— Скорпионий танец! — тихо, но внятно скомандовал дядюшка Кураж младшим сурикатам. — Кобры плохо слышат, но у них отличное зрение. — Он повернул голову так, чтобы здоровым глазом видеть врага. — Не останавливайтесь, кобры очень проворны, и вы должны быть проворнее! Змею в банке помните? Эта кобра тоже плюётся очень далеко. Берегите глаза! Хвостик, а ты сделай вот что…
Кобра зашипела, точно ветер по песку. Она почуяла, что сурикаты затевают какую-то хитрость, приоткрыла пасть, будто капкан, и качнулась в сторону Хвостика, подтанцевавшего ближе всех. Но Хвостик ловко уклонился.
«Испугался, — самодовольно решила кобра. — Это хорошо».
К кобре подскочила малышка сурикат, обмотанная чем-то пёстрым, и змея плюнула в неё ядом. Но Яя крутанулась не хуже балерины на сцене, и ядовитый плевок пролетел мимо.
— Молодчина Яя! — воскликнул дядюшка. — Очень грациозно! Браво!
Кобра снова раздула капюшон, но сурикаты попятились, и змее пришлось выползти из норы. Здесь, на пороге, кобре было тесно и не удавалось как следует развернуться. До чего же её бесила победоносная ухмылка на физиономии одноглазого старика суриката!
— Ч-ч-что это? — Змея дёрнулась от неожиданности. — Кто там подкралс-с-с-ся?
— Вас, кажется, укусили? — сочувственно осведомился дядюшка Кураж. — Ай-ай-ай, какая незадача!
Он прекрасно знал, кто и куда укусил кобру. Хвостик потихоньку обошёл змею и вцепился острыми зубками ей в спину. Дядюшка помнил, что в норе имеется боковой вход, и Хвостик совершил обходной манёвр этим путём.
Отступать кобре было некуда, и ей ничего не оставалось, как ринуться вперёд. Ядовитые зубы метили в дядюшку, но тот знал змеиные уловки и успел отпрыгнуть, размахивая своим камуфляжным шарфиком.
— Танцуй! — заверещала Яя. — Я хочу ещё сплясать! Яя хочет плясать!
В глазах у кобры зарябило от всех этих прыжков. Ей показалось, что сурикатов не четверо, а четырнадцать. Кобра метнулась в сторону Яи и полностью выползла из норы. Сурикаты видели её полосатый, как у зебры, живот.
Хвостик между тем не размыкал зубов и вцепился в кобру мёртвой хваткой.
— Юп-юп-юп! — вскричал Крошка Чудик.
Кобра увидела другую кобру в его чёрных плоских глазах и так рассвирепела, что кинулась на малыша. И непременно цапнула бы его, но дядюшка Кураж совершил великолепный бросок и вовремя отпихнул нерасторопного Крошку в сторону.
Хвостика мотало по воздуху вместе с кончиком кобриного хвоста — змея пыталась стряхнуть врага, но зубов сурикатик не размыкал. Наконец он улучил момент и ловко спрыгнул кобре на загривок, точь-в-точь всадник-ковбой, объезжающий дикого коня. Держась одной лапкой за кобру, Хвостик сдавил другой свою верную ящерицу, и её пронзительный писк напугал змею. А Хвостик придумал новую хитрость: он закрыл кобре глаза её же раздутым капюшоном, ещё разок куснул её в загривок и спрыгнул наземь.
Испуганная и разгневанная, змея сдалась: с громким яростным шипением она уползла в темноту, подальше от норы.
Глава пятнадцатая
Сурикаты шли по высохшему руслу реки. А такое русло обычно приводит к другому руслу, и снова, и снова. Они шли и шли, и им уже казалось, будто никогда ничего не было на свете, кроме сухой пыльной дороги.
Но русло наконец-то вывело их на твёрдую тропу, тянувшуюся между песчаных холмов. О счастье! Какая она была твёрдая, какая ровная! По твёрдой серой поверхности розовый слон катился на своих кругляшах бойко и весело. А они-то опасались, что придётся снова волочить его и вязнуть в песке!
— Уже почти добрались! — бодро объявил дядюшка Кураж. — Эту дорогу проложили сами Болтуны, видите, какая она широкая и ровная? Они нарочно утрамбовали её, чтобы шурум-бурумы легче катались. Иногда эти дороги бесконечны, но чаще всего они приводят в поселения Болтунов. Так что держите ушки на макушке! — Он потрепал Крошку Чудика по голове. — И будьте осторожны — по этой дороге носятся шурум-бурумы, а они проворнее любой антилопы или леопарда. Помню, в Дни моей Былой Славы бродил я…
Дядюшка не договорил — голос его потонул в оглушительном грохоте. Компания повернулась и увидела облако пыли, которое показалось на гребне холма и стремительно неслось по дороге прямо к ним.
— Спасайся кто может! С дороги, скорее с дороги! — завопил во всю глотку дядюшка Кураж.
В панике сурикаты толкали, и пихали, и дёргали розовую скорлупу в разные стороны. Скорлупа гремела и раскачивалась. Бум! Она рухнула на бок.
— Поднимайте! Иначе её раздавит шурум-бурумом! — кричал дядюшка.
Малышам страх как хотелось кинуться врассыпную и попрятаться в кустах на обочине, но они твёрдо помнили, что сурикаты друг друга в беде не бросают. Поэтому они сбились в кучку и на дрожащих лапках побежали к дядюшке.
— Мы идём! — кричали они. — Сейчас поможем!
И вот малыши уже подпирают розового слона спинками и, кряхтя, пытаются его поднять. Ну и тяжеленная скорлупа! Везти её по песку — и то было легче, чем поднимать.
— Не поддаётся! — пропыхтел Хвостик.
— Она ужасно тяжёлая! — пожаловалась Яя.
Обежав скорлупу кругом, она обнаружила, что под самым боком у неё лежит продолговатый камень. Яя попыталась вцепиться в него коготками и оттащить в сторону, но куда там — камень был с неё величиной.
— Тут камень! Мешает! — пискнула она.
На помощь сестрёнке подоспел Хвостик. Вдвоём они отпихнули камень с дороги, и дядюшке с Крошкой удалось поднять скорлупу.
— Покатилась! — обрадованно сообщил Крошка.
Но грозный грохот и облако пыли были уже совсем близко. Сурикаты едва не оглохли. Казалось, все львы, и слоны, и антилопы Калахари мчатся на них, топая во всю мочь.
О счастье, упрямая скорлупа медленно, но верно двигалась к обочине. Хвостик и Яя тащили её за ремень, а дядюшка и Крошка толкали со всей силы. Внезапно скорлупа покатилась быстрее, ещё быстрее, подпрыгнула на каком-то бугре, перевалилась через обочину и, увлекаемая собственной тяжестью, рухнула с откоса.
Яя и Хвостик едва успели отскочить под куст, не то розовый слон придавил бы их. Слон врезался в соседний куст и замер. А дядюшка Кураж в изнеможении плюхнулся прямо посреди дороги. У него не было даже сил подняться, не то что добежать до обочины.
— Вставай! — испуганно крикнул Крошка Чудик, дёргая дядюшку за рюкзак.
Ревущее пыльное облако неумолимо надвигалось.
— Мне не встать, — пропыхтел дядюшка Кураж. — Сил нет. Бросай меня, беги!
Крошка повернулся и впервые в жизни увидел шурум-бурум. Он успел ещё подумать, что, наверное, видит шурум-бурум в последний раз в жизни. Шурум-бурум сверкал горящими жёлтыми глазищами, скалил серебряную пасть и размерами превосходил даже страшного носорога.
— Беги! — просипел дядюшка и зажмурился.
«Вот и всё, — подумал он. — Жизнь у меня получилась богатая, насыщенная, всякое в ней было, и хорошее, и плохое. Малыши — умницы, дальше они справятся без меня. Чему мог, я их научил. Вот и всё, главное теперь — умереть быстро».
Старый немощный сурикат попытался свернуться в клубочек и зажать уши.
Вдруг дядюшка почувствовал, что кто-то ухватил его зубами за шкирку и бесцеремонно тащит, но не к обочине, а на середину дороги.
Шакал? Лисица-фёнек? Обессиленный дядюшка попробовал вырваться, но тщетно.
— Я фебя не фущу! — раздался у него над ухом знакомый голос Крошки Чудика. Он-то и тащил дядюшку за загривок! И откуда только у малыша силы взялись?
— Не туда тащишь, дурень! Пусти! Спасайся сам! — твердил дядюшка, но тщетно.
Голос его потонул в грохоте и вое.
На них с Крошкой налетел шурум-бурум.
Глава шестнадцатая
Грохот шурум-бурума давно затих вдали, а Хвостик и Яя всё ещё безутешно рыдали под кустом на обочине.
— Дядюшка! Крошка! — скулила Яя. — Как я без вас буду? Яя без вас пропадёт!
— И я пропаду! — прохлюпал Хвостик.
— Братец, сходи погляди, что с ними сталось. Яя боится, — попросила Яя.
Когда-то давно Яя видела мёртвого дикобраза, раздавленного на дороге, — такого жалкого, сплющенного, наверно тоже жертву безжалостного шурум-бурума.
— Не пойду! — заупрямился Хвостик. — Не хочу на них смотреть… на таких. Боюсь! — Он вцепился сестрёнке в лапу. — Или уж давай вместе пойдём. Всё-таки вдвоём не так страшно.
Брат и сестра с трудом выбрались из колючего куста, едва не оставив на шипах клочки своих шубок. Оба двинулись к шоссе, зажмурившись от ужаса. От волнения Хвостик даже позабыл о девизе сурикатов: «Хочешь жить — держи ушки на макушке» — и не проверил, нет ли поблизости врагов. Почувствовав под лапками твёрдую поверхность дороги, Хвостик всё-таки открыл глаза и…
О радость! О диво! Каким-то чудом добрый старый дядюшка Кураж уцелел, и Крошка тоже! Они сидели на противоположной обочине, и Крошка старательно обмахивал дядюшку шлемом.
А больше Хвостик ничего увидеть не успел, потому что не осмотрелся в поисках врага и поплатился за свою неосторожность. Огромная тень беззвучно упала на него с ясного синего неба.
То был Свирепый Сыч.
К счастью, Яя успела разожмуриться и увернуться от хищной птицы. Малышка пронзительно заверещала, сшибла Хвостика наземь и утащила обратно под куст. Там они завопили от ужаса уже вдвоём, опасаясь, что в любое мгновение Свирепый Сыч доберётся до них и унесёт ввысь, терзая острыми когтями и крючковатым клювом.
С дороги донеслись ещё чьи-то крики ужаса и довольное уханье Сыча. Затем настала угрожающая тишина. И вдруг Крошка Чудик звонко крикнул:
— На тебе, гад летучий! Получай!
Что-то глухо шмякнулось, а через секунду Яя и Хвостик с удивлением увидели, как Свирепый Сыч с разгневанным клёкотом пытается оторваться от земли, сверкая жёлтыми злющими глазищами.
Сыч кренился то на один бок, то на другой, но взлететь никак не мог. Перья с него так и сыпались. Похоже, кто-то задал врагу настоящую взбучку!
Но что это? Кто у Сыча в когтях?! Неужели Крошка? Или дядюшка? Что же с ним будет?
Сыч оттолкнулся от земли и начал набирать высоту.
Хвостик понял: сейчас случится нечто ужасное. И он поспешно закрыл сестрёнке глаза лапками.
Клёкоча и бранясь, Сыч всё кружил на месте, но наконец разогнался и улепетнул ввысь.
Хвостик и Яя не знали, что предпринять. Если Свирепый Сыч унёс Крошку, они никогда больше не увидят братца.
— Побереги-и-ись! — завопил кто-то с неба.
Кто-то с треском и хрустом шлёпнулся прямо на куст, под которым прятались напуганные сурикатики.
— Это Сыч? — пискнула Яя. — Он вернулся по нашу душу? Ой-ой-ой!
Куст снова затрещал и захрустел громче прежнего, и раздался торжествующий голос:
— Нас так просто не возьмёшь, клянусь всеми скорпионами Калахари!
Ветки ломались, листья летели в разные стороны, и малыши поняли, что в кусте барахтается вовсе не Сыч, а дядюшка Кураж.
— Насыщенный день! — объявил дядюшка, вытряхивая песок из шерсти, шарфа и шлема. Потом поправил ошейник. — Я было думал, что шурум-бурум меня раздавит, но Крошка не позволил!
— Шурум-бурум был так близко, я даже кругляши рассмотрел! — с трепетом сказал Крошка Чудик. — По два с каждого боку, и из-под них песок и камни так и летят. Но под брюхом у шурум-бурума кругляшей нет, вот я и потащил дядюшку на середину дороги. Шурум-бурум промчался прямо над нами, но не задел. А потом сразу Сыч! Бр-р-р!
— Сыч полагал, будто теперь я от него не уйду, — вмешался в рассказ дядюшка. — Подлый, коварный мешок с перьями! Проклятущая птица!
— Дядюшка, но мы видели, как он тебя сцапал! — воскликнула Яя. — Думали, тебе конец!
— Сцапать-то он сцапал, да только не меня, а рюкзак, — объяснил дядюшка Кураж. — А я вывернулся. Ха-ха-ха, невкусную добычу заполучил Сыч на сей раз!
— Как здорово, что вы оба уцелели! — Хвостик обнял дядюшку и потыкался в него носом. — Мы так напугались!
Потом он обнял Крошку Чудика.
— Итак, мы живы, целы и почти что невредимы, а всё благодаря Крошке! — Дядюшка встряхнулся.
— Так ведь ты сам научил меня держать ушки на макушке, — пискнул Крошка.
— Спасибо на добром слове. Но одной бдительности мало, нужна ещё и смекалка! Вот благодаря чему ты спас нас обоих — не растерялся!
— А что Крошка сделал? Я не поняла! Яя не поняла! — вмешалась Яя.
— Сейчас расскажу. — Дядюшка сел поудобнее. — Итак, мы валялись на дороге, я носом в землю, а Крошка на спине. Ни зги было не видать — пыль от шурум-бурума закрыла даже солнце! Где уж тут уследить за Свирепым Сычом. А тот наверняка смекнул, что сейчас самое время напасть, ведь кушать подано.
— Но Крошка успел увидеть Сыча! — понял Хвостик.
— Только потому, что на мне были приставные глаза Болтунов, — заскромничал Крошка и поправил плоские блестящие чёрные щитки на носу. — В них можно смотреть прямо на солнце — и хоть бы что!
— Едва заметив Сыча, Крошка не растерялся и сунул лапки мне в рюкзак. Там он быстро нашёл одну из круглых блестящих звёзд, помните, в которые играют детёныши Болтунов?
— И ты швырнул её в Сыча? — запрыгала от радости Яя. Она бы и сама не отказалась швырнуть в Сыча чем-нибудь потяжелее/
— Крошка придумал куда лучше! Он подставил звезду под солнечные лучи, звезда засверкала, и Сыч ринулся на нас с небес, не веря своему счастью. Но он едва не ослеп от блеска и… — дядюшка покатился со смеху, утирая глаза, — и склевал звезду, так что, надеюсь, он подавится! Ха-ха-ха! Хи-хи-хи!
— Какой ты умница, братец! — восхитилась Яя, приплясывая вокруг Крошки.
— Вот уж и правда — блеск, а не идея! — подхватил Хвостик. — Я-то думал, это я самый умный из всех…
— Именно — блеск, а не идея! — повторил дядюшка. — Проклятая птица теперь от нас отвяжется. — Он вздрогнул и встряхнулся. — Ух и приключение, второго такого не надо!
— Много приключений сразу. — Яя тоже встряхнулась по примеру дядюшки и так распушилась, что стала в три раза больше самой себя.
— Мы хотели приключений — мы их получили. Даже слишком много. — Хвостик встряхнулся вслед за остальными. Ему было немножко завидно, что Крошка проявил такую смекалку. Но совсем чуть-чуть.
К закату путешественники подыскали себе удобную нору для ночлега, но, прежде чем объявить отбой, дядюшка велел всем как следует вычистить шубки и причесаться. Ведь сегодня пришлось столько валяться в пыли, да и блох по пути они набрали предостаточно.
Почистившись, малыши заснули, а дядюшка Кураж некоторое время бодрствовал снаружи, глядя на звёзды. Ему не спалось от пережитых волнений.
Глава семнадцатая
Холмы, таинственные и далёкие холмы, которые большую часть пути маячили на горизонте, подёрнутые туманной дымкой, теперь всё приближались и приближались, делались всё отчетливее и отчетливее. После жуткой встречи с шурум-бурумом сурикаты решили сойти с дороги, хотя по её ровной поверхности везти розовую скорлупу было бы куда легче. Но безопасность прежде всего! Ох как путались кругляши, на которых ехал розовый слон, в зелёной траве. А трава подымалась всё выше и выше, делалась всё сочнее и сочнее. Но маленькие сурикатики не жаловались и не ныли — они предвкушали, как скоро увидят Болтунов и их удивительные наземные норы. Бодро тащили они розовую скорлупу.
Вдруг Яя остановилась как вкопанная и ткнула лапкой вверх.
— Там, на дереве! — показала она. — Дядюшка, видишь, там, на суку! Это не твой рюкзак? Я его сниму! Яя снимет!
Она молнией метнулась к дереву и ловко полезла по веткам.