— Хм, это, надеюсь, будет не старший инженер вашей «бригады»? — с идиотской ухмылкой спрашивает один из полицейских, протягивая мне телефонный справочник.
К счастью, мне удаётся найти имя Кулхардта в справочнике.
— Кулхардт и Липински! Габи слушает! — раздаётся в трубке женский голос.
— Соедините, пожалуйста, с вашим руководителем, — прошу я.
— С Кулхардтом или с Липински?
Может быть, я ослышался?
— С человеком, мужского пола! — срываюсь я. — Не с собакой!
— Одну минуту, пожалуйста.
На линии раздаётся щелчок.
— Да.
— Это герр Кулхардт? — спрашиваю я.
— Это герр Кулхардт? Да.
— Говорит Берри! Берри Кранц! Помните меня?
— Нет.
— Берри Блу, — слышу я свой отчаянный голос.
Полицейские слушают мои вопли, качая головами, но мне в упор не до этого.
— Угу.
— Я звоню вам из полицейского управления. Меня обвиняют в попытке нападения на лабораторию одной дамы, профессора Камиллы Марципан. Здесь, в университете. Но клянусь, я не имею к этому ни малейшего отношения! Мне нужны были кры… накра… В общем, не в этом дело. И я ни в чём не виноват! Пожалуйста, вы могли бы подтвердить, что я — это я? И что я ничего плохого не делал?
— Могу ли я подтвердить это? Нет.
— Но почему нет???
— Почему нет? Потому что я не знаю наверняка, Берри Блу, что ты ничего плохого не делал.
— Но…
— Выкручивайся сам, малыш. Тюрьма тебя чему-нибудь да научит.
Я лихорадочно соображаю, что ему сказать, как убедить его помочь мне.
Щёлк! Кулхардт вешает трубку.
— И? — спрашивает один из полицейских.
— Больше обратиться не к кому, — отвечаю я.
— Очень жаль. Вынужден сообщить, что, до тех пор пока ваша личность не будет установлена, мы вас никуда не отпустим.
Никуда не отпустим! Неслабо звучит, как ты считаешь? Как будто у нас вечеринка или семейный ужин у телевизора. Но речь-то шла совсем о другом: о тюремной камере! Вдобавок эту камеру пришлось делить с пьяным в стельку типом, которого засунули туда, чтобы он протрезвел. Запах перегара, который он выдыхал, был настолько убийственным, что даже волосы на моей голове, которые обычно напоминают связку торчащих в разные стороны штопоров, безжизненно повисли и выпрямились.
Наконец утром, когда я уже совсем отчаялся, решив, что родители отреклись от меня, появился папа, а с ним и долгожданное спасение. Разумеется, папу сначала допросили по всем правилам, но ему удалось всё же доказать, кто я. Он подтвердил, что я боюсь фейерверков, хлопушек и взрывов вообще (и кстати, это правда), так что мне и в голову прийти не могло мысли о том, чтобы взорвать университет… Короче говоря, меня отпустили; перед отъездом папа внимательнейшим образом проинспектировал содержимое своего драгоценного ящика и пересчитал все инструменты. По дороге домой родители не задавали вопросов и большей частью отмалчивались. Я рассказал им, что якобы поспорил с друзьями, смогу ли пробраться в лабораторию. Типа мы заключили пари. Родители выслушали меня, не задавая вопросов. Я так думаю, они боялись спросить меня напрямую и узнать правду, которая могла бы их испугать. Сначала «Клёцки валькирии», потом свиньи на беговых дорожках, а теперь вот ещё и ночь в тюрьме. Может статься, что в интернат скорее отправят меня, а не тебя…
Мне жаль, МАКС, но ни одного снимка в лаборатории мне сделать не удалось, да и деньги Кулхардту я не отдал. Твой конверт по-прежнему лежит у меня в кармане куртки. Я бы сам с радостью сходил к нему и рассказал, что смог справиться без его помощи. Ему, пожалуй, это понравилось бы. Да и к тому же он был абсолютно прав: после этой ночи я действительно чувствую себя круче, КУЛасснее, что ли (ну помнишь, он сказал: «Тюрьма тебя чему-нибудь да научит»). Проблема в том, что пока у меня нет ни малейшей возможности куда-нибудь отлучиться. Родители надавали мне всяких заданий по дому, вот и кручусь, как Золушка. Просушиваю матрасы и одеяла, проветриваю шкафы… Работёнка та ещё! В кафе тоже дел навалили — не переделать. Наверно, родители специально нагрузили меня работой, чтобы я никуда не выходил из дома и чтобы им не пришлось ещё раз вызволять меня из тюрьмы.
Скажи, могу я послать тебе куда-нибудь эти деньги, чтобы ты отнесла их Кулхардту? Он наверняка этого ждёт не дождётся.
С приветом,
Берри,
старший инженер и гроза КПЗ
Отправитель: ПинкМаффин
Получатель: БерриБлу
Тема сообщения: Гонорар Кулхардта
Я чё-то не врубаюсь, Берри, ты пишешь: Могу я послать тебе куда-нибудь эти деньги, чтобы ты отнесла их Кулхардту? Он наверняка этого ждёт не дождётся. У тебя что, мозги раскисли? Или я забыла упомянуть, что я ПОД ДОМАШНИМ АРЕСТОМ?!!
Ёлки-палки, я же специально отослала эти деньги ТЕБЕ, чтобы Кулхардт их получил и отвязался! Он мне не нравится, я хочу от него избавиться! И как можно скорее. Он же тебя конкретно кинул тогда в полиции! И тебе ещё кажется, что это круто с его стороны?! Да он чокнутый!
Если не хочешь к нему идти, позвони, вызови его к себе и отдай деньги! Я уже по телефону попробовала с ним развязаться, но он заявил, что его расследование ещё не закончено. Но для меня оно ЗАКОНЧЕНО. Может, до него это дойдёт, когда деньги увидит, Вот так-то.
Теперь насчёт твоих приключений в полиции. Не могу поверить! Как им такое могло в голову прийти: террористическая атака на лабораторию! Хотя… Хм… Как думаешь, это могло бы к чему-нибудь привести? Остановило бы опыты над животными? Может, стоило бы попробовать? Так, не затевать ничего масштабного, просто ограничиться небольшим невинным нападением — подложить бомбочки с газом или поставить в нужном месте ведро крысиного корма (кстати, интересно: где можно достать крысиный корм?).
Пожалуй, нет. Это было бы не слишком эффектно, надо придумать что-то более сенсационное. Как считаешь? Есть предложения?
Приветы,
МАКС
P. S. Кстати, мне очень жаль, что тебе пришлось побывать в тюрьме, но, в конце концов, когда лес рубят, то щепки летят. В любом случае спасибо за попытку. Жутко обидно, что теперь все они — и полиция, и люди из лаборатории — будут вдвойне бдительны, ведь наши визиты их явно взбаламутили. Придётся мне придумать что-нибудь другое. Но вот что меня удивляет: почему ты сразу не освободил свиней, раз уж оказался в этой комнате?!! Сам же убедился, какое это издевательство над бедными животными!
В общем, теперь мы должны освободить не только крыс, но ещё и свинюшек!
P. P. S. М-да, э-э-э… Наверно, мне следует извиниться перед тобой. Моя бабушка на самом деле не звонила в лабораторию. Это Я позвонила, сымитировав бабушкин голос (у меня это здорово получается). Хеберлайн точно на это купился. Ума не приложу, почему он поднял на ноги службу безопасности.
Мне и вправду очень жаль. Этот финт с бабушкой я специально для тебя придумала, чтобы ты решился и чувствовал себя увереннее. То есть бабушку-то я, конечно, не придумала, и всё, что я о ней писала, — чистая правда. Просто она никуда не звонила и о тебе ничего не знает. Я и подумать не могла, что они мой звонок не воспримут всерьёз. Я имею в виду, ведь действительно могло быть так, что бабушка отправила своего инспектора в лабораторию. Интересно, что было бы, если бы его завернули и не пустили…
Эх, нужно в следующий раз придумать что-нибудь другое.
Отправитель: БерриБлу
Получатель: ПинкМаффин
Тема сообщения: Мильфина
Привет, МАКС!
Знаешь, могла бы и не рассказывать всю правду о том, что это была ложь во спасение… моей уверенности. С другой стороны, даже если бы твоя история про бабушкин звонок и оказалась правдой, не факт, что это бы мне помогло. Главное во всём этом что? Что всё хорошо закончилось и жизнь продолжается. По крайней мере пока.
Сегодня я нанёс визит нашему другу Кулхардту. М-да. Всё было совсем не так, как я ожидал.
Начать с того, что вначале мне еле удалось отделаться от мамы и «пожирателей сливок». В какой-то момент сливки закончились, но нам помогло известное тебе блюдо «Клёцки валькирии» (хотя я, признаюсь, подумываю, не переименовать ли нам его в «Клёцки Амалии» в честь той сиреневоволосой дамы). Некоторые наши бабушки-завсегдатушки просто тащатся от клёцек и при каждом удобном случае заказывают по две-три порции, представляешь? Неудивительно, что большинство клёцкофанаток со временем начинает походить на эти самые клёцки, то есть бока у них заметно округляются. Так вот, клёцки пошли нарасхват и тоже стали заканчиваться. Тогда я сказал маме, что сейчас сбегаю в пекарню и принесу ещё. Она вообще-то знает, что быстро я из пекарни не возвращаюсь никогда — папа всегда найдёт, чем меня задержать. То попросит помочь, то захочет поговорить со мной, обсудить новые рецепты и всё такое. Бедняга не теряет надежды, что однажды я всё-таки стану пекарем-кондитерам и посвящу свою жизнь работе в нашем кафе. Увы, придётся мне разочаровать его, потому что одна мысль о том, что семь дней в неделю мне предстоит проводить в окружении тортов, кексов и пончиков, приводит меня в ужас.
Как ты понимаешь, в пекарню я не пошёл, а двинул со всех ног по адресу детективного бюро Кулхардта и его писающего партнёра (адрес, само собой, был у меня под рукой — я нашёл его в «Жёлтых страницах» на букву А).
Оказавшись там, я окончательно убедился, что из списка детективов ты действительно выбрала Кулхардта случайно, потому что, побывай ты в этом месте, ты бы ни за какие коврижки не поручила ему это дело. Офис Кулхардта располагается в древнем обветшалом здании. Фасад и стены подъезда давно не крашенные, а лестницы так скрипят и шатаются, что кажется, идти по ним можно только в одиночку, вдвоём будет уже небезопасно, Я собрался с духом и стал подниматься наверх, на самый последний этаж, где располагался офис. Входная дверь соответствовала духу этого мрачного дома, она была обшарпанной и потрескавшейся. На двери красовалась криво прибитая табличка: «Кулхардт и Липински — частные детективы. Не звонить! Стучите и входите».
На двери не было даже ручки; в общем, я глубоко вдохнул, постучал в дверь и открыл её.
Ты когда-нибудь смотрела старые американские фильмы, в которых красивая женщина нанимает циничного, на всё готового детектива, чтобы тот отыскал убийцу её мужа? В конце выясняется, что она-то и убила мужа, так что детектив не получает ни копейки… Естественно, за время расследования он влюбляется в эту клиентку, а когда узнаёт правду, то не может смириться с ней и расстаётся с жизнью, трижды продырявив себе висок. У меня возникло чувство, будто я снимаюсь в подобном фильме… Непередаваемое ощущение! Cool!
Но когда дверь открылась, взору моему предстала картина, в которой не было ничего американского, ничего криминального. Честное слово, МАКС, такого я в жизни не видывал! Никакое это не детективное бюро, а самый настоящий склад. Вот тебе небольшой список того, что я увидел в первые несколько секунд моего пребывания в этом месте: детские ползунки, ящики с инструментами (эх, было дело…), бумажные носовые платки, обувь всех размеров, лапша, столовые приборы, мини-радио, кулинарные книги, постельное бельё, фруктовые консервы, кухонная утварь, растворимый кофе и так далее, и так далее. Преогромная куча хлама, разбросанного по полу, развешанного по стенам, распиханного по полкам, а посреди этого бедлама — одинокий письменный стол. За столом сидела дама. Она дружелюбно взглянула на меня из-за груды туалетной бумаги, бельевых прищепок и пакетиков с концентрированным супом.
— Чем я могу тебе помочь? — спрашивает она самым обыкновенным голосом, как будто кавардак в комнате её ничуть не смущает.
— Скажите, это офис Кулхардта и Липински? — спрашиваю я в ответ.
— Разумеется. Именно так, как написано на двери. Кстати, герра Липински сейчас в офисе нет.
— Герра Липински? Постойте, разве он не собака?
На лице дамы появляется сочувственная улыбка.
— Только снаружи. Правда, после одного… несчастного случая он занимает меньший кабинет.
В нашем кафе я уже вдоволь насмотрелся на всяких «редких птиц». После истории с нашими красотками, фрау надутой и её морщинистой кудахчущей подружкой-несушкой, я был твёрдо уверен, что удивить меня уже нельзя ничем. Как выяснилось, я был не прав. Знаешь, разговаривая с этой дамой, я даже ущипнул себя левой рукой за правую, чтобы удостовериться, что всё это наяву и что я не попал в другое измерение. Измерение, где меня окружают одни только чокнутые, которые при этом абсолютно уверены, что они нормальные.
— Кто там, Мильфина? — доносится откуда-то голос Кулхардта.
— Мильфина. Интересное имя, — говорю я первое, что приходит в голову.
Мильфина вновь смотрит на меня с улыбкой:
— Так меня называет только Кулхардт.
— И как же называет вас герр Липински? — спрашиваю я, уверенный, что отколол совершенно уморительную шутку.
— Габи, — отвечает она, не моргнув и глазом. — Это моё настоящее имя. Мне самой оно нравится больше.
Я же говорю — другое измерение…
— С вами хочет поговорить один молодой человек! — кричит Мильфина в сторону коридора.
Открывается дверь, появляется Кулхардт. Без пальто, но в шляпе.
— Никакой это не молодой человек, Мильфина. Это Берри Блу. Ну что, малыш, рад тебя видеть. Признаться, я уже давно жду тебя… или твою подружку.
— Откуда вы знаете? Никакая она мне не подружка!
— Откуда я знаю? Ты же помнишь, я детектив. Вот и знаю.
«Пора перестать задавать ему вопросы», — проносится у меня в голове.
— Ну как провёл время в тюрьме? — спрашивает он.
— Не то чтобы очень весело, — отвечаю я. — Но, пожалуй, интересно.
— Проходи в кабинет, — предлагает Кулхардт. — Только смотри не наступи на пакетики с сухими сливками, от них всегда столько пыли. И не запнись о газонокосилку.
К счастью, кабинет Кулхардта отличался от «предбанника» (по крайней мере залежей хлама здесь не было). Приглядевшись внимательнее, я понял, что в помещении чего-то не хватает, но не мог решить, чего именно. И тут меня осенило: в кабинете не было ни шкафа для документов, ни картотеки, ни единого листочка бумаги. Пустой письменный стол посередине пустого кабинета.
Правда, стены были не совсем пустыми: на одной из них висели две большие фотографии. На первой фотографии был изображён Липински, а на второй… тоже Липински. То есть я хочу сказать, на первой Липински был в том виде, в котором его знаю я, а на второй — в том, как он выглядел до этого… несчастного случая (если я всё правильно понял). В человеческом, значит, виде. Вот блин-компот! Кажется, я и сам свихнулся от общения с таким количеством чокнутых. Но теперь мне по крайней мере стало ясно, почему Кулхардт считает, что Липински — это Липински. Его партнёр раньше выглядел точно так же, как и сейчас. Эти глаза! Настоящие собачьи глаза! С ума сойти. К тому же у него были волосы ниже плеч, свисавшие, как уши нынешнего Липински.
— Это Липински? — спрашиваю я, переводя взгляд с одной фотографии на другую.
— Это Липински. Сам видишь.
— Не желаете ли кофе? — слышу я голос Мильфины.
— Не желаем ли мы кофе? Я — да. Ты тоже?
— Я тоже? Нет, — отвечаю я.
— Жаль, — говорит Кулхардт. — У него срок годности заканчивается.
— У вас здесь что, магазин?
— У меня здесь магазин? Нет. Все вещи принадлежат Мильфине. У неё дома уже нет места.
— Мильфина. Редкое имя.
— Так её называю только я. В честь сливок для кофе.
— Как это?
— Как это? Сливки от «Альди».
— От «Альди»?
— От «Альди». Мильфина — Альдиманка, у неё зависимость: ей нужно не реже раза в день ходить в «Альди» и покупать там что-нибудь. Иначе начинает нервничать и волноваться. Невыносимо, Причём покупает она только товары по специальной цене, со скидкой. К счастью, Мильфина унаследовала хорошее состояние, так что денег на это ей хватает.
Тут меня словно током ударило: «Мильфина» — это же название сливок для кофе, которые продают в «Альди»! Точно! Ну и ну!
— Ты хочешь мне что-нибудь рассказать? — внезапно меняет тему Кулхардт.
— Рассказать? Да нет, я просто хотел отдать вам деньги. Деньги от МАКС.
— Убери подальше. Твоя подруга должна принести мне эти деньги сама.
— Но почему? И потом, никакая она мне не подруга!
— Почему? Потому что это дело мне поручила она. Вот почему. И кроме того, деньги мне пока не нужны. Задание ещё не выполнено.
— Да нет же, выполнено! — кричу я. — Или вы считаете, что чокнутые курицы ещё появятся в нашем кафе?
— Появятся ли чокнутые курицы в вашем кафе? Может быть. А может быть, нет. Что ты делал в университете? Что искал?
— Просто хотел посмотреть, я хочу в будущем стать биол…
— Не надо сказок. Для чего тебе понадобился фотоаппарат?
— Откуда… ну да, я знаю, что вы детектив.
— Умный мальчик. А так не скажешь.
— Спасибо. — Что тебе было нужно от этой дамы, профессорши? Как там её фамилия — Конфитюр?
— Марципан. Её фамилия — Марципан.
— Ага. То есть ты её знаешь. Откуда?
— Да не знаю я её! Просто ассистент называл её фамилию!