Сначала я приложилась об одно препятствие, потом выдрала прядь волос о другое, ударилась ребрами и головой о третье, а в четвертое инстинктивно вцепилась всеми конечностями. Зажмурилась, чтобы не смотреть вниз, где меня ждал жуткий темный провал — и вопль Ясмины. Намертво обняв шершавую корявую ветку, буквально приклеилась к ней, чтобы не свалиться в темноту. Зажмурилась сильнее, услышав глухой рев — котенок так реветь точно не может. А потом дерево затряслось.
— Эва, посмотри на меня, родная, — услышала я рядом голос Доминика, в котором были незнакомые скрежещущие нотки, хоть он старался говорить мягко.
— Я не могу, — прохрипела я, — упаду…
— Рыжик, я никогда не дам тебе упасть. Слышишь? Я рядом. Ты только открой глазки и посмотри на меня, — уговаривал он тихонько, ласково успокаивая, гладя по плечу.
Наконец Доминику удалось пробиться сквозь сковавший меня по рукам и ногам заслон ужаса. Я приоткрыла один глаз и оказалась лицом к лицу с шелоном, каким еще не видела его: черные вьюнки на висках заметно пульсировали, выступая над кожей, радужку полностью затопила тьма, и глаза походили на два темных омута. И тем не менее благодаря ему паника отступила.
— Умничка, моя хорошая. А теперь осталось совсем чуть-чуть, обними меня за шею, и все.
— Не могу, — заныла я, — руки не слушаются.
— Ничего, солнышко, просто попытайся расслабиться, я все сделаю сам, — прошептал он вкрадчиво, осторожно разгибая палец за пальцем на моей судорожно сжатой руке. — Обними меня за шею, крепко-крепко.
Наконец Доминик отцепил меня от толстой ветки, к моей огромной удаче, задержавшей падение. Вместо дерева я, подобно обезьяне, изо всех сил обвила его руками и ногами, уткнувшись носом в мужскую шею.
— Не бойся, Рыжик, я не дам тебе упасть. Никогда, — шептал он, теплыми губами касаясь моего виска и уха.
В следующий миг, когда шелон, словно акробат, перепрыгнул с одной ветки на другую, нижнюю, я опять завопила. Дальше он ловко спрыгнул на землю, мягко спружинив со мной в руках. Потом, ласково поглаживая по спине, успокаивал, что мы на земле и падать больше некуда, гладил по волосам, рассыпавшимся по плечам. Шептал всякие нежности скрипучим, переполненным эмоциями, резким голосом, казавшимся мне нежным воркованием.
Прошло, наверное, минуты две, пока я смогла хоть как-то успокоиться, открыть глаза и, хлюпая носом, немного ослабить хватку на его шее. И даже рассмотрела, что мой сосед, которого до этого видела только в черных брюках и белой рубашке, сегодня в голубой, видавшей виды майке и бежевых шортах до колен. Рядом с ним увидела перепуганную Ясмину, успевшую надеть зеленый сарафан.
— Ты меня снова спас, — заглянула дарившему ощущение полной безопасности мужчине в глаза и сквозь слезы улыбнулась.
Шелон пристально смотрел на меня, вьюнки по-прежнему пульсировали, он явно прилагал усилия, чтобы контролировать свои эмоции, но, странное дело, мне совершенно не было страшно. Я облегченно вздохнула, ощущая, что снова могу свободно двигаться, а заволакивающая разум паника и ужас отпустили.
И вот именно в этот момент Доминика прорвало:
— Какого проклятого тумана ты туда полезла? Я чуть с ума не сошел, когда увидел тебя на дереве, ты чуть не свалилась…
Я осторожно встала ногами на землю, отстраняясь от оравшего мужчины, чтобы осмотреть собственное тело, начавшее ныть и зудеть сразу, как только «заморозка» страхом закончилась. Но он не выпустил меня из рук, заботливо поддерживал и одновременно «воспитывал».
— Там котенок сидел и громко мяукал. Я думала, он спуститься сам не может, вот и вопит, а он меня поцарапал, — помахала исполосованной рукой у Доминика под носом, — и сбежал…
— Надо было позвать меня или вызвать спасателей. Зачем сама-то полезла?! — разорялся он дальше. — А если бы ты не смогла удержаться? А если бы позвоночником… — Дальше шелон хрипел от переизбытка эмоций. — А если бы головой об землю… Эва, у меня сегодня чуть сердце не остановилось!
— Я сама чуть от страха не умерла, — не обращая внимания на гневные крики, вяло пожаловалась я, чувствуя себя в его руках уютно и комфортно и не спеша выбираться из надежных объятий. Шмыгнула носом, вытерла слезы и пощупала лоб. — И головой ударилась, думала, уже о землю, а потом снова вниз…
— Где? Покажи, где ты поранилась? — приказал шелон, одновременно откинув волосы с моего лба. Внимательно осмотрел шишку, болью отозвавшуюся под его осторожными пальцами. — С головой все в порядке, к счастью.
Я недовольно втянула воздух через зубы и отвела его ладонь. Вытянула свои руки, повертела ими, оценивая царапины и ободранную кожу, потом покосилась на ноги и пробурчала:
— Вот, и колени тоже.
— Ребра, ребра целые, Эва? — блеснув глазами, подключилась к нему Ясмина, наверняка видевшая во всех подробностях, как я «пересчитала» ветки, и распорядилась: — Давай положим ее на покрывало.
Дальше они действовали в четыре руки. Кроме того, выспрашивали и заставляли считать пальцы. Перещупав все мои конечности, Доминик бесцеремонно задрал на мне майку по самую шею и начал невероятно нежными касаниями проверять, нет ли переломов.
Я прошипела пару раз: синяки, конечно, выступят, но, заметив, что после проверки спасатель с невероятным облегчением выдохнул, тоже расслабилась:
— Кажется, морально я пострадала больше, чем физически.
Доминик поглаживал мои ребра под грудью, но его взгляд остановился на полушариях, спрятанных за лифом купальника. И выглядели мы с ним сейчас слишком уж интимно, тем более краем глаза я отметила еще двух «зрителей», помимо Ясмины. Кажется, я даже покраснела под еще сильнее потемневшим взглядом шелона.
Тем временем его большие чуткие пальцы прошлись по нижней части груди, зачем-то забравшись под купальник. Но уже в следующий миг его ладони неохотно скользнули по моему телу вниз, медленно, чувственно, оставляя на моей коже горячий след. Мужчина будто бы пометил мое тело, предупредил, что расстается ненадолго.
Я опустила край одежды, которую еще несколько секунд назад помогала придерживать, пока меня обследовали, а на мой сжатый кулачок легла большая твердая ладонь Доминика. Мы молча смотрели в глаза друг другу, не в силах разорвать невероятно чувственный плен, пока я не почувствовала, что легкие заболели, потому что, оказывается, сдерживала дыхание. А уже в следующий миг он мягко привлек меня к себе, зарываясь пальцами в волосы на моей макушке, поглаживая по спине и продолжая сетовать:
— Тебя ни на минуту оставить нельзя — постоянно влипаешь в неприятные ситуации…
— Я больше не буду, — попыталась убедить его.
— Ник, может, познакомишь со своей прекрасной… соседкой, — у меня за спиной раздался хриплый баритон.
— С двумя! — добавил другой мужчина.
Я медленно обернулась на двух крепких незнакомцев с сияющими магией глазами и Ясмину, одобрительно глядевшую на моего спасителя.
Доминик поднялся и помог мне встать, затем представил:
— Знакомьтесь, моя подруга — Эвелина Кыш. А это ее подруга и коллега — Ясмина Лали.
— Наверное, вы уже все выяснили о нашей общей теперь подруге, — заметила Ясмина.
— Когда у мужчины самые серьезные намерения, он должен хорошо подготовиться к любым трудностям, — весело заявил невысокий крепыш, спасая друга от необходимости оправдываться, протягивая Ясмине руку: — Эдуард Мейресс.
Парень явно намеревался пофлиртовать с ней. Мне он дружески тепло улыбнулся, но руки не протянул, чем немного уязвил. Но в следующий момент дошло, что в объятиях Доминика я оказалась словно отрезанной от остальных. А собственнические инстинкты шелонов всем известны. Мейресс просто не стал добавлять и так, мягко говоря, взволнованному другу, снимавшему меня с дерева, неприятных моментов. В окружающем пространстве еще хорошо ощущалось напряжение магии шелона, словно что-то искрило — опасное и нестабильное.
Второй мужчина — худощавый русоволосый верзила — нейтрально помахал рукой:
— Очень рад знакомству с потрясающе красивыми женщинами. Жаль, я уже счастливо женат, а то бы я ух-х-х… — усмехнулся он добродушно. — Артур Трюдо к вашим услугам.
Мы с Ясминой широко улыбнулись ему. А я попросила, выбираясь из мужских рук:
— Простите, мне нужно привести себя в порядок и…
— Девушки, присоединяйтесь к нашей мужской компании, — пригласил нас Доминик, удерживая меня за запястье, и предложил: — Давай помогу тебе обработать раны антисептиком, у меня есть хорошая аптечка.
— Да там раны-то… — Я смущенно махнула рукой и сразу же поморщилась от боли: резкое движение отдалось в ребрах и пострадавшем локте.
— Лето, заразы полным-полно, между прочим. Кот твой бродячий неизвестно чем болеть может, — настаивал Доминик.
— Лучше скажи Эвелине, что не хочешь проводить выходной без нее, — мягко усмехнулся Трюдо.
— Мы согласны! — вмешалась Ясмина. — Если честно, с вашей поляны замечательно вкусно пахнет. До того как Эва решила вступить в общество спасения животных, я уговорила ее тоже пожарить мяса.
— Ты хотела сказать, научиться пользоваться новым мангалом? — хихикнула я.
— Эва, у тебя дверь входная закрыта? — спросил Доминик.
— А вы как…
— Через забор! — воскликнула Ясмина, театрально закатила глаза и с придыханием поделилась: — Представляешь, ты с криком падаешь вниз, а твой сосед с ревом перелетает двухметровый забор, второй прыжок — и он уже на дереве… Я подобное только по телевизору видела. Слов нет — одни впечатления!
— А мы традиционным способом: в обход, через калитку, — с улыбкой добавил Мейресс, иронично покосившись на покрасневшего от неожиданной похвалы друга.
Мы всей компанией направилась на соседскую территорию. Ясмина — оживленно беседуя с Эдуардом и Артуром, сразу же предложившими называть их по именам. Я — с Домиником, обнявшим меня за талию. И хоть шла, прихрамывая, горела в предвкушении. Слишком давно ни у кого не была в гостях, кроме Ясмины, конечно.
Глава 13
Переступив порог дома шелона, я затаила дыхание. Мой сосед явно тяготел к натуральным материалам и простоте: помимо лестницы на второй этаж, еще и стеновые панели деревянные, и даже потолки. Проходя по коридору, краем глаза я отметила в гостиной потемневший, наверняка частенько используемый зимой камин, белую медвежью шкуру, невесть каким контрабандным образом из холодного Хлона оказавшуюся здесь, массивный стол.
Открыв дверь, хозяин пропустил меня в ванную, зачем-то закрыл ее за нами, словно опять отрезав от мира. Я снова бегло осмотрелась среди кафеля и фаянса: все просто, без затей, в этаком суровом мужском стиле, но достаточно комфортно и так же основательно. Из переполненной корзины для белья свисали носки, которые Доминик сразу утрамбовал глубже и с усилием прикрыл крышкой.
Часть помещения занято большой, вместительной душевой, выложенной мозаикой. Вдоль полочки над раковиной выстроились исключительно мужские принадлежности для умывания, бритья и одна зубная щетка. Значит, гостей, особенно женского пола, на постоянной основе здесь точно не бывает. Даже на душе неожиданно полегчало. Но, заглянув в зеркало, я застонала: шишка на лбу уже посинела, глаза припухли — в течение часа буду напоминать узкоглазую островитянку, — а от ссадины до самого подбородка протянулся подсыхающий красный развод.
Доминик стоял у меня за спиной, придерживая волосы, чтобы не мешали, пока я умывалась и мыла ссаженные коленки. Вытерлась огромным полотенцем и замерла, глядя на моего спасателя, приготовившего лекарства и жидкий пластырь, которыми он собрался обрабатывать шишку на лбу.
— Потерпи, немножко пощиплет, но лекарство с обезболивающим эффектом, и скоро ты будешь в порядке.
Пока он аккуратно колдовал над моим лицом, уговаривая как ребенка, я зажмурилась. И буквально кожей ощущала его внимательный, сочувствующий взгляд. Чувствовала запах его кожи и тепло, исходившее от больших, но умелых мужских рук.
Зато, когда Доминик возился с моими оцарапанными руками, я использовала возможность близко-близко рассмотреть его суровое, сосредоточенное лицо. Квадратный подбородок уже потемнел от выступившей щетины. Чувственные губы сжаты, и я поймала себя на том, что хочу погладить их, чтобы расслабились, улыбнулись. Четкая линия скул. Морщинки-смешинки вокруг глаз, в которых отражается нежность и забота. Крылья носа слегка трепещут от волнения и напряжения.
— Ну вот и умница, — приговаривал он, поливая антисептиком ссадины на руках, заклеивая пострадавший локоть пластырем.
Затем взял тюбик с мазью и подвел меня к унитазу, опустил крышку и сел на него. Оказалось, чтобы заняться моими ногами и ребрами. Выдавил крем себе на пальцы и мягко, едва дотрагиваясь, начал наносить на пострадавшие места.
Сначала я шипела, а потом, глядя вниз, на руки Доминика, касающиеся моего тела, увлеклась этим зрелищем и собственными ощущениями. Кажется, он тоже уже не столько оказывал мне помощь, сколько ласкал или, как говорят, совмещал приятное с полезным. Задержав ладони у меня на бедрах, поднял потемневшие от переизбытка эмоций глаза к моему лицу. Едва заметно усмехнулся. Неторопливо задрал майку и начал наносить на кожу тонкий слой мази. Я сперва задержала дыхание, а потом рвано выдохнула, завороженно наблюдая за движением его рук, скользящих по моей бледной коже к полушариям груди. Кончики пальцев опять забрались под кромку купальника, лаская грудь; резко вздохнув, я сделала шаг назад.
Доминик уронил ладони себе на колени, сжал их в кулаки и горящим взглядом уставился мне в глаза. Я нервно хихикнула, глядя на здоровенного мужчину, усевшегося на крышку унитаза.
— Хорошо сидишь… — хриплый голос и отразившиеся в зеркале предательски полыхающие щеки выдали впечатление, которое произвел на меня шелон.
Он посмотрел вниз, хмыкнул, нисколько не смутившись, и встал, заставив меня инстинктивно отступить к двери. И вправду, вряд ли Доминик, когда садился, думал о том, как забавно будет выглядеть на таком «стуле».
— Все в порядке, спасибо тебе огромное, — улыбнувшись, поблагодарила я, ожидая, пока он мыл и вытирал руки. А потом внимательно осмотрел мои руки-ноги, проверяя, не пропустил ли чего?
Голубая майка, плотно облегающая его тело, на груди и спине промокла от пота. Доминик поморщился и быстро достал из шкафчика чистую. Совершенно спокойно стянул с себя мокрую и бросил ее на корзину. А я в это время во все глаза рассматривала его торс — прекрасное, мускулистое, мощное тело атлета, а не гору бугрящихся мышц. И вблизи оно было еще более впечатляющим.
Видимо, я громко сглотнула, разглядывая соседа в непосредственной близости. Проследила взглядом, как край майки неторопливо, словно демонстративно, скользнул к поясу шорт, и, закусив губу, вновь посмотрела вверх.
Поощренный вниманием Доминик выглядел довольным.
— Рыжик, ты невероятная, — выдохнул он, словно устал бороться с собой, а затем, преодолев последний шаг, разделяющий нас, обхватил мое лицо ладонями и жадно, слишком жадно поцеловал.
На секунду замявшись, я подняла руки и зарылась пальцами в его волосы, прижимаясь к нему. Со мной такое было впервые в жизни: чтобы от желания к мужчине напрочь сносило внутренние барьеры — мысли, стыд, приличия.
Доминик осторожно поглаживал меня, наверняка опасаясь ненароком причинить боль, но его рот завладел моим полностью. Я застонала от наслаждения — и в этот момент дверь в ванную начала открываться, а мужской голос произнес:
— Эй, хозяин…
Хозяин резко толкнул дверь, и та с приглушенным щелчком закрылась, а мы замерли, глядя друг на друга шальными глазами. Уверена, мои сияли не меньше, чем у шелона, выдавая в нас обоих сильных туманников на краю чувственного взрыва.
— Спасенные и спасатели, еда на столе, а вас заждались гости, — из-за двери донесся насмешливый незнакомый мужской голос. Потом неведомый гость ворчливо добавил, удаляясь прочь: — Ник, ты мне чуть нос не сломал дверью. Герой-любовник…
Доминик усмехнулся виновато, а я стыдливо прошептала:
— Ой, они теперь неизвестно что о нас подумают!
Он беззаботно рассмеялся, мягко привлекая меня к груди, удовлетворенно вздохнул и успокоил: