– Господин генерал, я отказываюсь отдавать приказ моим войскам вернуться! Они могут высадиться, даже если аэродром небезопасен.
– Так норвежцы расстреляют их как мишени!
– Первые отряды быстро разберутся с обороной, – настаивал фон Габленц. – По крайней мере, дайте первой группе самой решить, высаживаться или нет. – Он продолжал доказывать: – В Аальборге сейчас ноге негде ступить. Если мы вернем туда еще и десант из Осло, там будет настоящее несчастье.
Но своего он не добился. Гайслер отправил радиограмму с приказом всем войскам вернуться. Подписано от имени X авиакорпуса. Но тут произошло нечто очень необычное, опровергающее общепринятую аксиому, что хороший солдат тот, кто слепо повинуется приказам.
Транспортной Gruppe, следовавшей за парашютистами, то есть Kampfgruppe zbV 103, командовал капитан Вагнер. Хотя и получив приказ возвращаться, он решил ему не подчиниться. Дело в том, что распоряжение пришло, когда он был уже рядом с Форнебю, и приказ выглядел настолько глупым, что капитан даже принял его за вражескую дезинформацию. А главное, подпись «X авиакорпус» пробудила в нем подозрения. Разве его часть не подчиняется командующему транспортировкой десанта фон Габленцу? Ведь только он имеет право отдать такой ответственный приказ.
И капитан Вагнер летит дальше. Его пилоты имели большой опыт полетов вслепую. Береговую линию закрывал плотнейший туман. Но тут, как раз перед самым Осло, небо стало проясняться и появилась видимость. Поэтому не было причин отказываться от высадки в Форнебю. Командное звено уже кружило над аэродромом. Вагнер сделал круг и посмотрел вниз. Летное поле было совсем небольшим. На одном конце двух асфальтовых дорожек их поверхность резко вздымалась вверх, а на другом – обрывалась в море. Это, конечно, не идеально, но и не представляет большой проблемы для «старой тетушки Ю».
На нем, правда, догорали остовы двух самолетов. Кажется, бой уже начался. И тут он заметил накренившиеся в полете германские дальние истребители. Облегченно вздохнув, Вагнер приказал своему летчику садиться. «Ju-52» круто накренился и устремился вниз к посадочной полосе.
Вдруг по фюзеляжу застучала очередь из тяжелого пулемета. Первой жертвой стал сам Вагнер. Раздались стоны раненых. Пилот прибавил газу, и машина взмыла вверх. Что теперь? В замешательстве командир эскадрильи 1/ZG 76 старший лейтенант Хансен наблюдал происходящее из своего «Ме-110».
Полчаса он со своей эскадрильей бился с противником. Сперва в 8.38 их атаковали со стороны солнца девять норвежских одноместных истребителей «Gloster Gladiator». Тем не менее в 8.45 он начал кружить над полем, обеспечивая прикрытие парашютистов с воздуха. После короткого ожесточенного боя было потеряно два его самолета.
Оставшиеся шесть занялись разведкой аэродрома, провоцируя огонь противовоздушной обороны. На взлетной полосе было подожжено два «гладиатора». Потянулись минуты ожидания. Но парашютисты так и не появились. На панели управления в самолете Хансена загорелись три красных предупреждающих сигнала. В любой момент вспыхнет четвертый, и это будет означать, что баки с горючим пусты. Было рассчитано так, что горючего у них хватит на двадцать минут полета над Форнебю. За это время парашютисты должны были захватить аэродром. И вот это время истекает.
Наконец в 9.05 вдали появилось первое звено «Ju-52». На флангах летели «Ме-110», подавляя своим огнем пулеметные гнезда противника и ожидая, когда в небе появятся купола парашютов… Откуда им было знать, что это – вторая волна атаки, в которой парашютистов нет?
Поэтому для Хансена полной неожиданностью было видеть, что ведущий «Ju-52» первым пошел на посадку, но под интенсивным огнем вновь взмыл в небо.
Дело зашло слишком далеко. Три из его шести «Ме-110» летали на одном моторе. И у всех оставались последние капли горючего. Надо немедленно садиться! И если никто не способен захватить Осло – Форнебю, то экипажи истребителей 1/ZG 76 сделают это сами!
Хансен передал по радио: «Лейтенант Лент, вперед на посадку! Мы тебя прикроем, а потом сядем сами».
Лент послушно накренил самолет влево и пошел на посадку, испуская черный дым из правого мотора. Ввиду малой длины дорожки ему пришлось сажать самолет на самый конец полосы, чтобы максимально удлинить пробег, а с одним работающим двигателем проблема возрастала. Победитель битвы у Гельголанда выпустил шасси и закрылки. За несколько минут до этого он сбил свой пятый самолет за время войны. Им стал «глостер-гладиатор» норвежского сержанта Пер Ши. Теперь для него и его радиста, капрала Кубиша, посадка означала границу между жизнью и смертью.
В 100 метрах до границы аэродрома его самолет слишком значительно снизился, чтоб миновать ее. Ему пришлось дать газ левым мотором, и самолет резко бросило на правый борт. Летчику с трудом удалось выровнять машину, а в это время под ним уже была посадочная полоса. Но в этот момент скорость была слишком высока, а пространство для торможения оставалось слишком мало… пробег самолета будет слишком длинным.
Хансен и экипажи еще четырех «мессершмитов» не сводили глаз со своего товарища. Выстроившись вдоль его посадочного пути, они нацелились на пулеметы, стрелявшие из-под бетонных дотов. Однако пули ударялись сзади и рядом с идущим на посадку самолетом.
Вдруг Хансен увидел второй самолет, садившийся одновременно с первым. Это был «Ju-52» – самолет подразделения связи пропавшей части парашютистов. Он сейчас мог быть очень полезен. Но тут нависла угроза катастрофы. «52-й» садился на вторую асфальтовую полосу. Если две машины столкнутся в точке пересечения их курсов, аэродром будет полностью блокирован для последующих посадок.
Хансен в бешенстве наблюдал сверху происходящее. Все это время они дожидались транспортов, и вот в самый последний момент, когда сами не могут больше оставаться в воздухе, появились эти «Ju-52», чтобы перегородить им дорогу к посадке. Ленту оставалось лишь благодарить свою счастливую звезду, что посадочная скорость его «Ме-110» превышала скорость «Ju-52»: он успел пройти точку пересечения до того, как второй самолет оказался там. Но его скорость была все-таки слишком велика. Надежды вовремя остановиться не было. Мимолетно Хансен понадеялся, что сможет вновь взлететь. Но в конце дорожки самолет Лента нырнул носом вниз по склону дорожки.
Это было последнее, что увидел Хансен, потому что теперь ему надо было сосредоточиться на собственной посадке. Левый его двигатель также был поврежден. Белый пар угрожающе шипел, вырываясь из выхлопной трубы, а температура масла стремительно поднималась. Пересекая границу почти на брюхе, он прибавил газу и плавно повел штурвал на себя. Самолет выровнялся. Едва не задев два горящих «гладиатора», он помчался на норвежские пулеметные посты. Они молчали. Затем он заметил, что впереди него сел еще один «Ме-110» и теперь старается освободить ему дорогу. «Тоже живой!» – с удивлением среагировал он.
Осторожно включил тормоза, и за 10 метров до склона на границе машина остановилась. Радист не снимал палец с кнопки стрельбы, но аэродромные пушки, так активные минуту назад, молчали. Неужели норвежцы прекратили сопротивление?
В действительности командир эскадрильи «гладиаторов» капитан Эрлинг Мунте Даль, следя за тем, как «Ме-110» пикируют на аэродром, передал по радио: «Всем „гладиаторам“! Приземляйтесь где угодно, но не в Форнебю, повторяю, не в Форнебю! Его атакуют немцы!»
Два истребителя уже успели приземлиться: один из-за поломки двигателя, другой, пилотируемый сержантом Ваалером, был поврежден в бою с «Ме-110». Их тут же подожгли Хансен и его пилоты, и Даль хотел спасти других от подобной участи.
Поэтому пять «гладиаторов» после боя приземлились на замерзших озерах к северу и западу от Осло. Четыре из них прорвались через лед, но их все равно пришлось бросить из-за полученных в бою повреждений или из-за отсутствия горючего. В конце концов уцелел лишь один. Пока первый германский самолет совершал посадку, капитан Даль и наземный персонал аэродрома отходили к форту Акерсхус. Зенитки и пулеметы, обстреляв первые два самолета, сдались, и норвежская оборона Форнебю на этом закончилась, хотя об этом никто не знал.
Выпрыгнув из машины, Хансен занялся остальными «Ме-110». Он разместил пять из них на северо-западной границе, предоставив радистам чистое место для стрельбы по лесу. Даже Лент появился, добравшись пешком. Он оставил свой «мессершмит» со срезанным шасси практически в списанном состоянии в нескольких метрах от домика на границе аэродрома. Он и его радист Кубиш чудом избежали ранений. Последний даже снял пулемет и вместе с диском пришел на подмогу к товарищам по эскадрилье – горсточке людей, которые только что захватили с воздуха охраняемый аэродром!
В 9.17 на посадку пошло новое звено «Ju-52». Тормозной путь тяжелых машин привел их к самым скалам, в которых были оборудованы норвежские посты ПВО. Всего лишь четверть часа назад, совершая отчаянный бросок вниз, от их огня погиб командир KG zbV 103 капитан Вагнер.
На этот раз не прозвучало ни одного выстрела. Солдаты в серой форме выбрались из самолетов и стали разминаться после утомительного полета в скованном состоянии. Убедившись в том, что все вокруг спокойно, закурили сигареты. У Хансена волосы встали дыбом. Бросившись к ним, он показал солдатам, где находятся норвежские зенитки и пулеметные гнезда. Тут, наконец, они попрятались в укрытия и послали вперед разведгруппы, которые вскоре вернулись с пленными. Норвежцы признали себя побежденными.
В это время приземлился «Ju-52» и подкатил прямо к истребителям, где его приветствовали радостными возгласами. Это был транспортник эскадрильи! Капитан Флаковски, инструктор 1/ZG 76 по «слепым» полетам, благополучно долетел сквозь грозовой фронт над Скагерраком. На борту находилось очень ценное подкрепление – шесть лучших специалистов эскадрильи по ремонту, а еще полным-полно боеприпасов. Над Осло Флаковски несколько раз встречал звенья «Ju-52», возвращавшиеся домой, которые, приближаясь к нему, покачивали крыльями, как бы приглашая и его сделать то же самое. В ответ он открыл дверь пилотской кабины и скомандовал своим людям:
– Приготовить пистолеты! В Осло идет бой!
И вот они прилетели. Техник по вооружению Поль Маль сразу же вместе с коллегами приступил к ремонту поврежденных самолетов, а капитан Флаковски, взяв с собой несколько солдат, пошел изучать местность. В конце концов он послал норвежских пленных растащить дымящие обломки «гладиаторов», чтобы освободить полосу.
Потом старшему лейтенанту показалось, что он видит сон. Подкатила большая светло-синяя американская автомашина, и из нее вышел германский офицер при полном параде. Это был атташе люфтваффе в Осло капитан Шпиллер.
– Что случилось с парашютистами? – спросил Шпиллер. – И где пехотный батальон?
Хансен ответил, что не знает. Похоже, весь удар по Осло зависел от его успеха в высадке войск в Форнебю, поскольку боевые корабли с морской пехотой все еще стояли у прохода Дробак.
– Немедленно доложите в Германию, что аэродром взят, – приказал Шпиллер. – Иначе, пока мы дождемся транспортных Gruppen, будет уже поздно.
И вот связной «Ju-52» с гордостью передал радиограмму: «Форнебю в наших руках. 1-я эскадрилья ZG 76». Телеграмма была принята в Аальборге и переслана дальше в штаб X авиакорпуса в Гамбурге. Там эти восемь «Ме-110» уже считали списанными. И вот появились не только признаки жизни, но и донесение, которое трудно переоценить, о том, что Форнебю готов к приему самолетов!
Тем временем предписанный порядок прибытия транспортных Gruppen превратился в хаос. 5-я и 6-я эскадрильи KG zbV 1 с парашютистами на борту, как говорилось выше, из-за плотного тумана были вынуждены вернуться, не долетев до Осло-фиорда. Два или три их «Ju-52», потерявшие в этих условиях связь, все-таки сели в Форнебю на полчаса позже намеченного времени.
KG zbV 103, которая должна была прилететь через двадцать минут после парашютного соединения, получила приказ X авиакорпуса вернуться на базу, но продолжала полет. Однако большинство транспортников вернулись после того, как их командир, капитан Вагнер, погиб от зенитного огня при посадке. Только его заместитель, капитан Ингенховен, с несколькими другими транспортниками сумел совершить посадку на поле. Это были те самолеты, что приземлились почти одновременно с истребителями из 1/ZG 76.
Итог был таков, что утром 9 апреля 1940 года Осло – Форнебю был захвачен пестрой горсткой солдат 324-го пехотного полка, немногими парашютистами и экипажами доставивших их самолетов. Возглавляемые одним-двумя решительными офицерами, особенно Флаковски и Ингенховеном, эта маленькая группа разоружила охрану и обезопасила аэродром.
«Примерно три часа спустя, – говорилось в боевом рапорте 1/ZG 76, – прибыли соединения „Ju-52“ с основной массой парашютистов и десантников». И тут они превратились в стадо. Так как эскадрильи подлетали одна за другой, очень скоро асфальтовые дорожки были заблокированы. Тем не менее после полудня весь 324-й пехотный полк сумел высадиться.
Вечером Осло был в германских руках «в соответствии с планом» – первая столица в истории, павшая под натиском воздушно-десантных войск. Два дня спустя командир X авиакорпуса генерал-лейтенант Гайслер тепло пожал руку старшему лейтенанту Хансену.
– Но для твоей эскадрильи, – сказал он, – все могло обернуться совсем по-другому!
В то же самое время, когда транспортники, летящие на Осло, получали приказ вернуться, другое соединение, бывшее западнее, погрузилось в облачную гряду над Северным морем. Оно включало двенадцать «Ju-52» 7-й эскадрильи KG zbV 1, направлявшейся в Ставангер.
Во главе группы летел командир эскадрильи капитан Гюнтер Капито, а на борту находилась 3-я рота 1-го парашютного полка под командой старшего лейтенанта Фрайгера фон Брандиса, которой предстояло десантироваться на аэродром Ставангер – Сола.
Хотя все экипажи воздушных судов прошли тренировку полетов в условиях отсутствия видимости, раньше они никогда этого не делали в строю, да еще над морем. Так что ситуация была пятьдесят на пятьдесят. Если столкнутся две машины, то для всех на борту придет конец, потому что ни у кого не было спасательного жилета.
«Вся эскадрилья пропала в облаках, – докладывал впоследствии Капито. – Несмотря на то что самолеты держались на минимальной дистанции, ближайшая машина казалась похожей на какой-то фантом».
Сейчас только он один мог принимать решение: лететь дальше или вернуться. Трудно было на это решиться, но он предпочел продолжать полет к цели. Ему оставалось лишь надеяться, что у норвежского побережья погода улучшится. При такой видимости подлет через горы был бы, конечно, самоубийством. Но удача была на его стороне. Через полчаса стало светлеть, и вдруг облака остались сзади. Они прошли их. В 1000 метрах внизу блестело море под солнечными лучами, а в 60 милях впереди и справа был отчетливо виден норвежский берег.
Потом Капито оглянулся, чтоб оценить состояние своей группы. «Ju-52» один за другим выскакивали из темной гряды облаков из самых разных мест. Прошло полчаса, пока они вновь собрались в одну группу. Теперь их было одиннадцать, двенадцатый так и не появился. Позже было установлено, что летчик не выдержал заданный курс и приземлился в Дании. По крайней мере, ни один самолет не разбился, как это было в Осло, где две машины столкнулись и рухнули в море.
И вот почти над гребнями волн одиннадцать самолетов крадутся на север. Борьба с непогодой отняла много времени. В 9.20, достигнув широты Ставангера, они резко повернули вправо и стали снижаться.
События менялись с калейдоскопической быстротой. Никак нельзя утратить эффект неожиданности. В 10 метрах над землей моторы эскадрильи загудели над склоном ущелья, группа повернула на север, перескочила через цепь холмов – и вот впереди целевой аэродром. Парашютисты давно готовы к прыжку. Открылись широкие люки «52-го», и солдаты ждут сигнала сирены.
Ведущий самолет капитан Капито набрал высоту, поднявшись до 330 метров, и сразу же сбросил газ. Эта высота была предопределена для прыжков. «Чтобы парашютистов не раскидало на большой площади, – говорил он, – скорость должна быть низкой. Но летать на такой высоте над врагом, не спуская пальца с курка, – не самая надежная гарантия выжить».