С другой стороны, сейчас чего уже волноваться? Мы в вертолете, твари крыльями не обзавелись, так что может час, может два или три, в зависимости от скорости вертолета будем на месте.
Летели мы в каких-то десяти-двадцати метрах над крышами зданий, забирая на юго-восток. И здесь Цемент обманул! Говорил северо-восток. «Вот ведь тварь», — как-то лениво подумал я, смотря в иллюминатор. Рядом притихла Маша, о чем-то задумавшись, иногда она улыбалась загадочно. От этой ее улыбки сердце билось чаще, в душе что-то екало, как мальчишка, как будто мне вновь четырнадцать и я на первом свидании. Но чувство близкого счастья затапливало все остальные.
Внизу медленно проплывали крыши домов. Ласково, теперь ласково светило солнце, невероятно глубокая голубизна неба с редкими и такими фактурными облаками. Вон то, например, было похоже на недовольного барашка. Майская удивительно насыщенная зелень, потом все пожухнет, поблекнет, но сейчас весна играла всеми красками. Вдалеке синяя-синяя и блестящая серебром изгибающаяся лента реки. Если бы еще не редкие поднимающиеся дымы от пожаров, то можно было подумать о Рае на земле.
В этот момент от здания левее нас, высоко забирая вверх, по криволинейной траектории что-то устремилось прямо к вертолету. И еще один дымный росчерк мелькнул далеко впереди.
И сразу же зазвучала сирена тревоги.
Вертолет накренился, пытаясь уйти от ракеты. Я видел, как он отстрелил тепловые ловушки, но на них эта смерть в аэродинамичной упаковке не отвлеклась, а двигалась к цели — к нескольким десяткам человек, многие из которых сейчас в ужасе кричали.
До рези всматривался вниз, на крышу, которая находилась в каких-то двадцати метрах, сжимая Машину руку, и желая больше всего оказаться там вместе с ней. Девушка смотрела широко отрытыми от ужаса глазами, наблюдая за третьей, показавшейся откуда-то ракетой и летящей прямо в нас. Все это промелькнуло в доли секунды, а вместе с этим и понимание — это конец! Как в сказке «Колобок», и от бабушки ушел, и от дедушки… А итог все равно один.
Яркий-яркий свет затопил все вокруг.
Глава 6. Рейдеры
В отдалении я услышал мощный взрыв, потом обдало горячим воздухом, что-то пронеслось мимо с противным свистом. Как-то больно приложился всем телом о какую-то твердую поверхность. Неужели жив?! Открыл глаза, осмотрелся и обомлел. Я находился на краю той самой крыши, о которой так мечтал, и которая была не менее чем в двадцати метрах тогда. Те же спутниковые антенны, вентиляционные трубы, обложенные силикатным кирпичом. Может у меня уже глюки начались?
Подошел к краю крыши. Нет. Не начались. Внизу, во дворе жилого дома, задев немного детскую площадку, обрушив бетонный козырек подъезда, чадя густым черным дымом, горели обломки вертолета. Жар от них был такой, что горячий воздух ветром доносило пятого этажа. То есть до меня. Орали редкие сигнализации, вспыхивали близкие машины, взрывался бензин в баках. Затем занялась непонятная кирпичная будка, метрах в двадцати от эпицентра пожара. Из двух квартир на первом и втором этаже пятиэтажного дома завалил густой дым, а потом вместе с порывом ветра взметнулись языки пламени. Лизнули бетонные панели. Деревья хоть и не горели, но стволы у них начинали тлеть и дымиться.
Маша… И в горле комок, и она перед глазами. Вроде знакомы меньше трех часов, а пробрало так, хоть сам вниз бросайся. Тоскливо, щемит сердце, голова кругом. Не дождетесь! Суки! Суки! Ну, какая же сучья жизнь! Через столько всего пройти, чтобы вот так!
Ветер швырнул в лицо едкий дым, заставил закашляться. Эмоциональный накал понемногу сходил на нет, вместо него возникала апатия, какое-то бессилие и еще тоска — бестолку, все бестолку! Разболелась голова, руки подрагивали, а в теле чувствовалась слабость. Потянулся к фляге с живчиком.
— Эй, эй, эй! А ну стоять! Стоять, я сказал! Стой, мля! — раздался слева гундосый голос, так любят разговаривать малолетки, наслушавшись воровских песен и думая, что блатные изъясняются только так.
Я медленно повернул голову. Ко мне смешно перебирая короткими кривыми ногами, приближался странный персонаж. Нет, одет он вроде был по местным реалиям. Песчаного цвета Горка, ботинки с высоким берцем, разгрузка-лифчик, набитая магазинами. Сам тип щуплый, невысокий, сейчас держал АКМС с подствольником удивительным образом — на вытянутых руках, плашмя, приклад задран над плечом, направлен он был на меня. Это что за новый тактический прием? В глаза бросился перемотанный красным медицинским жгутом металлический приклад, а так же магазины валетом с вездесущей синей изолентой.
Морда у пацана была донельзя противной и торжествующей, на ней мелькало какое-то выражение затаенного предвкушения что ли… С такого ракурса мою левую руку он не видел, чуть-чуть сместил ее, скинул клапан гранатного кармашка и зажал в руке светошумовую Зорьку. Осторожно разогнул усики, вроде бы получилось!
Молодого я сразу выкупил — лох, он думал, что раз у него в руках автомат, значит, все по определению его боятся. И плохого не ждал, не было у него ни настороженности, ни звероватой осторожности, как щенок, только злобный и с автоматом. Поэтому я решил, рискнуть и пойти ва-банк.
— Стой тихо! Иначе сразу завалю! — орал тип, но смотрел куда-то в сторону. Тоже аргумент в мою пользу.
— Да, стою, я стою! — крикнул в тон ему я, и, делая изумленные глаза, уставился прямо за пацана, крикнув, — Ни фига себе! Сзади! Смотри!
Не знаю, удача это моя такая или что-то еще. Но в этот момент из-за огромной спутниковой тарелки показался еще один мужик с автоматом, который недовольно пробасил.
— Жмых, ты скоро там?
Мой визави резко повернулся, а я уже катнул прямо под ноги ему зорьку, сам падая на колени, спиной к гранате. Гулко бухнули наколенники о бетонную крышу. Зажмурил до рези глаза, открыл рот и пальцами заткнул уши, пригибая голову вниз, пряча ее за плечи. Грохнуло и светануло будь здоров, даже мне нехило прилетело, несмотря на предосторожности. Сразу заголосило двое, я рванул верный ПЯ. И одним каким-то диким прыжком оказался на ногах лицом к врагам.
Щенок Жмых катался по крыше, зажимая глаза и вереща во весь голос, мощным пенальти с разбега пробил ему ногой в голову, тот как-то булькнул и затих, мелко-мелко затряслись ноги. Это все отметил, походя, включая ЛЦУ. Второй — здоровый, сам себя поперек шире, небритый мужик с непомерно длинным руками уже поднимался, тряся головой. Его автомат валялся рядом.
Точка лазерного прицела оказалась на правой лобной доле, я вдавил спуск. Грохнуло неслабо, чуть оглушило. Да, вот это попадание! Между глаз, как по циркулю или линейке, захочешь так сделать специально — фиг повторишь. А тут чисто снайпер элитный, если забыть куда целился.
Развернулся, бросился бегом ко второму, нет, этот тоже вроде бы готов. Цыплячья шея не выдержала, резкого и мощного удара. Приложил два пальца чуть ниже подбородка, нащупывая пульс. Вроде бы ничего… Осмотреться!
И вновь знакомое ощущение уперевшегося в затылок теплого металла. Я сразу понял, что это такое. Да сколько можно то?! Выругался сквозь зубы, не обращая внимания на оружейный ствол, прижатый к моей голове.
— Не дергайся, парень! — тихо произнес чей-то густой бас, — Медленно, медленно, положи руки на затылок, — дождавшись, когда я сделаю требуемое, он стал дальше командовать, — Теперь пальчики в замок!
Выполнил.
— На колени! Ноги в щиколотках скрестить!
Обходил он меня слева по широкой дуге, так и держа на прицеле. Пленителем оказался среднего роста мужчина, усатый, красномордый, одетый в обычную «флору», хитрый бронежилет, какую-то довольно современную каску, облегающую голову, РПСка, в руках АС ВАЛ. Вот с этим типом я шутить подобным образом не рискнул бы, и никому не посоветую. Сразу видно, он не будет заниматься ерундой и при любых сомнениях выстрелит на поражение. Вот попал, так попал!
— Теперь рассказывай! — довольно жестко сказал, когда встал прямо напротив меня, направив ствол автомата в лицо.
— Что рассказывать? — задал я вполне уместный вопрос.
— Кто такой? Откуда? Как здесь оказался? — говорил он спокойно, немного устало, без всяких нервных «Ты че тупой?! А ну живо говори все!». То есть, совершенно не походил на мелко-бандитский типаж.
— Свежак, Вальтер, Зеленоминск, выпал из сбитого вертолета.
— Имя у тебя правильное и расклады немного знаешь, кто крестный?
— Цемент.
— Дааа? — вот здесь уже проявились неподдельные эмоции. В голосе изумление, немного недоверия.
— Да, — ответил я четко.
— А где он сам-то?
— Мертв.
— И как это случилось?
— Пуля в голову.
— А кто?
— Я знаю, — вопросительно, утвердительно, снисходительно. И ведь прокатило!
— Где это произошло?
— Здание ФСБ.
— А чего нас не дождался? Мы в любом случае туда бы заехали! — неожиданно наехал на меня мужик, и опустил автомат, я даже растерялся и ответил только через несколько секунд чистую правду.
— Про вас не знал, да и эвакуация начиналась, времени немного было.
— Ладно, расслабься, только не дергайся. Все, в общем, нормуль. Ты среди правильных, так что можешь ничего не опасаться. Свежаков трогать нельзя! Почти кончились твои мытарства.
— Я живца хлебну?
— Да хлебай на здоровье, говорю же — расслабься. Ствол лишний раз не мацай, а то знаю я вас свежаков, башни у вас рвет, не хуже чем у танков, после снаряда в боеукладку. Спокойно вдохни-выдохни. Все будет хорошо!
— И что, ты мне вот так сразу поверил? — я просто поставил себя на его место. Даже в той жизни, не стал бы доверять, а уж после случившегося за последние дни — да ни за что!
— Ну, во-первых, я немного ментат, слабенький Дар, но правду от лжи отличу. Во-вторых, если бы ты Цемента не встречал, вряд ли знал про здание ФСБ. И вряд ли у тебя была его РПСка, но это еще ладно, будь он живым, тебе ресовский боевой нож вряд ли достался. А так наследство. Правильно? — дождался кивка, хотя я не понял, про какой нож он говорит, продолжил, — В-третьих, видно, что ты свежак. Хоть и резвый, но у меня глаз наметанный. А, в-четвертых, муров ты на раз завалил. Для меня этого достаточно. Дальше, как комсостав решит. Но я свое слово за тебя скажу. Так что, можешь вставать, собирать трофеи со своих муров, только поторопись, если здесь оставаться не хочешь. Минут через пятнадцать-двадцать, как с главарем этой шайки-лейки закончим, так и выдвинемся. Кстати, я — Третьяк, — протянул он руку в штурмовой перчатке, я тоже не стал снимать. Рукопожатие было крепким, но не чрезмерно. Затем он прижал палец к уху, и заговорил в гарнитуру рации.
— Да… Да… Да… Свежак отметился. Двух муров завалил. С ресовской вертушки вывалился. Прямо на крышу… Да, ну там метров пять было. Низко шла… Крестник Цемента… Мертв. Пуля в башку… Не знает… Не сказал… Окей!
Я же подошел к краю крыши. Остатки вертолета продолжали гореть, выделяя крайне черный, густой дым. Пламя то взметалось ввысь под порывами ветра, облизывая балконы третьего этажа, то стелилось по асфальту, отчего тот дымился. В этот момент стоявшая поодаль иномарка, единственная, которая пока не горела, с глухим буханьем подпрыгнула на месте, вновь взметнулся огонь, быстро охватил салон, и опять черный-черный дым. Нет, в таком Аду невозможно выжить. Вон и еще три квартиры, но уже выше загорелись. Хана дому, некому тушить. Этими мыслями пытался отогнать тоску. Вот ведь незадача, отчего-то чувствовал свою вину за смерть девушки. Вроде бы, и спас, и довел. И, вообще, ни в чем не виноват, только если в том, что жив… Да я жив, а она вон там догорает. Как я смог из вертолета выпасть? Вышвырнуло? Высота была метров десять-двадцать, да без переломов бы не обошлось. Ладно, потом гадать будем. Глубоко вздохнул, нашарил сигареты, закурил. Светлая память. Надеюсь, умерла без мучений. А, на что, мать его так, еще тут надеяться! И все равно дерьмово. Слов таких нет, по крайней мере цензурных… Даже прошипел сквозь зубы, обращаясь неизвестно к кому: суки, какие же вы суки!
Рядом со мной материализовался еще один рейдер. Вот этот упакован был мощно, до виденной звездной пехоты не дотягивал, но и «вежливые люди» и полосатые носители демократии были нищими и голыми папуасами по сравнению с ним.
— Курить — здоровью вредить! — шутливо заявил он, а потом протянул руку, — Я — Каштан.
— Вальтер, — пожал ладонь.
— Будем знакомы, — вполне дружелюбно улыбнулся тот, — А про курение я тебе серьезно говорю, лучше это дело бросать!
— Сейчас и здесь можно, — спокойно сказал я. Не хватало еще нравоучений, тем более ладно бы в тихом месте сидели. А тут такой дымохер поднимается, плюс Заря, выстрелы, жженая пластмасса, пластик, дерево, краска, а им никотин помешал…
— Это да, но я на будущее, — помолчал и добавил, — А ловко ты муров сделал, хоть сюда и самых оленей загнали, даже вмешиваться не пришлось. Нас чуть с Третьяком не заглушил.
Я пожал плечами и достал флягу с живцом.
— Вальтер, не надо так его хлебать! — попытался остановить меня Каштан, но я уже чувствовал, сколько мне требуется топлива, чтобы прийти в порядок, — Его по чуть-чуть пьют, а не литрами гасят. Яд еще тот. Это помни всегда. Передозировка ни к чему хорошему не приводит. На вот тебе небольшой презент под трофеи.
Покопавшись в мародерке, он извлек сумку, которая в свернутом виде занимала объем не больше моего кулака, а в развернутом выходил такой баул, человека поменьше можно затолкать.
— От души, — поблагодарил я.
— Не за что! Их оружие, — ткнул пальцев в сторону трупов, — Разряди. Бросишь сумку, пальнет в кого, зацепит, отвечать будешь по всей строгости. И всякие «я не знал» — не прокатят. Гранаты, если есть, проверь тоже. Давай действуй, времени мало, а то законных лишишься. А это деньги. Если что не знаешь, спрашивай — поможем, покажем, научим.
Трофеи собирать, не зарабатывать. АКМС, старый, потертый, смазку, судя по внешнему виду, он видел редко. Перерезал ножом с приклада медицинский жгут, уже покрывшийся трещинами. Отсоединил магазины, передернул затвор, подобрал выпавший патрон, контрольный спуск со стволом направленным в небо. Щелчок. И планку предохранителя вверх до упора. Еще четыре спарки валетом, кроме отсоединенной от АКМСа отправились в сумку.
В подствольнике была граната, самое интересное, молодой укурок не поставил на предохранитель ГП-25. Извлек ВОГ, положил в подсумок из-под магазина, убрал в сумку. Еще пять гранат для гранатомета на разгрузочном жилете, каждая в отдельном кармашке. Пистолет ПММ с тремя магазинами. Он тоже был на боевом взводе, но хоть на предохранителе.
Два ножа — один классический боуи, от размера которого даже Рэмбо впал бы в экстаз, а разнокалиберные зубья на обухе заставили бы его кончить. Огромный рубин в торце рукояти, с потеками клея по краям, гарантировал окончательно полное эстетическое наслаждение. У второго ножа, чуть поменьше своего сурового собрата, лезвие было изготовлено тем еще затейником. Такое ощущение, что над ним поработали эльфы с их утонченным чувством прекрасного, слишком много изгибов и граней. Точить — тот еще гемор. С другой стороны, скорее всего предназначение у него было — висеть на стене или стоять на подставке на видном месте. Рукоять неудобная, сталь, судя по выщерблинам и трещине — слишком хрупкая. Зачем с собой такую дрянь таскать? Выкинул.
— Ты это чего добром раскидываешься? — ко мне подошел Каштан, поднявший нож.
— А зачем он мне? — резонно спросил я.
— Сам нож, конечно, дерьмо редкое, но… - он подцепил пальцами торец рукояти, потянул, досадливо ругнулся и попробовал открутить, у него получилось. Выбил на ладонь небольшие свертки, — Вот видишь. Две горошины, пять споранов, спека три дозы, — назидательно сказал он, показывая мне пакетики и прозрачные шприц-тюбики, на один из которых он взглянул на просвет и добавил, — Неплохой, кстати. И брюлики. Последние хоть и товар специфичный, но тоже можно загнать, если знать кому. Держи!
— А спек это что?
— И наркота и спасение. Так употреблять — не советую, мозги набекрень через месяц встанут. А вот когда сильное ранение, тогда коли смело, обезболит, даст сил, глядишь и выпутаешься. И даже, если совсем писец, он может помочь до больнички доставить.