По моей спине пробежал холодок.
[7]
Школы, и связанный с этим ожидаемый поворот судьбы, и Праздник Урожая. Последний традиционно проводился в первое полнолуние после осеннего равноденствия, знаменуя собой окончание осенней страды и начало зимней. Тоже вполне можно назвать «изломом времени года».
В этом году Праздник Урожая пришелся на начало опадня
[8]
. Ленивое солнце не то чтобы категорически отказывалось выполнять свои обязанности, но делало это с прохладцей, нехотя, то и дело прячась за толстыми пуховыми облаками. Первый утренний морозец стыдливо прикрыл разбросанные то здесь, то там непросохшие после недавних дождей лужи тонким слоем ледка, приятно похрустывающим под ногами. Иней, лежащий на темно-зеленой траве, еще не успевшей побуреть после первого заморозка, создавал приподнятое настроение своим нарядным видом. Праздник Урожая в здешних местах отмечался многорасовой ярмаркой, на которую съезжался народ со всей округи, равно как и из соседних поселений гномов, троллей и эльфов – кто купить, кто продать, а кто просто походить по рядам и поглазеть.
Уже за несколько дней до Праздника Урожая на огромном пустыре за городской чертой Вийска собирались подводы, запряженные лошадьми всех мастей и пород – от заезженной пожилой кобылы какого-нибудь селянина, приехавшего продать урожай кабачков, до красивого благородного рысака ювелира. В этом году, видимо, из-за событий в стране поток продавцов слегка поредел, но, тем не менее, к означенному дню все отведенное пространство было заполнено добротными палатками, прочными навесами, а то и попросту наспех сколоченными скособоченными столами, с трудом выдерживающих на себе тяжесть наваленных яблок, груш или капустных кочанов.
В Школе в день ярмарки занятия отменяли. Во-первых, учителя прекрасно понимали: удержать адептов в помещении за грызением гранита науки, когда в полуверсте идет бурное народное гуляние, невозможно. А, во-вторых, они сами не прочь были посетить сие мероприятие. Кроме того, их присутствие зачастую было просто необходимо – проверить, не лукавит ли продавщица тыквенных семечек и не наложили ли хорошее заклятие на древнюю коровенку, дабы выдать ее за молоденькую телочку.
Мы с Кесси, не торопясь, шли по рядам, похрустывая купленными у краснощекой девицы калеными орешками. Помимо обычного праздного любопытства, я пришла на ярмарку с определенной целью – обзавестись в предвверии холодов теплой, прочной и желательно недорогой курткой. Предыдущая куртка погибла смертью храбрых прошлой зимой на уроке драконоведения. Деньги на так необходимую в местном климате одежду я копила все лето, откладывая понемногу из стипендии. Сейчас с трудом собранные аррены лежали в тщательно зачарованном кошельке. Жаль мне было того вора, который покусится на добро адептки девятого курса. Самое меньшее, что ему грозило – это резкая боль в руке в течение следующего за попыткой кражи часа, а также окрашивание лица в приятный нежно-фиолетовый цвет. А опасаться воров стоило – проходы между рядами, оставшиеся незастроенными участки земли, предназначенные для общественных увеселений, и немногочисленные забегаловки были заполнены народом, и нам то и дело приходилось приостанавливаться, уворачиваться, а то и вовсе отскакивать в сторону, чтобы не столкнуться с очередным представителем рода человеческого, гномьего или тролльего. С эльфами можно было не опасаться близкой, можно сказать, тесной встречи. Они, ввиду своего природного изящества, проходили через толпу, как нож сквозь масло. Другие разумные расы, как считалось, ярмарку не посещали.
Кстати, об эльфах. Один из них пристроился на перевернутом бочонке рядом с импровизированным трактиром и, аккомпанируя себе на лютне, одухотворенным бархатным голосом исполнял незнакомую мне песню.
- Я хочу послушать, - потянула я Кесси за рукав. Та охотно подчинилась, главным образом потому, что сам менестрель был хорош собой, как, впрочем, и все представители его расы: высокий, с длинными светлыми волосами, ярко-зелеными миндалевидными глазами, опушенными густыми ресницами, за которые любая девица продала бы душу мракобесу. Песня же, в отличие от любовных песнопений, на кои эльфы большие мастера, оказалась на поверку глубоким философским рассуждением. Певца интересовали, может, и риторические, но непростые вопросы, как-то: зачем дереву листья, телеге – колеса, гному – борода, а дриаде – лук. После каждого вопроса, изложенного в форме куплета, следовал припев:
- А я думаю, думаю – и ничего не придумаю.
Сидевшие поблизости мужички с кружками пива в руках стирали пену с пшеничных усов и одобрительно кивали.
- От оно как бывает, Феофаныч…
Песня завершилась нетривиальным вопросом «Почему в Волмении так много волменцев?»
Эльф остановился, глотнул из мигом появившейся перед ним кружки и начал следующую песню. На сей раз это действительно было сказание о любви, как мы поняли, разбитной девахи и затурканного мужичка, балансирующее на грани приличия.
- А ты меня любишь? – вопрошала в песне добивающаяся тепла и ласки красна девица. На что получала поражающий богатством содержания ответ ухажера:
- Ага.
- А ты меня будешь? – следовал следующий вопрос. Ответ, как и можно было предсказать, не отличался от предыдущего.
- Ага.
Окрестные мужички ухмылялись в усы и кивком провозглашали свое согласие с героем песнопения.
Возможно, что далее по тексту следовало подробное описание того, как именно «будешь», но мы этого уже не слышали, поскольку, хихикнув, убежали от нескромных взглядов и подмигиваний эльфа.
В соседнем ряду мы наткнулись на Ингвара. Как раз в этот момент он с глухим стуком припечатал к дубовому столу кулак соперника – здорового мужика с выпирающими из кожаной безрукавки бицепсами. Сокурсник по сравнению с ним казался замученным доходягой. Хотя, зная Ингвара, мы не сомневались – он посчитает ниже своего достоинства помогать себе магией и будет бороться честно. Вокруг стола, за которым сидели соперники, опять загудели – потребовавший реванша здоровяк проиграл и этот поединок.
Я почувствовала на себе тяжелый взгляд, ввинчивающийся в спину между лопаток. Одновременно мои мысли попытались прочитать. Рефлекторно поставив щит, я обернулась. В меня пристально всматривался человек в темном плаще с незнакомой мне эмблемой – единорог со змеей - на левом плече. Я поежилась. Мне не понравился этот мужчина. Увидев, что я его заметила, он неохотно отвел взгляд и растворился в толпе.
- Ты на кого там смотришь? – весело спросила Кесси, отвлекаясь от изучения невероятно красивого ожерелья из бирюзы и серебра. – Ой, теперь я сама вижу. – И она невежливо ткнула пальцем. Проследив ее взгляд, я удивилась.
- А кто это с Магистром Аленом?
- Как кто? – нетерпеливо ответила Кесси. – Магистр Флоренна. Интересно, она просто гуляет с ним или у них отношения?
- Понятия не имею, - мрачно сообщила я. Что-то царапнуло меня по сердцу при виде того, как рядом с Магистром Аленом, крепко вцепившись в галантно подставленный локоть, шла наша преподаватель травоведения. Несмотря на солидный, как поговаривали, возраст – а кто на самом деле знает, сколько лет женщине-магичке? – выглядела она превосходно: молочно-белая кожа без единого признака морщин, пышные темные кудри и сияющие карие глаза. - А что ты хочешь? Молодой красивый маг, на него любая девица старше тринадцати заглядываться будет. Вон, факультет Пифий в полном составе сохнет и пачками выдает предсказания о будущей свадьбе. Что же ему, холостяком коротать век? – довольно бодро высказалась я. Но подругу не обманула.
- А ты? – Кесси внимательно посмотрела в мои глаза.
- А что я? Кесси, он наш учитель. И некромант к тому же. Это ты у нас все идеального спутника жизни ищешь, а я сначала хочу выучиться. Любовь может и подождать.
Я еще раз посмотрела в сторону красивой пары – высокого темноволосого мужчины и стройной брюнетки рядом с ним. Незаметно вздохнув и старательно не обращая внимания на то, что подруга покрутила пальцем у виска, я обратилась к ней:
- Ну что, где там моя куртка? Пошли искать?
Кесси хмыкнула, но послушно направилась к ряду, где была представлена продукция цеха портных.
Нужная мне куртка нашлась в третьей по счету палатке с верхней одеждой. Я еще раз придирчиво оглядела себя в тускловатом зеркале, услужливо подставленным хозяином. Мягкая, но прочная кожа облегала стан, теплая меховая подстежка гарантировала, что я не замерзну и в лютые морозы, цена, пусть и не маленькая, не вызывала суеверного ужаса и воздействия некоего земноводного на дыхательные пути. Покрутившись, я сняла куртку.
- Я беру, заверните, пожалуйста.
Пока я отсчитывала нужное мне количество арренов, продавец аккуратно свернул произведение портновского искусства и ловко упаковал ее.
Я сунула сверток под мышку, прижала его локтем и, с чувством исполненного долга, побежала догонять уставшую меня ждать Кесси.
Подруга обнаружилась у помоста, на котором состязались частушечники.
- Вижу эльфа на пенечке,
Он плетет, плетет веночки,
Есть цветочек, нет цветочка,
Ох, ушастой будет дочка! – проорала веселая баба в цветастой юбке и ярко-малиновом платке, почти слетевшем с ее головы.
Я мысленно порадовалась, что от отца-эльфа острых ушей мне не досталось.
- Вот идет суровый гном,
Он слегка с похмелья,
Сдам ему металлолом
И бочонок эля! – подпела ей вторая баба, в такой же юбке, но темно-синем платке, повязанном по самые брови.
«Сестры они, что ли», - задумалась я.
К бабам присоединился щупленький дедок в облезлом треухе.
- Выловил русалку я
И застыл в сомненьи:
Как же мне любить тебя,
Я в недоуменьи!
Толпа, стоявшая вокруг, разразилась хохотом и аплодисментами. Первая баба не пожелала отставать:
- Припасла себе чеснок,
Вырвала осинку,
Можешь, милый, приходить,
Гхыр тебе кровинку!
- А вампиры не боятся чеснока и осиновых колов, - усмехнулся рядом кто-то. - Хорошо, что об этом мало кто знает.
Среди моих знакомых только один человек обладал подобными знаниями. Ну, возможно, Магистр Рейф тоже, но вряд ли он будет делиться ими, слушая частушки на ярмарке.
- А вы знаете, Магистр Ален? – не поворачивая головы, поинтересовалась я.
- Знаю, - не удивившись тому, что я его узнала, не стал отпираться преподаватель.
- А где вы потеряли свою спутницу? – выпалила я, вдруг понимая, что не чувствую острого терпкого запаха растений, навечно приставшего к Магистру Флоренне, и обернулась, проверяя свою догадку.
- Она осталась в лавке Травника, - с какой-то странной готовностью ответствовал Ален. – А я ушел гулять по ярмарке.
К отплясывающим на помосте частушечникам присоединилась молодая девица с грудью, практически вываливающейся из выреза блузки.
- Вижу – домовой идет
С вот такой котомкой,
Ставлю кашу на порог,
И стелю соломку! – изложила она свою версию частушки.
- И как, интересно? – ехидно поинтересовалась Кесси. Ален, к нашему удивлению, честно ответил:
- Очень. Там, где я вырос, подобного не было.
- А где вы…
Кесси не успела договорить. Над рядами пронесся многоголосый бабский визг. Ален сорвался с места, бросившись в сторону, откуда он доносился. Мы, переглянувшись, рванули за ним.
Бежать пришлось недолго. Через пару сотен аршинов мы врезались в плотно сгрудившуюся толпу сограждан, из центра которой и доносились вопли и повизгивания:
- Ой, бабоньки, да чтож это деется!
Протискиваясь и пропихиваясь, нам удалось пробраться в первый ряд, где и застыли от удивления. Народ располагался на почтительном расстоянии от прилавка с тыквами. Самыми обычными тыквами, ярко-оранжевыми, с зеленым хвостиком на макушке. Кроме одной особенности – у каждого овоща теперь имелся рот, в котором с легкостью просматривались острые зубы. Все тыквы асинхронно раскрывали и закрывали его, скрежеща при этом вампирского образца клыками. Зрелище было, мягко говоря, жутковатое, неудивительно, что очевидицы начали визжать. Я поспешно огляделась, ища, кто из сокурсников сотворил такую пакость. В том, что это они, я даже не сомневалась – больше просто никто не будет тратить силы и магию на такую, в сущности, безобидную, хотя и наводящую ужас, проделку. Я не ошиблась. Неподалеку от нас стояли очень довольные собой Лежек и Терен.
- Ворра та кындык, - прошипела я, не без труда пробравшись к парочке раздолбаев. – Совсем с ума посходили? Народ пугаете? Они же сейчас любого морока боятся. А если узнают, что это вы?
- Да ладно тебе, Элька, - примирительно сказал Терен. – Все нормально. Никто и не возмущается особо. Зато будет, о чем потом поговорить за кружкой дрянного пива. Эй, это кто там колдует? – вдруг возмутился он. Я повернула голову как раз вовремя, чтобы увидеть, как по тыквам прошлась прозрачная, еле заметная рябь, оставляя после себя уже нормальные, не клыкастые овощи.
- Кто-нибудь из магистров. Ален там точно был, - пожала я плечами.
- Ну и ладно. - Братья, похоже, не сильно расстроились. – Мы тогда дальше пошли.
- Только без глупостей, - попросила я их, прекрасно осознавая безнадежность своей просьбы.
Покрепче зажав сверток с курткой, я вкрутилась в толпу с тайным намерением найти Алена и продолжить интересную беседу, но безуспешно. Он как сквозь землю провалился. Толпа, недовольно и бурно обсуждая происшествие, постепенно рассосалась. Мы неторопливо пошли дальше и остановились у солидного сооружения, привлеченные рекламой об «уникальной живой музыке». И очень быстро пожалели об этом. Поскольку «уникальным живым музыкантом» оказался степной тролль. Эта раса была поменьше габаритами, чем их горные соплеменники, менее волосатыми и светлее окрасом. Занимались они главным образом разведением овец. Соответственно, музыкальный инструмент, на котором тролль самозабвенно заиграл, увидев, что мы вошли, представлял из себя овечий желудок, надутый воздухом, со вставленными в него трубками. Очень быстро мы поняли, что музыканту платят не за то, чтобы он играл, а за то, чтобы он прекратил это делать. Поскольку у нас не было ни малейшего желания расставаться с имевшимися у нас грошами, мы, зажав уши, поспешно удалились тем же путем, как и пришли.
Дальше были: перекус в небольшой корчме, где нас досыта и недорого накормили тушеным мясом с овощами (о происхождении этого мяса мы решили не задумываться). Долгое и пристальное разглядывание амулетов в лавке, торгующей соответствующим товаром (я все пыталась найти похожий на тот, что я видела у Алена). На мои настырные расспросы продавец – старичок в потертом темно-синем плаще – долго думал, поглаживал бороду, и, наконец, родил отрицательный ответ. Он, дескать, такого не видел, и ничего о таком не знает. Потом мы угодили на финал соревнований по метанию башмака. Победитель – конопатый долговязый детина – швырнул свой сапог так, что тот вылетел за пределы площадки. Во время награждения – а вручили ему символический лапоть пятидесятого размера – парень рассказывал всем желающим о своих тренировках в этом своеобразном виде спорта. Он кидался сапогами в орущих под окнами ворон, котов и расквыр.
Ближе к вечеру, уже уходя с ярмарки, мы с Кесси наткнулись на своих сокурсников практически в полном составе. По их внешнему виду было совершенно ясно: парни не угомонились и что-то замышляют. Ответ, что именно, последовал буквально через полминуты. С востока, медленно и неторопливо взмахивая крыльями, на нас летела королевская виверна. В первый момент я инстинктивно присела, прикрывая руками голову, но потом сообразила – это фантом. Виверны живут в горах. Ближайшие – Дагар-рон – в полутора сотнях верст отсюда, и чего бы этому созданию делать здесь? Для пропитания у нее есть все Чернолесье.