Болдуин также признает, что ранее никто не изучал возможность атаки истребителей с фланга, а против такой тактики «веллингтоны» оказались беззащитны.
Естественно, такая официальная критика держалась в строжайшем секрете, потому что для блага общества Королевские ВВС настойчиво культивировали пропаганду, что самолеты КБА сбили значительное число германских истребителей, а своих самолетов не вернулось только семь.
Но первоначальные немецкие утверждения тоже не выдерживали тщательной проверки. Например, только I/ZG 76 Райнеке заявляла, что сбила тринадцать самолетов, II/JG 77 фон Бюлова – который, кстати, сам вернулся почти сразу после взлета – еще четырнадцать. С учетом побед 9-й эскадрильи из 10/JG 26 Шумахер насчитал тридцать два самолета, а в XI воздушном округе в Гамбурге число получилось равным тридцати четырем. Последнюю величину и отправили в Берлин.
Тут следует подчеркнуть, что пилотам германских истребителей не разрешалось заявлять о сбитых самолетах так, как им вздумается. Любой отчет до своего принятия должен был пройти много «бюрократических» каналов. Вначале надо было ответить на целый перечень стандартных вопросов: время, место нахождения и высота, на которой велся бой, страна происхождения и тип сбитого самолета. Затем боевой отчет должен содержать описание обстоятельств, при которых был сбит самолет, и, наконец, точные данные о том, может ли это быть подтверждено очевидцами на суше и на море. Но и этого было недостаточно, кто-нибудь из коллег должен был письменно подтвердить, что он был очевидцем боя и видел, как вражеский самолет упал. Приведем пример.
В 14.45 в разгар боя какой-то «Ме-110» к северу от Лангеога атаковал левый в арьергарде «веллингтон» в группе из семи самолетов. Летчиком был Гордон Голлоб, ставший впоследствии известным истребителем-асом, сбившим 150 самолетов (подтвержденных). Это он атаковал слева сзади.
«Мой огонь был точен, – докладывал Голлоб в боевом отчете. – После атаки я ушел вверх влево и увидел, что „веллингтон“, испуская дым с хвостовой части, вильнул влево и исчез внизу…»
Учитывая строгие британские приказы не нарушать строя, «веллингтон» определенно был сбит, и Голлоб переключил внимание на следующего противника. О падении первого сбитого им самолета он так писал впоследствии: «Не видел – поскольку горящий над морем самолет неизбежно врежется в воду, а рядом было много других машин врага, которые предстояло сбить…»
Это скромное язвительное замечание в адрес бюрократической отчетности было надлежащим образом наказано. Спустя пять месяцев Берлин возвратил его боевой отчет с резолюцией «Не принято». В общей сложности из тридцати четырех объявленных сбитых соединением JG 1 вражеских самолетов 18 сентября 1939 года семь не было засчитано министерством авиации в Берлине, «потому что это не может быть подтверждено с полной уверенностью».
В свете последующего опыта можно без сомнений признать, что, когда сражение разбивается на множество индивидуальных схваток, многие одержанные в бою победы без всякого злого умысла учитываются дважды. Это мнение также поддерживается Германской ассоциацией летчиков-истребителей в ее публикации в апреле 1963 года.
Данные, обнародованные британцами после войны, подтверждают факт, что из двадцати двух «веллингтонов», долетевших до Гельголандского залива в ходе вооруженной разведки, двенадцать было сбито, а еще три были тяжело повреждены до такой степени, что были вынуждены совершить аварийные посадки на английском побережье и при этом разбились. Принимавшие участие в этом бою и оставшиеся в живых германские летчики-истребители до сих пор воспринимают эти цифры скептически. Прежде всего признание, что многие «веллингтоны» летели без бомбовой нагрузки, порождает подозрение, что в операции могло участвовать второе соединение, о котором британские источники умалчивают. Но если это правда, то потеря двух третей боевой группы граничит с катастрофой. Это равносильно погребальному звону по бытовавшему мнению: «Бомбардировщик всегда пробьется!»
С этого времени стало очевидным, что либо бомбардировщикам придется ограничиться только ночными операциями, либо им надо придавать мощный эскорт. Этому приговору было суждено оказать решающее воздействие на дальнейший ход войны.
Глава 3
ВТОРЖЕНИЕ В СКАНДИНАВИЮ
6 апреля 1940 года гамбургский отель «Эспланада» просто пульсировал от оживленной деятельности. Все подъезды были забиты военными автомашинами, а непрерывный поток офицеров люфтваффе исчезал внутри здания. Несколько недель назад этот отель стал штабом X авиакорпуса, возглавлявшего все соединения люфтваффе, которым было суждено участвовать в предстоящей операции «Weserubung» – оккупации германскими войсками Дании и Норвегии.
Первоначально эта операция не являлась частью германской стратегии, которая в случае, если конфликт не удастся завершить вместе с окончанием Польской кампании, была полностью нацелена на Запад. 2 сентября 1939 года Германия объявила о нерушимости границ Норвегии, пока это требование соблюдается третьими странами. Но 19 сентября британцы уже запланировали задушить германские перевозки шведской железной руды, которые велись из Нарвика через норвежские территориальные воды.
6 января 1940 года министр иностранных дел Британии лорд Галифакс в нотах Осло и Стокгольму[11] объявил, что правительство его величества намеревается принять соответствующие меры для пресечения использования норвежских территориальных вод германскими торговыми судами. В связи с этим становится необходимым, чтобы Королевский флот время от времени заходил в эти воды и проводил в них операции.
Несмотря на протесты Скандинавских стран (8 января министр иностранных дел Норвегии Кот заявил Галифаксу, что никогда еще норвежский нейтралитет не нарушался столь неприкрыто), Высший военный совет союзников 5 февраля решил высадить свои четыре дивизии в Нарвике и оккупировать шведские шахты в Гелливаре, где велась добыча железной руды.
В связи с этой угрозой германское Верховное командование создало специальную группу под кодовым названием «Weserubung», которой было поручено запланировать контрмеры. Она приступила к работе 3 февраля. 28 марта союзники отдали окончательный приказ приступить к минированию норвежских вод 5 апреля, за чем должны последовать высадки в Нарвике, Тронхейме, Бергене и Ставангере. В конечном итоге немцы только этого и ожидали.
И вот 6 апреля генерал-лейтенант Ханс Фердинанд Гайслер вызвал к себе своих командиров в Гамбург, чтобы ввести их в курс дела. Майор Кристиан из Генерального штаба ознакомил их с детальными боевыми приказами на день «Weser».
К этому времени многочисленные морские транспортные конвои были уже в пути, в конце которого их через несколько дней ожидали порты вторжения. Войска также были уже погружены на флотилии военных кораблей и ожидали приказа к отплытию, в результате чего они окажутся неожиданно у норвежского берега в час «ноль» утром 9 апреля. Вся операция зависела от успешных действий люфтваффе и флота, на которых лежало решение проблемы транспортировки. Необходимые подкрепления придут лишь тогда, когда важнейшие порты и аэродромы будут взяты одним ударом.
Инструктаж командному составу в отеле «Эспланада» был очень скрупулезным. Специально назначенный для операции «Weserubung» командующий воздушным транспортом генерал-лейтенант Фрайгер фон Габленц разъяснял расписание, которого все подразделения должны были придерживаться, чтобы избежать неудачи при высадке на аэродромах. Авиация представляла собой нешуточную силу, поскольку включала в себя одиннадцать Gruppen из 500 транспортных самолетов. Большинство из них – четырехмоторные «Ju-90» и сверхтяжелые «Фокке-Вульфы Fw-200». Для всей группировки намечалось четыре аэродрома для высадки войск в Дании и Норвегии:
1 и 2. Аальборг – Восток и Аальборг – Запад на севере Ютландии, чтобы подготовить промежуточные посты для операции против Норвегии.
3. Осло – Форнебю как база для оккупации столицы Норвегии.
4. Ставангер – Сола на юго-западном побережье Норвегии как оборонительная воздушная база на случай нападения британского флота.
Впервые в истории было запланировано выбросить парашютные десанты на эти четыре аэродрома. Расчет времени действий был точен: например, для Осло – Форнебю назначалось время – час «ноль» плюс 185 минут.
После этого парашютистам было отведено всего лишь двадцать минут на захват аэродрома и подготовку его для безопасной высадки обычного пехотного батальона, которая начнется в час «ноль» плюс 205 минут. Потом остальные эскадрильи «Ju-52» начнут по очереди высаживать передовую группу управления люфтваффе, роту аэродромного обслуживания, еще один пехотный батальон, командный штаб генерала фон Фалькенхорста, подразделения связи и инженерных войск, а в промежутках между ними такие материалы, как горючее, насосы и шланги.
Фактически парашютная группа для Форнебю состояла лишь из двух рот: 1-я и 2-я из FJR 1 под началом их батальонного командира капитана Эриха Вальтера. Для воздушного прикрытия им придавались всего лишь четыре дальних истребителя (потом их стало восемь) из 1/ZG 76 старшего лейтенанта Хансена. По прибытии в Форнебю у них в баках останется горючего только на двадцать минут летного времени, и поэтому им надо садиться без лишних церемоний.
7 апреля, всего лишь за тридцать шесть часов до часа «ноль» планы X авиакорпуса пришлось существенно изменить в одном отношении. Парашютисты, направлявшиеся в Аальборг, срочно потребовались в другом месте.
Командир роты 4/FJR 1 пил кофе на своей базе в Стендале, когда прибыл специальный связной с приказанием лететь в Генштаб в Гамбург. В отеле «Эспланада» начальник штаба майор Харингхаузен подвел его к гигантской настенной карте.
– Видите этот мост? – спросил он, постукивая пальцем по красной линии между датскими островами Фальстер и Зееланд. – Он три километра длиной и является единственной цепочкой, соединяющей конечную железнодорожную станцию Гедсер на юге с Копенгагеном.
Герике следил за его пальцем.
– Мы должны захватить этот мост в целости и сохранности, – добавил майор угрожающе. – Если вас сбросить туда с парой взводов, сможете его удержать до подхода пехоты из Гедсера?
Герике высказал уверенность. Это как раз та работа, для которой он готовился со своими парашютистами. Вскоре после этого он летел назад в Стендаль, перечисляя в уме, что ему надо получить: надежную карту, план соседнего города Фордингборг и почтовую открытку с видом маленького острова Маснеде между Фальстером и Зееландом, где на заднем плане просматривался мост. 8 апреля рота Герике выдвинулась на свою передовую базу в Ветерзее. Две другие роты 1-го батальона парашютного полка уже находились в Шлезвиге (нацеленные на Осло) и в Штаде (на Ставангер), полностью оснащенные транспортными самолетами.
Наконец, авиатранспортный флот получил кодовое послание на завтрашний день: «Weser север и юг высота прилива 9 метров».
В назначенное время, то есть в 5.30, двенадцать «Ju-52» 8-й эскадрильи KG zbV 1[12] с солдатами Герике на борту взяли курс на Данию. Погода была сносной, в то время как другие десантные части задержались с вылетом на неопределенное время из-за плотного тумана, висевшего слоями над Скагерраком. Вскоре после 7.00 взвод роты Герике выпрыгнул с парашютами над Аальборгом. Это все, что в данный момент можно было выделить для захвата двух важных аэродромов. Однако датчане не оказали никакого сопротивления.
Остальные «Ju-52» 8-й эскадрильи пересекли западную часть Балтики и направились прямо к своим целям. Впереди показался поблескивавший в лучах восходящего солнца длинный мост. В 6.15 Герике дал сигнал прыгать, и за несколько секунд транспортники опустели. Над небольшим островом Маснеде закачались белые парашюты. Не прозвучало ни единого выстрела, не заревела ни одна сирена. Казалось, страна все еще окутана сном.
Капитан Герике приземлился вблизи от насыпи, ведущей к мосту. Первым его действием было установить на ней пулеметы. Отсюда можно было поливать огнем датский береговой форт, прикрывая своих солдат, многие из которых падали с неба в каких-то 100 метрах от этих бетонных куполов. Но форт не открывал огня. Парашютисты бросились к нему. Даже не тратя времени на распаковку своих рюкзаков, они стали штурмовать доты с пистолетами в руках. Часовые подняли руки вверх, и немцы ворвались в казармы. Через несколько минут весь гарнизон был разоружен.
Другая группа, схватив велосипеды, стала отчаянно крутить педали в сторону моста. Там также охрана сдалась без выстрела. Но парашютисты удивились еще больше, когда увидели направлявшуюся в их сторону колонну немецкой пехоты. Это были передовые части III батальона 305-го пехотного полка, который согласно плану пересек пролив на пароме из Варнемюнде в Гедсер и, не встречая никакого сопротивления, двинулся на север.
Пулеметчики вместе с парашютистами вошли в Фордингборг и заняли мост, соединяющий Маснеде с Зееландом. Миссия была завершена за один час. Таким образом, первый в истории парашютный десант оказался самым бескровным. Но был выдан секрет этого нового оружия. Похоже, козырная карта, которую было бы лучше придержать для более важного случая, была использована впустую.
Пока оккупация Дании происходила мирным путем, зрело фиаско с транспортными соединениями люфтваффе, направлявшимися в Норвегию. Наступившим утром 9 апреля метеорологи не давали никакой надежды на улучшение видимости над Осло и Ставангером. Над Скагерраком, который предстояло пересечь обеим группам, туман с высоты 300 метров почти касался воды, а вверху держалось еще несколько слоев.
Так что бреющие полеты полностью исключались, а если лететь над облаками, как узнать, где надо будет снижаться? И что, если в критический момент на земле не будет вообще никакой видимости, и это посреди скалистых фиордов Норвегии?
На острие первой волны атаки – II/KG zbV I – летел старший лейтенант Древес, направляясь в Осло – Форнебю. На борту его двадцати девяти транспортников «Ju-52» притаились парашютисты капитана Эриха Вальтера, готовые к прыжку. Но чем ближе становился Осло-фиорд, тем хуже становилась погода. Видимость уменьшилась до каких-то 20 метров, поэтому даже соседний самолет его звена временами пропадал в тумане.
Древес продолжал лететь стиснув зубы, хорошо понимая, насколько важна его миссия для успеха всей операции. Вдруг ведущий одного из звеньев, летевших за кормой, доложил по УКВ: «Командир, у меня исчезло два самолета!»
Оба самолета пропали бесследно в туманной гряде. И это все решило. Если лететь дальше, Древес не мог брать на себя ответственность за возможные последствия. Он отдал приказ лечь на обратный курс, и в 8.20 Гамбург получил сообщение: «Поворачиваю назад из-за плохой погоды. Направляюсь в Аальборг».
Эта радиограмма в отеле «Эспланада» подтвердила худшие опасения. Там уже знали, что норвежцы без боя не сдадутся. И последовала цепь событий.
Три часа флотилия германских боевых кораблей вела бой в Осло-фиорде с батареями форта Оскарборг, которые контролировали узкий проход Дробак. После попаданий снарядов и торпед ее флагман, тяжелый крейсер «Blucher», в 7.23 пошел на дно, и теперь возникали вопросы, когда смогут остальные крейсеры прорваться и высадить войска на берег в Осло.
Поэтому была очевидна возросшая необходимость взятия Форнебю, чтобы хотя бы высадка авиадесанта могла проходить по плану. Но вот парашютисты возвращаются, а вторая волна транспортников должна через двадцать минут высадить пехотный батальон – II/IR 324 – на аэродроме, который еще не взят.
Генерал-лейтенант Гайслер получил от Геринга категорический приказ о том, что, если парашютисты не смогут выпрыгнуть из самолетов, последующие волны транспортников необходимо немедленно отозвать. Их командир, Фрайгер фон Габленц в раздражении пытался переубедить главнокомандующего: