— На по-о-мощь! — заревел он. — Бульк-бульк - бульк! — И он опять ушел под воду.
Глава семнадцатая
Странная большая птица
А в Приюте отдохновения дела шли в гору. Точнее, не в гору, а в небо. Ибо свиньи смотрели, задрав головы, на странную большую птицу высоко в небе. Услышали они ее раньше, чем увидели, так как у нее был громкий трескучий голос. Они следили, как она появилась над холмами. Она летела над долиной с востока в их сторону, немного задержалась над мельницей и разрушенной плотиной, а потом над фермерскими строениями, откуда вода теперь почти вся ушла. Выпуклые глаза птицы поблескивали в ярком солнечном свете, как стеклянные, а крылья с огромной скоростью вращались над ее телом.
Она вдруг заметила стадо в Приюте, боком ринулась вниз и зависла над холмом, точно громадный ястреб, причем так низко, что свиньи ощущали исходивший от нее сильнейший ветер. Ни одна свинья никогда не видала вертолета, и стадо заметалось в панике. Но птица не стала опускаться ниже, поэтому свиньи собрались в кучу и стали нервно следить, как в боку у нее открылась дыра и из дыры выпал коричневый предмет.
— Она кладет яйца прямо на нас! — закричала в тревоге миссис Грабгаззл, но не успели эти слова прозвучать, как коричневый пакет ударился о землю и разорвался. Знакомый запах донесся до свиных пятачков, с каждой минутой он становился все сильнее по мере того, как из дверей вертолета вываливались пакет за пакетом — два, четыре, восемь мешков с земляными каштанами. Затем вертолет развернулся и полетел вдоль линии ручья на запад.
Когда он достиг затора, его стеклянным глазам предстала удивительная картина. Если бы вертолет и впрямь был птицей, он мог бы рассказать своим детям самую невероятную сказку. А так внутри его, естественно, находились трое мужчин — пилот, наблюдатель и механик. Много позже, когда их дети подросли и уже могли слушать сказки, все трое рассказывали одну и ту же историю, а те слушали, вытаращив глаза.
— Случилось это во время Великого летнего наводнения, — рассказывали они, — когда люди и животные в этой местности оказались отрезаны от запасов пищи. Обнаружив желтую клеенчатую шляпу, люди всполошились и послали вертолет на свиноферму, стоящую на отшибе. Там они нашли стадо свиней и сбросили им корм. А потом… Вы нипочем не поверите, — повторял каждый из них. — Потом вертолет оказался над местом, где куча вырванных с корнем деревьев и хвороста да еще что-то вроде сарая перегородили поток и образовали затор — что-то вроде огромной запруды.
По одну сторону затора стояли две громадные пятнистые свиньи. Над затором летала черная с белым утка, а посредине в воде барахтался человек — насколько им было видно, большой и толстый, барахтался как безумный. Шум мотора мешал им слышать, но было видно, что рот у него открыт, наверно, звал на помощь. А потом он опять исчез под водой.
И тут… (и это истинная правда, уверяю вас, — добавлял каждый рассказчик) с затора спрыгивает маленький пятнистый поросенок, странный такой, голова не по росту большая и ноги чудные, ныряет в воду, плывет, да-да, плывет поперек с невероятной скоростью и вроде что-то говорит тем двум большим свиньям. Те по очереди опускают головы и выпихивают в воду здоровенное бревно, кол от изгороди, а поросенок направляет его острым концом к тому человеку, который барахтается (вот те крест). Потом поросенок плывет вокруг и прижимает пятачком тупой конец бревна (честное слово). Утка усаживается на бревне и хлопает крыльями как сумасшедшая (честное благородное), и тут поросенок гребет что есть мочи, и бревно летит по воде, как ракета, они поспевают к тонущему как раз тогда, когда он в третий раз чуть не идет ко дну, и он успевает схватиться за бревно и держится за него. Вот так утка с плавучим чудо-поросенком спасают ему жизнь (хотите верьте — хотите нет).
— И вправду так было, папа? — спрашивали дети в каждой из трех семей.
— Само собой, — отвечал каждый отец.
И само собой, так оно и было.
Едва свинарь плюхнулся в воду, как Шпунтик и Фелисити поняли, что надо попытаться спасти его. Не могли же они просто дать ему утонуть.
— Крикни папе и маме, чтоб помогли! — взвизгнул Шпунтик, делая профессиональный нырок.
— Скорей! — закричала Фелисити, подлетая к двум большим свиньям. — Найдите что-нибудь деревянное потяжелее и столкните в воду!
— Вот тяжелое бревно, — пропыхтела миссис Барлилав, а Сквайр прохрюкал: «Годится, э?» — и они вдвоем высвободили бревно из прибрежного мусора.
— Давайте! — проверещал Шпунтик, а потом направил кол в сторону затора. Фелисити уселась на его острый конец, и Шпунтик пискнул:
— Полный вперед!
Запруда стала не такой глубокой, течение немного ослабло, вода падала вниз уже не с такой силой, но, хотя свинарю уже не грозило утонуть, зато ему грозило быть унесенным течением.
И тут случилось чудо, к полному изумлению четверых животных, которые были так поглощены спасением утопающего, что не заметили нависшего над ними вертолета. Неожиданно и пугающе на них упала его тень, их оглушил треск мотора, и поверхность воды покрылась зыбью, взбудораженная потоком воздуха от крутящегося винта, когда пилот опустил машину на уровень верхушек деревьев.
Выглядывая из люка, наблюдатель перегнулся и стал давать указания пилоту, на конце же спасательного троса повис механик над самой головой у свинаря.
«Немного выше, назад, чуть ниже!» Затем последовало: «Так держать!» — и спасатель обвязал тросом свинаря под мышками и поднял руку, подавая сигнал наверх.
После этого большая странная птица с легкостью вздернула вверх тяжелого служителя, словно паука на паутине, и втянула его в себя. Подумав, она положила еще одно коричневое яйцо на берег возле Сквайра и его супруги, а потом развернулась и улетела прочь.
Запруда успокоилась, поверхность стала опять гладкой. Спасительный кол унесло водопадом, щетинки на спинах у больших свиней улеглись. Шпунтик стал приходить в себя, стараясь совладать с дрожью, охватившей его от возбуждения и ужаса перед происходящим. Все присутствующие реагировали на случившееся по-разному.
— Она его проглотила! — со страхом проговорил Шпунтик.
— Не важно, зато ты цел и невредим, — с облегчением произнесла миссис Барлилав.
— Клянусь святым Антонием, что это была за чертовщина? — сердито сказал Сквайр.
— Это был вертолет, — насмешливо ответила Фелисити.
Наступило молчание, все с жадностью уплетали земляные каштаны.
— Потрясающе, — выговорил Сквайр с полным ртом. — Треклятый свинарь не имел, понимаете, права улетать ни с того ни с сего. Я думаю, мы отправимся домой, когда поедим. Уж я ему все выскажу, что я о нем думаю. В конце концов, ты и твоя знакомая спасли ему жизнь, э?
— Жизнь мне спасли, жизнь спасли, — бормотал свинарь, лежа на полу стрекочущей машины. — А я-то их называл тупыми, безмозглыми, некультурными, противными. А они вот что для меня сделали. Я их отблагодарю, непременно отблагодарю. Вот увидите.
— Да, да, старина, — успокаивала его команда. — Расслабься, не волнуйся так. Скоро мы тебя доставим в больницу.
— В больницу? — завопил свинарь, пытаясь встать на ноги. — Не хочу я в больницу. Везите меня на ферму. У меня работы по горло. Я должен приготовить все к их возвращению.
Глава восемнадцатая
Без вести пропавший
К вечеру все стадо испытывало приятное ощущение сытости, а свинарь опять испытывал мучительное чувство голода. Он стоял подле вертолета, опустившегося прямо во дворе, и смотрел на бетонный фундамент, где раньше находился сарай с кормом. Свинарь промок, он был потрясен, его неповоротливый мозг почти бездействовал. Если в голове у него и шевелились какие-то мысли, то только о еде. «Но больше никакой свинины, нет уж, спасибо, никогда в жизни, — медленно сказал он себе. — Никогда в жизни. И утятины тоже. После того, что они для меня сделали. Ни за что».
И тут, словно читая его мысли, пилот сказал:
— Слушай, ты, наверно, здорово проголодался, старина. Мы-то отлично позавтракали яичницей с беконом. — Свинарь вздрогнул. — А ты небось несколько дней не ел. На, возьми мои бутерброды. Они с колбасным фаршем.
— Не могу, — тихим голосом ответил свинарь.
Думая, что он стесняется, наблюдатель сказал дружелюбным тоном:
— Ну тогда я тебе кое-что получше предложу, старина. Возьми мой сэндвич, он с утиным паштетом.
— Ой, нет, не могу, — еще более несчастным голосом отозвался свинарь.
— Бери мои. — И механик протянул ему большой пакет с толстыми сэндвичами. — Но они не особо вкусные.
— А с чем они? — дрожащим голосом осведомился свинарь.
— С дрожжевой пастой, — ответил механик и в удивлении отпрыгнул назад, так как свинарь с восторженным рычанием вырвал у него пакет, сорвал обертку и стал запихивать в рот всю пачку целиком.
Команда вертолета молча следила за тем, как свинарь жует и перемалывает крепкими желтыми зубами бутерброды. Его большие ноздри раздувались, маленькие глазки закрылись от блаженства.
«Немудрено, что он толстый, как свинья», — подумал пилот.
«А еще говорят, свинья прожорливая», — подумал наблюдатель.
«Лопни мои глаза, свинья да и только», — подумал механик, когда, хрюкнув от удовольствия, свинарь прикончил сэндвичи с дрожжевой смесью и облизал толстые губы, чтобы ни крошки не пропало.
И словно угадав мысли вертолетной команды, свинарь неожиданно крикнул:
— Свиньи!
— Что с тобой? — Мужчины нервно отскочили.
— Свиньи. Мои свиньи. Там. — И свинарь махнул в сторону Приюта отдохновения. — Они там, наверно, с голоду помирают. Надо им корму дать. Как-то надо сарай обратно перетащить.
Ему объяснили, что с вертолета сбросили достаточно, по их мнению, корма, а потом пилот сказал:
— А что, та лачуга, что мы видели, когда тебя из воды вытаскивали, и есть твой сарай с кормом?
— Он самый, — подтвердил свинарь.
— Как он туда попал?
— Приплыл.
— А раз так, — сказал пилот, — может, мы его тебе доставим на буксире? Коли он уплыл, то и приплыть может. Там ему не место.
И они дали свинарю сухую одежду и, оставив одного, полетели вниз по течению. По пути им повстречалась черно-белая утка — она держала путь в сторону фермы.
Фелисити приземлилась на свой ольховый насест и осмотрелась. Вдалеке, на территории Приюта, виднелось стадо. Свиньи лежали, нежась на солнышке.
Подальше Фелисити увидела две фигуры — Сквайра и миссис Барлилав, те шлепали по воде к дому. Поблизости на ферме трудился в поте лица свинарь, выметал из стойла и загонов остатки воды и притаскивал охапки сухой соломы с сеновала, куда вода не дошла. Надо было видеть это живописное зрелище — свинарь в темно-синем комбинезоне и летных сапогах. «Жизнь возвращается в нормальное русло, — подумала утка. — Нету только сарая с кормом, но это значило бы требовать слишком многого».
Но она ошибалась: вскоре она услыхала трескотню большой странной птицы, а под ней, чуть позади, медленно и важно, точно галеон[8], двигался вверх по течению сарай с кормом на длинном буксирном канате.
А дело было так: подлетев к затору, пилот завис в воздухе, а наблюдатель и механик спустились на тросе вниз и обвязали сарай со всех сторон, как будто перевязывали гигантскую посылку. Дотянув сарай до ольхи, механик отвязал буксирный канат, прикрепил трос к верху посылки и поднял руку.
Мало-помалу сарай поднялся из воды, доски его трещали, открытая дверь болталась. Проплыв над строениями, сарай мягко опустился точно на свой старый фундамент. Веревки отвязали, втянули внутрь, и вертолет снова сел на двор.
— О'кей? — прокричал пилот свинарю. — Теперь все в порядке? Все свиньи вернулись?
— Сейчас проверю! — заорал свинарь и двинулся к Приюту.
Пять минут спустя он прибежал назад, его мясистая физиономия побелела, толстые щеки тряслись.
— Мой заморыш! Малыш! — кричал он. — Нету его!
— Заморыш? — переспросил пилот.
— Да! Который жизнь мне спас! — прокричал свинарь, и несколько слезинок выкатилось из его свинячьих глаз и побежало по щекам и по пригоркам и долинам трех подбородков.
— А-а! Значит, так его звать! — крикнул в ответ пилот. — Ладно, не горюй, старина. Мы мигом слетаем, поглядим, куда он подевался. Может, он плывет домой. — И вертолет снова унесся вниз по течению.
Глава девятнадцатая
Жуткое происшествие
Когда Сквайр и миссис Барлилав отправились от запруды домой, они разрешили Шпунтику идти вперед одному. Им казалось, что никакая опасность ему на подсыхающем берегу не грозит. Он уже большой мальчик, разумный, сказали они друг другу.
Но подобно многим любящим приключения подросткам, Шпунтик решил поступить не так, как ему велели, а придумать что-нибудь поинтереснее.
— Пускай идут себе по суше, — сказал он вслух, когда они уже не могли его слышать, — я — водоплавающая свинья, и я домой поплыву.
Он спрятался в кустах, стал свидетелем того, как мимо проплыл сарай, подождал, пока пройдут и скроются из виду родители, и тогда скользнул в воду.
Течение пока оставалось довольно сильным, но он был уверен, что выгребет, хотя решил все же начать с более укромного места — глубокой бухточки, в стороне от главного потока. Он соскользнул с берега, но, вместо того чтобы сразу пуститься привычным гоночным кролем, надумал поплескаться и поиграть. Он опустил голову под воду — и глаза его уперлись прямо в пару холодных жестоких глаз, сочетавшихся с узкой зубастой пастью и длинным полосатым туловищем.
Он даже шевельнуться не успел, как под ним на глубине что-то словно взорвалось, он почувствовал сильнейший удар, чуть не выбросивший его из воды, и щука зажала своей пастью его пятачок.
Вне себя от страха Шпунтик тянул что есть силы назад, молотя лапами по воде, стараясь вырваться. Но щука была больше его, и она была сильнее, и ее острые зубы крепко сжимали его нежный пятачок, так что он не мог дышать. Постепенно он слабел, и свирепая рыбина мало-помалу утягивала его все глубже, и в голове у него начало мутиться, перед ним замелькали разные лица, и все это в какие-то доли секунды: лицо мамочки и Сквайра, его отца, добрых тетушек, служителя, Фелисити… Перед тем как его смятенное сознание оставило его и он провалился в черную пустоту, до него донесся резкий высокий крик: «Ай-зе-ек!» И еще раз «Ай-зе-ек!»
Когда он пришел в себя, одно только лицо маячило теперь у него перед глазами. На этот раз оно было реальное, живое, круглое, усатое и встревоженное. И голос тоже был обеспокоенный.
— Старик! Старик! — сказал голос. — Ты ведь в порядке, правда? В порядке? И не говори, что нет, потому что в порядке.
Шпунтик огляделся вокруг и обнаружил, что лежит в траве на берегу ручья. Его вырвало водой, и сейчас он пытался отдышаться, но его пока всего трясло от пережитого ужаса.
— Айк! — прохрипел он. — Ох, Айк! Что случилось? Что это было? А нос как болит! И шея!
— Случилось, старик, что ты чуть не утонул и тебя чуть не съели, и не говори, что это не так, потому что так оно и есть. Нос болит, потому что его проткнула дюжина острых как бритва зубов, а шея болит потому, что я вытаскивал тебя за шкирку.
— Но кто это был, Айк? Что за жуткая рыбина?
— Щука. Это была щука, старик.
— Такая громадина? — удивился Шпунтик. — Я и не знал, что они бывают такие. Фелисити меня не предупреждала.
— Она и сама про нее не знала, старик. Эта щука самая большая на свете. Жила в мельничном пруду, а когда плотину прорвало, ее оттуда вымыло. Я прямо умирал от желания ее найти. И вот я ее нашел, и умирает она! — Выдра откинула голову назад и затряслась в беззвучном смехе.
Шпунтик с трудом поднялся на ноги и заглянул в воду. Там на боку лежало полосатое чудовище — щука из мельничного пруда. Ее зубастая пасть оставалась разинутой от боли в момент смертельного укуса выдры. Между спинным плавником и хвостом зияла страшная глубокая рана.