– Всегда можно что-то пропустить. Да и что может еще объяснить массовое помешательство, как не глубокий последовательный анализ? – ехидно спросил Равиль.
Внезапно для всех заговорил Арнольд:
– Дорогие мои, вы все правы. Однако я понимаю, к чему ведет полковник. Глубокий и последовательный анализ, конечно же, нужен. Но вот анализировать нужно совсем другое. И даже не условия жизни и работы. Искать нужно в другом направлении. К примеру, уровень образования.
Все замолчали, обдумывая слова старика. Соколов и сам хотел предложить нечто подобное, но исследовать социальное родство выживших ему в голову не пришло. Идея казалась настолько сумасшедшей, что сразу пришлась полковнику по нраву.
– О чем я и говорил. – одобрительно кивнул Андрей.
– Безумие. – хмыкнул лаборант. – Нам нужно поднять истории болезней. Хотя бы со слов людей. Но узнавать, кто с вышкой, а кто нет – полный бред. Давайте еще узнаем, кто какие цветы предпочитает, или нет, я придумал: узнаем общие мечты. Я вот, к примеру, о пони мечтал, но родители говорили, что сперва мне похудеть нужно…
– Прекрати. – повысила голос Мария, и Равиль замолчал. – Что за предвзятость? Я бы не стала так критично подходить к идее господина Шторна. Но в одном я с тобой Равиль согласна, сначала займемся историями болезней.
– Да вы так вечность можете искать иголку, а она даже в другом стогу! – взорвался офицер и подскочил со своего места. – Я настаиваю на отвлеченном от медицины исследовании. Я могу подготовить вопросники.
– Сядьте на место. Мы будем делать так, как сказала я. – властно прикрикнула женщина. – Или вы хотите покинуть нашу команду?
Через минуту все успокоились и решили друг другу не мешать.
– Если мы зайдем в тупик – будет ваш черед. – пристально смотря в глаза полковнику, сказала Мария. – А пока, прошу меня извинить, без десяти одиннадцать должна прибыть машина с рейдерами. Впервые наш экипаж побывал в северной части города с той стороны реки. Мне нужно их встретить. Жду всех внизу, не опаздывайте. – напомнила доктор Гирш о собрании и хлопнула дверью ректората.
– Никогда не перечь ей. – с угрозой в голосе сказал Равиль, как только Мария покинула кабинет.
– Да хватит тебе. Как пятнадцатилетний, ей богу. – отмахнулся от угрозы Соколов.
– Придет мое время, и я лично вышвырну тебя под радиоактивное небо. Вышвырну голым, и буду смотреть, как ты разваливаешься на части. – тихо проговорил Равиль.
– У тебя, дружок, видимо с физикой в школе проблемы были. Уровень ионизирующего излучения нужен в десятки раз больший. А с фоном в тысячу микроренген, он разве что от рака умрет. – пошутил старик.
– Ничего, подожду. А вы, дедуля, несмотря на все мое уважение, если этому уроду будете подыгрывать, отправитесь следом. – не уловив юмора, продолжил лаборант. – Ладно, что-то после разговора с тобой офицер вечно хочется в туалет. Не задерживайтесь, через семь минут собрание.
Равиль неуклюже выбрался из-за стола и вышел в коридор. Полковник посмотрел на Шторна. Старик о чем-то думал и вдруг с его губ сорвалось:
– Сваливать нам нужно отсюда. Сваливать и побыстрее.
– Вы этого болвана испугались? Бросьте. – покачал головой Андрей.
– Если этот болван доберется до власти, нам с тобой не сдобровать. Такие люди не потерпят конкуренции.
– Но бразды правления пока у Гирш, нам нечего бояться.
– Ключевое слово “пока”. – кивнул Арнольд. – Все может измениться, ты ведь видел, как за сутки преобразился знакомый нам мир.
– Нет. – покачал головой полковник. – Сейчас не то время, чтобы бояться предательств. Люди то едва дух перевели, и паника еще не оставила их сердца. По всем законам социальной психологии сейчас все будут держаться как можно ближе друг другу, а вот когда опасность минует – тогда-то и начнутся распри. Но мы будем готовы, поверьте.
– Я надеюсь, что ты прав. Но нельзя забывать, что мы не в простой ситуации, и окружены совсем не простыми людьми. Поэтому и законы твои могут здесь не работать.
Полковник непонимающе посмотрел на Шторна, и переспросил:
– Поясните?
– Мир можно описать схемами. И все предметы и явления можно охватить сетями науки. Но вот один японец говорил, что не все застревает в тех самых сетях. Есть предметы поменьше, которые вываливаются из невода, либо же совершенно невидимы для самих сетей. – туманно объяснил Арнольд.
– Ближе к делу, вся эта восточная софистика, гроша ломанного не стоит, если в ней нет нормальной логики. – с недовольством в голосе попросил полковник.
– Я к тому, что все ваши модели и схемы, возможно, действительно работают. Но имеют они место в нормальном мире. Мы же – те, кто остались, и есть те самые маленькие предметы, которые выпали из заброшенного смертью невода. А значит и схемы и модели могут для нас не работать. Понимаете мою мысль? – понизив голос, закончил старик.
– Боюсь что да. – ухмыльнулся Андрей. – Не знал, что вы разбираетесь в этих дзен бреднях.
– Сынок, когда лет уже под сотню, хочешь не хочешь, а знать будешь очень много. И даже такой вот чепухи. – заулыбался Арнольд, было видно, что слова полковника ему льстили. - Ладно, полковник. Поговорить мы с тобой еще успеем. Давай не будем опаздывать.
Предчувствуя волнение, Соколов закрыл за собой дверь ректората и похромал вслед за Шторном. А волноваться было от чего. Общий сбор был идеальным местом для того, чтобы забросить зерна его идей.
“Ты поведешь их за собой”, – крутилась в голове одна лишь мысль.
Люди подошли к лестнице.
Он был уверен, что донесет выношенные за годы идеи до испуганных людей. И они увидят в нем новую силу. Он был уверен, что его “Эра Серебра” – абсолютно новая концепция существования человеческого вида, единственно верная форма бытия. И его уверенность должна передаться людям.
“Ты обязан их убедить”, – уверял себя полковник.
Годы назад он проработал свою идею общественного управления. Десятки книг по философии, психологии и даже генной инженерии – все это прошло и отсеялось в его голове. И вот она – подходящая ситуация, а ноги трясутся, будто выбивая чечетку.
Когда полковник и его старый друг прошли первый пролет, внизу послышался крик.
– Мария! Доктор Гирш убита! – вопил знакомый голос, молодой Татьяны Невской.
И по спине офицера пробежал холодок.
Глава 22. Записки с того света: Начало четвертого
Дневник Дмитрия
Так приходит безумие. Мысли заполняет непроницаемая тишина, и любой раздражитель вводит тебя в состояние эйфории. Сейчас, находясь в своем укрытии, я уже понял причины этих “явлений”. В третий раз, как и при прошлых наваждениях, Тьма настигла меня в момент безволия, в момент ослабления самоконтроля. Вспоминая первый случай, тот кошмарный лифт, я вижу животную страсть охватившую меня. Страсть, вызванную шоком от увиденных картин беспричинного насилия. И Тьма прокралась в душу. Вторая встреча с безумием состоялась в момент паники, что как и страсть туманит разум. Вот и тогда, у громады стальных дверей, замкнувшись в себе, отгородившись от действительности, я вновь приоткрыл завесу в свою душу, куда тот час же прокралась Она.
Туман заволок сознание, но в тот раз, словно режиссеру, пришедшему на свой собственный фильм, мне позволили наблюдать. Я помню то чувство, как будто ты сидишь в первом ряду просторного кинотеатра. Сидишь один. Но только не кинотеатр это, а твое сознание, и действия на экране вполне реальны, как реален и страх, что ты испытываешь, будучи взаперти.
На экране появились мои руки, что тот час же схватили огненно-красный пожарный топор. Взмах, и удар о твердь стальных дверей. Я слышал свой рык, время от времени переходящий в волчьи завывания. Я чувствовал запах пота, ручьем стекающий с неподвластного мне тела. Даже при отсутствии какой-либо осознанности я наносил тяжелые удары по двери, словно понимая, что завершение моих поисков за тяжелыми засовами. Спустя вечность, а может и через краткий миг, картинка на экране сменилась. Судя по углу обзора, я полз. Полз назад к обезглавленному телу. Лязг металла по кафелю, говорил о том, что топор я не оставил. К моему счастью, добравшись до трупа, я швырнул отсеченную голову прочь. Занеся над головой топор, я словно ловя какой-то чудовищный момент вдохновения, остановился. Красной стрелой топор понесся вниз. Свернувшаяся кровь тяжелыми каплями упала на кафель. Я бил с удовольствием, и без особого расчета. Мягкий хруст костей, был словно музыкой райских арф, и дьявольское тепло переполняло все мое существо.
Картинка на экране тускнела, и я все больше выпадал из мира. Вскоре кинотеатр окончательно погрузился в безмолвие, а последние блики света покинули лицо экрана. Я спал, а костлявые пальцы безумия ослабили хват.
Дневник Елены
Я не стала тогда медлить и обдумывать свои действия. Смерть ждала меня, и играть нужно было по ее же правилам. Выбравшись из-под широкого стола, я аккуратно перешагнула распростертое тело девочки и подошла к спящему монстру. Аскольд был без сознания, Смерть отпустила его, и лицо раба светилось умиротворением. Как можно более тихо, я склонилась над спящим и было хотела ударить скальпелем, как что-то меня остановило.
Я дотронулась до его руки. До той, в которой был зажат хирургический инструмент. На ощупь кисть доктора была влажной, и какой-то неестественно холодной. Подождав минуту, я убедилась, что Аскольд вряд ли проснется и вытащила из ладони окровавленную пилу. Что-то подсказывало мне, что вовсе не воспаленный разум доктора придумал столь изощренный способ убийства. Он действовал слажено, как по готовой схеме.
“Ну что ж, вот мой ответ тебе!” – сверкнуло в голове, и я с размаху резанула доктора по горлу.
Наблюдая за вытекающей артериальной кровью, мне впервые стало скучно. Нет, не то что бы до того случая мне было весело от убийств, скорее противно, просто в душе моей происходили какие-то необратимые изменения.
“Так я уже убивала, нужно будет попробовать что-нибудь этакое, - поймала я себя на страшной мысли”.
Аскольд умирал беззвучно, и так же тихо наблюдала я. Тишину разбавили только, начавшие в серьез раздражать всхлипы Анжелы.
“Нет, дам ей еще шанс”, - подумала я тогда.
Когда последние капли жизни покинули тело врача, я прикрыла отворенную Аскольдом дверь в кабинет, и подошла к компьютеру. Машина мирно гудела и запись все еще продолжалась. Отключив камеру, я, было, хотела уйти, как внимание мое привлекли те самые многочисленные файлы.
Включив первый клип, я поняла, почему выбор Смерти пал именно на этого человека. Сотни короткометражных фильмов, содержали сцены насилия над детьми в самых страшных формах. Аскольд был болен еще до прихода Смерти, он не мог жить без страданий подростков. Садизм – одно из самых распространенных заболеваний нашей психики, и зачастую болезнь эта носит скрытый характер. Смерть проявила ее, открыла занавес. И тогда, суровая действительность человеческих душ предстала передо мной во всей красе.
Доктор пользовался своим положением в чудовищных целях. Я взглянула на имена файлов, и все стало ясно. Первые двадцать фильмов были из серии “мое детство”, видимо так художник и врач Аскольд отбирал работы на выставку. Следующие несколько десятков клипов были подписаны “осмотр”, и включив на несколько секунд один из роликов я поняла почему. Но самым интересным открытием были несколько самых продолжительных роликов с умиляющей подписью “Друзья”.
Фильмы той категории окончательно открыли мне глаза. И Смерть с того момента больше не представлялась такой уж злодейкой. Мы заслужили такую участь, и зло, тлеющие в сердцах миллионов, послужило причиной открытия врат.
“А как же несчастные дети? Как быть с невинными?”
“А никак! Зло совершенное другими, оправдывает их смерть. Прежде чем начать что-либо новое, нужно избавиться от старого”, – на удивление глубоко и емко отвечала себе я.
“Друзья” – так Аскольд называл тех, кто учувствовал в его играх. Тех, кто, так же как и он, баловал себя молодой, свежей плотью. С каждым новым кадром в страшную мозаику добавлялось новое лицо.
Я видела шефа, наслаждающегося ласками девушек из старших групп. Наставника по физической культуре, и совсем юного мальчишку, и даже женщин воспитательниц, распростертых на полу в грязных объятиях с безвольными детьми. Последней каплей, последним штрихом, стало появление еще одной героини.
Сидя в медицинском кресле, обнаженная Анжела смеялась, и слегка колола острыми шпильками лежащее под ней тело молодого парня.
– Что это такое? – сперва тихо, ровным голосом спросила я.
Анжела молчала, опустив глаза вниз.
– Что за чертовщина здесь происходила? – уже громче, с налетом зла повторила я вопрос.
Анжела продолжала сидеть у стены, чуть-чуть приподнявшись из-под стола.
– Мы отдыхали. Все равно это не дети, - девушка повторила фразу, произнесенную ею при нашей первой встрече.
– Подойди, – холодно попросила я.
Анжела всхлипнула, но подчинилась, и на корточках подползла ко мне.
Незаметно для своей подруги, я достала из-за пояса скальпель.
– Ты это заслужила. – Сказала я.
И это было последнее, что услышала Анжела, прежде чем ее собственные крики зазвенели в воздухе.
Лезвие сверкнуло молнией, но в последний момент я решила себя побаловать. Скальпель ударил в глаз - и девушка дико взвыла. Еще одна неглубокая рана – и Анжела осталась слепа. Рыча и извиваясь, она хрипела и в приступе слепого безумия, била руками по полу. Тонкие струйки крови бежали по ее лицу, скатываясь крупными каплями с подбородка.
Первая волна удовольствия оставила меня, и пришел страх. Страх за свой рассудок. Я занесла руку для последнего удара, но за мгновение до того, возникшая в голове мысль приговорила несчастную к мучениям.
“Ты можешь помочь ей. Можешь стать ее мстителем”. – настаивали новые мысли.
И речь шла вовсе не о помощи девушке.
“Ты видела, на что они способны, так освободись же, воплоти свои фантазии”. - убеждала себя новая я.
И, в конце концов, я сдалась.
Правильны ли были мои мысли, я не могу сказать и сейчас. Время от времени, я словно просыпаюсь, и содеянное мне кажется чудовищным, но может как раз таки это и есть ложь? Может эти моменты пробуждения - убивают истинную природу нашего естества? Одно я могу сказать точно - ролью своей я довольна. Те твари заслуживали смерти. И раз уж зверю внутри меня было суждено вырваться на волю – то жертвы его не были невинны.