Игра? Да. Но риск-то был самый настоящий! Заваленный мусором овраг, похожий на гиену дикий пес — разве это игра?
И слава была настоящая. Машу по телику показывали. Корреспондент с первого канала сказал, что ее увидят шестьдесят миллионов человек! А кто не верит — вон, у нее и кассета записана, и медаль на стене: «Победителю» — с гравировкой: «Марии Незнамовой».
И предательство было самое настоящее.
Между нами говоря, Маша по уши втрескалась в московского «сокола» Макса. Ей все в нем нравилось: и душа, и одежда, и мышцы. И подбородок с ямочкой. Насчет одежды надо уточнить: при каждом подходящем случае Макс переодевается в белый теннисный костюм и ходит, как ангелочек. Даже шорты заглажены в складку. Не то что другие мальчишки, которые не вылезали из своих комбинезонов.
Они познакомились еще на отборочных соревнованиях, и полтора месяца Маша была сама не своя. В компании она могла с ним поболтать, а вдвоем — не получалось. Макс к ней — она от него, чтоб не зазнавался. Он обидится, уйдет, а у Маши сердце рвется из груди: беги за ним, дуреха! И бегала/А Макс возьмет ее под руку и грузит, грузит, грузит про свой мотоцикл. Может быть, чтобы она не зазнавалась?
Когда она выползла из оврага, вся в капусте, Макс ее встречал. Глаза виноватые.
Маша купалась в ручейке и кричала: «Не подглядывай», потому что у нее были белые трусики, совсем не подходящие для купания. Ее комбинезон выстирал Макс. Вообще, в тот вечер его как будто подменили: про мотоцикл не заикался и читал стихи поэта Бродского. Маша ничего не понимала, только слышала, что в рифму. А так все время думала, поцелует ее Макс или нет.
Про то, что его план врал, Маша постаралась забыть. Легко прощать, когда ты героиня дня и генерал повесил тебе медаль, а проигравшие куряне хвастаются: «Меня сама Незнамова подстрелила!» Про себя Маша решила, что Макс пошел на обман, потому что не хотел пропустить решающий бой. Ведь если бы он сунулся в занятый пятнистыми поселок, то его почти наверняка подстрелили бы еще ночью. Вот он и провел разведку только издалека, в бинокль. Это не обман и не трусость, а осторожность.
Он сам завел разговор об этом. Наклонился к Маше, а когда она закрыла глаза, прошептал: — Ты никому не скажешь?
Момент был неподходящий. Подленький момент для таких вопросов. Но Маша не сразу это поняла.
Не сказала же! — легко ответила она.
Да я так говорю, на всякий случай, — сказал Макс вместо того, чтобы целоваться. — Завтра начнут разбирать бой: кто что сделал, кто ошибся. Меня уже не будет, и могут спросить тебя…
Как это — не будет?! — не поняла Маша.
За мной приехали родители. Я уже и вещи отнес в машину. Завтра будем купаться в Средиземном море!
Завтра эстафета и съемка для телевидения, — жалобно забормотала Маша.
И тогда Макс ей выдал:
Извини, я должен был сообразить, что для тебя это важно… Видишь ли, Машка, не все живут, как у вас в Укрополе. Для меня эти соревнования — не самое главное в жизни. Я учусь в английской школе, у меня мотоцикл — настоящая «Ямаха», я бывал за границей и еще поеду. Мне просто неинтересно рвать пупок за медальку из фальшивого золота.
Поэтому ты и в разведку не пошел? — обмирая, спросила Маша.
Конечно. Стану я корячиться, когда есть люди, которые знают этот поселок вдоль и поперек! Я попросил одного капитана из спецназа, и он мне нарисовал план.
А зачем было врать: «Я на пузе все облазил»?
Облазил, только не я, а капитан. Он здесь десять лет служит и десять лет штурмует поселок. А за овраг прости. Кто же знал, что в него мусор сваливают?.. Железный ты человек, Машка. Я бы ни за какие деньги не полез в тухлую капусту. Поднял бы руки и сдался.
Видишь ли, Максимка, не все живут, как у вас в Москве! — звенящим от злости голосом отчеканила Маша. — Я рву пупок не за медальку, а за друзей! По-моему, они важнее английской школы, заграницы и твоего ненаглядного мотоцикла!
Макс обнял ее, и вдруг Маша поняла, что москвич опять врет, еще ни слова не успев сказать. Он врал уже тогда, когда увел ее от ребят. Не нужна ему девчонка из Укрополя. ЕМУ НУЖНО, ЧТОБЫ ОНА НЕ ПРОБОЛТАЛАСЬ!
Маша оттолкнула его и побежала в лагерь.
Сначала ей хотелось только спрятаться. Нырнуть в спальный мешок и застегнуть «молнию» до бровей, чтобы никого не видеть.
У костра «соколы» и «егеря» братались с побежденными курянами. Обойдя их стороной, Маша нырнула в свою палатку. Первое, что попалось ей под руку в темноте, был автомат с последним зарядом. Тогда Маша поняла: нельзя отпускать Макса просто так. Если у него нет совести, то пускай вместо нее будет хотя бы страх! Пускай запомнит, что предателей не прощают!
Она догнала его на шоссе. Макс подходил к машине, криво стоявшей на обочине, и кто-то уже распахнул ему навстречу дверцу. Теннисный костюм, который так нравился Маше, белел в темноте. Она влепила свой последний шарик с краской точно между лопаток.
Вслед ей что-то кричала женщина — его мама, наверное. Маша шла к своим и думала, что надо сегодня же назло Максу поцеловаться с голубоглазеньким курянином.
Глава II
ГОРОД, В КОТОРОМ НИЧЕГО НЕ СЛУЧАЕТСЯ
В Москве одиннадцать миллионов жителей и еще три — миллиона приезжих. Каждую неделю они совершают четыре тысячи опасных преступлений и неприятных поступков. Не говоря уже о шпионах, которых в Москве больше, чем в любом другом городе нашей страны. Бывают годы, когда их вылавливают по пять штук, и еще остается!
А в черноморском городке Укрополе три тысячи пятьдесят два жителя. Хотя летом больше, потому что приезжают курортники. Но даже вместе с курортниками укропольцы почему-то не совершают преступлений опаснее, чем драка колами от забора, и неприятнее, чем кража персиков из чужого сада.
Начальник укропольской милиции капитан Самосвалов любит вспоминать, как задержал настоящих автомобильных угонщиков. Операция «Перехват» продолжалась два часа. Угнанный «жигуленок» выписывал кренделя по площади. Сперва начальник милиции, растопырив руки, загнал его в лужу на Торговой улице. На это ушло минуты три. Остальное время он искал трактор, чтобы вытащить увязшую по самые фары машину. А двое братьев-злоумышленников, Витька и Петька Соловьевы, сидели на крыше и ждали, когда их спасут.
Витьке тогда было десять лет, а Петьке — восемь.
Поимка братьев стала самым выдающимся подвигом Самосвалова. А так начальник укропольской милиции совсем ошалел от безделья. Уже два года он строит подводную лодку из цистерны от молоковоза.
Спрашивается: что делать сыщику в городе с таким огорчительно низким уровнем преступности? Нечего ему делать. Тут сам Шерлок Холмс не смог бы раскрыть ни одного преступления. То, чего нет, не раскроешь.
К счастью для Шерлока Холмса, он сроду не жил в Укрополе. На тихих улочках этого мало кому известного города погибает другой сыщицкий талант — Маша Незнамова.
Маша бегает и плавает быстрее всех мальчишек в классе. Однажды она спрыгнула с крыши сарая даже без зонтика.
Маша выбивает из пневматического пистолета девяносто три очка из ста.
Маша собирает книжки о преступниках и преступлениях и выучила почти наизусть «Криминалистику» и «Психологию допроса».
Маша умеет снимать профессиональным фотоаппаратом (а не как другие — только кнопку нажимать) и обрабатывать снимки в программе «Фотошоп».
Маша знает компьютер лучше мамы.
Маша несчастна, потому что в Укрополе все это никому не нужно.
— Начнем, как всегда, с обзора новостей, — бодрым голосом объявил?елевизор. Он с таймером: если надо, мама с вечера установит нужное время, а утром телик тебя разбудит. Когда ходишь в школу, это удобно, а когда каникулы, это безобразие и родительская вредность.
Маша перевернулась на бок и накрыла ухо подушкой. Что еще за выдумки — будить человека не за час, а за неделю до школы?!
По телику между тем шли новости. Люди что-то штурмовали, спасали друг дружку от разбушевавшихся ураганов или на худой конец прыгали с парашютом.
А за окном купались в садах одноэтажные домики Ук-рополя. Визжала соседская пила. Маша заранее знала, что за весь день в Укрополе не случится ничего важнее. Один напилит побольше дров, другой поменьше. А настоящая жизнь так и пройдет где-то далеко, в больших городах. Из-за этого Маша терпеть не могла новости.
Она посмотрела на стол: молоко, печенье, персики — завтрак. И листок из маминого блокнота — записка!
Пришлось встать с кровати. Что там пишут любимой дочери? «Сори новсти». Мама часто пропускала буквы, потому что думала быстрее, чем писала. «Смотри новости», — перевела Маша.
Еще непонятнее. Зачем ей новости в городе, где не бывает новостей? Только расстраиваться… А вдруг покажут знакомых или даже маму? Кстати, а она-то куда умчалась?
Мамина газета выходит по четвергам, а сегодня пятница — библиотечный день. Так у журналистов называют лишний выходной.
Маша заглянула в мамину комнату.
Никого.
Натренированным сыщицким глазом она сразу же заметила, что сигнальная стрелка будильника стоит на половине четвертого. Мама никогда не вставала так рано. Вот лечь так поздно — это у нее запросто. Сидит всю ночь, клавиши компьютера клацают. А по утрам телик включается и будит Машу, Маша брызгается холодной водой и будит маму. У них это называется «ежедневный подвиг».
Маша вернулась к себе. Российские новости кончились, пошли местные. Теледикторша Алена рассказывала, что огородник по фамилии Триантафилиди вырастил помидор небывалой величины. Раньше Алена работала в газете вместе с мамой. Но чтобы на нее посмотреть, не стоило подниматься с утра пораньше. Алена же целыми днями ведет передачи.
На экране появился старенький неопрятный Триантафилиди в мятом пиджаке. Помидор он держал у живота двумя руками.
Тут Маша сообразила, что ни Алену, ни Триантафилиди не должны показывать по российскому телеканалу. Она переключилась на местный, потом на московский. Триантафилиди был всюду!
— Участок у меня всего две сотки, — говорил он, шамкая ввалившимся ртом с двумя зубами. — Нету простора для опытов. Но и здесь я добился значительных успехов.
Вся страна, конечно же, смотрела другие передачи, московские. Только на Черноморском побережье Москву отключили, чтобы показать Триантафилиди всем, кто хочет и кто не хочет. Вместо президентов, министров, героев, телеигр и сериалов про богатых — старик с помидором!
Натянуто улыбаясь и глядя куда-то поверх телекамеры,
Алена несла чушь:
— Остается только пожалеть, что такое чудо природы нельзя сохранить надолго. Хотя господин Триантафилиди утверждает, что ему достался от бабушки рецепт маринада, в котором помидоры сохраняются десятилетиями. — Глаза у Алены забегали, как будто она читала какую-то невидимую для зрителей надпись. — А теперь, — сказала она жалким голосом, — теперь мы повторим репортаж о чудо-помидоре для тех, кто пропустил начало.
Ага, сообразила Маша, неполадка на студии. Алена ждет какую-то другую, по-настоящему важную видеозапись, а ей опять подсунули Триантафилиди, чтобы потянуть время.
Бойкий Триантафилиди пробирался сквозь помидорные заросли. Картинка пропала, и без предупреждения пошла ТА передача. Тревожная. Настолько важная, что ради нее стоило пропустить все другие. Маша поняла это по лицу незнакомого полковника милиции, который глядел в телекамеру жестким немигающим взглядом.
— Земляки! — необычно начал полковник. — Ограблен Музей дворянского быта. Преступники похитили более пяти тысяч предметов, в том числе уникальную коллекцию русских и иностранных орденов, золотой сервиз князя Потемкина и три картины Айвазовского.
У полковника слезился один глаз. Маша знала, что такое бывает от яркого света в телестудии. (Однажды она сидела в Аленином кресле и читала новости. На пробу, конечно — по телику ее не показывали.) Было интересно, сморгнет полковник слезу или нет. Маша так внимательно уставилась на экран, что у нее самой заслезились глаза. То, что говорил полковник, наполовину пролетало мимо ушей. — Одна только бу-бу бу-бу-бу бу-бу тысяч долларов… Общий ущерб оценивается бу-бу-бу-бу-бу… Объявлена операция… Результатов не дала…
Полковник замолчал и наконец-то моргнул.
— Грабежей такого масштаба, — сказал он, — у нас на Черноморье не случалось со времен Мишки Япончика и батьки Махно.
«Что же я сижу-то? — встрепенулась Маша. — Ведь это НАСТОЯЩЕЕ преступление! Мечта, а не преступление!»
Музей не очень далеко. Машин класс туда возили на автобусе, значит, можно и самой добраться. Осмотреть место преступления — вдруг милиционеры пропустили важную улику, а она заметит! А что, бывает и такое. У милиционеров глаз наметан на всякие ножи, гильзы, отмычки. А Машина улика будет ОСОБЕННАЯ. Такая, что ее и за улику не примут. Придется бегать с ней за милиционерами, а они будут отмахиваться: «Не отвлекай нас, девочка! Мало ли что под ногами валяется. Выброси на помойку и вымой руки».
И тогда Маша начнет свое расследование. Улика подскажет ей, как найти преступников.
— Незнамова! — объявила Алена.
«Ну да, и по телику меня покажут», — кивнула себе Маша. И вдруг осознала, что дикторша НА САМОМ ДЕЛЕ назвала ее фамилию!
Глава III
ДЕДУШКА, КОТОРОГО НЕ БЫЛО
Под обрывом валялся измятый белый микроавтобус. Ночной шторм занес его песком и глиной с обвалившегося берега. На расчищенной от грязи дверце краснел известный всем номер телефона: «03». Мама с прицепленным к воротничку микрофоном-прищепкой бодрым голосом объясняла, что к чему:
— Микроавтобус «Газель» номер сто тридцать семь был угнан позавчера днем в городе Сочи со стоянки у закусочной «Ласточка». Бригада «Скорой помощи» — двое фельдшеров и водитель — обедала за столиком на веранде. Угонщик действовал буквально в пяти шагах от них. Но бригада ничего не замечала до тех пор, пока не заработал мотор. Как сообщили нам на станции «Скорой помощи», угон санитарной машины — большая редкость. Водители привыкли к тому, что их машины не привлекают угонщиков, и часто даже не запирают дверцы.
Телекамера скользила по беспомощно задранному к небу колесу, по номерному знаку, добела ободранному волнами с песочком. Потом оператор показал старую каменную пристань, и Маша узнала безымянную бухту за Олюшкиным мысом. Все стало ясно!
Вчера, когда Маша засыпала, мама еще сидела за компьютером. Сидела, сидела, пока не зарябило в глазах, и пошла прогуляться. Шторм ей нипочем. Мама говорит, что штормовой ветер мозги проветривает. Надела плащ, дошла до бухты и увидела под обрывом «Скорую». Наверное, она сразу же позвонила Алене и договорилась, что сделает ей сегодняшний репортаж. Поэтому и будильник у нее стоял на половине четвертого. Как только солнце взошло, подъехал оператор с телекамерой. Мама снялась и поехала на студию монтировать сюжет: вырезать лишнее и оставлять нужное. Вот так. А любимой дочери ничего не сказала! Ни ночью, ни рано утром, когда шла на съемку.
— Микроавтобус был обнаружен здесь вчера, точнее, уже сегодня около часа ночи, — продолжала мама. — На его спидометре прибавилось более пятисот километров пробега. Тридцать шесть часов прошло с момента угона. За это время был ограблен Музей дворянского быта. Преступники взяли большую добычу. Такую большую, что не смогли бы вывезти все ценности в багажнике обычной машины. Для этого им понадобился грузовик или хотя бы микроавтобус. Такой, как этот!
Оператор для наглядности снова показал опрокинутую набок «Скорую». А мама, торопясь, выкладывала самое важное:
— По нашим сведениям, похожий микроавтобус долго стоял неподалеку от музея прошлой ночью, именно в те часы, когда произошло ограбление. Но в журнале на станции «Скорой помощи» не отмечено ни одного вызова в этот район! Делайте выводы, господа сыщики! — победным тоном закончила мама и объявила, как будто поставила подпись: — Маргарита Незнамова, оператор Игорь Ивандиков.
Опять показали знакомую студию и Алену на фоне сочинского вокзала. Маша знала, что на самом деле за спиной у Алены синяя стена, а картинку с вокзалом как-то вставляют в кадр. Она маленькая, размером с альбомный лист.