— Мама, погляди-ка! — воскликнула девочка, показывая ей кулек с конфетами.
Не успела она произнести эти слова, как из темного угла выскочил малыш лет пяти-шести.
— Конфеты! Дай мне, дай мне! — завопил он.
— Карим сказал, что мы их разделим. Подожди минутку, — одернула его сестра. — Мне их подарил вот этот мальчик, мама. Посмотри, у Карима в ведерке шесть форелей.
— О, прекрасно! Вот и ужин есть, — весело сказала мама. — А на обед я раздобыла яйца.
Девочка подошла к Юберу.
— Ты не забыл про мою тележку? Вот она, а вон колеса, которые Али сломал.
— Она не давала мне ее повозить, вот я ей назло и сломал тележку, так ей и надо! Жадина! — крикнул Али, который, видно, умел за себя постоять.
Юбер починил тележку, прибив колеса к оси здоровенными гвоздями, которые они отыскали в каком-то ящике, и не без гордости любовался делом рук своих, как вдруг приехал мясник со своим фургончиком. Все выбежали на улицу. Мадам Надир купила телячьи отбивные, а Люк — кусок вареной говядины. Юбер тоже подошел к мяснику.
— Вы ведь проедете мимо нашей фермы, месье Лёндрэ, не прихватите ли вы две доски?
— И тебя в придачу? — усмехнулся мясник, подмигнув ему.
— Конечно… И еще моего товарища.
— Ну знаешь, это уж слишком! С меня хватит и одного!
Люк поспешил сказать, что охотно пойдет пешком, но Карим, пошептавшись с матерью, потянул его за руку.
— Оставайся у нас обедать. Мама разрешила, — сказал он.
— Ой, останься! Пожалуйста, ну, пожалуйста! — все повторяла девочка, хлопая в ладоши.
И Люк остался. Он даже помог положить крышку стола на козлы, которые Карим вынес во двор, и подкатил бочонок, поскольку лишнего стула не было.
Расставляя тарелки, девочка без умолку болтала. Люк узнал, что зовут ее Лейлой и что малышку назвали Маргаритой в честь мамаши Жоливет, которая присматривала за старшими детьми, пока мама была в родильном доме.
Тем временем пришел домой и месье Надир. Они сели за стол. Овощной суп, яичница, белый сыр… Зажатый между Али и Лейлой, Люк с большим трудом управлялся с ножом и вилкой. Мальчик толкал его локтем, девочка все ластилась к нему. Али так расшалился, что в конце концов опрокинул свой стакан. Мама строго на него посмотрела.
— Что поделаешь, ему тесно, — защитил его месье Надир. — Вот когда мы будем жить в своем доме…
— А где он находится, этот дом? — спросил Люк.
— Под горой, — ответил Карим. — Это последний дом в деревне. Пойдем, я тебе его покажу.
— И мы с вами, и мы! — закричали Али и Лейла.
Но Лейлу мама не отпустила: а кто даст бутылку с молоком Маргарите? Разве ома забыла о своих обязанностях?
— Ты будешь поить ее молоком, а я тем временем сварю отцу кофе, — сказала ей мадам Надир. — Ну, а что до Али, то этот чертенок может идти куда ему заблагорассудится, я рада, когда он не путается у меня под ногами.
Мальчики побежали вниз по склону. Дом! Дом!.. Люк с трудом подавил возглас удивления, когда увидел, что Карим остановился перед какими-то развалинами, окруженными участком распаханной земли. Крыша провалилась, вместо окон зияли пустые проемы. Только стены еще стояли.
Карим широко улыбнулся.
— Правда, прекрасный дом? — спросил он, и на лице его отразился восторг. — Подумай, целых три комнаты, а в чулане пробьют окно, и у меня тоже будет своя собственная комнатка, с окном во двор. Ставни мы покрасим в зеленый цвет, дверь тоже, а пол будет вымощен плиткой… А потом мы заведем кур и кроликов…
— Твой отец все это сам восстановит? — спросил Люк, скрывая разочарование.
— Конечно. Он мастер на все руки. Его товарищи по работе тоже ему помогают. Не говоря уже о том, что и я здесь работаю. Мы уже много чего сделали.
И Карим показал на мешки с известью, на балки, ведра и стремянки, которые лежали вокруг.
— Лейла мечтает о цветах, но главное для нас, конечно, огород: картошка, морковка и все прочее. Я посажу еще салат.
Он умолк и подавил вздох.
— Вот только боюсь, зима наступит прежде, чем все будет готово, и мы не успеем переехать, — сказал он. — Папа может здесь работать только вечерами и в свободные дни. И его товарищи, конечно, тоже. Вот если бы нас было больше…
— А я не могу вам помочь? — спросил Люк, поддавшись порыву.
— Ты? — изумленно пробормотал Карим. — А как же твой автостоп?
— Меня нигде не ждут. Иду, куда хочу. Днем больше, днем меньше значения не имеет. Как ты думаешь, я смог бы вам помочь?
— Конечно. О, какой ты мировой парень! Сейчас расскажу об этом папе.
Месье Надир искренне обрадовался. Чем больше людей будет работать, тем быстрее пойдет дело. А Люк был крепким парнем, любая работа была ему по плечу. Мамаша Жоливет, к которой обратились за помощью, согласилась поместить его на несколько дней в кладовке, где хранила товары. Завтракать он сможет у нее в закусочной, а обедать и ужинать будет у Надиров, внося свою долю в общие расходы.
— Я должен предупредить Юбера, — сказал Люк, — и принести сюда свой рюкзак.
Он отправился на ферму несколько растерянный. Арены Нима терялись где-то в тумане, а перед собой он видел дом с зелеными ставнями и полом, аккуратно выложенным плитками. Мысль, что он будет работать как настоящий мужчина, наполняла его гордостью. «Напишу об этом папе, — решил Люк. — Он всегда говорит, что я слишком много шатаюсь без дела. Надеюсь, он будет доволен».
Если кто и был сражен этой новостью, так это Юбер. Как, Люк останется на несколько дней в Гран-Вилье, чтобы поиграть в каменщика у Надиров, а он в это время будет томиться на своей ферме?
— Я хотел попросить тебя пойти со мной на карьер, — мрачно сказал он. — Но я вижу, что, кроме Карима, тебя никто больше не интересует.
— Уж не ревнуешь ли ты случаем? — воскликнул Люк. — Во-первых, я пойду с тобой на карьер. А во-вторых, почему и тебе не помочь Надирам? Ты был бы там не лишний.
— С отцом я в два счета договорюсь, — подхватил Юбер, — а вот мать устроит мне сцену, это точно… Хорошо, давай все же попробуем. Родители пошли к соседям выпить винца, но… гляди, вон они как раз возвращаются.
Месье Лаверниа, пузатый, краснолицый коротышка, удивлял своим малым ростом так же, как его жена — большим. Он шел неторопливо и улыбался. Увидев мальчиков, он в знак приветствия поднял руку. Юбер обнял Люка за плечи.
— Это мой друг, папа. Он путешествует автостопом, а сегодня мы вместе ходили в Гран-Вилье.
— Ну вот и отлично, вот и отлично, — добродушно твердил месье Лаверниа.
— Но это еще не все, папа. Люк поживет некоторое время там, наверху, потому что хочет помочь Надирам отремонтировать дом.
— Ну вот и отлично, вот и отлично. А еще что?
— Еще… Гм…
И Юбер стал так сбивчиво и путано что-то говорить, что Люку пришлось вмешаться и самому объяснить, в чем дело. Как только мадам Лаверниа поняла, о чем идет речь, она, как и предвидел Юбер, подняла страшный крик, требуя, чтобы он сперва занялся своими помидорами и свеклой.
— Мы там будем работать только вечерами, — объяснил Люк, — а еще в субботу и воскресенье.
— Ну вот и отлично, вот и отлично, — все повторял месье Лаверниа, не обращая никакого внимания на возмущение своей жены. — Надир хороший человек, и я никогда не понимал, как они вшестером теснятся в этой хибарке у Жоливет! Скажи ему, что, если потребуется, я дам немного черепицы. У меня за коровником лежит целая куча.
— Да он тебя обдерет как липку, если ты будешь так себя вести, — не унималась мадам Лаверниа. — Но конечно, ты здесь хозяин, захочешь, так пустишь нас по миру, это тебе решать.
— Ну вот и отлично, вот и отлично, — все твердил ее муж.
Короче говоря, Юбер своего добился.
Однако не решенным оставался еще один вопрос. Его поднял Люк. Ходить на карьер, кормить Фламбо по вечерам они теперь не смогут, ведь в это время все будут работать на строительстве.
— Что ж, придется нам изменить распорядок дня. Это не так уж трудно, — ответил Юбер. — Будем ходить на карьер в семь утра. Согласен?
— Конечно! Ну, а если Карим меня спросит, куда я иду?
— Да Карим в курсе дела. Это он нашел эту будку, и он уже не раз носил Фламбо еду вместо меня. Итак, до завтра. Под сосной на полянке.
По дороге в Гран-Вилье Люк уселся на ствол поваленного дерева, вынул из рюкзака блокнот, конверт, марку и стал писать письмо отцу. Он лишь бегло коснулся всех приключений своего путешествия, чтобы во всех подробностях рассказать о событиях сегодняшнего дня, причем слова «черепица», «цементировать», «стропила» он употреблял так часто, словно стал уже заправским кровельщиком. Если родители после всего этого не будут им довольны, то он, право, не знает, что им еще надо… Он запечатал письмо, наклеил марку и опустил конверт в почтовый ящик у телефонной кабины. Где он будет, когда это письмо дойдет до Токио? Он не сомневался, что все еще здесь.
6 НОВЫЙ ДОМ
Перед ужином произошел небольшой инцидент: Али — вечно этот Али что-нибудь да выкинет — пришла в голову блестящая мысль бросить форель назад в ручей, чтобы проверить, как он объяснил, «хорошо ли она плавает». Мать вздохнула, отец поругал его, и всей семье пришлось на ужин довольствоваться селедкой, которую принес Люк. А сам герой забился на печку и не пожелал идти к столу. Впрочем, всем очень хотелось спать, и Люк, удалившись в кладовку мамаши Жоливет, стал так зевать, что чуть не вывихнул себе челюсть. Ой, сколько там было всяких припасов! Ящики с сухими овощами, кули с яблоками и множество бутылок — тут, пожалуй, выдержишь любую осаду! На железной кровати, прямо на сетке, валялись пакеты стирального порошка и куски мыла. Свисающая с потолка лампочка тускло освещала весь этот хаос.
— Ну как, ничего? — спросил, не переводя дыхание, прибежавший Карим.
— Во всяком случае, с голоду я здесь не умру, — рассмеялся Люк. — Помоги-ка мне лучше убрать с кровати эти пакеты стирального порошка, чтобы я мог разложить спальный мешок. Завтра мне надо рано встать из-за Фламбо. Юбер просил меня пойти вместе с ним… Только бы не проспать.
Стук кастрюль разбудил его куда раньше, чем надо; черный чепчик мамаши Жоливет уже маячил в просвете двери.
— Кофе скоро будет готов, сынок. Пойди умойся, колонка под навесом. А я тем временем подложу дров в печку.
Люк вошел в комнату и увидел, что за длинным столом закусочной уже сидит какой-то мужчина. Он его тут же узнал: это был Руло — Люк слышал, что его так вчера называли, когда он разгружал грузовик с бревнами. Руло заговорил с Люком как с закадычным другом.
— Ну как, малыш, выспался? Вот и прекрасно. Я тоже сплю как убитый. Стоит мне только лечь, и никто для меня больше не существует, я не пошевелюсь, даже если меня будут тянуть за ноги… Надир рассказал мне, ради чего ты здесь задержался, и меня это позабавило. Ведь ты ничего не понимаешь в работе кровельщика. Тебя что, эта специальность привлекает?
— Гм… Не знаю… — смутился Люк, не ожидавший такого вопроса.
— Что же, кровельщик может неплохо зарабатывать, если он знает дело. Эй, Марго, нельзя ли побыстрее?
— Несу, несу! — крикнула мамаша Жоливет.
Она поставила на стол стакан красного вина, хлеб, сыр, а для Люка — большую чашку кофе с молоком, в который он макал свежий хлеб. Руло вынул из кармана складной нож и, отрезая большущие куски хлеба и сыра, отправлял их в рот, не прекращая разговаривать.
— Без четверти семь, — сказал он наконец, — ну, мне пора. У нас срочные заказы, да к тому же хозяин что-то не в духе последние дни. Так что лучше не опаздывать. До встречи, сынок!
Люк вышел вслед за ним. Юбер поджидал его.
— Бежим скорей, — прошептал он, — мать пошла в деревню. В моем распоряжении не больше пятидесяти минут. Мать все время ругается. Представляешь, она никак не может переварить историю с домом Надира. Но поскольку отец не возражал…
— Ну вот и отлично, вот и отлично, — сказал Люк, хитро улыбаясь.
И оба тихонько рассмеялись.
Фламбо явно ничего не мог понять, столь неожиданным был для него их приход. Как только он услышал их приближение, он стал заливисто лаять и так сильно натянул веревку, что она лопнула. Юбер поспешно связал ее.
— Не хватало только, чтобы Фламбо сбежал отсюда и вернулся домой! — воскликнул он. — Ты знаешь, я сам чуть себя не выдал, когда собирал остатки котлет. И вообще, эта история не может долго продолжаться. К счастью, я кое-как починил велик и при первой возможности смотаюсь к Ролану.
Когда мальчики вышли на поляну, мадам Лаверниа уже вернулась на ферму, и они услышали ее крикливый голос — она за что-то ругала Соланж. Несмотря на настойчивые приглашения Юбера, Люк не зашел на ферму, а поднялся прямо в Гран-Вилье, где уже на полную мощь визжала пила. Моторы громко гудели, а под навесом зубчатые диски распускали бревна под доски, которые Руло ловил на лету. Месье Надир как раз менял колесо у грузовика. Заметив Люка, он дружески ему кивнул.
Во дворе у Надиров тоже кипела жизнь. Надо было переодеть Маргариту, но Лейла никак не могла с этим справиться, потому что малышка извивалась, как гусеница. В какой-то момент она выскользнула из рук сестры, и Люк едва успел ее подхватить.
— Ой, какая она противная! — воскликнула Лейла. — Дай ее мне, Люк, и придержи за ноги… Ну вот, готово!
Лейла села на землю, посадила сестренку к себе на колени и дала ей ложечку, которую та, вдруг разом успокоившись, принялась жадно сосать.
Несколько минут спустя появился Карим. Он привез в тачке песок и тут же стал объяснять Люку, зачем его нужно подсыпать в известковый раствор.
— Я уже навозил большую кучу песка, — добавил он, — но Али тут же начал прорывать в ней тоннели и протаскивать через них деревяшки, которые он называет машинами… С ним просто сладу нет. Как вспомню про форель, прихожу в бешенство. Вы были на карьере?
— Да, — ответил Люк, понижая голос. — Бедный Фламбо… И бедный Юбер. Его мать, похоже, дает всем жизни… А?
— Она много кричит, но дальше крика дело обычно не идет, и в конце концов Юбер всегда поступает как хочет. Тем более что отец его очень балует и даже собирается послать на море, к какой-то тетке, которая там живет. Море — это, наверно, колоссально! Мама видела море, когда они приплыли с папой из Алжира, но ее так укачало на пароходе, что она уже ничего не помнит… Да, к слову, я сказал папе про черепицу, он сходит завтра за ней на ферму. Он так обрадовался этому подарку! Только бы Юбер пришел сегодня вечером, а то вдруг передумает…
Но Юбер оказался точным. Он прикатил на велосипеде, как только сирена оповестила о конце рабочего дня на лесопилке. Мальчишки во весь дух побежали по склону, а за ними, с трудом поспевая, несся Али. Месье Надир, Руло и второй рабочий с лесопилки, Ватту, пришли минут пятнадцать спустя. Месье Надир на радостях возбужденно потирал руки.
— Привет, ученики! Шесть кровельщиков вместо четырех — это неплохо!
— А я что, не в счет? — возмутился Али. — Шесть и один… Семь!
Долговязый Ватту взглянул на Али без особого восторга.
— Мы охотно обошлись бы без седьмого, — проворчал он. — Не вздумай только шлепать по цементу, как в прошлую среду, не то будешь иметь дело со мной.
Али на всякий случай отошел в сторону, а месье Надир сказал, что прежде чем класть черепицу, надо укрепить стропила.
— Бруски сложены вот здесь, я их вчера нарезал по мерке. Это мы, Руло, сделаем с тобой вдвоем. А ты, Ватту, можешь продолжать штукатурить. Ну, а вы, ребята… Ага, я знаю, что им делать… Карим пусть размешивает раствор, надо выровнять левую стенку, а вы двое отправитесь за песком. Вы знаете, где его берут?
— Еще бы! — воскликнул Юбер. — Мы там собираем лисички… Я возьму тачку… А ты неси лопаты, Люк.
Сбежать со склона с пустой тачкой ничего не стоило. Но вот подыматься на гору, толкая тачку, полную песка, оказалось куда труднее, чем можно было предположить. И мальчишкам пришлось здорово попотеть, чтобы с этим справиться. Когда они в пятый раз тащили наверх груженую тачку, у Люка свело мышцы на руке, но он ни за что не хотел в этом признаться. Они пошли еще раз, а потом еще… После восьмой тачки месье Надир крикнул им, что пока хватит. Взобравшись на крышу, он тяжелым молотком прибивал бруски, которые Руло наживлял на равных расстояниях друг от друга.