– Именно, – улыбнулся толстяк. – Полагаю, что в победу Рейха уже никто из старших офицеров не верит. Впрочем, это никак не объясняет ситуацию в Москве как с точки зрения пропаганды, так и с позиции обращения с военнопленными. Да, условия лагеря, но, во-первых, никаких издевательств, во-вторых, вполне сносное питание, в-третьих, довольно приемлемые условия труда. Ну и медицинская помощь, что меня чрезвычайно удивило. Вы видели в немецких лагерях для военнопленных лазареты? А в наших? Так вот – в русских они есть. Скромные, конечно, но есть. Кроме того, в эти чудесные места время от времени наведывается священник[20], дабы помочь заключенным справить религиозные обряды. Где в Союзе их нашли – ума не приложу. Но нашли и задействовали.
– Чудеса какие-то… – покачал головой хозяин кабинета.
– Не чудеса, а сухой расчет, – ответил толстяк. – Полагаю, что никто более Москву не считает центром идеализма и пламенных идей? Отлично. Я так перестал считать после событий тридцать шестого и тридцать седьмого годов. Очень уж нетипично поступили русские. Как будто их подменили. И чем дальше, тем больше.
– Кстати, а немцам известно, как с военнопленными обходятся русские?
– Да. Насколько я знаю, сами русские подстраивают время от время побеги и помогают им перейти линию фронта.
– Вот даже как, – покачал головой хозяин кабинета.
– Именно так. Что настраивает немецких солдат совсем не на тот лад, при котором возможна война до последнего патрона. В общем, русские помогают моральному разложению Вермахта.
– Тогда весеннее наступление окажется весьма слабым и далеким от решительного…
– Если можно так выразиться, – кивнул толстяк. – До братания, конечно, дело не дойдет. Но немцы вряд ли будут драться в полную силу.
– Вы считаете, что после германского наступления русские перейдут в контрнаступление? – уточнил мужчина с военной выправкой.
– Это разве не очевидно? Я более чем уверен в этом.
– И нас стараются отвлечь именно от него… – мрачно произнес хозяин кабинета. – Ведь при подобных настроениях Вермахт вполне может не только потерять стратегическую инициативу, но и вообще начать спешно отступать, бросая оружие и обозы. А это конец Рейха.
– И переход войны в фазу избиения младенцев, – уточнил военный. – Причем Союз не сильно-то и пострадал. Да, есть потери, но вполне умеренные.
– Значит, господа, нам нужно приложить все усилия к тому, чтобы помешать русским провести успешное наступление, – раздраженно произнес худощавый старик со стеклянными глазами.
– И как вы это собираетесь делать? – усмехнулся хозяин кабинета. – Откажетесь с ними торговать? Не поможет. Объявите войну? Даже не смешно. Встать на одну сторону с национал-социалистами – мысль, далекая от разумной. Мы потратили столько сил на убеждение широких масс в том, что национал-социализм – это зло, и тут сами становимся с ним плечом к плечу. Смешно. Кроме того, не сбрасывайте со счетов японцев.
– Что они нам смогут сделать? Вот серьезно? – спросил военный. – Ладно. Допустим. Панамский канал они захватили. Повезло. Просто мы оказались совершенно не готовы к такому развитию событий. Мы его можем перепахать бомбардировщиками, а потом сбросить японцев в Тихий океан. Однако сам канал после такого обхождения года полтора, а то и два окажется заблокирован. Мы сами себя запрем в Атлантике.
– Не думаете, что японцы рискнут пойти на куда более дерзкие десантные операции? – спросил толстяк.
– Вы издеваетесь? Куда им высаживаться? В Калифорнии? На Аляске? Вы серьезно считаете, что они готовы пойти на это?
– Вы можете нам привести хоть одну причину, почему они это не в состоянии сделать? – усмехнулся толстяк. – Особенно если им будет помогать Союз. Сколько, к примеру, танков, способных противостоять русским машинам, готовы выставить наши вооруженные силы? И так далее. Полагаю, что, кроме авиации, у нас сейчас и нечего противопоставить союзу японцев с русскими.
– Господа, спокойнее, – довольно громко произнес хозяин кабинета, видя, как закипает военный. – Теоретически вторжение японских войск в метрополию вполне реально, но на практике – нет. Просто потому, что это никак не согласуется с целями Токио. Кроме того, они вполне трезво оценивают свои возможности. Спасать русских они вряд ли станут.
– Допустим, – кивнул толстяк. – И как мы можем помочь немцам?
– Пока у меня в голове укладываются только поставки оружия. Но как там пойдут дела дальше – нужно будет думать.
– Через Испанию, я полагаю?
– Есть варианты?
– Нет. Но после прошедшей в Риме конференции мне кажется с Испанией нужно работать очень осторожно. Ведь формально мы продаем вооружение посредникам, а дальше не наше дело, как они его переправляют в Рейх.
– И что же изменила конференция?
– На ней не было представителей Рейха. Вы понимаете, куда я клоню? Ситуация на самом деле очень сложная, и я уже просто не понимаю, кто за кого и ради чего воюет. Даже мы, – толстяк горько усмехнулся.
– Прекратите! – резко и громко произнес хозяин кабинета. – Нам еще пораженческих настроений не хватало. Давайте лучше обсудим, как и чем мы сможем еще помочь Вермахту устоять. Ведь не все подряд оружие имеет смысл отправлять.
– Погодите, – чуть привстал мужчина с военной выправкой. – Нам нужно сначала закрыть японский вопрос. Он ведь так и остался подвешенным.
– Вы, как я понимаю, имеете что-то сказать?
– Да, – кивнул тот. – Разведывательных сведений у нас пока толком нет, но вряд ли японцы будут строить оборону только вдоль канала. Им ведь нужно и фланги прикрыть. Поэтому предлагаю перебросить поближе стратегические бомбардировщики и превратить все прилегающие к каналу земли в лунный пейзаж. После чего попытаться атаковать изуродованные позиции противника морской пехотой. Корпус небольшой, но его должно хватить. Да и линкоры подведем, чтобы оперативно поддерживали огнем.
– Японские истребители мы попросим подождать пока в сторонке?
– Мы их просто перебьем, не считаясь с потерями. С аэродромов в той же Венесуэле. Хотя, полагаю, если наши дипломаты смогут договориться, то… – он плотоядно улыбнулся.
– Вы не забываете о том, что японцы могут взорвать шлюзы?
– Могут. Но это будет всяко лучше, чем перепахать там все тяжелыми бомбами. Проще восстанавливать. Да и к моменту постройки флота мы уже сможем ввести канал в строй.
Часть 3. «Две сорванные башни»
Между прочим, на похоронах Теоприда, кстати, где он? Только я догадался принести цветов юбиляру.
Кинофильм «Две сорванные башни»
Глава 1
15 апреля 1942 года. Москва. Наркомат иностранных дел
– Здравствуйте. – Молотов был, как всегда, спокоен и выдержан.
– Рад вас видеть, Вячеслав Михайлович, – постарался быть предельно вежливым Луис Кинтания дель Вае. – Мне сказали, что дело не терпит отлагательств, не поясните, чем была вызвана такая спешка?
– Вот, – протянул небольшую папку послу, – эти фотографии нам доставили вчера вечером.
– Откуда? – чуть хмуря лоб, спросил Луис Кинтания. – Признаться, я не очень понимаю, что должны мне сказать эти виды совершенного разгрома.
– Как вы, вероятно, знаете, у Советского Союза последние несколько лет выстраиваются взаимовыгодные отношения с Японской империей. Например, тот же торговый оборот за минувший год увеличился в семь раз. Кроме всего прочего, между Москвой и Токио заключено несколько договоренностей по обмену стратегически важной информацией. Так вот – эти фотографии сделаны японскими репортерами на Атлантическом побережье Панамы.
– Это доказательства их жестокости? – недоуменно спросил Луис Кинтания. – Но зачем в таком случае вы их показываете мне?
– Вы неверно меня поняли. Эти фотографии свидетельствуют о результатах ковровых бомбардировок, которые проводит авиация США против населенных пунктов в Панаме. То есть весь этот лунный ландшафт – плод стремления правительства Соединенных Штатов вырезать непокорное население Панамы, которое очень благожелательно приняло японские войска. Вот, – Молотов передал вторую папку, – здесь эти же населенные пункты незадолго до бомбардировки.
– Странно… – покачал головой Луис Кинтания. – Мне показалось или вы даете мне понять, что знали о том, когда и кем эти населенные пункты будут уничтожены?
– Японская разведка смогла выяснить только факт переброски тяжелых авиадивизий США на аэродромы, откуда они могли работать по Панаме. Они допустили шанс нанесения бомбовых ударов по населенным пунктам с целью устрашения населения, но не думали, что янки пойдут на это. Все-таки мирные жители тут ни при чем. Никому и в голову не могла прийти мысль о том, что янки решат их целенаправленно уничтожать. Кроме того, эвакуировать все население японцы не только не успевали, но и не могли, опасаясь, что подобное мероприятие породит излишнюю панику.
– Ясно, – кивнул посол. – И что вы хотите от Мексики? Все это, конечно, ужасно и не красит нашего соседа, однако…
– Вы правы, – кивнул Молотов, – не красит. Поэтому мы были бы благодарны правительству Мексики, если оно позволит своим журналистам предать огласке эти события и правильно их осветить. Кроме того, Советский Союз заинтересован в том, чтобы государства Центральной Америки не только осудили геноцид жителей Панамы, но и препятствовали дальнейшему развитию данного богопротивного дела. Мало кого красит кровь невинных людей.
– Чисто по-человечески я вас понимаю, – вкрадчиво произнес посол, – но мое правительство будет исходить из чисто прагматичных побуждений. Где Советский Союз и где США? Что мы получим с подобного демарша, кроме проблем?
– Вас устроит поддержка Советским Союзом создания Центральноамериканских штатов? – как можно более спокойно и невозмутимо спросил Молотов.
– Что?! – Луис Кинтания аж поперхнулся. – Но ведь японцы вторглись в Панаму! Как в таких условиях можно говорить о создании Штатов?
– Мы полагаем, что японцы больше ничего в Центральной Америке захватывать не будут.
– Иными словами, вы поддерживаете это вторжение? – повел бровью посол.
– Ну что вы, как можно такое подумать? – улыбнулся Молотов. – Мы просто не беремся осуждать поступка, вынужденного, я хочу заметить, со стороны Японии. Вы ведь, наверное, знаете, что США оказали давление на эту небольшую островную страну, манипулируя экономическими санкциями и тарифами. Это могло стать просто некрасивым эпизодом, однако Советский Союз, исходя из принципов гуманности, решил оказать поддержку экономике бедной островной страны. Кроме того, нам известно и много других не красящих США фактов. Например, финансирование НСДАП с начала двадцатых годов, как и колоссальные усилия, предпринятые Вашингтоном для развязывания большой войны в Европе…
– Извините, – перебил его посол, – но я все это знаю. Никакого секрета вы мне не открываете.
– Что вы? – снова улыбнулся Молотов. – Я всего лишь объясняю нашу мотивацию. Мы мирная страна, которая просто хочет, чтобы ее оставили в покое и дали возможность заняться внутренними проблемами. Теми же дорогами или жильем для граждан Союза. Но нам постоянно пытаются навязать противостояние. Такое чувство, что США нарочно стремятся развязать войну с нами, преследуя какие-то свои цели. Как территориальные, так и финансовые. Закрепиться в Евразии Вашингтон не отказался бы. Тем более за счет такого крупного государства, как СССР.
– И вы хотите, чтобы мы сейчас начали войну вместо вас? – усмехнулся посол.
– Нет, – вежливо улыбнулся Молотов. – Даже если бы вы готовы были это сделать, мы не имеем морального права подталкивать вас к такому ужасу. США уже показали свое истинное лицо, и Москва не желает, чтобы мексиканцы оказались под такими страшными бомбовыми ударами. Кроме того, вы не справитесь. Армия США очень слаба, но у нее есть сильная авиации и огромная территория с не меньшими ресурсами. Промышленные центры достаточно удалены от ваших границ. Поэтому даже если вложить в удар все ваши силы, вы не сможете победить своего северного соседа раньше, чем он успеет провести мобилизацию. И в этом случае у вас просто не будет никаких шансов. Понимая это, Москва просит от вас только и исключительно дипломатической поддержки. Даже понимая то, что между Вашингтоном и Мехико установлены крепкие и надежные дружественные отношения. Ведь идею возрождения Центральноамериканских штатов и избавления от экономической зависимости разделяют многие в руководстве Мексики.
– Этот проект не все считают здравым, – покачал головой посол. – Некоторые так и вообще назовут его мертворожденным. Что вы можете гарантировать?
– Незамедлительное признание государства, обмен постоянными дипломатическими миссиями, установление теплых экономических и политических отношений. А если потребуют обстоятельства, то и заключить оборонительный союз. – Луис Кинтания одобрительно хмыкнул. – Понимаю, сейчас я не могу ждать от вас какого-либо ответа, поэтому мы предлагаем вам посетить Мехико и передать не только эти фотографии, но и наш разговор. Обычными дипломатическими каналами пользоваться не рекомендуем, так как подозреваем полный контроль над ними со стороны Вашингтона.
– Почему вы так считаете?
– Меня попросили вас только предупредить, – вкрадчиво заявил Молотов. – Сфера деятельности разведки находится вне моей компетенции.
– Хорошо, – кивнул озадаченный Луис Кинтания.
– Заодно, если вас не затруднит, передайте наше пожелание расширения экономических связей и более тесного сотрудничества.
Глава 2
23 апреля 1942 года. Недалеко от Луцка. Грунтовая дорога
Гюнтер возвращался на фронт после долгого лечения в тылу, так толком и не повоевав – на вторую неделю войны нарвался на засаду и получил три пулевых ранения. Поначалу даже врачи не верили, что он выживет, но обошлось. Выкарабкался. И вот теперь он покачивался на ухабах разбитой грунтовой дороги, глотая пыль под завывания двигателя «блица».
– Проклятье! – наконец не выдержал Гюнтер, приложившись лбом на одном из ухабов в лобовое стекло. – Долго нам еще?
– Часа три, если все нормально, – произнес не менее утомленный Франц. – Но я бы на вашем месте не спешил.
– Что, совсем горячо? – чуть дернув щекой, уточнил гауптман.
– Да не то чтобы горячо, но неприятно. На передовой совершенное разложение, герр гауптман. И поверьте старому солдату, ничем хорошим это не закончится.
– Вроде бы наступаем, – пожал плечами гауптман, слегка покосившись на ефрейтора. – С чего бы?
– Вы о нем из сводок только знаете?
– В основном да, – неуверенно кивнул Гюнтер.
– Ох и удивитесь, – грустно улыбнулся Франц. – Не война, а цирк. Солдаты совершенно не хотят воевать. Они и раньше несильно рвались, а уж после того, как по линии Красного Креста наши пленные стали домой письма писать, так и подавно.
– Странно, – слегка смутился Гюнтер, – и как же они тогда наступают?
– Вежливо и изящно, – хохотнул Франц. – Иногда только диву даешься. Да и русские себя как-то странно ведут. Если есть возможность не убивать, то стараются избегать этого. В некоторых перестрелках обе стороны полдня палят друг в друга, а толку ноль. Ну если судить по потерям. Я же раненых и больных вожу в госпиталь. Так их больше от небоевых причин страдает. Черт знает что!
– Так ведь радоваться надо, – улыбнулся Гюнтер. – Потерь мало.
– Верно, – кивнул Франц, – мало. Только ведь и на месте топчемся. Беседовал на днях с артиллеристами, говорят, совсем загоняли. Чуть что – сразу отступают и их вызывают. Они там воют уже.
– А чего же тогда на месте стоим? – удивился гауптман.
– Так то и стоим, что пальба идет странная. То ли русские соображают быстро, то ли наши медленно шевелятся, но, как правило, они успевают отступить с засвеченных позиций после вызова артиллеристов по радио. Как чувствуют. А потом обратно возвращаются.
– Да ну, – протянул Гюнтер, – байки все это. Давно бы проверили, проложив телефонную линию до артиллерии.
– Пробовали. Диверсанты режут и минируют.
– Так их еще не вывели? – испугался гауптман.