— Не говори таких слов! — рассердилась мама и влепила сыну подзатыльник. — Ещё раз услышу от тебя «чёрная кошка» — насыплю в рот чёрного перца! Понял?
— Ну не буду... не буду больше говорить «чёрная кошка», — вздохнул ребёнок.
Сцена, которая разыгралась через пару минут перед цветочной лавкой, была пострашнее. Из экипажа, запряжённого парой гнедых лошадей, вышла парочка и зашла в лавку. Кучер спрыгнул с козел и принялся затягивать постромки. На нём были коричневые сапоги, а под мышкой — кнут.
Цветы у входа благоухали вовсю. Парень из лавки опрыскивал их водой из ведёрка. Две пчелы жужжали над вазой с хризантемами. И тут я увидел, как из переулка вышел чёрный кот и направился к кучеру. Я тут же его узнал: это был Мурлыка. Он подошёл к кучеру и, мурлыча, стал тереться о его сапоги. Кучер пнул Мурлыку, и тот, не успев ничего понять, пролетел шагов пять и шлёпнулся на спину. Лошади беспокойно заржали. Мурлыка перевернулся, поднялся и уже собирался уйти, обидевшись на незаслуженный пинок, но кучер подскочил к нему и принялся с озлоблением хлестать кнутом. Несчастный отчаянно извивался и орал от боли, пару раз поворачивал окровавленную мордочку к кучеру, словно просил о пощаде, но тот был вне себя и опускал свой кнут до тех пор, пока кот не замер окончательно.
Эх, дорого Мурлыка заплатил за свою доверчивость.
Разгорячённый кучер взобрался на повозку и щёлкнул языком. Я ждал, когда он уедет, чтобы подойти к Мурлыке, но тут из цветочной лавки выскочила дама в широкополой жёлтой шляпе и с блестящей розовой сумочкой и завопила, показывая на меня:
Это он! Он! Кот, который напал на меня! Он покушался на мою жизнь! Из-за этого паршивца несколько машин попало в аварию, с продавцом из ларька случился нервный припадок, а драгоценная китайская ваза разлетелась на мелкие осколки!
Я рванул с места. На каждом шагу — новые напасти! Нет, нужно выбирать самые дальние закоулки...
И вот, крадучись садами и огородами, перелезая через заборы и перепрыгивая через канавы, забираясь на крыши и в беседки, я, наконец, попал на пустырь, где добрейшая тётушка Рина в дырявой шали, наброшенной на сгорбленные плечи, кормила кошек всех мастей объедками и рыбьими головами. Кошачий концерт мог оглушить непривычного слушателя.
Я тоже получил свою порцию, а когда поел, подошёл к Грязнуле и рассказал ему свой план. Он мне обрадовался и сразу согласился помочь. Мы попросили соседей по кормушке оповестить всё кошачье население острова о том, что завтра вечером около трубы шоколадной фабрики «Сластёна и К°» состоится собрание.
Вечером я пришёл к цветочной лавке, но Мурлыку не нашёл. Видно, его уже подобрали. Я взял в зубы увядшую хризантему, выпавшую из вазы у лавки, и положил её на то место, где самый ласковый кот острова испустил последний вздох.
И ВНОВЬ КОРОТЫШКА В КЕПКЕ
Глава семнадцатая,
в которой два малосимпатичных типа о чём-то сговариваются, а неизвестный кот дорого платит за тунца из консервной банки
Наутро я ужасно проголодался. О рейде по мусорным бакам не могло быть и речи: активисты братства организовали отряды добровольцев, которые дежурили, спрятавшись за баками, — они прекрасно знали, что там болтаются голодные кошки. Вот так придёшь, ни о чём не подозревая, погрызть рыбью косточку, а вместо этого получишь дубинкой по голове...
Поэтому я решил прогуляться в парке, надеясь раздобыть там себе пропитание. Когда парочки, сидевшие под раскидистыми деревьями на прохладной зелёной травке, целовались или вырезали на коре сердечки, они не замечали, что творится вокруг. А пожилые люди на скамейках нередко задрёмывали сразу после еды. Так что порой можно было ухватить незаметно сардинку или пирожок.
Итак, я выбрал одно из самых укромных мест в парке и стал принюхиваться, не донесётся ли волшебный аромат консервированного тунца или даже лосося. Но вместо этого я уловил совершенно иной запах. Неприятный. Он ударил мне в нос как кулак. Запах йода и мяты.
Я пошёл на этот запах и на скамейке, стоящей в стороне от остальных, у клумбы с олеандром, заметил со спины коротышку в кепке. Рядом с коротышкой сидел человек, одетый в меховое пальто и меховую шапку, лица его я тоже не видел. Они разговаривали тихо, как заговорщики. В глубине парка старичок кормил фисташками белку, чуть поодаль мама бегала за карапузом, который то и дело спотыкался и падал.
Я тихонько подкрался поближе.
— Не так-то просто это сделать, господин Рапашин, — говорил коротышка в кепке. — Разок-другой я, может, и сумею вам угодить — понятно, за вознаграждение, но больше не получится.
— Тебе же самому это выгодно!
Голос второго напоминал звук, который издаёт гнилое яблоко при падении в яму.
— Люди братства хорошо платят мне, господин Рапашин.
— Я заплачу лучше. Сто за штуку!
— За кого вы меня принимаете! Да мне совесть не позволит! Несчастные кошки... Их надо умертвлять, я не спорю, но ваш способ...
— А двести?
— Что «двести»?
— По двести за штуку — позволит?
— Кто?
— Твоя совесть.
— Н-нет... но за пятьсот она, пожалуй, может сдаться. Хотя, конечно, меня будут терзать угрызения...
— Пятьсот? Да ты рехнулся!
— Подумайте о прибыли.
— Грабишь ты меня... Ладно, согласен.
— Ну, будьте здоровы, господин Рапашин. Как только буду готов, дам вам знать.
— Я на тебя рассчитываю. Да, и никому ни слова!
— О чём речь! Что я, ненормальный? Если прознают о нашем деле, мне первому несдобровать. А вы уверены, что вопли не будут слышны?
— Вполне. Это глубоко под землёй. И звукоизоляция хорошая. Пусть вопят сколько угодно — никто их не услышит. Да, и вот ещё что. Ты лучше не приходи ко мне. Я пришлю за товаром карликов.
— Хорошо. Только эти карлики... они какие-то дикие. Я вздрагиваю каждый раз, как их вижу.
— Это они от работы дичают. Варварская, конечно, работа — так ведь на пользу делу: качество продукта улучшается. Ну да, может, им и приятно помучить зверушек, но это меня уже не волнует.
От их беседы мне было не по себе. Что за ужасные намёки? Что за сделка совершилась только что?
— Я пойду первым, — коротышка в кепке поднял с травы сачок и мешок. — Нас не должны видеть вместе.
— Правильно. Я посижу ещё минут десять и тоже уйду. До встречи!
Коротышка не двинулся с места.
— Вы кое-что забыли, господин Рапашин.
— Что?
— Задаток.
— Какой ещё задаток? О задатке речи не было.
— Да как же без этого. Без задатка никто не работает.
— Ну, знаешь ли, меня называют великим обдиралой, но ты ещё хуже. Сколько?
— Сколько сочтёте нужным. Хотя бы тысячу.
— Ладно. Но не вздумай меня продать! Иначе карлики сделают с тобой то же, что с кошками.
— Зачем вы так, господин Рапашин, мне прямо дурно от ваших слов...
Неизвестный, лица которого я так и не увидел, ничего не ответил. Он достал толстый кожаный бумажник и отсчитал несколько засаленных купюр. Коротышка сунул их в карман и удалился.
Я сознавал, что это смертельно опасно, но всё же решил последовать за ним. К счастью, Рапашин достал газету и погрузился в чтение.
И вот, когда я с превеликой осторожностью крался за коротышкой, мои ноздри защекотал тот самый запах, который я мечтал учуять. Консервированный тунец. Светловолосая девушка в клетчатой юбке и гладко выбритый юноша в расстёгнутой рубашке увлечённо целовались, а на подстилке были расставлены термос, две подставки для яиц, тарелки и коробочки с едой, и среди них — открытая банка с консервированным тунцом.
К сожалению, её заметил не только я. В жестяную посудину погрузилась чья-то морда. Чёрный кот, воспользовавшись тем, что парочке было не до еды, жадно уплетал содержимое банки. Он был так поглощён этим, что не заметил подкравшегося к нему коротышку в кепке. И тот прямо у меня на глазах одним махом накрыл кота своим сачком!
Парочка стала хохотать, а кот отчаянно вертелся в сетке и мяукал:
— Сжальтесь! Отпустите меня, пожалуйста! Я не совсем чёрный! У меня за правым ухом есть белое пятнышко размером с горошину... Я не настоящий чёрный кот!.. Помилуйте! Если вы меня освободите, я покажу вам, где скрываются настоящие чёрные кошки... Смотрите, вон, вон одна! Позади вас!
Не обращая внимания на мольбы, коротышка воткнул своей жертве под ребра какую-то трубку (вопли тут же прекратились), запихнул кота в мешок и ушёл.
Я собирался пойти за ним, но тут услышал крики. Люди бежали к пруду. Я залез на платан и стал глядеть сквозь густые ветки. Картина, которую я увидел, меня поразила: два служителя парка вытаскивали из воды мёртвого лебедя. Очень странно. Кто его убил?
Когда народ разошёлся, я спрыгнул с дерева, но коротышки в кепке уже и след простыл. Как и его загадочного собеседника.
ТРУБОЧИСТЫ НА КРЫШЕ
Глава восемнадцатая,
в которой кошки других цветов не спешат помогать чёрным собратьям, а я с горящим хвостом прыгаю в бочку с водой
Ближе к вечеру между трубами шоколадной фабрики «Сластёна и К°» собралось около дюжины кошек разных цветов и оттенков — Серый и Пепел, Снежок и Белоснежка, Шоколадка и Капучин, Полосатик и Клякса... Чёрных кошек представляли, естественно, мы с Грязнулей.
После того как все перезнакомились, я сообщил собранию о последних событиях. Впрочем, о них и так уже все знали. Потом я рассказал о планах Братства суеверных и о связях братства с членами правительства и другими важными лицами. Я говорил с чувством, не скрывая отчаяния.
— Друзья, — закончил я, — ситуация критическая. Почти безнадёжная. Единственная надежда — на вашу помощь.
— И что же мы можем сделать? — поинтересовался Серый.
— Обеспечивать нас информацией о действиях противника, тайно приносить в наши убежища пропитание и вообще содействовать нам всеми возможными способами.
— Погоди, но если мы будем всё это делать, нас могут счесть вашими сообщниками! — воскликнул Снежок.
— Сообщниками в чём?
— В навлечении несчастий на людей.
— Снежок, ты что, всерьёз? Мы не приносим несчастья!
— Я говорю о том, что вам приписывают. Сам я, конечно, не верю во все эти необоснованные обвинения — ну, что тот, кто с вами водится, навлекает на себя несчастья, — и потому я сейчас тут с вами. И всё-таки, приятель, отойди-ка ты на всякий случай подальше, чтобы не сглазить!
Еле сдержавшись, я отступил на пару шагов.
— Без вашей помощи нам не обойтись! — попытался убедить их Грязнуля. — Люди из Братства суеверных не шутят. Они решили извести нас под корень. Не оставить в живых ни одной чёрной кошки!
— Взгляды членов братства нам не близки, да и программа у них отвратительная! — заявил Пепел.
— Мы вам горячо симпатизируем, — заверил Снежок. — Поверьте, ваши проблемы — это и наши проблемы!
Эти слова очень меня обрадовали. Но радость длилась недолго.
— И всё-таки мы не можем рисковать собственной безопасностью ради вашей, — закончил Снежок. — Ведь эти безумцы могут начать охоту и на нас, и тогда нам несдобровать!
Я с трудом сдерживал гнев.
— Что ты хочешь сказать? Что вы откажете нам в помощи? Бросите нас на произвол судьбы? Но разве мы
не такие же кошки, как и вы? Неужели цвет решает всё?
— Послушай, — забеспокоился Снежок, — не приписывай мне слов, которых я не говорил! Повторяю, мы будем помогать вам, чем можем.
— Но как? — Во мне снова зародилась надежда. — Как вы будете нам помогать, Снежок?
— Мысленно.
— Что значит «мысленно»?
— Наши мысли и наши молитвы будут сопутствовать вашей праведной борьбе. Но что касается действий — не впутывайте нас, пожалуйста!
— Вот-вот! — промурлыкала Белоснежка. — Я вообще не понимаю, почему мы, белые кошки, должны рисковать своей шкурой ради вашей выгоды! С какой стати?
Признаюсь, такого я не ожидал услышать.
— А ты что скажешь? — спросил я Серого.
Мыс ним были знакомы много лет и не раз ночи напролёт пели серенады очаровательным кошечкам. Он наверняка не будет столь бессердечен.
— Кто, я?
Серый явно отвлёкся от разговора. Положив голову на передние лапы, он наблюдал за божьей коровкой, которая медленно-медленно взбиралась по трубе шоколадной фабрики.
— Ну да, ты.
— Э-э-э... Понимаешь, — промямлил Серый, — мы, конечно, всей душой за вас, но если мы начнём вам помогать, то в темноте нас, серых, могут принять за чёрных, и тогда нам тоже не поздоровится. Поэтому я думаю, что вам должны помогать прежде всего белые кошки — уж их-то никто с вами не перепутает...
— Ты всегда умеешь выйти сухим из воды, — сердито фыркнул Снежок.
— А ты что скажешь? — спросил я Шоколадку, кошку с глазами цвета мёда и гибким длинным хвостом (поговаривали, что она может завязать его узлом).
— Нас, шоколадных кошек, на острове куда меньше, чем белых и чёрных, — заявила Шоколадка. — Поэтому мы обязаны бережно к себе относиться. Да и что мы можем сделать, когда нас так мало?
— И вообще, непосредственно нас эта история не касается, — добавил коричневый кот Капучин. Ужасно чистоплотный, он и сейчас не прекращал умываться.
Солнце клонилось к закату. Надежды мои таяли на глазах.
— Лично я считаю, что вы заслуживаете всяческого содействия в вашей справедливой борьбе, — взял слово Полосатик, серо-рыжий кот с бежевыми и белыми полосками, у которого один глаз был зелёный, а другой голубой. — Но вы же понимаете, мы с Кляксой сами не можем сейчас принять окончательное решение.
— Почему?
— Мы должны посоветоваться со всеми кошками остальных цветов и оттенков. Белыми с чёрными полосками, серыми с коричневыми пятнами, коричневыми с лиловыми ушами, чёрными с жёлтыми хвостами, бежевыми с рыжими полосками, рыжими с дымчатыми ушами, сиамскими с...
— Ну и когда же вы сможете посоветоваться с ними со всеми? — нетерпеливо прервал я его.
— Как можно быстрее! — решительно ответил Полосатик.
— А точнее? — настаивал я.
— Я надеюсь, что через пару месяцев мы будем знать мнение всех девятисот двадцати пяти видов кошек смешанного окраса и сможем дать вам чёткий ответ.
— Да через пару месяцев уже и усов от чёрных кошек не останется! — закричал Грязнуля. — Через пару месяцев они нас уничтожат!
— Значит, мы постараемся ускорить принятие решения, — сказала Клякса, светло-рыжая кошка с бурыми пятнами и с лиловыми глазами. — Но мы, конечно, не можем гарантировать, что это произойдёт в ближайшее время.
— Короче говоря, вы оставляете нас на милость этих душегубов?
— О нет, наши мысли и наши молитвы будут сопровождать вас в трудный час! — вновь заверил меня Снежок.
— Да плевать мне на ваши мысли и ваши молитвы! — взорвался я.
— Всё, с меня хватит! — рассердился Снежок. — Отчего я должен это терпеть?! Я пришёл сюда не для того, чтобы меня оскорбляли. Я и так рискую своей шкурой, согласившись принять участие в этом незаконном собрании, — и вот благодарность. Я уж не говорю о мёртвых лебедях...
— При чём здесь мёртвые лебеди?
— Ладно, чего уж там... Все об этом знают, но незачем переливать из пустого в порожнее... В общем, здесь не уважают мои благие намерения, поэтому я ухожу! — заявил Снежок.
Я тоже! — поддержала его Белоснежка. — Ужасная неблагодарность! Ужасная!..
— Подождите! Куда вы? Я не хотел вас обидеть! — бросился я за ними.
Напрасный труд. Они удалились с гордо поднятыми хвостами и с оскорблённым видом.
Когда я вернулся, все остальные кошки, кроме Грязнули, уже исчезли. Воспользовались случаем и улизнули.
Закат окрасил крышу шоколадной фабрики в золотые и пурпурные тона. Божья коровка уже почти добралась до верха трубы.
— Этого можно было ожидать, — вздохнул Грязнуля. — Никто не хочет рисковать своей шкурой ради нашего спасения...