На следующее утро мы закупаемся провизией и отправляемся к матушке. Я прихватываю с собой Сашкину посылку. Не думаю, что мои муданжцы будут есть что-то из этого, разве только икру. Но зато я буду!
– А чего ты вчера так смеялась, когда я посылку принес? – интересуется Азамат. – С этой едой что-то не так?
– Все так, просто у нас есть такое представление, что беременных женщин тянет на солененькое. Вот Сашка и прислал, с намеком.
– А тебя тянет?
– Да нет, – пожимаю плечами. – Но хорошо, что он прислал, а то тут ни капусты, ни огурцов, да и солить вы не умеете…
Азамат косится на меня, приподняв бровь. Нет, я просто по домашней еде соскучилась, и это не каприз! И не надо мне тут! Ну и что, что у меня при мысли об огурчиках рот увлажняется…
Матушка у нас простудилась. Говорит, что по весне это с ней часто бывает. Все, говорит, ничего, еды соседи принесут, если на рыбалку не выйдешь, но вот бы кто дров нарубил… Да и из дома выходить очень не хочется.
Поэтому, когда мы прилетаем, Азамат даже не звонит в дверь. Он просто перепрыгивает через забор, а потом открывает мне калитку.
– А как соседи входят, интересно? – обескураженно спрашиваю я.
Он только плечами пожимает.
– Тут и молодые люди живут. Наверное, так же.
Мы заходим в дом, где натоплено до одури и довольно душно.
– Ой! – Матушка аж подскакивает. – Азамат? Ты правда, что ли, приехал?
– Ну да, – моргает он. – Я же тебе вчера сказал, что приеду.
– Да сказать-то ты сказал, – растерянно бормочет матушка, выбираясь из не очень удобного на вид деревянного кресла. – Но я думала, ты это так, подбодрить меня сказал. Сегодня-то уж точно не ждала. – Она усмехается.
– Ну, ма, ты даешь. – Он разводит руками. – С каких это пор я, по-твоему, обещания не сдерживаю?
– Да ладно уж тебе. – Она примирительно похлопывает его по руке. – Уж такое прямо обещание… Ой, Лиза, и ты тут?
– Конечно, тут, Азамат ведь сказал, вы заболели.
– Так тебе-то лучше бы ко мне не подходить, – хмурится старушка. – Еще подцепишь, а тебе сейчас болеть никак нельзя.
– Ничего, имигчи-хон, я умею так лечить, чтобы не заражаться, – улыбаюсь я. У нашей бабули все хорошо с головой, получше, чем у многих столичных жителей помоложе.
– Ну ладно, – говорит она с сомнением. – Но обниматься не буду!
– Это правильно, – соглашаюсь. – Мы тут вам фруктов привезли немножко…
Следующий час мы все при деле. Азамат выгружает привезенные продукты и готовит обед, я осматриваю матушку и накачиваю ее лекарствами, а матушка причитает, что мы слишком много всего привезли, она же столько не съест.
– С соседями поделишься, – невозмутимо говорит Азамат, нарубая в фарш парную сурчатину.
Матушка принимает от меня чашку горячего раствора от горла.
– У тебя и снадобья с фруктами, – удивляется. – Ну вы вообще меня избалуете, ребятки.
– А почему бы и нет? – ухмыляется Азамат, добавляя соуса.
Пока на одной плитке жарится сурок, на другой я затеваю блины. Все-таки весна, Масленица и все такое, хотя тут ее не празднуют, а на Земле она уже закончилась. Но мне хочется блинов с икрой, и все тут.
Короче, мы устраиваем пир горой. Матушка сначала еще отнекивается, дескать, от болезни аппетита нету, но когда мы все перед ней на стол выставили… в общем, пришел аппетит, еще получше, чем у меня.
В разгар пиршества из комнаты явилось существо. Крошечная черная кошечка, такая пушистая, что совсем как шарик.
– Ой! – говорю. – Котенок!
– Да не, это взрослая, – поправляет матушка. – Котята у нее там в коробке, три штуки. Куда бы их деть, не знаю.
– Это взрослая такая маленькая? – удивляюсь я. Она размером с буханку хлеба, не больше.
– А у вас на Земле кошки крупнее? – интересуется Азамат.
– Ну да… я просто привыкла, что у вас все зверье больше, чем у нас. А эти такие маленькие…
– У нас есть большие кошки, которые в степи живут и на всяких мышей охотятся. Но те совсем большие и опасные, их дома не держат. А эти мух едят, комаров, тараканов… В общем, полезные в быту.
– С ума сойти… А можно на котят посмотреть?
Матушка хихикает над моим любопытством и ведет меня в дальний темный угол комнаты у печки, где стоит деревянный ящичек с паклей, а в нем три черные зверюшки размером с мышь от бука. Я умиленно пищу:
– Азамат, давай их возьмем, а?
– В город я бы не стал, – протягивает он. – Там собаки, машины… Да и насекомых меньше, всех люди выбивают. Что они там есть будут?
– А давай их ко мне возьмем, на Дол?
– Давай, – кивает он. – Там они пригодятся.
– Ну вот как здорово! – говорит довольная матушка. – А то тут уже у всех по выводку, девать их некуда. А тебя, что ли, мухи замучили?
– Нет, я просто очень кошек люблю, – говорю я, демонстративно извлекая мелкое мурчащее существо из ящика, чтобы помурзать.
Азамат и матушка переглядываются и пожимают плечами. Ну и ладно.
– Я тут кое-что нашла, – внезапно сообщает матушка и принимается рыться на захламленном столе. – Подумала, если вы приедете, надо показать. Вот!
Она извлекает старенький электронный фотоальбом на солнечных батарейках.
– О, фотографии детства, куда же без них! – смеюсь я.
– Нет-нет, что ты! – шугается матушка. – Детских нету, самые ранние лет семи. Маленьких ведь нельзя снимать, примета дурная!
– Оп-па… А почему?
– Младенческая смертность высокая, – вздыхает Азамат. – Ну ладно, ма, показывай, что у тебя там, самому же интересно.
Мы усаживаемся на диване по обе стороны от матушки, и она заводит свой агрегат.
– Во-от, это, когда ты первый раз ко мне приехал сам из Ахмадхота. Помнишь, летом?
На картинке скала у моря, яркий свет. На камне сидит щуплый мальчишка, поджав коленки, и сосредоточенно рассматривает какую-то мелочь в руках.
– Ага, – кивает Азамат. – Это я мелкого крабика поймал, помню.
– А вот мы с тобой, – комментирует матушка. – Это я попросила подругу нас щелкнуть. Ее-то уж пять лет как нету…
Здесь они оба стоят, и Азамат уже почти вровень с матушкой. Он смешной, стриженный почти под ноль, длинный и узкий. Матушка совсем молодая, в красивой вышитой одежде. Теперь я вижу, что Арон и правда на нее сильно похож.
Дальше следует много-много изображений Азамата на деревьях, заборах, крышах, скалах…
– Ты по земле вообще не ходил, что ли? – спрашиваю.
– По земле он только бегал, – смеется матушка. – Заснять не успевала. А вот это когда ты Арона привез, помнишь?
– Помню, помню. Он такой странный был, – говорит Азамат, – ходил целыми днями, нудил, вот по маме скучаю. Я говорю, так поехали к ней. А он: зачем? а что там делать? Я так смеялся…
– Да это не он странный, это ты странный, – говорит матушка. – Я больше никого не знаю, кто бы к матери ездил каждое лето. Нет, Лиза, ты представляешь? В восемь лет, один! Поезд идет два дня, это ж с ума сойти от скуки. Да и отец был не в восторге…
– Отец никогда от меня в восторге не был, – отмахивается Азамат.
– Ну почему, лук же он тебе сделал. А Арону, любимчику своему, – нет.
– Да Арон из лука стрелять так и не научился. А отец просто хотел, чтобы я на соревнованиях победил, а для них обязательно семейный лук нужен, покупать нельзя.
Матушка качает головой и продолжает листать фотографии.
– А у тебя есть идеи, почему он тебя так не любил? – спрашиваю.
– Я был непослушный. – Азамат пожимает плечами. – Не делал, что он велел, или делал не так.
– Да вовсе это тут ни при чем, – категорично заявляет матушка. – Он просто хотел, чтобы был главным среди сверстников. Потому и на соревнования тебя пихал на все подряд, и на драки подначивал. А ты ни с кем ссориться не хотел, вот он и бесился.
Азамат тяжело вздыхает и молчит, так что мы возвращаемся к просмотру фотографий.
– Вот это уже постарше, тут тебе лет пятнадцать, – воркует матушка.
В пятнадцать лет Азамат еще смешнее. Он ужасно длинный и тощий, а плечи широкие, так что получается совсем вешалка. На лицо его легко узнать, и без шрамов он действительно довольно красивый.
– А это мы с Алтонгирелом, – удивленно говорит Азамат. – А когда это такое было? Я же его сюда не привозил!
– А это ты мне отдал карту с фотографиями, не помнишь? Это, наверное, Арон снимал.
Алтонгирел немного пухленький и губастый, с огромными странными глазами. То ли напуган чем-то, то ли болеет, то ли просто не в себе.
– Слушай, как он жутко выглядит, – говорю.
– Да вот – поддакивает матушка, – и я всегда говорила, странный мальчик. Он ведь духовником стал, да?
– Да, – кивает Азамат. – И он по-прежнему мой друг. Если, как ты говоришь, мне тут пятнадцать, значит, ему восемь, у него как раз только что мать умерла. А отец его погиб два года тому. Еще бы он хорошо выглядел.
Меня слегка передергивает.
Дальше идет куча трофейных фотографий, для которых Азамат явно позировал, причем с удовольствием. Тут и всякие призы, красивая дареная одежда, добытые хищные звери и гигантские рыбы и даже тот самый невероятный морской змей, похожий на угря, на фоне которого Азамат теряется. Теперь он уже не такой тощий, мышц поднарастил. Матушка качает головой.
– Какой ты всегда худющий был, это ж страх! Как не в себя ешь. Сейчас бы хоть поднабрал, а то женатому-то неприлично. Тем более, ты говоришь, жена тебя кормит.
– Кормит, и еще как, – охотно поддакивает Азамат. – И следит, чтобы обед не пропускал. Но тут, боюсь, не в коня корм…
– Ну хоть бы одевался попросторнее. А то все ребра напоказ, и жене-то небось не нравится…
– Жене-то как раз нравится! – тут же встреваю я. – Замечательная у него фигура. Я, наоборот, ему все шью так, чтобы талию было видно. А еда пусть лучше в энергию уходит, а не в жир.
Матушка качает головой.
– У вас мода такая, что ли? Ты и сама-то тощенькая. Ну ладно, раз нравится, то и хорошо. Ой, вот смотри, какая фотография хорошая!
На экране альбома Азамат полулежит в кресле, заложив руки за голову. Я так понимаю, ему тут уже за двадцать. Он стрижен «под горшок» и очень похож на отца. Матушка неожиданно подталкивает меня локтем и говорит заговорщицким шепотом:
– Скажи, красивый, а?
– Красивый, – соглашаюсь я. – Но мне с длинными волосами больше нравится.
– Лиза! – Азамат окликает меня с какой-то чуть ли не возмущенной интонацией.
– Чего? – Я поднимаю голову.
Он молча смотрит, потом говорит:
– У тебя просто выражение лица какое-то странное стало. Тебе что, неприятно смотреть на меня без шрамов?
– Да нет, все нормально, тебе померещилось…
Он продолжает на меня смотреть. Матушка устало вздыхает:
– Азамат, ну чего ты как маленький? Хочешь спросить, так спрашивай, твоя жена-то!
Я совсем теряюсь.
– Да нет, я просто… – мямлит Азамат. – Интересно стало, что бы было, если бы ты меня таким… нормальным встретила.
– Смотря при каких обстоятельствах. Если как и было, то вряд ли что-то бы изменилось, разве что дольше все это тянулось. Тут-то нас в два счета поженили, а потом мы сразу сюда рванули, а то бы встречались полгода…
– А если бы, скажем, на Гарнете столкнулись?
Я еще раз внимательно рассматриваю фотографию. Смазливый азиатский мальчик.
– Я бы тебя не заметила. Разве что подумала бы, что ты похож… ну на отца.
– А где бы… ах да.
Матушка переводит взгляд с меня на Азамата и обратно.
– Ты Аравата видела, что ли?
– Видела, – кисло протягиваю я. – Хотя лучше бы не видела.
Азамат пару раз порывается что-то сказать, наконец говорит:
– Тебя раздражает, что я на него похож?
Я делаю утомленную физиономию.
– Нет, меня раздражает, что он похож на тебя. Брось эти глупости, не может же он вечно тебе жизнь портить.
Азамат медленно выдыхает.
– Ладно, понял, бросил.
– Вот и умница. – Я протягиваю руку через голову матушки и глажу его по щеке.
– Ой, как у вас все сложно, – сетует матушка, пригибаясь. – У меня уже простуда прошла, а вы все отношения выясняете.
Глава 16
Блины пошли прекрасно, не зря мне Сашка мешок пшеничной муки прислал. Надо будет еще запасти. Икра, как я и думала, понравилась обоим, а вот овощи они поделили: Азамату по вкусу пришлась капуста, а матушке понравилось хрустеть огурцами, особенно под чому. А вот попавшуюся в банке засоленную головку чеснока они практически растащили зубами. Он тут то ли не растет, то ли неизвестен, а спрос явно есть.
После обильной трапезы матушка решительно объявила, что у нее послеобеденный сон, и удалилась в свой угол за печку. А мы пошли размяться. На улице все еще снег, но солнце уже теплое, а море синее-синее и довольно спокойное. Мы немного прошлись вверх по дороге вдоль скал, поизучали следы местной фауны и вернулись. Азамат решил, что он уже достаточно переварил обед, чтобы заняться полезными делами: дров нарубить, дверные петли смазать, сантехнику проверить… Я довольно бестолково верчусь рядом. Пользы от меня почти никакой, разве что инструменты подавать, а в доме сидеть не хочется.
Чуть поодаль от домика стоит большой сарай. В нем обнаруживаются какие-то домашние птицы, похожие на глухарей, такие же черные и огромные. Еще там помещаются две козы и маленькая косматая лошаденка. Азамат выводит копытных на улицу и – после того как я десять минут канючу – дает мне щетку для вычесывания лошади, а сам принимается чистить стойла.
– А ты нанять для этого кого-нибудь не можешь? – спрашиваю.
– Да можно, наверное, но сейчас все равно делать нечего. Тем более ты заметила, наверное, какая мать прижимистая. Она ворчать будет, что я растратчик, и все в таком духе. Ладно уж, не помру, тут на час работы.
От работы и я бы не померла, но уж очень пахнет. Страшно подумать, что тут бывает летом, когда жарко.
В общем, занимаемся мы полезными делами. Лошадь у матушки смирная, как поставили, так и стоит. И вычесывание ей нравится, по-моему. Азамат что-то напевает потихоньку, я поглядываю вокруг, на синее небо, на снежные горы… на калитку. А там одна доска ме-е-едленно отодвига-а-ается, и из образовавшейся щели появляется рука и тянется к щеколде.
– Азамат, – зову тихо. – Там кто-то калитку взламывает.
Азамат выходит из сарая и становится рядом со мной, внимательно следя за вторжением. Калитка слегка скрипит и открывается, в проеме стоит мужик – матушкин ровесник. На нем взъерошенная шуба, в руках большая корзина.
– Здравствуйте, – громко говорит Азамат.
Мужик аж подскакивает.
– Ой! Здрасте! Это откуда же… – Он замолкает, а потом взмахивает рукой над головой, дескать, догадался. – А-а, вы, должно быть, тот самый старший сын Ийзих-хон?
Азамат кивает.
– А-а, – радуется гость. – А я тут живу через дом. – Он машет рукой вдоль по улице. – Вот вернулся с рыбалки, хотел ей рыбки принести, а то ж она приболела… Я ж не знал, что вы приедете. Ну вы ей тогда передадите рыбу-то?
– Да мы с собой много еды привезли, так что вы лучше себе оставьте. Спасибо вам большое, что заботитесь о матери, но ей теперь на пару недель хватит.
– Уж ладно, уж возьмите, – настаивает сосед. – Мы же на ее долю нарочно наловили. Пускай заморозит, потом съест. Или с собой заберете, у вас в столице-то, поди, такой рыбы не сыскать, гляньте!
Он наклоняет к нам корзинку. Там такие туши, что я только на фотографиях и видела. Азамат подходит поближе восхититься уловом. Дальше они с соседом долго обсуждают, какие тут виды рыбы водятся да у какой сейчас нерест, а у какой ход, сыплют непонятными словами и получают от этого массу удовольствия.
– Может, в дом зайдете? – предлагает Азамат.
– Да не, я только на минутку заскочил, а так надо еще еды наварить… А вы не хотите завтра с утра с нами в море? Ийзих-хон вроде говорила, у вас сноровка есть…
– Да была, правда, я давно не рыбачил. Но, может, еще не все забыл. Я бы с радостью к вам присоединился, если вы не против.