Засуха
Давным?давно земли вкруг Великого Озера посетила страшная засуха. Весенние дожди прошли стороной, и солнце, медный шар, изо дня в день светило все жарче, затопляя землю своими лучами. В ту весну не распустились цветы и пожухла трава на холмах. Одиноко и грустно стояли в помертвелых садах банановые пальмы, бессильно опустив иссушенные листья, не наполняя воздух сладким ароматом тяжелых золотых плодов. Выгорели на солнце посадки ямса, а кукурузные ростки так и не смогли пробиться сквозь затвердевшую землю. Чтобы не умереть с голоду, люди выкапывали банановые коренья, ели большие, грубые луковицы. Вода в озере спадала все ниже и ниже, пока над ней не заколыхался высокий папирус и на многие мили вокруг не протянулись болотистые берега. Огромные скалы торчали на месте водопада в Джиндже, и вода из Великого Озера, что каждую весну с шумом и грохотом низвергалась в Нил, теперь сочилась тонкими струйками. Голод и нужда охватили страну, но больше других пострадала местность под названием Бусога. Туда?то и забрело большое стадо слонов в тщетных поисках свежей травы, листьев и кореньев. Наконец вожак стада сказал:
– Девяносто лет назад, когда я еще был малым слоненком, был тоже голод, и помню, вода в Ниле стояла так низко, что мы смогли в одном месте вброд перейти его и оказались в Мабиранском лесу, где нашли в изобилии пищу. Давайте пойдем и отыщем тот брод, ведь и на сей раз река сильно обмелела.
Стадо двинулось к Нилу через опустошенную страну, мимо покинутых деревень, встречая на пути истощенных от голода зверей, из последних сил тащившихся к реке. Вожак привел свое стадо прямо к тому месту, которое он запомнил, и там они увидели блестящее на отмелях каменистое дно реки и поняли, что цель пути близко.
Была в том стаде слониха со своим слоненком, который очень устал от дороги.
– Терпение, малыш,– подбодряла его мать,– мы почти пришли. Только подумай о прохладных зеленых лужайках, которые нас ждут в Мабиранском лесу. Безжалостному солнцу не пробиться сквозь густую зелень перевитых лианами деревьев. А какие там глубокие темные лужи!
Только она сказала это, как ее глазам предстало жалостное зрелище. Обезьяна?мать принесла к реке своего детеныша напиться, но идти с ним дальше у нее уже не было сил. Подхватила их слониха своим хоботом и перенесла через брод в Мабиранский лес.
Правитель Страны Облаков видел все бедствия, обрушившиеся на землю, и когда он заметил и слониху с ее ношей, то его сердце преисполнилось жалостью к истощенным животным и людям. И созвал он все свои облака – целую армию – и заставил их пролиться дождем на выжженную землю. И ожила помертвелая земля. Склоны холмов покрылись травой и заблистали цветами. Воды в Великом Озере поднялись и низверглись с высоты водопада. Там, где еще недавно вдоль берега тянулись мертвенные болота, стало так глубоко, что вода добралась до пушистых цветков папируса, а брод через реку исчез под ревущим потоком.
С той поры обезьяны стали друзьями слонов, и хоть сами они малы и слабы, но часто выручают слонов из беды. Сидя на верхушках деревьев, они следят за приближением охотников и всегда предупреждают слоновье стадо об опасности. Они видят, где охотники ставят капканы, и также сообщают слонам. Вот почему люди предпочитают охотиться на слонов в низинах или на склонах холмов и обычно не преследуют их в лесу.
Взгляни, Нгай, рыбок нет!
В народе кикуйю бытует такое поверье. Давным?давно, когда милосердный бог Нгай решал, как ему лучше расселить всех тварей на земле, он отвел Бегемоту леса и равнины. Но Бегемот был очень жадный. Пищи бог послал ему вдоволь, от врагов бегать ему не приходилось – не было у него врагов,– и он только и делал, что жевал траву да листья и жирел. И чем больше он жирел, тем тяжелее переносил палящее полуденное солнце. Идет, бывало, днем к реке на водопой, переваливается. Остановится и смотрит с завистью, как маленькие рыбки лениво и беспечно плавают в прозрачной заводи. С самой вершины горы Кения течет сюда талая холодная вода.
– Ох,– вздыхает Бегемот,– как бы я хотел плескаться с рыбками Нгая в чистой прохладной воде!
Долго клял Бегемот свою несчастную судьбу и в конце концов решил попросить у творца разрешения поселиться в другом месте.
– Милостивый бог Нгай! – взмолился он в один особенно жаркий день,– дозволь покинуть леса и долины и поселиться в чистых прохладных водах твоих рек и озер! Жара палящего солнца убивает меня!
– Нет, этому не бывать,– изрек Нгай.– Я очень дорожу своими маленькими рыбками, а посели я тебя в реках и озерах, ты, чего доброго, съешь моих маленьких рыбок. Живи, как и жил,– на суше!
Приуныл Бегемот и поплелся домой, а солнце безжалостно палило его голую кожу.
– Нет больше мочи терпеть,– стонал бедняга.– Заклинаю тебя, милосердный бог Нгай, дозволь мне покинуть леса и долины, сделай меня обитателем рек и озер! Даю клятвенное обещание не есть твоих маленьких рыбок.
Долго думал великий бог Нгай, как быть с Бегемотом. Он глядел на равнины, опаленные знойным солнцем, и постепенно сердце его смягчилось.
– Так уж и быть,– согласился бог.– Я позволю тебе жить в моих реках и озерах, но как ты докажешь мне, что не ешь моих маленьких рыбок?
– Днем я буду отлеживаться в прохладной воде, а по ночам пастись на берегах реки и в топких низинах,– отвечал Бегемот.– Я обещаю не трогать твоих маленьких рыбок, Нгай.
– А как ты докажешь, что выполнишь свое обещание? – упорствовал великий бог Нгай.
– А вот как,– нашелся Бегемот.– Я буду выходить из воды каждый раз, как поем, и расшвыривать свой навоз хвостом. И все, что я съел, будет перед твоим оком, ты сам увидишь, что в навозе нет рыбьих костей. Лучшего доказательства и не придумаешь!
И вот таким образом Бегемот по сей день выполняет обещание, данное великому богу Нгаю. Он всегда опорожняется на суше, разбрасывает навоз хвостом, а морду задирает к небу, словно говоря: «Взгляни, Нгай, рыбок нет!»
Золотая земля
Люди говорят, что однажды двое европейских ученых приехали в Эфиопию. Они ездили по всей стране, заглядывали в каждый ее уголок. Они наносили на карту горы, дороги и реки.
Слух об этом дошел до императора. Узнав, что европейцы составляют карту, император послал человека, чтобы тот сопровождал их. Когда через несколько лет европейцы кончили свою работу, их проводник возвратился в Аддис?Абебу и рассказал императору:
– Все, что видели эти люди, они записывали. Они наблюдали, как Нил несет свои воды из озера Тана, и следили, как река сбегает с гор. Они узнавали, есть ли в горах золото и серебро, наносили на карту все дороги и тропинки. Император понял, какой труд проделали эти люди. Он послал за ними, желая увидеть европейцев, прежде чем они покинут страну.
Когда ученые пришли, император поздоровался, угостил их и преподнес им ценные подарки.
По дороге на побережье их с почестями сопровождали слуги императора.
Когда ученые уже собрались сесть на корабль, слуги императора попросили их остановиться и снять обувь. Они счистили с их подошв землю, затем отдали обувь европейцам. Те растерялись, не зная, что и подумать о таком странном обычае.
– Зачем вы это делаете? – удивились они. Тогда посланцы императора сказали:
– Наш император желает вам доброго пути и просит передать: вы приехали сюда из далекого и могущественного государства. Вы своими глазами увидели, что Эфиопия – самая прекрасная страна на свете. Ее земля дорога нам. На ней мы сеем и в ней хороним своих близких. Мы ложимся на нее, чтобы отдохнуть, и пасем на ней наш скот. Тропинки, которые вы видели в горах и долинах, в полях и лесах, протоптаны нашими предками, нами и нашими детьми. Земля Эфиопии – наш отец, наша мать и наш брат. Мы оказали вам гостеприимство и преподнесли дорогие подарки. Но земля Эфиопии – самое драгоценное из того, что есть у нас, и поэтому мы не можем отдать ни единой ее песчинки.
Волшебный цветок
Племя Вынь?глаза
Жил когда?то в нашей земле вдовец, и было у него четверо сыновей. Однажды напала на него хворь, и вскоре он умер, оставив детей сиротами. Великим горем была его смерть для сыновей, особенно для старшего, по имени Мулинге: он даже заболел от тоски. Многолетний этот недуг иссушил его тело: младшие братья росли и крепли, а старший оставался хилым и тщедушным. Братья потешались над ним, дразнили недоростком, и в конце концов Мулинге это надоело: распрощался он с обидчиками и ушел жить к бабушке в маленькую хижину в самой чаще леса. Бабушка любила внука, не обижала его, а тот помогал ей как мог: огород возделывал, скотину пас, рубил дрова и ходил к реке за водой.
Неподалеку жил человек по имени Масаку, столь же богатый, сколь и мудрый. У него была дочь Калекье. По всей округе не было девушки прекраснее, и многие юноши мечтали взять ее в жены. Но Масаку, отец Калекье, объявил, что отдаст дочь лишь за того, кто поведает ему Самое Удивительное – то, чего он видеть не видывал, о чем и слышать не слыхивал. Слова эти были поистине вызовом всем мужчинам округи. Они тотчас же принялись припоминать, кто что знал удивительного.
Сотни юношей со всех концов страны каждый день приходили к дому Масаку. А тот уже с раннего утра усаживался у входа в ожидании новых рассказчиков. Один за другим приходили они, но тщетно пытались удивить Масаку. Всякий раз случалось так, что если он сам не видел того, о чем рассказывали ему изобретательные женихи, то уж наверняка слышал об этом прежде.
Вот и братья Мулинге решили попытать счастья. Чего только не нарассказали они старику, да все это он уже слышал. Пристыженные, отправились они домой, а по пути наведались к бабушке и брату Мулинге и между прочим рассказали, как ходили они к Масаку Мудрому свататься к Калекье, но удивить старика им так и не удалось. А Мулинге, которого в ту пору мучила чесотка, лежал на полу и ловил каждое их слово. Братья ушли, а он все думал и думал. День за днем думал, покуда не решился. Наконец однажды утром подошел он к бабушке и говорит:
– Попытаюсь получить эту девушку в жены. Немногословен был Мулинге. Всполошилась бабушка:
– Что ты, что ты, Мулинге! Взгляни на себя – ты же такой маленький, такой слабенький! Где тебе рассказать такое, чего бы не знал сам Масаку Мудрый! Сколько уже юношей пыталось, и статнее тебя, и сильнее,– а ведь ни у кого ничего не вышло. Оставался бы ты здесь, мне в помощь, а как поправишься, сосватаю тебе хорошую девушку.
Но Мулинге был непреклонен, и уговоры оказались бессильны. Юноша отправился к братьям и рассказал им о своем решении. Те тоже принялись отговаривать его:
– Безнадежное это дело!
А самый вредный еще добавил:
– Постыдился бы, хилый ты уродец! Спокойно ответил Мулинге:
– Все?таки я туда пойду. Я уверен, что получу эту девушку в жены!
Вернувшись домой, юноша попросил:
– Намели мне, бабушка, просяной муки и насыпь в калебас, а в другой положи каши. Я отправляюсь в дальний путь, искать Самое Удивительное.
Поняв, что Мулинге не отговоришь, бабушка собрала ему еды на дорогу, как тот и просил. Поутру Мулинге отправился к дому Масаку. Хозяин сидел, как обычно, у дверей и ждал новых рассказчиков. Не успел Мулинге войти, как Масаку сердито спросил:
– Чего тебе надо?
Вошедший до того был хил и невзрачен, что старик и не надеялся услышать от такого заморыша ничего удивительного.
Тихим голосом отвечал Мулинге:
– Правда ли, что тот, кто поведает тебе Самое Удивительное, получит в жены твою прекрасную дочь?
– Да,– сказал Масаку,– это правда.
– Ну что же, пока еще я такого не знаю. Но я отправлюсь в путь в дальние края и вернусь через много?много дней: тогда я смогу поведать тебе Самое Удивительное, а ты отдашь мне в жены свою дочь!
С этими словами Мулинге закрыл за собой дверь и вышел, раздумывая о предстоящем путешествии, и отправился по лесной тропинке сам не зная куда.
Шел он один, но ему не было страшно. Одна за другой остались позади все деревни. Дальше пошел Мулинге, через горы и долины, через лесные дебри. Когда темнело, юноша устраивался на ночлег под огромными деревьями. Так шел он день за днем, и вот уже кончились все припасы. Однако Мулинге продолжал свой путь, подкрепляясь плодами и ягодами, и забрел наконец в такую глушь, где и днем?то пути не видно. Не было там ни дорог, ни тропинок: от веку не ступала в тот лес людская нога. Мулинге пошел на запад: путь ему указывали только луна и солнце. То и дело встречались ему стайки мартышек, стада слонов, разные хищные звери, но они не трогали юношу, и он их не пугался.
Три недели шел Мулинге и уже отчаялся: захотелось ему вернуться домой, к бабушке. А лесу, казалось, конца не будет. Но тут вспомнил юноша о своем обещании бабушке, братьям и старому Масаку и еще подумал: «Если я найду Самое Удивительное, то стану мужем прекраснейшей девушки на свете». Воспрянул духом Мулинге и продолжал свой путь.
Вскоре он оказался на вершине холма, откуда была видна широкая долина. Мулинге остановился и огляделся. Вдруг прямо над головой он услышал громкое жужжание и увидел, как по земле метнулась большая тень, словно бы от огромной птицы. Он поднял глаза и замер в изумлении: над ним кружила огромная муха, больше самой большой птицы, какую знал Мулинге. Муха опустилась прямо на юношу, и тот упал под ее тяжестью. Закричал Мулинге, но никто его не услышал. Тогда он быстро пополз прочь, и муха не стала его преследовать. Наконец он остановился, с трудом переводя дух, и вновь услышал жужжание, только гораздо громче. Подняв глаза, юноша увидел целый мушиный рой. Мухи пролетали над самой головой Мулинге, и он спрятался от них под нависшими ветвями дерева. Немного успокоившись, юноша попытался поймать одну из мух и уже схватил ее за лапу, но тут муха его так лягнула, что он снова упал наземь.
Прошло три дня, прежде чем Мулинге выбрался из мушиного края. Но дальше было не легче: он оказался в краю исполинских пчел. Пчелы эти садились на огромные цветущие деревья и собирали мед с цветов. Мулинге подбирал падавшие на него капли меда и питался ими четыре дня подряд. Исходивший от него запах меда привлекал все новых пчел, и они кружили над путником огромным роем. Но юноша был совершенно спокоен, поэтому пчелы собрали с него весь мед, а самого не тронули. В конце концов выбрался Мулинге и из пчелиного края и продолжал свой путь на запад.
Много дней шел Мулинге, не встречая ни опасностей, ни чудес, и сказал себе так: «Я должен идти вперед, покуда не увижу такого, о чем старик Масаку наверняка не слышал. Лишь тогда я смогу вернуться и обо всем ему поведать!»
Шел уже сорок пятый день с тех пор, как Мулинге покинул свой дом. Вечером усталый юноша устроился поудобнее между корней старого дерева и попытался заснуть, но не смог: на душе у него было неспокойно. Ворочался Мулинге с боку на бок, а сон к нему все не шел и не шел. Открыв глаза, он взглянул на запад и заметил вдалеке яркий свет.
«Луна, должно быть,– подумал Мулинге.– Да нет, не видал я ни разу, чтобы луна светила так ярко! Нет, не луна это, а что?то необыкновенное!» Юноша и обрадовался, и испугался. Между тем свет, казалось, все приближался. «Не стану?ка я убегать,– рассудил Мулинге,– а лучше подожду здесь и погляжу, что это такое».
А свет разгорался все ярче, и вот уже вокруг стало ясно, как днем. Какой уж тут сон! Подняв голову, Мулинге заметил на вершине дерева, под которым он расположился на ночлег, огромный пчелиный улей, двенадцати локтей в поперечнике и сорока локтей в высоту. Никогда не видел юноша ничего подобного. «Он ведь нелегкий,– подумал юноша.– Хотел бы я знать, кому это удалось поднять его на такую высоту?»
Свет между тем все приближался, и на душе у юноши делалось все тревожнее. Наконец ему удалось рассмотреть, что свет исходит от огромного горящего факела, длиной в сорок локтей. А нес тот факел великан, ростом в шесть раз выше обыкновенного человека. За ним следовал еще один, чуть пониже, и нес большой бочонок. Видно, великаны пришли взять меду из улья. Мулинге бросился было бежать, но великаны подошли уже так близко, что непременно бы его заметили. И юноша решил, что всего разумнее будет остаться на месте и спокойно ждать своей участи. Однако сердце его билось часто?часто, и на лбу выступили капли пота.
Великаны остановились возле дерева, под которым сидел Мулинге. Он затаил дыхание, не смея пошевельнуться; тело его словно одеревенело. Но великаны были так заняты своим делом, что вниз и не взглянули, и у Мулинге отлегло от сердца. Он понял, что им не до него.
Великаны между тем открыли улей и принялись наполнять бочонок. Куски сотов, в которых, как им казалось, меду было мало, они выбрасывали прочь. Мулинге потом собрал эти соты и выцедил мед в оба калебаса.