— Вот и я про тоже, — оценивающе просканировав мою фигуру, заметил Зорг и добавил. — А, что это вы читаете?
Вот любопытный! Взгляд непроизвольно опустился опять к хвосту. Как он отреагирует на то, что хозяину нравится лакомство?
Джан же смотрел на книгу в моих руках.
— «Демократия: принципы управления», — прочитал на обложке, и ухмыльнулся. — Мечтаете стать великим политиком?
— Нет, — возразила, — я никогда не задумывалась над политической карьерой.
— Однако в шпионских играх участвуете, — резонно подметил.
— Скорее по необходимости, — не знаю, зачем я перед ним отчитываюсь?
— Мне вот, интересно, — все еще разглядывая меня, протянул мужчина, заложив руки за голову.
Разделавшись с фруктом, Зорг закинул ноги на низкий столик между нами, вызвав невольное возмущение, что так и не сорвалось с моих губ, хотя очень хотелось.
Он меж тем продолжил свою мысль:
— Как такой яркой девушке, как Вы удалось ни разу не попасться на глаза нашим людям, а? — спросил, и, наклонившись ко мне, поделился видимо по секрету. — А ведь вас искали по всему Сектору на протяжении двух месяцев. Вот как вам удавалось ускользнуть?
Ха, думает, я ему все свои секреты на блюдечке приподнесу? Хотя…
— Ну, почему же, — сев прямо и отложив книгу на столик, поделилась. — Господин Лорд видел меня в столице не далее, как три недели назад.
Зорг застыл на несколько томительных секунд, а затем, закинув назад голову, громко и заразительно рассмеялся.
Я же недоуменно смотрела на хохочущего представителя древней расы и не понимала причину его веселья.
Наконец, он успокоился, и, вытерев ладонью выступившую в уголке глаза слезинку, пробормотал:
— Ну, Даррек… ну хваленные способности… телепат, чтоб тебя…
Я же еще больше запуталась. О чем говорит этот загадочный мужчина?
— Простите, — обратился он ко мне, — а не подскажете, он вас мельком видел?
— Да нет, как вы меня сейчас, — пояснила, — я в забегаловке работала официанткой, а он с другом зашел пообедать.
Не знаю, зачем это говорю, но именно этот джан располагал к себе каким-то необъяснимым образом. И разговаривать с ним, несмотря на его язвительность, было интересно.
— Но теперь-то я понимаю, что это точно были не джаншу, — поделилась с мужчиной, а взгляд на несколько секунд метнулся к хвосту, вот если проверить свою догадку…
— А тогда просто показались странными и все, — договорила автоматически.
— То есть вы сразу определили? — теперь на меня смотрели серьезные синие глаза, — и отличить настоящего джаншу от нас сможете?
Было видно, что Зорг мне не до конца верит, вернее не верит, что смогу отличить.
Пожала плечами. Мне то что?
— И все же? — настаивал джан.
— Хотите проверить? — о, язвительность моя проснулась.
— А вы? — парировал мужчина.
— В смысле? — не поняла.
— Надеюсь, вы не собираетесь трогать мой хвост? — теперь язвил мужчина, — мне, знаете ли, и одной хватает.
Хаш, стало стыдно, хотя и непонятно о чем конкретно он говорил.
— Извините, — глаза потупила, но затем решилась все же проверить догадку. — А можно вопрос?
Мужчина сначала опешил, а потом кивнул, разрешая.
— А ваш хвост несет ту же функцию, что и у джаншу? — выпалила я, пока не передумала.
Теперь синие глаза немного округлились, но джан быстро справился с потрясением:
— Так дальние родственники, как никак!!! — а уж сколько издевательских ноток чувствуется в его голосе.
Мама родная, что я за дурра! Могла бы догадаться сама, что да. У них это слишком личное.
— Извините, — повторила, на этот раз, действительно, покраснев.
Зорг же откинулся на спинку кресла и явно наслаждался моим смущением.
— Теперь я верю, что вы в любую щелку проникните, чтобы выяснить нужные вам сведения.
Хаш, он не может не смущать меня еще больше?
— Хотя, если вы объясните, зачем вы занимаетесь шпионажем, может и забуду этот конфуз, — протянул мужчина.
Да, не равнозначная замена.
— Хм, это не совсем шпионаж, — попробовала объяснить.
— Да?
— Как бы вам объяснить, — теперь я задумалась на несколько секунд, мужчина же продолжал разглядывать мысли, что, я уверена, мелькали на моем лице.
— Вот у вас в галактике есть лес? — начала я.
Мужчина недоуменно моргнул, но ответил:
— Конечно.
— А в лесу есть деревья, правильно? — дождалась утвердительного кивка и продолжила. — Теперь представьте, что вы идете по лесу и видите между стволами деревьев паутину и паучка на ней, — на ошарашенное лицо своего собеседника, я уже не обращала внимание, — как паучок перемещается по паутине, плетя узор и соединяя разные ветки дерева или деревьев, неизменно возвращаясь в центр, так и я, связываясь с разными людьми, чьи устремления подобны нашим, поддерживаю связь и приношу новости в центр, то есть Наместнику, — теперь в его синих глазах светился неподдельный интерес, в результате которого меня еще раз просканировали от и до.
— Забавное сравнение, — задумчиво протянул Зорг, постукивая указательным пальцев по нижней губе.
Что я могу сказать? Объяснила, как смогла.
— А, если паучок умрет? — сделал предположение.
Не надо было мне пояснять, что мужчина намекал на опасность моей деятельности.
Только пожала плечами и призналась:
— Тогда на этой паутине может поселиться другой паучок, — хотя от одной только мысли мне стало жалко паучка, то есть себя, как-то умирать не хочется.
Зорга же в отличие от меня такие мысли не посещали.
— Однако если забрать паучка, то он может сплести новую паутину, — витая в своих мыслях, пробормотал совсем тихо, но этого было достаточно, чтобы я расслышала.
— Тоже верно, — согласилась с ним моя логика.
— Вы знаете, как на моем родном языке будет паучок? — резко поменял тему джан.
— Увы, я знаю только доже, ну и тхаш немного, — призналась я, даже руками развела.
— Эльк, — и пристальный прищур синих глаз.
— Э…, — даже слов не нашлось.
— Забавно да? — и таких веселые искорки в глазах и веселые нотки в голосе.
Я молчала, пытаясь понять, что этим хотел сказать мой собеседник. Он же резко вскинул голову и посмотрел поверх моей головы.
— А кто-то уже увяз в паутине, — на грани слышимости пробормотал себе под нос.
Я же услышала, как хлопнула входная дверь. Повернулась на звук, чтобы увидеть Шуа, застывшего на пороге и пожирающего Зорга недовольным взглядом.
— Ладно, пойду я, — произнес джан, поднимаясь с кресла и направляясь на выход, а до моего слуха отчетливо доносилось:
— Паучок… паучок… паучок, — напевал Господин Зорг и хвост вторил движениями ему в такт.
— Мое почтение, капитан Кортэ! — проговорил, как только поравнялся с Шуа, склонившись в шутовском поклоне, открыл захлопнутую Шуа дверь и покинул библиотеку, продолжая напевать.
Мы же остались вдвоем.
— Привет! Проходи, — махнула на кресло, которое только что покинул мой нежданный собеседник.
Надеюсь, получилось достаточно жизнеутверждающе, в противовес моим мыслям, от которых хотелось просто взвыть, стоило только подумать, что разлука с любимым не за горами.
— Вы уже закончили? — Спросила, а сама замерла в ожидании ответа.
— ДА… Нет…, — неопределенно ответил парень, потирая шрам над бровью, — там еще много чего надо обсудить, но на сегодня вроде все, — более связно пояснил свою мысль.
Шуа прошел к зоне отдыха, но сел не на предложенное кресло, а занял место рядом со мной на диванчике.
— Эль, я хотел поговорить…, — сердце не то, чтобы пропустило удар, казалось, оно навсегда остановилось. Вот сейчас он скажет, что покидает нас вместе со своими друзьями и с…
Хаш! Как реагировать то, если все внутри переворачивается, стоит только об этом подумать.
Но Шуа начал с другого:
— Помнишь, еще на озере ты говорила, о чем мечтаешь? — пристально вглядываясь в мое лицо, произнес парень.
— Да.
— Я тоже мечтаю о большой и дружной семье.
И мое лицо под прицелом васильковых глаз.
И долгая томительная пауза. И сердце замирает и снова начинает отсчитывать удары.
Сама не заметила, как моя рука оказалась в плену сильных, чуть шероховатых ладонях собеседника. Теперь он смотрел на наши руки.
— Я тебе не говорил, — поглаживая пальцами мою руку и не поднимая головы, продолжил, — да я никому раньше не говорил. У меня нет семьи в плане родителей. Меня можно сказать выбросили младенцем на улицу. Нашли работники приюта.
Я смотрела на светлые пряди склоненной головы и душа болела за него. Уже догадывалась, что жизнь Шуа не баловала. Хотелось провести по ним в утешающем жесте, но не решалась.
— Когда подрос, — продолжалась его исповедь, — я сбежал и долгое время скитался по планетам. Мне тогда и семи не было, пока не поймали и не отправили на Клею, там приюты очень хорошие — жить можно не то, что в детстве, где каждый выживал, как мог. Уже там я и встретил своих друзей. Ты их не знаешь — это Дан и Тим. Я обязательно тебя с ними познакомлю.
При этих словах парня в моей груди разлилось тепло. Если он строит планы, значит не убежит за горизонт, позабыв про свои слова и обещания быть рядом.
— Потом я встретил маленькую девочку во все том же приюте. Камиллу. Уже вместе мы жили в приюте, мечтая о звездах и полетах, и когда поступили вчетвером в Звездную Академию, так вообще стали неразлучны. Понимаешь?
Шуа поднял голову, и меня затянуло в омут васильковых глаз. Столько там было надежды, что пойму, не оттолкну, приму таким, как есть. И я кивнула.
— Они моя семья, — не разрывая эту зрительную связь, произнес Шуа, — кроме них у меня никого из родных нет также, как и у них. Ну, в определенном смысле.
Шуа усмехнулся:
— То, что ты вчера видела, каждый из нас отреагировал бы также. Но Камилла… она сестренка для меня…, младшая сестренка. Я с семи циклов за ней слежу. А вот пропал на цикл, так замуж успела выскочить.
Улыбка расцвела на лице любимого, делая его лицо мягче и счастливее наверное:
— Но это не значит, что я не буду переживать за нее или кого-то из парней…
— Она тебя ударила…
— Это Камилла, — поспешил успокоить меня Шуа, — она всегда разрешала конфликты подобным образом. Особенно с парнями, кто имел неосторожность к ней лезть. И потом ты не поверишь, но за столько циклов это первый раз, когда она меня приложила. Видимо, мстя за многочисленные синяки на ее теле, что возникали после всех наших тренировок в прошлом, — усмешка на губах парня привлекла мое внимание…
И снова глаза в глаза, выискивая в моих глазах какие-либо эмоции.
— И я уверен, что вы с ней подружитесь. Вы даже чем-то похожи, — протянул он. — Упертые, как тур, и в тоже время нежные, как пташки.
Улыбнулся открыто и солнечно.
Я же вспыхнула от небольшой обиды. Да, что такое? Один паучком обозвал, другой вообще — туром.
Парень же поднял руку и осторожно провел вдоль белой прядки, заставляя меня запоздало вспомнить, что, рассчитывая на уединение, так и не повязала с утра на голову родную косынку, а в любимых васильковых глазах светилась такая нежность, что дыхание невольно сбилось, и я замерла, боясь спугнуть это мгновение.
Шуа нахмурился своим мыслям, убрал руку и продолжил:
— Понимаешь, — и опять плен васильковых омутов, — у меня нет дома. Всю жизнь я провел в приюте и Академии, стремясь стать офицером и я им стал. Я не знаю другой жизни кроме той, как быть военным. Моим домом сначала была комната на базе Академии, затем — каюта на крейсере…
Шуа опять потер свой шрам.
— Но… Сейчас я чувствую, что мой дом там, где ты. Ты для меня семья и даже больше, чем ребята.
Теперь шероховатая ладонь парня нежно коснулась моей щеки, а его глаза шарили по моему лицу, подмечая малейшие черточки, любуясь и запоминая.
В эту минуту я отчетливо поняла — разлуке быть. Он сам сказал, что военный в первую очередь и вся его жизнь это руководить экипажем крейсера.
Шуа неожиданно для меня перетянул мою тушку к себе на колени и крепко обнял. А что я? Я замерла, наслаждаясь такими нежными и сильными объятиями. Руки сами потянулись, обхватывая сидящего парня за талию. Уткнулась лицом в плечо парня, вдыхая запах любимого тхаша.
— Хочу, что бы ты запомнила, — проговорил Счастливчик, укачивая меня и прижавшись губами к волосам, — что где бы я ни был, я всегда вернусь домой, к тебе и только к тебе.
И тишина. И только наши тела, что слились в невинных объятиях, наслаждаясь минутами, доставшимися нам сегодня, а что там будет завтра, кто знает? Главное, что сейчас он рядом со мной.
Сама не заметила, как уснула на коленях парня под мерное укачивание.
* * *
Солнце почти скрылось за горизонтом, скользнув своими лучами в прощальном жесте по причудливым изгибам двух красавцев крейсеров, что уже были готовы подняться в воздух с личного аэродрома Наместника системы Шурта. Ветерок, заигрывая, обнимал мою застывшую фигуру, старясь приподнять подол плаща, в который я куталась, пытаясь укрыться от его холодных резких порывов. Казалось, холод проникал не только под одежду, он доставал до самых глубин моей души, застывая там кристалликами льда, с каждой минутой оковывающего ее еще больше в непроницаемый панцирь.
Только одна мысль — вот и все.
Прошли те несколько дней, проносясь кометой по жизни обитателей дворца, что понадобились для урегулирования вопросов по сотрудничеству между, теперь уже, союзниками. Сегодня делегация из соседней системы покидает гостеприимную резиденцию Ардэна. С ними улетает и капитан Кортэ, что застыл напротив меня, внушительной фигурой, затянутой теперь в черную форму, как я узнала, объединенной коалиции Земного Союза и Леории. Взгляд скользнул по таким ставшими родными чертам Шуа, подмечая нахмуренные брови и поджатые губы, задержался на светлых прядях парня, где игрался все тот же ветер-озорник. В глаза старалась не смотреть, рискуя утонуть в васильковом омуте.
Тяжело прощаться, если наперед не знаешь, даст ли вам судьба возможности не то, чтобы быть вместе, а даже просто увидеться. Война — она всегда война, где бы и как бы не велись ее действия, не всегда оставляет шанса на новую встречу.
Гулко сглотнула, стараясь избавиться от кома в горле, что не давал свободно и полной грудью вздохнуть.
— Эль, — в голосе парня смешалось все: сожаления и горечь, боль и нежелание расставаться. — Ты же понимаешь…
Конечно, я понимала, что ставить свои желания на противоположную чашу весов, где на другой — судьба целого Сектора, эгоистично. Поэтому и молчала, хотя хотело закричать и вцепиться в парня мертвой хваткой, не позволяя ему отправиться туда, где возможно оборвется его жизнь. Как же я теперь понимала его чувства, когда он также молча, пусть и под скрип собственных зубов, но отпускал меня на задания.
Боги, где взять сил. Отпустить. Поверить. Дождаться.
— Эль, я вернусь, — как будто прочитал мой мысли.
Кивнула.
На стоящих от нашей пары в стороне остальных участников проводов, старалась не обращать внимание, и не замечать сочувствующих взглядов как улетающей, так и провожающей сторон.
Подняла глаза, чтобы еще раз попасть в плен, утонуть, раствориться в глазах любимого, где плескалось такое же отчаяние, как и в моих.
Шуа сделал несмелый шаг, заключая мое лицо в объятия своих ладоней. Большие пальцы нежно погладили скулы. Васильковый плен не отпускал ни на секунду. В их глубине зажегся огонек решимости.
Парень наклонился, и мои губы обожгло тепло его, твердых и мягких одновременно, губ. Нежная ласка коснулась сначала нижней, потом верхней губы, а я забыла, как дышать. Столько невообразимой трогательности было в этих движениях, как и ладонях, что так и не отпустили мое лицо. Я не могла насытиться этим первым в моей жизни поцелуем. Так хотелось прижаться к губам парня сильнее, неистовее.
Будто прочитав мои мысли, нежность сменила страсть, поглощая, сминая мои губы в попытке навсегда оставить незримый след целующего меня парня, выжигая в моей душе клеймо принадлежности.