руками Катя, — то мы сейчас все окажемся со сломанными ногами, руками…
— И головами, — подхватил Темыч.
— Вечно вы преувеличиваете, — снова заговорил Лешка. — Это очень простой план, и у меня все совершенно четко рассчитано. Нам что важно? — посмотрел на ребят он.
— Естественно, чтобы Роман не спрашивал про «Господ Головлевых», — откликнулся Женька.
— Правильно, — кивнул Лешка, который и сам не удосужился прочитать Салтыкова-Щедрина. — Но если мы сачканем, Роман нам потом по «Господам Го-ловлевым» отдельный зачет устроит. А это, может, еще хуже, чем просто урок.
— Хуже, — подтвердил Темыч, которому множество раз приходилось сдавать Роману Ивановичу невыученные стихотворения.
— Значит, лучше всего, если мы и на урок попадем, и Роман нас не удосужится спросить, — продолжал Пашков.
— Мечтатель ты у нас, Лешенька, — иронично сощурилась Катя.
— Вовсе нет, — Пашков почему-то поглядел не на нее, а на Школьникову. — Я реалист. Вот. Слушайте.
Глаза у Пашкова азартно блеснули. Он уже был во власти очередного потрясающего замысла:
— У нас с вами есть козырь — сломанная нога Марата.
— Это не ваш козырь, а моя беда, — уточнил тот.
— Тем более, поработаешь на общее дело, — ничуть не смутился Лешка. — На урок мы можем не торопиться. У нас есть хорошая отговорка: помогали Дойти до класса раненому другу.
— Я не раненый, — возразил Марат. — Просто ногу сломал.
— Слушай, на тебя перелом плохо действует, — возмутился Пашков. — Занудой стал.
— Это кто зануда? — Марат по привычке хотел погрозить Лешке кулаком, но едва попытался это проделать, как оба костыля упали на пол. Несчастный мертвой хваткой вцепился в Савушкина.
— А говоришь, не раненый, — подал ему костыли Пашков. — Чем выступать, лучше послушай умных людей. В общем, мы вроде тебе помогали подняться в класс, поэтому и задержались.
— Верно, — поддержала Школьникова. — Роман у нас хоть и нудный, но чуткий. Он поймет. Тем более что мы скажем ему абсолютную правду.
— Но это, Машка, еще полдела, — ответил Пашков. — Если мы просто опоздаем, Роман про «Господ Голов левых» не забудет.
.— Ох, боюсь, не забудет! — взъерошил двумя руками и без того спутанную длинную шевелюру Женька. — Не забудет он никогда про этих чертовых Голов-левых. И тогда мне предки вместо зимних каникул наймут еще одного репетитора.