Увы, но раненая рука на несколько месяцев совершенно выбила барона из колеи — он не мог ни работать в кузнице, ни тренироваться, даже на конные прогулки поначалу нельзя было выезжать. Единственное, что он мог себе позволить, — это беседы с Жаном де Рэ о политике в Византии и государствах крестоносцев, упражнения в языках, пешие прогулки и посещения двух библиотек: подворья и герцога. Библиотеки были, увы, крайне убоги, так как содержали исключительно религиозные тексты, поэтому годились лишь для изучения графики письма.
На второй неделе случилось интересное событие: через Вену в Константинополь шли арабские купцы, возвращавшиеся из нижних германских земель. Видя плачевную ситуацию по уровню развития техники и полную невозможность сварить хорошую сталь с условием сохранения секрета, Эрик решил договориться и купить немного слитков дамасской стали. Стоили они, конечно, втридорога, но выбора не оставалось, так что через восемь месяцев он ждал гостей, которые должны были привезти тридцать килограммов сирийского металла в слитках.
Стоит упомянуть, что интерес Эрика к кузнечному делу был обусловлен вполне прагматичной целью — ему был нужен нормальный комплект доспехов. Но проблема была не только в сложности их изготовления ввиду практически полного отсутствия оборудования и хоть сколь-нибудь адекватных инструментов. Основная проблема была в материале — его не было. Развитие техники тех времён в Европе было напрямую связано с формированием института цехов, специализации труда и вообще развития городов как ремесленных центров. К XII веку в германских землях этот процесс только начинал делать свои первые робкие шаги. В сельской местности, конечно, и раньше были толковые кузнецы да прочие ремесленники, но общий уровень их мастерства и объёма работ был весьма низок, так как они не могли не только специализироваться в каком-то конкретном профиле своего ремесла, но и в самом ремесле вообще. Натуральное хозяйство заставляло заниматься их, скажем, кузнечным делом исключительно в свободное от полевых работ время, а потому качество продукции было очень низким, да и сама продукция весьма примитивной. Если проводить сравнения, то выработка железа к концу XII века в Европе не превышала двух-пяти граммов на человека в год. Сами понимаете, что при таких масштабах производства железа было очень мало, и оно было в хорошей цене. Причём нужно помнить, что качество этого железа оставляло желать лучшего — оно содержало большое количество примесей вроде серы или фосфора, которые делали его хрупким и ломким. Специалистов по его обработке тоже было немного. Так как зачем их больше, если обрабатывать нечего? Да и специалистами они были лишь условно, ибо им часто остро не хватало элементарного опыта и инвентаря, который в большинстве случаев каждый делал себе сам.
Эта информация особенно резко диссонирует с описаниями Крестовых походов большинства историков. В их понимании это были какие-то нашествия многотысячных, закованных в доспехи армий, которые шли на Восток в порыве религиозного фанатизма с высокой регулярностью, в среднем раз в десять-двадцать лет. Хочется пояснить: учитывая объёмы добычи железа, кольчугу в те времена мог позволить себе только весьма состоятельный человек. Доспехи считались показателем статуса их владельца в гораздо большей степени, чем сейчас эту же функцию выполняют дорогие автомобили. В этом ключе сказки о сорокатысячных корпусах крестоносцев в сверкающих доспехах, проскакивающие иногда то у историков, то у писателей, то у режиссёров, кажутся совершенно фантастичными.
Но стоит пояснить ещё одну деталь. Дело в том, что к XII веку институт ополчения в Западной и Центральной Европе ликвидировался полностью, то есть ставка была сделана исключительно на профессиональную армию, которую, сами понимаете, нужно снаряжать и вооружать лучше, чем полуголый табун крестьян с деревянными рогатками. А ополчение на том уровне развития техники вооружить лучше не получилось бы. Вы только представьте стоимость оснащения таких армий! Да с такой частотой! Откуда в Европе вообще могли взять в те времена такие титанические средства?
Ну да ладно, объём объёмом, но и в плане качества, как уже говорилось, было не благополучно. В описываемое время стали как таковой в Европе не производилось и не использовалось, лишь изредка завозились изделия с Востока, изготовленные по технологии дамасской стали, которая и сталью-то была условно. Перевитая и многократно прокованная косичка из проволоки разного насыщения углеродом, которого добивались различными фееричными и крайне сложными способами, была крайне трудоёмка в изготовлении, а потому стоила очень дорого и была острым дефицитом. То есть практически вся продукция, что имелась в наличии, выполнялась либо из железа, либо из сталистого железа, которое получали, например, путём выдержки в земле в течение очень длительного времени (десять-тридцать лет).
Увы, но до времён, когда европейские оружейники начнут делать лучшие в мире доспехи, ещё больше двух веков. Да что говорить о доспехах, в куда более простых вещах и то специализации практически не было. На той же Руси век спустя от описываемых событий было в среднем около сорока разных ремесленных профессий, и это в регионе на стыке различных культур, где разнообразие и пестрота вариантов должны достигать очень солидных значений. То есть почти всё, что нужно было в хозяйстве, делали сами крестьяне. В Европе положение было ещё хуже. Про науку можно вообще даже не заикаться — теология да философия, вот и вся наука, которая занималась лишь тем, что вела дебаты о том, как космические корабли бороздят большой и малый театры. Ну, максимум ещё изучение языков, которое шло, как правило, факультативно и бессистемно. Измерительных приборов практически нет, записи ведут единицы и не обширно ввиду отсутствия доступных письменных принадлежностей и грамотности. Увы и ах, вот в такое замечательное, колоритное время нашему герою приходилось решать проблему инструментов и материалов, дабы обзавестись толковым снаряжением. Что и говорить, та ещё ситуация — желаемый доспех нечем и не из чего сделать. Лепота!
Время идёт своим чередом, и рука Эрика наконец зажила настолько, что он смог не только вернуться к своим тренировкам по укреплению мускулатуры, но и время от времени практиковаться в кузнице. Мастер Готфрид отнёсся к сложившейся ситуации с пониманием и за три месяца плату не стал брать. Да и зачем? Ведь перед самым ранением он получил целых десять денариев за мешок стрекачей, которые были сделаны из отходов. Лукавый хитрец — и сытно покушал, и вроде не ел. Но барон был на него не в обиде, так как тот оказал ему посильную и своевременную помощь. Не подумайте, что Эрик скис от безделья. Хотя ранение и нарушило на какое-то время планы барона, но масса свободного времени и наш герой оказались совершенно несовместимы. Поэтому, помимо малополезных блужданий и бесед, он вплотную занялся вопросами гигиены своего жилища. Да и Морриган, не будучи испорченной ценностями современного мира, источала далеко не свежие ароматы. И это очень-очень мягко говоря. О том, как пах он сам, ему оставалось только догадываться. Увы, даже такая, казалось бы, совершенно незамысловатая задача снова упиралась в развитие промышленности и технологии. Представьте: XII век, бумагу в Европе не делают, привозная из шёлка стоит огромных денег, а попу вытирать чем собираетесь? Да, летом, в лесу можно решить эту проблему посредством обычного подорожника или лопушка. А в средневековом городе, где трава и деревья — эксклюзивный раритет? Не такая уж это и простая задача. Помогли Эрику в этом щекотливом деле, как ни странно, арабы, у которых он заказал дамасскую сталь. Они привезли ему кувшин, называемый ими афтафой, с помощью которого они сами подмывались после акта дефекации. Не очень мобильно, но вполне терпимо.
Так постепенно и шло решение задач — где собственной головой, где советом, но всегда результативно. Но были не только технические трудности. Очень сложной и совершенно нетехнологической задачей в вопросах внедрения гигиены оказалась Морриган. Она сопротивлялась до последнего. Ему даже пришлось выхватить саблю, когда она, зажатая в угол, попробовала убежать, и пообещать зарубить, если она не подчинится. Сначала она ужаснулась, а потом упала на пол и заревела. Но после того как Эрик убрал саблю, аккуратно обнял её и вежливо объяснил, зачем всё это нужно, она заставила себя раздеться и залезть в выделенный под мытьё большой тазик. Думаете, это было внесение эротической сцены? Да чёрта с два — это была демонстрация тяжёлого и весьма «ароматного» труда. Как и предполагалось, самой страшной во всех отношениях была первая помывка. Бедняжка дрожала как осиновый листок, раздеваясь догола в комнате наедине с мужчиной. Честно говоря, она вообще очень редко раздевалась, даже при тех немногих омовениях, что она делала, стараясь оставаться в нижней одежде. А вот у парня была другая проблема — он чуть сознание не потерял от в прямом смысле сногсшибательного амбре, которое шло от неё без одежды, особенно от мест, заросших вьющейся растительностью. А когда туда попала тёплая вода, у него, бедняжки, даже глаза заслезились. В общем, отмыл он её до скрипящей кожи. А потом заставил лечь на постель и безжалостно соскрёб массивно разросшийся накопитель запахов. Что под мышками, что между ног. В этом деле ему помогла заранее припасенная бритва и кусочек мыла. Бедная женщина никогда в своей жизни даже не слышала о таких вещах, а потому, естественно, подумала, что сейчас будет секс, но не угадала. После таких миазмов Эрика совершенно не возбуждало голое тело весьма красивой и гармонично сложенной женщины. Слишком сильны были впечатления. Закончив, он выдал ей свежее, чистое белье и занялся собой. Увы, помогать она ему не стала, так как покраснела и отвернулась, увидев его голым. К её ужасу, такая процедура стала проходить каждый третий день.
Устойчивого результата в налаживании личной гигиены получилось добиться только ближе к зиме, не без сопротивления спутницы, которая долго воспринимала все эти помывки как форму приставания и удивлялась тому, что Эрик не переходил «к делу». Но она ошибалась в своих выводах, так как наш герой думал исключительно о создании на своей территории комфорта и профилактике инфекционных заболеваний — как-то не радовала его перспектива обычного отравления. Плюс ко всему сознание тридцатилетнего мужика помогало не слетать с катушек при виде красивой обнажённой женщины. Так что он держался, а она потихоньку начинала воспринимать всё происходящее как нормальное и само собой разумеющееся. Да и отношение менялось — она стала видеть в своём спутнике не взбалмошного и озабоченного парня, а вполне зрелого мужчину, и потому её чувства к нему прогрессировали от благодарности за спасение жизни к уважению и почтению. С продуктами питания оказалось всё намного проще и без каких-либо недоразумений. Готовили и питались у себя дома, так что пищевые отравления и их следствие в виде дизентерии перестали их мучить.
Завершив целую веху в налаживании своей жизни в новом мире, Эрик перешёл к очень важной задаче — поиску инструментов, так как нормального доспеха теми колотушками, что использует Готфрид, не сделать. Вы будете смеяться, но он до сих пор использовал плохенькие каменные кувалды, так как нормальных из металла ещё делать не умели, а железо железом ковать будет напоминать ковку пластилина пластилином. Короче, побеседовав с одним ювелиром, барон узнал, что семья Сольвати в Венеции держит хорошую ювелирную лавку, где можно приобрести довольно прилично нефрита, который достался ей как оплата одной сделки, а расходиться совсем не хочет, ибо довольно дорог и как драгоценный камень не эффектен. Сразу смекнув, что от упокоенного им Стефана ему идёт двойная польза, он решил написать письмо его семье, где описал, что их ювелирная лавка была ему рекомендована их родственником, и он желает заказать у них ряд кузнечных инструментов из нефрита. Там же он приводил простые эскизы с размерами, описания и цену, которую хотел бы положить за эти изделия. С ценой он поступил хитро. Узнав у вышеупомянутого ювелира весь расклад, он предложил цену на пятую часть меньше стоимости необработанного нефрита, но объём заказа был очень соблазнителен. Отправив с курьером письмо семье Сольвати, он уже через неделю беседовал с их торговым эмиссаром, который привёз образцы материала и имел поручение обговорить сделку, заключить договор и получить задаток.
Весной Эрик уже работал в кузнице только со шлемами — его интересовала техника обработки сложных пространственных деталей в новых условиях. Уже к лету у него стали получаться превосходные наборные пространственные конструкции, например шпангельхельмы, которые Готфрид очень хвалил, ставя в пример Ульриху, всё ещё сидевшему на протяжке проволоки и кольчужном плетении.
В июне пришли нефритовые инструменты, за которые в общей сложности было уплачено семь марок серебром. Огромные деньги! Бешеные деньги! Но оно того стоило, да и скинули родственники Стефана ему цену за объём заказа. Вот теперь дело пошло намного лучше, и у барона стали получаться «пилотки» — цельнотянутые шлемы из одного куска железа. Помимо непосредственной ковки, он начал экспериментировать с термическими и химическими способами обработки. Дело в том, что дамасская сталь, которую он ждёт, весьма подвержена ржавчине, а с этим нужно бороться.
Так, в заботах да упражнениях прошли обещанные восемь месяцев с гаком, и летом 1197 года в Вену прибыли знакомые Эрику купцы с тридцатью килограммами отменной дамасской стали, которую он обменял на почти три килограмма чистого серебра, то есть десять марок. Приход купцов самым приятным образом совпал с отбытием Ульриха домой и важной деловой поездкой Готфрида в Венецию, где он должен был получить очень интересный заказ на партию снаряжения, после его ждали Рим и Неаполь, с теми же вопросами. Далековато, конечно, но старые клиенты заказывали хорошими партиями и давали солидные задатки, так что он был рад таким поездкам. В итоге на кузнечном подворье в течение следующих двух-трех месяцев помимо самого барона оставался только расторопный, но не очень умный подмастерье. Даже семья мастера и та выехала в сельскую местность к родственникам, где отдыхала от вечного шума кузницы и городской суеты. Что ни говори, а практически идеальное стечение обстоятельств, отлично подходящее для изготовления толкового доспеха и сохранения вокруг него максимальной тайны.
Но это была лишь иллюзия. Уже на третий день увлечённой работы в кузнице произошли события, которые отложили столь благое дело на пару месяцев. Дело в том, что через город шёл небольшой военный отряд, присягавший сюзерену Филиппу II Августу, который одновременно, будучи попутчиком, осуществлял охранение группы византийских торговцев, идущих в Вену. Уже в городе у них разгорелся конфликт на почве оплаты: византийцы решились уменьшить вдвое оговоренную сумму, так как французы слишком активно прикладывались к вину, что те везли на продажу. Очень быстро стороны перешли на повышенные тона. Неизвестно, кто первым выхватил оружие, но так получилось, что на площади возле собора Святого Стефана произошла небольшая бойня, в которой французы перебили почти всех византийцев, убежать смог лишь один из телохранителей торгового эмиссара — дрегович Остронег.
В это время Эрик только вернулся с конной прогулки. Дверь в дом была открыта. В неё-то и заскочил раненый мужик и рухнул практически на пороге. Та ещё ситуация. Молодой барон сразу оценил её и решил быстренько прикрыть дверь, мало ли что. Но, увы, французы видели, куда нырнул преследуемый, а потому попробовали с ходу вломиться. Барону такая наглость совершенно не понравилась. В его доме раненый безоружный человек искал убежища, а тут какие-то вооруженные кабаны пытаются ломать его дверь и поливать хозяина плохими словами. Засов пока держался, а потому Эрик спокойно поднялся на второй этаж, зарядил все три арбалета, выглянул, оценил обстановку и положил греться на солнышке трёх наиболее взбешённых рыцарей. После этого громко на латыни спросил о жгучей нужде, тревожащей досточтимых господ настолько, что они таким непотребным образом тревожат господина барона.
Завязался разговор. Преимущественно бранью. Эрик французам сразу сказал: ещё один удар по двери — и он снова стреляет, дверь-то его, и ему не нравится их отношение к имуществу благородного человека. В процессе препирательства пару раз французы срывались, а потому дискуссия завершилась пятью трупами в хаубеках. Наш «ворошиловский стрелок» очень просто и чётко все разъяснил про обычаи, право убежища, дворянскую честь да и вообще, напомнил о человеколюбии и правилах хорошего тона. Глумился он довольно изящно, переплетая хорошо знакомые ещё со студенческой поры религиозные мотивы с элементами чёрного юмора. Поняв, что им тут ничего не светит, господа рыцари удалились жаловаться герцогу Австрийскому на возмутительное поведение взбалмошного подростка. Само собой, погибших бойцов они смогли забрать, только аккуратно сложив их доспехи и оружие на пороге дома — боевой трофей, не поспоришь. Понаблюдав за тем, как французы унесли погибших товарищей, Эрик спустился к выходу, занёс хабар внутрь, снова закрыл дверь и занялся неизвестным гостем.
Морриган в очередной раз оказалась весьма расторопной дамой, а потому, пока её сюзерен разбирался с пропойцами, она уже занималась раненым незнакомцем. Тот лежал совершенно без сознания, так что ребятам пришлось помучиться с этим слоном. Сто десять килограммов живого обездвиженного веса — это вам не фунт изюма. Когда подобная туша ходит сама, ещё ничего, но когда её нужно таскать на себе — просто ужасно. С трудом и с «ласковыми» словами за час они смогли его раздеть, отмыть, уложить на топчан и обработать все раны. В общем — успели вовремя, так как, не дав им посидеть и перевести дух, забарабанили в дверь. Эрик выглянул из окна второго этажа, это оказался старый знакомый — один из сержантов герцога. Поговорили. Пошли к Фридриху. Там его уже ждали новые друзья, которые изображали само смирение. Банберг выслушал молодого барона и постановил вести расследование происшествия, участникам переделки пределов города не покидать, а всё спорное имущество (то есть караван византийцев) передать на хранение тамплиерам. За каждым фигурантом устанавливалось наблюдение, дабы тот не сбежал. Вот такая незадача. Теперь доспехом не получится заниматься, так как шпион непременно донесёт герцогу, а тот проявит интерес, он натура любопытная и смекалистая. Пришлось искать иное дело.