Однако Фаэтина не спешила прерывать паузу. Словно катая на языке редкую, незнакомую на вкус конфету, она снова и снова повторяла про себя столь долгожданные, сказочные и совершенно невозможные по всем законам логики (следовать которой беспрестанно призывал дочь-наследницу строгий отец-король) слова — «в вечном заточении!» Подумать только!
Переступив с ноги на ногу, великан в ржавых доспехах продолжил:
— Мой господин, благородный рыцарь… Тьфу. Извините. Конечно же, злой и коварный колдун Ординарус! Так вот, он просил передать вам, прекрасная леди, что так поражён вашей красотой, что решил навеки заточить вас в этой башне. Вы должны стать украшением его Заколдованного Замка. А когда вы ему наскучите, он отдаст вас на съеденье львам! Вот.
— Должна ли я так понимать вашу речь, — принцесса сделала церемониальный полупоклон, который (согласно ее представлениям) обязана была изобразить девушка её статуса, попав в плен к разбойникам, — что я заперта в этой комнате на веки вечные? И что я не смогу подать весточку своему несчастному одинокому отцу?
— Ну, не обязательно всё время в комнате… — рыцарь отрицательно повертел шлемом и в нём что-то снова гулко загремело, как будто ссохшееся ядро каталось по полупустой скорлупе старого ореха. — Хозяин сказал, что прогулки будут разрешены: пешие и даже конные, а иначе вы быстро растолстеете и перестанете быть настолько прекрасной. А насчёт переписки я пока никаких инструкций не получал.
— А мне почему-то кажется… — с внезапной острой обидой произнесла Фаэтина, резко шагнув вперёд и почти в упор придвинувшись к Ржавому Рыцарю, — что кто-то вчера подло подслушал наш тайный разговор и теперь пытается нас разыграть. Я вам не какая-то там дурочка-фрейлина, которую можно сказками с ума свести. У меня три класса монастырской школы! И доспех этот вам явно велик, мой рыцарь. — Королевна неожиданно подскочила вплотную к собеседнику и с силой толкнула его в грудь обеими руками, одновременно сделав ловкую подножку.
Грохот раздался такой, что кучер и лакеи во внутреннем дворе, до того мирно занимавшиеся обыденными делами, задрали головы на окна третьего этажа донжона. Между тем в самой комнате результат неожиданного нападения превзошёл все ожидания Фаэтины, вообразившей на миг, что в доспехах сидит какой-нибудь дворовый мальчишка, подосланный к ней бесстыжим негодяем-хозяином в целях гнусного розыгрыша.
Рухнув со всего размаха на пол, Ржавый Рыцарь мгновенно рассыпался на составные части. Испугавшись за госпожу, из соседней комнаты выскочили фрейлины, а Вестика, кошкой прыгнув вперёд из-за ширмы, даже занесла над головой извлечённую откуда-то скалку. Но тут на глазах изумлённых зрительниц и голова в шлеме, и руки-ноги в латах — все конечности разом — отлетели от туловища и с жалобным звоном покатились в разные стороны. Потом шлем вдруг принял вертикальное положение и, словно черепаха, поспешно ринулся между ног фрейлин в дверной проход. Как ни была поражена принцесса, но «охотничий инстинкт» возобладал в ней над страхом и волнением.
— Ловите его! Не дайте ему уйти! — взвизгнула королевна и сама бросилась в погоню. И непременно бы настигла. Но тут, отодвинув плечом придворных дам, в дверном косяке возник сам хозяин — рыцарь Ординарус собственной персоной в сером плаще и без шляпы. Он, встряхнув спутанными седыми волосами, ловко наклонился и поймал убегающий шлем на вытянутые руки. Девушки оторопело остановились напротив полукругом.
— Простите, дамы, — Ординарус слегка кивнул головой, обозначая поклон. — Кажется, мы немножко «переиграли». Впрочем, не расстраивайтесь, принцесса. Сейчас я всё вам объясню. — Властным движением старик отправил вон всех девушек свиты, кроме Вестики (при этом ни одна из фрейлин не посмела не подчиниться), после чего плотно прикрыл дверь и, постучав по шлему, спросил, обращаясь к прятавшемуся там существу:
— Краставац! Ты как там? Не сильно засветился?
— Ничего, хозяин. Бывало и похуже. Пару дней придётся разминать шкуру, но, думаю, «каменной болезни» я на этот раз сумел избежать.
— Что всё это значит? — опомнилась сгорающая от любопытства Фаэтина. — Кто там у вас в шлеме?
— Трэльф Краставац, — буднично-равнодушно ответил собеседник. — Он, бедняга, наполовину тролль, поэтому ему нельзя попадать под прямые солнечные лучи без опасности надолго окаменеть. Иногда это удобно. А именно когда он сильно надоедает мне своей высокопарной болтовнёй, но не сейчас. В данный момент мне очень нужна его помощь! Сейчас закрою окна поплотнее… (рыцарь по очереди обошёл все окна, опуская вниз собранные из тоненьких деревянных дощечек жалюзи). Вот так! И он сможет показаться вам на глаза. Всё, Краставац. Готово! Вылезай!
Заливистый женский визг стал ему ответом: зелёное пупырчатое пучеглазое существо размером с крупного зайца, выбравшееся из-под забрала, произвело на девушек соответствующее впечатление. Только спустя пару минут они начали понемногу приходить в себя.
— Так вы действительно колдун? Мы действительно в плену? — первой встрепенулась королевна.
— Ну, в общем как бы да, — пожал плечами хозяин замка.
Прошло несколько часов, за которые подругам (ведь, по сути, несмотря на пропасть, разделявшую служанку и наследницу престола по социальной лестнице, обе девушки были лучшими подругами), довелось узнать бездну необычайного и потрясающе интересного. И вот теперь, когда уже нашлись ответы на самые простые вопросы, пришло время главной беседы. Беседы о том, как воплотить в жизнь мечты принцессы о настоящей Возвышенной Любви.
— Приступим, — рыцарь строго оглядел небольшую компанию.
— Вы в самом деле хотите мне помочь? Но почему? — Принцесса-Королевна посмотрела на Хозяина Замка очень-очень серьёзно, озабоченно подперев голову обеими руками и упёршись локтями в стол, за которым собрался «военный совет» (как его назвал старый рыцарь-маг).
— Ну, как сказать… — задумчиво протянул волшебник. — Не то чтобы я тут особенно скучал (занятия у волшебника найдутся всегда), но давненько уже не влезал в людские дела. А вносить разнообразие в магические упражнения тоже иногда полезно. И потом, за вас так горячо просили.
— Кто же за меня просил? — удивилась Фаэтина. — Разве у нас есть общие знакомые?
— Есть тут одна… Впрочем, вы-то как раз с ней не знакомы. Пока. Но она свою принцессу знает прекрасно. Пожалуй, лучше её самой, — усмехнулся Ординарус. — Ладно, раз уж вам удалось разоблачить Краставаца, то, пожалуй, пора и с собственной берегиней лично познакомиться. — Он повернул голову и, обращаясь к кому-то невидимому, призвал: — Повелитика, хватит маскироваться! Раз уж решили «играть в открытую», то извольте воплотиться. У нас как-никак общий совет.
— Вот уж не стала бы так делать, будь моя воля, — сердито ответила колдуну маленькая фея, возникнув на спинке кресла между рыцарем и Краставацем.
— Повелитика де Крик, моя Принцесса. Ваша личная пожизненная берегиня, — самым светским образом поклонившись, представилась поражённой Фаэтине крохотная волшебница. — Я ещё очень молода и вы у меня — первая Хозяйка. Но представители нашей семьи издавна исправно служат королям Вершигорнским и их почтенным родственникам.
— Какая ты красивая, — изумлённо прошептала принцесса. — Интересно, все берегини такие?
— Если им досталась по-настоящему славная хозяйка, то да, — незамедлительно последовал ответ. — Чем выше душой и добрее господин или госпожа, тем моложе и красивее выглядим мы, их духи-хранители. И даже если сами хозяева постарели, хранители нисколько не меняются. Сие есть непреложный закон. Если же мы попадаем волею судьбы к злым и тёмным хозяевам, то будь те трижды юны и прекрасны внешне, их хранители неизбежно станут старыми и уродливыми. Впрочем, невидимые помощники иногда бросают таких господ на произвол судьбы. Редко, конечно. Ведь хранители и феи в общем существа очень верные, но если надежды на исправление совсем нет…
— А у меня? У меня есть своя фея? — тревожно-дрожащим голоском осведомилась скромная горничная Вестика (она, не смея сидеть за одним столом с королевной и рыцарем-магом, с застенчивым видом стояла за спинкой кресла Фаэтины).
— Конечно! Она тоже молода и очень красива. И присутствует рядом. Но сейчас не твоя сказка, дитя, поэтому не стоит на неё отвлекаться, — ответил вместо берегини рыцарь. — Тем не менее всегда помни о ней и старайся заботиться о красоте своей души не меньше, чем о внешнем облике. Поверь, твоя фея оценит труды и постарается сделать для счастья маленькой служанки не меньше, чем Повелитика для своей госпожи-принцессы.
«И откуда в моём королевстве столько магов, шаманов, астрологов, гадалок, колдунов, знахарей, всяких сказочников и прочих шарлатанов? — изумлённо вопрошал себя король Вершигорн, который час выслушивающий самолично заказанные недавно „самые безумные идеи“. — Кажется, за двадцать пять лет я их пересажал по темницам, по рудникам и просто выселил за пределы государства многие тысячи. Университет и сотни школ открыл. Насаждал просвещение и боролся с суевериями как только мог. А стоило заикнуться о том, что нужен их совет, — и на тебе! Как из-под земли в глухом лесу сразу не меньше шести дюжин заявилось! Самое обидное то, с какой готовностью и „знанием предмета“ мои просвещённые придворные принялись их разыскивать и доставлять. Вот, только послушайте этот бред. Это очередной „знаток лесного волшебства“ архимагус Многоболтус распинается».
— Слава Его Величеству Королю Вершигорну Многомудрому! Мой повелитель, как я счастлив, что ваши августейшие уши согласились наконец внимать Свету Истины, обильно стекающему с моих губ уже шестой десяток лет. Не зря я, несчастный, прожил все эти грустные десятилетия в нужде и гладе, в глубоком подполье… («Министра полиции — в отставку без пенсии! — про себя горько подытожил Король. — Этот жулик мне клялся, что ни одного такого „архимагуса“ на пушечный выстрел к границам королевства не подпустит. А тут, оказывается, целое „подполье“»).
С головой, гудящей словно недавно опробованный бубен «дипломированного шамана» Фигли-Мигли-Стибри, устроившего в королевском шатре охоту за злыми духами, Вершигорн вышел проветриться перед сном. А оставшиеся внутри советники продолжали ожесточённый спор — кто из рекомендованных ими волшебников и знахарей лучше разбирается в колдовстве и сможет оказать помощь в предстоящем розыске и последующей осаде Заколдованного Замка. Каждый отстаивал собственного протеже, поэтому спор затянулся за полночь (в результате, кстати, решили взять всех поголовно, чтобы уж точно хоть кто-то помог). Пока придворные спорили, у входа в шатёр король раскурил короткую походную трубочку-носогрейку. Рядом, с плохо скрываемым интересом прислушиваясь к перебранке вельмож, опирался на копьё охранник-гвардеец.
— А ты что думаешь по поводу волшебства и волшебников, старый приятель? — с грубоватой доброжелательностью спросил солдата повелитель (он действительно хорошо знал ветерана по многочисленным военным походам).
— А што думать, Ваше Величество? — честно отозвался воин. — Канешна, есть волшба! Только среди энтих вот «магов», по-моему, едва три-четыре что-то в своем деле соображают. А остальные — чистые обманщики! Вот бы сюда бабку-Велитраву из моей деревни. Или девку Лунопляску с соседней волости. Зачётные колдуньи! Они бы в два счёта и замок этот чёртов нашли, и принцессу нашу помогли освободить. Да вот беда, далековато до них — вёрст пятьсот, не меньше. Да и живы ли? Давненько я там не был…
— И ты туда же! Тьфу! — с досадой махнул рукой король и отправился в одиночестве прогуляться по лагерю. Стараясь оставаться в тени, он останавливался у костров, вокруг которых грелись его солдаты, командиры, слуги и обозные служители, и с удивлением слушал всё новые и новые истории про ведьм и колдунов, леших и домовых, русалок и гномов. Причём каждый очередной рассказчик клялся чем угодно (до полкового знамени включительно), что повествуемая история — «наиправдейшая правда!» А слушатели, все как один, только согласно кивали головами и не высказывали ни малейших сомнений. А он-то всерьёз рассчитывал, что его гвардия чужда любых суеверий. Стыд и позор!
Незаметно для себя король добрался до внешнего кольца стражи и внезапно почувствовал холодное остриё упёртого под нижнее ребро клинка. На ухо тихо и хрипло шепнули: — Пароль?
— Просвещение, — прошептал в ответ властитель и по привычке немедленно задал встречный вопрос: — Отзыв?
— Образование. Проходи, коли надо… но там дальше сплошное болото… гиблое место — трясина! И того, осторожнее: нечисть какая-то там водится — человеческим голосом разговаривает.
— Да ну? — усмехнулся Вершигорн уже в полный голос. — Кто же с болота будет по-человечески вещать? А что говорит?
— Да вот всё «позови да позови короля»! Каждые пять минут! Да ещё таким противным голосом, — сплюнул солдат. — А как его позвать? Что сказать? Наш государь, всем известно, ни в какую нечисть не верит. Я сам несколько лет назад пять палок от ротного командира получил по «мягкому месту» только за то, что рассказал, как перед дальним походом к гадалке ходил. А тут дело не пятью, а пятью десятками палок пахнет. Стой! Слушай: вот опять…
— Слу-у-у-уживы-ы-ыЙЙЙЙ!!! Позо-о-о-в-и-и короля-я-я-я! — тонко завыл над болотом противный надтреснутый голосок.
— Дай-ка свой арбалет, — тихонько попросил король солдата. — Сейчас узнаем, кто тут моих воинов пугает. Когда-то я «на звук» стрелял неплохо, — а потом (уже в полный голос) добавил, обратившись в сторону «шутника»: — Ну, я король. Пришёл. Кто спрашивает?
— Ах, Ваше Величество! Как я рад, что вы столь быстро соизволили снизойти к моим призывам. Признаться, полагал, что ночи три придётся в болоте сидеть. Коленопреклоненно прошу выслушать… ОЙ! — тугая тетива арбалета коротко зазвенела…
— Как ты там, разговорчивый наш? — не особо ожидая ответа, осведомился Вершигорн, вернув разряженный самострел испуганному (только теперь узнавшему своего повелителя) гвардейцу.
— Благодарю за заботу, Ваше Величество. Прекрасный выстрел! Не будь я столь искушён в ловле стрел, пришлось бы долго лечиться — даже каменная шкура не помогла бы. Но всё же хочу заметить, что стрелять по лягушкам из арбалета — грубейшее нарушение традиций. Ваши далёкие предки предпочитали обычный лук.
— А ты кто такой будешь? — поражённый Вершигорн совсем опешил.
— Как кто? Сказок не читали, что ли? Принц-Лягушонок!
— Нет… В детстве дедушка пытался заставить, но я всё равно не читал эту галиматью. Я арифметикой увлекался. Ни про какого принца-лягушонка не знаю.
— Ваше Величество, — зашептал на ухо солдат-караульный. — Это иноземная сказка. У нас в деревне всё больше про Царевну-Лягушку рассказывают — она и вправду на болотах стрелы ловит, а тех, кто за ними придёт, жениться на себе заставляет. А про Принца-Лягушонка я тоже слыхал, но тот вроде в колодце обретался. Его женщинам ловить положено.
— А ну-ка, освети себя! — собравшись с мыслями, приказал король невидимому собеседнику. — А то как я проверю, что ты принц, да еще и лягушка?
— Справедливое требование, Ваше Величество! Сей момент! — проквакал голос. И в ту же минуту с разных сторон к его источнику поспешно потянулись светящиеся холодным неживым светом болотные огоньки (у короля аж мороз прошёл по коже от суеверного ужаса). Собравшись вместе, огоньки соединились в шар с куриное яйцо размером и свет их сразу усилился.
— Мать честнАя! — изумлённо выдохнул караульный. Освещённое колдовским светом, на кочке восседало существо, отдалённо похожее то ли на огромную жабу, то ли на ящера со старинных гравюр — пучеглазое, бородавчатое, с большую кошку размером. На удлинённой (вовсе не лягушачьей) голове, без всякой шеи переходящей в тело, криво сидела маленькая золотая корона, а в тонких трёхпалых лапках чудовище сжимало пойманную арбалетную стрелу.
— Что-то не больно ты похож на лягушку! — как ни был поражён Вершигорн, но старался держать себя в руках и внешне оставаться столь же невозмутимым, как обычно.
— Что поделать. Сильно болел в детстве, — смущённо отвёл глазки назвавшийся Принцем-Лягушонком монстр. — Наследственность плохая опять же. Впрочем, я не для этого искал встречи с королём. У меня для вас важные известия о дочери.