Что мог ответить Володя? Не видать ему этого автопробега. Больничная палата — место невеселое.
Серега уставился на Володю и отчеканил:
— Вахтенный — ты! Понимаешь? Вот так. Тебе велено передать: пора старшему матросу отшвартовываться от больничного причала.
Даже сейчас, склонившись над начатым сочинением, вновь испытывал Володя чувство благодарности к ребятам. После прихода Сережи у него все пошло отлично. Через три дня его выписали, а через неделю — начался знаменитый автопробег.
Идея! В самом начале он напишет про то, как очутился в «Шхуне», про ее замечательных ребят. И про автопробег — обязательно!
Глава четвертая, согретая крымским солнцем
Серая лента дороги бежала весело и торопливо. Оставались позади за колесами автобуса курортные поселки. Планерское, Шебетовка…
Нависала над дорогой каменная громада Кара-Дага, поднявшего к небу остроконечные пики своих вершин. Все ближе была цель путешествия — Судак.
Шумно было в стареньком, видавшем виды автобусе. Ребята пели песни. Звенела гитара Толика Шкуратова. Уж сколько он ходит в «Шхуну», а только сейчас узнали все, что первый помощник капитана отлично и поет, и играет. Ох, Толик, Толик! Нехорошо зарывать талант!
С последнего сиденья раздавались взрывы хохота. Капитан «Шхуны», Сережа Дмитриев, веселил девочек. Он еле отпросился с работы. Как-никак — ученик жестянщика на мебельной фабрике. Окончил школу, но поступать в институт не стал. Решил поработать. И «Шхуну» не бросил. А тут его избрали в капитаны…
Не отрывалась от окна Таня Травкина — бортовой штурман. Она заносила в свой блокнот названия пробегающих мимо поселков.
Только Люба Виноградова молчала. Но это по обязанности. Ведь сегодня она не только помощник капитана, она еще — зав. секретной частью. В руках у нее — объемистая папка. Что там — знает лишь она и капитан.
В Судак приехали в половине четвертого, на несколько часов раньше намеченного. Вечером стали гостями судакских школьников: в Доме пионеров проходил КВН между девятыми классами.
После состязания веселых и находчивых Сережа Дмитриев начал рассказ о делах команды. А потом пригласил судакских ребят участвовать в палубном сборе.
— Не забудьте, сбор в шесть десять утра! — повторил Сергей.
Несмотря на ранний час в Доме пионеров было шумно. Непрерывно хлопала дверь, в зал входили новые и новые мальчишки и девчонки.
— Кого ждем? — раздавались нетерпеливые возгласы.
— Смотрите! Смотрите! — шепнул кто-то.
И вдруг все замерли.
На пороге стоял человек в голубой буденовке. Алая звезда горела на ней. На длиннополой шинели — красные нашивки. Будто он пришел из славного прошлого, из легендарного времени далекой гражданской войны.
Это был комиссар «Шхуны» Евгений Фирсович Шерстобитов. Он специально прилетел в Судак из Киева, чтобы принять участие в нашем автопробеге.
Теперь все были в сборе. Можно трогаться в путь.
До перевала ребят везли машины. А дальше надо идти пешком.
Шли по траве, переходили через овраг. Впереди встал невысокий холм. Но нелегко взобраться по его крутому склону…
На этом холме снимал наш комиссар свой фильм «Сказка о Мальчише-Кибальчише». Это место гибели отважного Мальчиша-Кибальчиша. Здесь лежал он в своей кумачовой рубахе и сухие травы касались его лица…
И назвала «Шхуна» это место Холмом Верности Родине.
Поднялись. Построились четырехугольником. В центре — командиры: капитан, комиссар.
Началась перекличка.
В настороженной тишине звучали имена павших юных героев: Павлик Морозов, Володя Дубинин, Витя Коробков…
Продолжая утреннюю поверку, капитан громко произнес:
— Аркадий Гайдар!
Тишина. И вдруг раздался голос Аркадия Петровича Гайдара, записанный в суровые дни сорок первого года перед самым его уходом на фронт:
Почтамт «ШР»
На «Шхуну» часто приходят письма. Из самых разных городов, от разных людей.
Некоторые помещены здесь.
Письмо из Москвы
Дорогие товарищи, матросы «Шхуны ровесников»!
Вы просите меня рассказать о встречах с Аркадием Петровичем Гайдаром. Просьбу эту могу выполнить лишь в самой малой степени: виделся с Аркадием Петровичем только один раз, правда, встреча эта запомнилась мне на всю жизнь.
В последних числах августа сорок первого зазвонил у меня телефон, и я услышал голос Г. С. Куклиса — главного редактора нашего издательства:
— Заходи, тут с фронта приехал Гайдар. Познакомишься, поговорим.
Вмиг я был в комнате у главного редактора и увидел Аркадия Петровича. Был он в военной форме, в темно-защитной командирской гимнастерке с гладкими петлицами без знаков различия. Удивил он меня своей подтянутостью, собранностью, грустными и озабоченными глазами.
Познакомились, разговорились. В те дни у нас начала выходить «Военная библиотека школьника» — книга на военные темы, рассказывающая ребятам о войне, о том, как надо себя готовить к военному делу.
Поделился я с Аркадием Петровичем и нашей главной задумкой — выпустить для ребят «летучим дождем брошюр» слово о войне крупнейших советских писателей.
— Вы хотите, чтобы я написал тоже? — спросил Аркадий Петрович и замолчал, о чем-то задумался.
И мы замолчали. Мысли все о войне, о тяготах ее, которые испытывают на себе и взрослые, и дети. Как важно сейчас, чтобы ребята услышали голос любимого писателя, старшего друга, вооружились его советом, поддержкой…
Неожиданно Аркадий Петрович стал пояснять свою мысль, будто продолжая уже что-то сказанное:
— Они приходят к нам и не знают, чем заняться. Они отважны, они хотят бить врага, но не владеют винтовкой, не умеют бросить гранату. Не знают, как стрелять из миномета. Смотришь — молодой, крепкий парень. А он ждет, пока ему объяснят, как забраться в блиндаж. Да что там — он даже не знает, как поставить винтовочный прицел. Всему этому надо учить. Учить до того, как попадет на фронт. В окопе учить чаще всего бывает поздно. Здесь должна помочь листовка, книга. Должна помочь ваша «Военная библиотека».
Стало ясно, что он, только что приехавший с фронта из-под Киева, видел этих отважных, но еще неумелых ребят и прекрасно знает, что именно им сейчас нужно.
Мы попросили Гайдара написать несколько строк для нашей «библиотеки», но он отказался — нет ни минуты времени.
Впрочем, он готов помочь нашему начинанию. Позавчера он был на радио, там его записали и попросили выступить еще. Текст он подготовил, но боится, что выступить уже не успеет.
С этими словами Аркадий Петрович передал мне несколько сложенных вчетверо листков.
— Вот вам материал для сборника, может, подойдет.
Это было ставшее впоследствии знаменитым обращение Аркадия Гайдара к молодежи «Берись за оружие, комсомольское племя!»
«…Комсомолец, школьник, пионер, юный патриот, война еще только начинается, и знай, что ты еще нужен будешь в бою. Приходи к нам на помощь не только смелым, но и умелым. Приходи к нам таким, чтобы ты сразу, вот тут же рядом, быстро отрыл себе надежный окоп, хлопнул по рыхлой груде земли лопатой, обмял ладонью ямку для патронов, закрыл от песка лопухом гранату, метнул глазом — поставил прицел. Потом закурил и сказал: «Здравствуйте все, кто есть слева и справа».
Поняв, что ты начал не с того, чтобы сразу просить помощи, что тебе не нужно ни военных нянек, ни мамок, тебя полюбят и слева, и справа…»
На следующий день Аркадий Петрович возвращался в осажденный Киев.
Поздней осенью в ноябре сорок первого года мы подписали к печати маленькую книжку для детей. Называлась она «Советским детям». В ней были статьи Алексея Толстого, Ванды Василевской, Самуила Маршака, Янки Купалы, Ильи Эренбурга. Завершало эту книжку обращение Аркадия Гайдара «Берись за оружие, комсомольское племя!»
Прошло еще несколько дней, и книжечка эта, напечатанная на желтой бумаге, в серой плохонькой обложке, увидела свет. Но мы тогда еще не знали, что Аркадия Петровича уже нет в живых — 26 октября на Украине у села Леплява в неравном бою с врагами, спасая друзей-партизан, он пал смертью героя.
Б. КАМИР,
заместитель главного редактора издательства «Детская литература»,
заслуженный работник культуры РСФСР
ОТ ФЛАГ-ШТУРМАНА. Этот рассказ Бориса Исааковича Камира мы напечатали в странице «Шхуны», посвященной памяти Аркадия Петровича Гайдара.
Глава пятая, зовущая на палубный сбор
Был весенний вечер, и в старом одноэтажном здании, стоящем на самом углу неширокой зеленой улицы и сквера, ведущего к морю, светились лишь два узких окна.
Сотрудники редакции «Новороссийского рабочего» давно разошлись по домам. Приближалось время палубного сбора «Шхуны», и Саша Демченко боялся опоздать.
Он подошел к редакции, поднялся по невысоким ступенькам. В комнатах было темно, Саша двигался почти на ощупь. Пройдя по длинному коридору, остановился у двери, нужной ему.
Комната, именуемая кают-компанией, была ярко освещена. Длинная и тесная, она была целиком заставлена старыми шкафами. Висела между окон хорошо надраенная рында, над ней — спасательный круг с надписью на белом фоне красными буквами: «Шхуна ровесников». На красной половинке круга белыми буквами обозначен порт приписки данного судна — «Новороссийск».
На стене флаги, изодранные ветром, поблекшие от дождя, снятые с Сахарной головы. Рядом — стенды с фотографиями членов экипажа, последний выпуск «ШР»…
Вдоль стен стулья, в середине большой стол. На нем вахтенный журнал, красно-синяя повязка дежурного и боцманская дудка. Здесь обычно восседал командный состав.
Но сейчас никого не было.
— Ничего себе! — удивился Саша. — Половина седьмого, а пусто… — Он шагнул вперед.
— Эй, кто тут? — раздался голос непонятно откуда, и Саша, вздрогнув, оглянулся.
Позади — никого. Тогда он задрал голову и увидел на лестнице, стоящей у двери, парня. На левом рукаве его темной рубашки поблескивал якорь, говорящий о капитанских полномочиях. Саша чуть-чуть побаивался капитана: Сергей Дмитриев был человеком строгим, подтянутым, любил дисциплину и точность.
Сейчас он стоял на лестнице и зачем-то водил кисточкой по огромной, во всю стену, карте.
— Ты что там делаешь наверху? — удивленно спросил Саша.
— Как что? Провожу пройденный курс… Вот и все… Подержи-ка, — сказал Сережа, протягивая баночку с красной гуашью. — Порядок!
— А где «шхунатики»? — спросил Саша.
— Сколько времени?
— Пятнадцать седьмого.
— Что-то нет первого помощника… — забеспокоился капитан. — А он сегодня очень нужен…
— Толик? Я его у техникума видел, — вспомнил Саша. — Сказал, что придет…
— Отлично! — обрадовался капитан, пряча в ящик стола гуашь и кисточку. А потом решительно произнес: — Вот что! Будешь сегодня вахтенным.
— Да я же только третий раз… Курсанты разве имеют право?
— Имеют, имеют! Бери повязку, надевай дудку, раскрывай журнал…
— А что потом?
— Когда ударю в рынду, подашь сигнал. Посвистишь. И выстроишь всех. Рапорт сдашь.
— Я же не знаю, что говорить! — испугался Саша.
— Да ты не волнуйся, все просто. Вначале дашь команду: «По порядку номеров рассчитайся». Затем подойдешь ко мне, отдашь салют и скажешь: «Товарищ капитан! На палубе выстроено столько-то человек. По уважительным причинам отсутствуют…» Знаешь почетных членов команды?
— Знаю, — покосившись на стенд, сказал Саша.
— Вот и отлично. В конце скажешь: «Рапорт сдал вахтенный командир, курсант такой-то». Теперь — действуй! — Сергей прислушивался к шагам, доносящимся из темного коридора.
— Салют! — появляясь на пороге, поздоровался Толя Шкуратов. — Ну, как дела? — У Толика удивительно добрые глаза, большие и серые.
— Что-то народу нет, — нахмурился капитан.
— А все на лавочке у редакции. Ждут половины седьмого.
— Ладно, пусть ждут, — сказал Сергей. — Мы пока тут с тобой наметим рабочее расписание палубного сбора. Вот вахтенный…
— Ты сегодня? — Толик улыбнулся Саше.
Новоявленный вахтенный переспросил:
— А что такое «рабочее расписание»?
— У моряков так принято, — объяснил капитан. — Что-то вроде плана — когда что делать. Расписание работ. Или расписание вахт… У нас тоже. Ясно?
— Понял! — кивнул Саша.
— Володя Лебедев не придет, — сообщил Толик. — Репетиция какая-то или соревнование. Толком не понял… Что-нибудь важное, кэп?
Они отошли в сторону, и ответа капитана вахтенный не расслышал.
Толик Шкуратов очень нравился Саше. Было в нем что-то притягивающее. Именно Шкуратов «виноват» в том, что Демченко стал курсантом «Шхуны». Однажды Толя пришел на вечер в сороковую школу и так зажигательно выступил, так интересно рассказывал о «ШР», что Саше захотелось вступить в эту команду. После вечера он подошел к Анатолию, робко спросил:
«А мне к вам… можно?» — «Чудак! — сказал Толя. — Конечно! Прямо в понедельник и приходи…»
В кают-компании начали появляться ребята. Вахтенный заносил их фамилии в судовой журнал, а мальчишки и девчонки усаживались вдоль стен.
Многих Саша знал, а особенно хорошо тех, с кем две недели назад ходил на Сахарную: двух Сереж — Давыдова и Гречихина, — Гену Лашко…
Не раз Саша читал в «Шхуне» заметки Ларисы Нестеркиной. Она сидела у окна, листая большой блокнот. Лариса была радистом на «Шхуне», училась в десятом классе и вовсю готовилась в институт. Сейчас даже в «Шхуну» стала ходить реже.
Немного знал Саша и Сережу Корнева, сидевшего рядом с Ларисой. Он тоже кончал школу в этом году, но решил стать не журналистом, как Лариса, а физиком. Сколько лет получал первые премии на городских олимпиадах! Водолаз «ШР» Корнев был знаменитым человеком: он водрузил самый первый флаг на Сахарной. На стенде снимок — Корнев стоит на вершине у огромного полотнища.
Посмотрев на часы, капитан ударил в рынду. И тогда вахтенный просвистел в свою дудку.
Запинаясь и краснея, Саша отдал рапорт.
А когда все уселись снова, начался разбор последней страницы «Шхуны ровесников» в газете: какие там материалы самые лучшие, какие самые худшие. Потом Лариса читала свой репортаж из школьного музея.
После нее девочки — Саша видел их впервые — читали свои стихи. У одной из них, Лены Ласкаревой, стихи вполне подходящие. Решили напечатать их в «Шхуне».
— И это все? — возмутился капитан. — Репортаж и стихи? А что еще будет в газете?
Ребята зашумели.
Саша сидел на месте вахтенного и наблюдал.
Не так просто, оказывается, решить, о чем написать. И о таком, что будет интересно не одному лишь тебе.
— Забыли рубрику! — встал Сергей Корнев. — Была у нас одно время, а потом пропала: «Твое увлечение».
— Что предлагаешь? — поинтересовался Дмитриев. — Из своей пятой школы? О ком?
— И не о школе вовсе. Я хотел бы о ребятах из секции подводного плавания. У нас в бассейне свои чемпионы. — Корнев и сам был чемпионом города, только не любил об этом говорить.
— Отлично! — сказал капитан, записывая предложение водолаза. — А что еще?
— «Телетайп «ШР»! — подсказал Гена Лашко. — Штук семь информашек по пять — десять строк…
— Поручим всем курсантам! — обрадованно решил капитан. — Нас много, вот каждый и расскажет о самом интересном событии! С кого начнем? Тихо, тихо! По кругу!
— У нас в семнадцатой вчера вечер был… — несмело сказала Нина Скисова.
— Интересный вечер?
— Скука…
— Хорошо! — обрадовался капитан. — Об этом и напиши. Почему было скучно.
— Напиши, напиши… — недовольно заметил Толя Шкуратов. — Только этим и отделаться? А вот давайте возьмем и проведем в той же семнадцатой свой вечер! Давайте, а? Что, разве «Шхуна» не может провести вечер?
— Прекрасно! — поддержал капитан своего помощника. — Это вполне по силам!
— Подождите! — сказала Нестеркина.
Все уставились на Ларису. А она, держа в руке листок бумаги, начала читать:
— «Я учусь в девятом классе двадцать первой школы. Мне очень понравилась статья «Мысли вслух», которую я прочел в «Шхуне». Там говорится о свободном времени школьника, о его хобби. Мне очень понравилось предложение автора побольше проводить в школах разных конкурсов. Мне кажется, что это правильно! У себя в классе я организовал конкурс на лучшее исполнение туристских песен. Ребятам это очень понравилось! Спасибо «Шхуне» за помощь! Валерий Несмелов».