Делайте выводы о том, как надо себя вести — вы, будущие и настоящие, состоявшиеся и пока еще только совершающие первые шаги в семейной жизни супруги!
— Женщины вообще любят слабых, — вздыхал Маркофьев. — Упаси тебя небо показать женщине, что ты что-то можешь. Тогда она сразу станет слабой и хрупкой. И поручит все делать тебе. Но ты же не дурак — взваливать этот груз на себя? Нет, каждому мужчине нужна защита. Крепость от всех невзгод. Женщина должна видеть, какой он ранимый, слабохарактерный… И тогда она проявит чудеса отваги и самопожертвования, в лепешку расшибется, но все для него, своего ненаглядного, сделает.
— Да, со стороны я, может, не вызываю жалости, — однажды признался он. — Что плохо. Но сам подумай: разве это легко — тащить на своих плечах десять жен, бессчетное количество детей, сотню дармоедов и оглоедов — сотрудников института…
Я вперился в него. Он ответил на мой взгляд потоком слов:
— Ты, может, думаешь, я на себя наговариваю… И никакого я не тяну… А это меня тянут и вытягивают за уши… Но вдумайся, и ты поймешь, что это не так. Я, я являюсь организующим началом целой огромной вселенной отношений, это вокруг меня вращаются мир и миры… Я так устал… Почти так же, как Создатель после сотворения галактики…
В другой раз он сказал:
— Сильным вообще быть хлопотно. И не каждому дано. Гораздо проще быть слабым. От сильного многое зависит, от него многие зависят, у него многие просят, он на то и сильный, чтобы давать, помогать, содержать армию прихлебаев и челядь… Слабый сам просит, и это его содержат. Ну так и надо выбирать что попроще…
А однажды Маркофьев показал мне красное пятно на лбу — видимо, после укуса комара. И тихо, заговорщицким тоном сообщил:
— Понимаешь, что это за знак? Я — из касты браминов… Но тайна моего происхождения покрыта мраком…
Результаты педагогической деятельности Маркофьева становились заметнее день ото дня. Я бы сказал: бросались в глаза.
Я принес Кате черешню. Помыл и положил в вазу. Но дочка сказала, что пойдет есть черешню к соседям.
— Но почему? Чем тебе эта не нравится? — удивился я.
— А эта пусть полежит, я ее после съем, — ответила она.
Мы ехали в метро. Едва вошли в вагон, Катя устремилась к свободному месту и села, опередив старушку. Тихо, на ушко, я стал дочери объяснять:
— Ты еще маленькая, у тебя ножки сильные. Пусть бабушка сядет.
— А тогда мои ослабнут, — надула губки она.
Во время другой поездки сидевшая рядом с Катей женщина развернула леденец.
— А мне конфету дайте, — потребовала Катя. Я залился краской стыда.
— У тебя дома есть конфеты, — стал говорить я.
— А я сейчас хочу…
— Хорошо, выйдем на остановке, и я тебе куплю.
— Хочу сейчас, — капризничала Катя.
— У меня только одна конфетка была. Больше нет, — стала оправдываться женщина.
Мне сделалось еще более неловко.
Возвращая девочку Маркофьеву и Маргарите, я с горечью пересказал им приключившийся эпизод.
— И правильно она себя повела, — сказала Маргарита. — Ребенок должен вести себя естественно. Хочет конфету — пусть просит.
— Наверняка у этой бабы была еще одна, — подхватил Маркофьев. — Просто пожмотилась ребенку дать. — И раздухарился, он вообще в те дни пребывал в хорошем настроении. — Надо было сказать ей: «Если у вас нет конфеты — пойдите и купите. Видите, девочка хочет». — А потом и вовсе разошелся. — А еще лучше, если бы у тебя были конфеты. И ты бы этой тетке сказал: «У нас купите, раз у вас у самой нет».
А, может быть, Маркофьев и Маргарита были правы?
С ужасом читал я газетные заметки о том, как преступники заманивают детей: взглянуть на коллекцию марок, полакомиться мороженым… Тех, кто постарше, просят помочь перетаскать доски на даче.
Даже теперь, став взрослым, я бы откликнулся на все эти предложения. Я бы попался столько раз, сколько меня вознамерились обмануть. Так воспитали меня родители. Коллекция марок? Очень интересно, она расширяет познания в области географии. Мороженое? А почему бы не поверить, что меня хотят угостить, ведь люди должны творить добро. А уж помочь донести тяжелую вещь — это святое, старшим и слабым нужно помогать…
ДЕТСКИЕ ПРАВИЛА ПОВЕДЕНИЯ
С раннего детства нужно внушить маленькому:
Допустим, вы идете по улице — с приятелем, другом, любимой девушкой. Навстречу — компания хулиганов. Которые начинают приставать — не к вам, а к вашему (вашей) попутчику (попутчице). Другу, товарищу, знакомой, любимой…
Ваши действия?
Разумеется, можно встрять в драку. Заступиться.
Но — зачем? Не к вам же пристают. Не вас оскорбляют. Не вас трогают. Может, как раз вы-то этим хулиганам симпатичны. Ваша скромность, интеллигентность, нежелание вмешиваться в ситуацию — им по душе и произведут благоприятное впечатление. Чего же ради пристающих огорчать, разочаровывать?
Да и сами вы, нарушив нейтралитет, легко можете схлопотать по физиономии.
Вам это нужно?
Не лучше ли удалиться, не вмешиваясь ни во что, пойти домой, посидеть возле телевизора и спокойно лечь спать?
Какое еще разумное решение вопроса вы можете предложить?
Ах, дочка, какой чудный, золотой обнаруживался у нее характер. До последнего мига, пока мог терпеть, я хотел, чтобы все в ее глазах выглядело пристойно. Развод родителей — это всегда душевная травма для ребенка. И не следовало этот удар отягощать и усугублять слишком явным и неприкрытым разрывом. Вот я и ходил в прежний свой дом, вот и не спешил забирать свои книги и вещи. А когда все же решился, у меня дрожали руки, я обливался потом и вообще мне было нехорошо.
Я ждал, Катя хоть в чем-то мне подсобит. Но доченька моя сидела на кухне и надувала пузыри из жвачки. Лишь когда я, закончив погрузку (все я увозил на машине моих родителей), зашел попрощаться, Катя протянула мне яблочко. Показывала, как меня жалеет. Это яблочко мне никогда не забыть.
С чего вы взяли, что дети должны помогать родителям? Родители что, не люди? Или дети не являются людьми? А где написано, что человек должен помогать человеку? Никто никому ничего не должен. И если мы признаем за детьми право называться людьми, то должны признать, что они никому не должны помогать, в том числе и родителям. И все.
ЕЩЕ
Ваши родители — козлы, потому что произвели вас на свет. Вы, в свою очередь, тоже произвели ребеночка. Кто вы после этого?
Все родители — козлы, потому что всегда отстают от времени. Им кажется, что они очень современные, на самом деле вкусы их замшели, кумиры состарились и оплешивели, представления о жизни омаразмели.
Ну а вы-то — неужели думаете, что кажетесь своим детям другими — не оплешивевшими и не омаразмевшими?
Поэтому, если вы здравомыслящий человек, от своих собственных родителей как можно резче отпихивайтесь, а если допустили ошибку и завели собственного ребеночка — не навязывайтесь и ничего хорошего от него не ждите.
Раздались длинные междугородние звонки. Я снял трубку. И услышал веселые голоса.
— Это ты? — кричал Маркофьев. — Мы по тебе соскучились! Приезжай! У нас тут здорово!
— А где вы? — спросил я.
— В Афинах. Недалеко. Елена Прекрасная передает тебе привет.
— Когда собираетесь вернуться? — я старался говорить сдержанно.
— На днях. Уж больно тут хорошо. Вот и Миша подтверждает.
— Ты не забыл, что должен мне кое-что?
На другом конце провода возникла мертвая пауза.
— Не забыл, — ответил Маркофьев. И вздохнул. — До чего ты уныл! Все бумаги у Лауры. Можешь поехать и забрать. Хотя, если тебя интересует мое мнение…
— Не интересует, — отрезал я. Он все же закончил:
— Не нужна тебе защита. Она и вообще никому не нужна. Ты не защитился ни первый раз, ни второй, ни третий. Почему думаешь, что на четвертый повезет? Это твое ослиное упрямство… Я желаю тебе добра…
Я не дослушал и повесил трубку… А вечером позвонил Лауре.
— Там моя папочка. С бумагами, — сказал я.
— Где Маркофьев? — спросила Лаура.
— Не знаю.
— Пока не скажешь, где он, не получишь папку. — В трубке запищали гудки.
Я подумал немного, выпил молока для здоровья и поехал к ней.
— Я тебе не открою, — сказала она через дверь. — Где Маркофьев?
— В папочке бумаги. Они — мои. Тебе не нужны, — стал убеждать я.
— Как хочешь. — Она отошла от двери.
Я устроился на ступеньках и закурил. По лестнице спустился мужчина, ведя на поводке манерного пуделя. Оба подозрительно на меня посмотрели.
Я снова нажал кнопку звонка.
— Ну, что, надумал? — спросила Лаура.
— У меня скоро защита.
— Знаю. До чего ты всем надоел со своими защитами…
— Мне кажется, он в командировке, — сказал я.
— Врешь, — и опять удаляющиеся шаги.
Я снова сел на ступени. Мужчина с пуделем все не возвращался. Не хотелось снова с ним видеться. Я опять позвонил и сказал:
— Валяешь дурака.
— Может быть…
— В папочке важные бумаги, — повторил я.
— Возможно…
Я не выдержал и сдался.
— Он в Афинах. — Щелкнул замок.
— Вот именно, — сказала Лаура, передавая мне папку. — С Еленой Прекрасной. Верно?
Благодаря чему (или кому) человек возвышается, поднимаясь вверх по служебной лестнице?
Что (или кто) тому причиной?
Личные качества и усилия?
Благосклонность начальства?
Счастливое расположение звезд?
Об этом не может не задуматься каждый, кто принял решение карабкаться вверх или наблюдает за тем, как карабкаются другие.
Давайте разберемся в причинах успеха или неудач той или иной личности, вознамерившейся превзойти остальных.
Для начала — несколько общих замечаний.
Есть два способа оставить позади окружающих — пассивный и активный.
Какой ближе вам? Который из двух отвечает вашим внутренним склонностям?
Перемещение по служебной вертикали — похоже на движение сока по стволу. Раз угодив в этот поток, вы уже вовлечены в сложнейшую систему взаимоотношений с другими, такими же, как вы, каплями, и обречены странствовать по темным закоулкам ветвей, перетекая то в зеленые листочки, на самую верхотуру кроны, то в подземные лабиринты корневой системы. Туда, куда вас забросит судьба.
Попробуйте заартачиться и не течь никуда — увидите, что из этого выйдет! Попробуйте по собственному желанию изменить маршрут и конечную цель перемещения — посмотрим, как вам это удастся. О, это непростая наука: разгадать вектор движения жизненных соков на данном конкретном отрезке, найти свой путь и определить цели и задачи маршрута.
ГЛУПОСТЬ — беспорядочное мельтешение и стремление перепрыгнуть через головы впереди текущих.
УМНОСТЬ — умение сделать так, чтобы они сами проторили вам путь.