– Хорошо, – помолчав несколько минут, твердо постановил Олтерн, – я что-нибудь придумаю. А ты не бросайся обыскивать каждого, кто окажется рядом. Хотя должен сказать, что получилось у тебя отлично, вот только не верю я в служебное рвение людей, получивших оплату заранее. Поэтому отложим разговор на утро, а пока идем смотреть комнаты.
И снова Эста мысленно с ним согласилась, вывод он сделал верный, хотя шел к нему неправильным путем. Но рассказывать, где именно герцог допустил ошибку, даже не подумала. Ей по должности вообще положено молчать, ничто так не отвлекает от наблюдения, как необходимость одновременно с этим разговаривать и отвечать на вопросы.
Комнаты оказались просторными и уютными, судя по всему, герцог любил жить удобно и красиво. И маленькая спальня, расположенная рядом с огромной хозяйской, была обставлена как комната для няни и кормилицы на случай появления наследника. Долго Эста не раздумывала, эта комната имела дверь в спальню герцога и проход к умывальне, а также в нее был проведен от изголовья хозяйской постели звонок. И все это было очень кстати.
– Пусть принесут сюда мои вещи, – сообщила девушка свое решение и увидела ехидную усмешку на губах советника.
– Ты не боишься за свою репутацию?
– Тихони не завязывают с хозяевами дружеских или любовных отношений и не оказывают подобных услуг, – на память отчеканила монашка, убеждаясь, как права была матушка, когда включила этот пункт в контракт.
– Вот как? А граф аш Феррез? – еще более едко поинтересовался герцог и вдруг, быстро шагнув к наемнице, сцапал ее за руку.
Точнее, это он считал, что делает все быстро и сможет сбить девушку с толку внезапностью, как она недавно ошеломила его любовницу. На самом деле Эста ждала от него чего-то подобного и потому приготовилась заранее. И теперь спокойно и насмешливо смотрела на советника через вуаль, ожидая дальнейших действий.
– Мне давно хочется выяснить две вещи, – жестко заявил герцог, держа ручку девушки крепкими, как капкан, пальцами, – верно ли, что все монашки такие праведницы?!
Свободной рукой он выудил из внутреннего кармана странный амулет, сделанный в виде крохотного кинжальчика с рукояткой, выточенной из цельного, не знакомого Эсте камня, похожего на лунный. Держа амулет за серебряное лезвие, герцог приложил камень к жилке на запястье девушки и несколько секунд ждал, не сводя с него взгляда. А когда ничего не произошло, нахмурился и нехотя спрятал амулет на место.
– Ну и что вы определили? – Эста, с не меньшим интересом следившая за этой проверкой, просто сгорала от любопытства.
– Тебе это знать не нужно, – поджал Олтерн губы, но теперь желала поговорить бывшая монашка:
– Почему? Вы меня на что-то проверяете, и мне не нужно знать, на что? Хотя вам отлично известно, что уже прошло несколько дней, как я навсегда покинула монастырь и имею право ходить хоть в веселый дом. Тем более для вас не может быть тайной общеизвестная истина, что монастырь Святой Тишины – вовсе не Сангесская обитель невинных дев! И что именно у Тишины просят убежища и помощи все оскорбленные, униженные и обманутые жены, невесты и сестры! Так что тогда вы выяснили своей проверкой, если невинность телесная вовсе не является признаком, по которому девушек пропускают в ворота монастыря?!
– Именно так, – помрачнев, скрипнул он зубами, – но ваши сестры во всеуслышание заявляют, что в монастырь никогда не входят мужчины!
– И это истинная правда! Такая же святая, как Тишина! – твердо отчеканила Эста и осторожно попыталась освободить руку. – Вы узнали все, что желали?
– Нет, – секунду посверлив взглядом серую вуаль, резко ответил герцог. – Еще я хотел, наконец, увидеть лицо моей сегодняшней телохранительницы. – И бесцеремонно откинул с лица девушки кружево.
В тот же миг герцог резко отшатнулся и от потрясения выпустил руку наемницы.
– Тихони, а не телохранительницы, – мстительно процедила Эста, полюбовалась на приоткрытый рот советника, которого явно никто до нее в таком виде не наблюдал, и решительно вернула вуаль на место. – Хватит, полюбовались!
Глава 22
– Но зачем это?! – озадаченно выдохнул Олтерн.
– Это вы потому спросили, что еще не пришли в себя, – настала очередь тихони съязвить, – а чуть позже и сами сообразите. А теперь расскажите мне подробно ваш план на этот вечер, я должна к нему подготовиться.
– Ничего особенного, – еще злясь на монашку, что сумела его шокировать, сухо объявил герцог, – сейчас я иду в кабинет, мне нужно просмотреть несколько писем и продиктовать секретарю ответы, чай я пью там же, потом возвращаюсь сюда и переодеваюсь, затем малый прием, ужин и спать. Возможно, с кем-нибудь из фавориток.
– В кабинет я иду с вами, – тут же деловито постановила Эста, – и не волнуйтесь, к столу не подойду, посижу в сторонке. А вот по коридору буду ходить на два шага впереди, и если я встану, вы тоже обязаны немедленно остановиться.
– А если я не соглашусь на все эти правила? – испытующе рассматривал ее советник.
– Тогда от меня не будет никакой пользы, – отрезала Эста, – и в этом случае зря вы гонялись за мной по королевству.
Ответить он не успел, в двери гостиной вежливо постучали, и герцог обнаружил, что тихоня вмиг оказалась впереди него.
– Войдите, – разрешил хозяин, присматриваясь к тому, как она стоит.
Олтерн был опытным воином и в молодости надеялся больше на свое искусство мечника, чем на статус и охрану, и теперь просто не мог не понять с первого взгляда, что девчонка встала чуть расслабленно, сунув руки в спрятанные в складках мягкой ткани карманы, вовсе не от беспечности. Просто ждет, как бывалый охотник, откуда и кто именно может на нее напасть. И снова герцога уколола назойливая мысль о том, что немного осталось в королевстве замков и поместий, не проверенных его людьми, и монастырь Святой Тишины среди них первый.
– Мы вещи госпожи принесли. – Двое лакеев стояли в дверях, держа сундук и саквояж тихони.
– Поставьте и идите. – Голос монашки был тих и бесцветен, но что-то прозвучало в нем такое, что слуги выполнили ее приказ, не дожидаясь подтверждения Олтерна.
– Пусть бы отнесли в комнату, – недовольно поморщился герцог, не терпевший, когда кто-то при нем отдавал распоряжения его слугам.
– Интересно, зачем они несли мой багаж вдвоем? – не обращая внимания на советника, Эста осматривала сундук. – Хм, какие любознательные у тебя слуги!
– С какой стати ты начала говорить со мной, как с ровней?! – В голосе герцога отзвуком грозы прокатилось недовольство.
– Ты первый предложил, – не поднимая головы, завозилась со своим сундуком девушка, – с моей стороны это только знак согласия.
– Да?! Тогда почему ты не сразу начала так разговаривать?
– Просчитывала, – спокойно сообщила монашка, – выгодно мне это или нет.
– И оказалось, что выгодно? – Советник с интересом наблюдал за ее ловкими пальчиками, за тем, как девушка легко подхватила сундук и саквояж и понесла в свою комнатку.
Давненько ему не встречался такой интересный и необычный человек, смело выражающий собственные мысли и желания и при этом пытающийся доказать, что действует в интересах самого Олтерна.
– Не очень. Больше потерь, чем приобретений, – скептически фыркнула она, появляясь в дверях, – а вот лакеев тебе придется предупредить, чтобы больше не пытались открыть мой сундук. В следующий раз последует наказание, и весьма строгое.
– Ты проносишь в мои комнаты сундук, полный неизвестно чего, – желчно ухмыльнулся Олтерн, споривший скорее ради желания услышать ответ тихони, чем всерьез страшась содержимого ее багажа, – и отказываешь моим слугам в праве проверить, нет ли там чего-то смертельно опасного?!
– Ваша светлость! – Монашка остановилась как бы в изумлении и даже руками всплеснула. – Ну неужели вы всерьез считаете, что самые опасные вещи я могу оставить в сундуке?!
– То есть, – пораженный этим простым объяснением, уставился на нее герцог, – они все при тебе?! И много там всего?
– Минут на пять продержаться, если внезапно нападут, хватит, – серьезно ответила девушка, – но все это в большинстве не смертельное, а ошеломляющее.
Олтерн вспомнил жуткое, в багрово-синих разводах лицо тихони, с которого как будто недавно живьем содрали кожу, и почувствовал, как по спине скользнул холодок при мысли о том, сколько таких сюрпризов может встретиться в монастыре Тишины. Похоже, правильнее будет отложить его проверку на самый крайний случай.
– Идем, – не желая больше затрагивать эту тему, сухо кивнул советник и шагнул к двери, ничуть не удивившись, что монашка тут же оказалась впереди.
Пусть идет, где хочет, но вот как ее представить гостям? Телохранительница – действительно звучит неудачно.
– Секретарю скажите, что я ваш новый сопровождающий писарь, – от самой двери оглянулась тихоня, словно угадав его мысли, – имя можете называть смело.
Значит, оно неистинное, утвердительно кивнув в ответ, задумался герцог, хотя этого и следовало ожидать. Кто же из женщин возьмется за такую работу под собственным именем?! Впрочем, это вовсе не недостаток, зато реакция и сообразительность у этой особы, как у опытного дознавателя. И значит, пока он не прогадал и не переплатил, хотя, если честно, ничего и не потерял. Просто отдал Геверту Адерскому и графу Феррезу уже подписанные указы, до времени затерявшиеся в его столе. Ну, а насчет будущего контракта решит все с утра. Хотя уже точно уверен, что отпускать глупышку, или, нет, тихоню, из замка он не собирается.
По коридору они прошли так, как она хотела, и вскоре Олтерн понял, что если отбросить ложное самолюбие, никогда особенно его не волновавшее, то следует признать, что девчонка права. Она приостановилась всего один раз, и он уже готов был пошутить, что ей со страху что-то померещилось, но тут из неприметной дверцы черного хода, которым пользовались лакеи, вышел один из слуг с корзинкой цветов в руках. Фрейлинам, жившим в противоположном крыле этого этажа, меняли букеты каждый день.
Кабинет находился этажом ниже, занимая не одну, а сразу три просторные комнаты и примыкающую к ним умывальню. Стол и кресло герцога находились в среднем помещении, и пройти туда можно было из комнаты секретаря, вторая дверь из которой вела в умывальню. Позади кабинета Олтерна располагалась его личная библиотека, в которой не было ни познавательных книг, ни любовных романов. Только своды законов и правил да исторические труды серьезных ученых, заслуживающие доверия и внимания советника.
Монашка подождала, пока Олтерн представит ее Занберу, уже почти двадцать лет бессменно служившему герцогу секретарем, и скромно устроилась в кресле, выбрав то, где ее не сразу обнаружил бы вошедший в дверь кабинета.
Некоторое время Занбер спокойно записывал указания господина и подавал на подпись заготовленные указы и письма, затем вскользь поинтересовался, не скучает ли госпожа Эсталис и не трудно ли ей написать несколько простых писем по заготовленному образцу.
– Госпожа Эсталис будет сопровождать меня на приемах и балах и записывать сведения, которые у меня самого в такие моменты нет возможности записать, – строго заметил герцог, знавший за секретарем привычку оценивать людей по почерку и скорости написания писем.
– Если мне доверят, я с удовольствием напишу, – кротким голосом произнесла тихоня, в душе посмеиваясь над недоверчивым секретарем.
Пользуясь тем, что герцог занят чтением важного послания от командира тайной стражи, Занбер лично принес Эсте маленький столик и стопку бумаги, и девушка принялась за работу, стараясь писать не слишком быстро и красиво. Иначе секретарь обязательно найдет для нее работу, которую Эста вовсе не горит желанием выполнять.
Переписывая письма, тихоня старательно делала чрезвычайно занятой вид, сожалея о невозможности снять вуаль и продемонстрировать Олтерну сосредоточенное лицо человека, полностью поглощенного работой. Однако и без этого очень скоро поняла по обрывочным фразам и прозрачным намекам увлекшихся своими делами мужчин, что герцог опасается за свою жизнь не от скуки.
Когда принесли чай и неизменные свежие булочки с изюмом, которые Олтерн имел обыкновение есть с медом и маслом, тихоня успела оказаться возле стола на несколько секунд раньше лакея. И словно случайно протянуть руку с приготовленным письмом как раз в тот момент, когда поднос оказался на столе.
Салатный камень в ее браслете, один из самых ценных, остался нежно-зеленого цвета, и девушка поспешила извиниться и отступить, радуясь, что те, кого так боится герцог, пока не перешли к завершающей части своего плана.
Однако, к радости монашки, очень скоро выяснилось, что Олтерн тоже не собирается пренебрегать правилами безопасности. Достав из кармана уже знакомый ей артефакт, советник проткнул игрушечным узеньким лезвием каждую булочку и обследовал остальную еду.
И только после этого отпустил настороженно ждущего окончания проверки лакея.
– Эсталис, вам не трудно будет налить нам чай? – Стальные глаза посмотрели на девушку испытующе.
– Извините, ваша светлость, но обязанности слуг я не выполняю, – твердо сообщила монашка, складывая на край секретарского стола выполненную работу.
– Тогда вам придется остаться без чая, – проворчал возмущенный такой наглостью Занбер, берясь за чайник, – потому что я тоже не слуга и наливаю его светлости по дружбе.
– Ну а мне налейте в оплату за написанные письма, иначе я вам больше и одной буквы не напишу. – Эста воспользовалась безнаказанностью работника, чей срок контракта стремительно истекает, для установления границ в отношениях со старым секретарем, бывшим, судя по сплетням, большим любителем читать наставления новеньким писарям и лакеям.
– Мне кажется, – словно для себя, тихо проворчал Занбер, – она не очень годится в сопровождающие писари, совершенно не умеет себя вести.
Однако советник сделал вид, что не расслышал его ворчания, отлично понимая, что девчонка задевает Занбера неспроста. Но вот зачем ей это нужно, пока никак не мог понять, все остальные слуги и фаворитки, знавшие о доверительных отношениях герцога и секретаря, обычно пытались всячески задобрить старого брюзгу.
Эста вернулась на свое место и уселась с самым кротким видом, чинно сложив на коленях ручки, с которых так и не сняла перчаток, и вскоре Олтерн раздраженно понял, что все удовольствие от чаепития убивает эта гордо застывшая фигурка. И ведь не был он особо чувствительным или совестливым, мог спокойно смотреть, как наказывают преступников, и прихлебывать вино, но почему-то сейчас сам ощущал себя преступником. Занбер тоже выглядел непривычно мрачным, поглощая булочки, которые успел полюбить за двадцать лет.
– Демон, – первым сдался герцог, – раз уж вы так упрямы, Эсталис, и не желаете налить чай своему господину, то налейте хоть себе!
– Я сам ей налью, – мрачно пообещал секретарь, – а то чувствую себя чудовищем.
Однако, подавая девушке поднос с чашкой чая и булочкой, он даже представить себе не мог, какой важный экзамен сдал минуту назад.
Как каждая тихоня, взявшая контракт на поиск недругов своего господина, Эста обязана была по мере возможности помочь ему выстоять до прибытия подмоги или увести в безопасное место. И имела право решать сама, стоит ли помогать еще кому-то из его окружения, если он в тяжелую минуту окажется рядом. Вот и пыталась заранее рассмотреть в тех, с кем свела судьба, человеческие качества, чтобы точно знать, ради кого стоит рисковать, а на кого не стоит тратить силы и удачу.
Чтобы отпить чаю или проглотить кусочек булочки, Эсте приходилось осторожно приподнимать вуаль, и искоса наблюдавший за ее мучениями Занбер вскоре снова не выдержал.
– Уж если вы, госпожа Эсталис, так волнуетесь о сохранности своего инкогнито и не желаете показывать лица, – заявил секретарь – то я могу и отвернуться. Снимите вашу тряпку и перекусите спокойно.
– Я не сохраняю инкогнито и не стесняюсь, – хладнокровно объявила Эста, – а просто не хочу портить вам аппетит.