Но сделанного не изменишь. Гергос не хотел жалеть мальчика, не хотел проникаться к нему симпатией. Для его замысла все это было совершенно лишним. И потому он молчал, долго, неуютно, наблюдая, как под его пристальным взглядом плечи Ри опускаются все ниже. Вот так уже лучше. Пусть боится.
– Кем были ваши родители? – намеренно резко спросил Гергос.
Ри опустил голову, пряча глаза в густой челке.
– Крестьянами.
– Что с ними стало?
– Они умерли. Оспа.
– И других родственников, чтобы позаботиться о вас, не нашлось?
– Нет, дану.
– Вы хотели стать врачом?
– Я... доктор Нахри был добр ко мне.
– Нахри? Вам повезло, ноллийская медицина не знает равных. Почему вы пошли к нему в ученики? Он лечил вас от чего-то?
– Да, дану. Однажды я порезался...
Ри замолчал, но Гергос не стал настаивать на подробном ответе.
– Скажите, как давно вам исполнилось шестнадцать? – спросил он уже мягче.
На мальчика было жалко смотреть, но вопрос заставил его чуть приподнять голову.
– Две недели назад.
– И, надо полагать, эти две недели были для вас непростыми? – Гергос спрятал жалость за очередной ничего не выражающей улыбкой. – Было ли воровство вашим первым занятием?
– Я не вор!
– Возможно ли, что моя коробочка для пастилок стала первой вещью, что вы украли в своей жизни?
– Но, дану, – Ри лукаво улыбнулся, – я ведь ее не крал. Вы сами сказали, что, если я не убегу, это не будет считаться кражей.
Несколько фраз, немного слабины, и мальчик снова ожил. И так сложно не улыбнуться в ответ... Воистину, эти дети кого угодно обведут вокруг пальца. Надо быть осторожнее. Гергос на мгновение прикрыл глаза, стирая с лица остатки сочувствия.
– Я действительно так сказал? – сухо спросил он. – Совсем вылетело из головы. Ну что ж, дитя мое, тогда ваша участь поистине незавидна. Дело в том, что мне как раз нужны услуги вора.
Ри растерянно нахмурился.
– Вы хотите, чтобы я что-то украл?
Неужели в темных глазах промелькнуло разочарование? На что он рассчитывал, этот оборванец? На то, что его пригласят в лучший дом Каргабана, вымоют, оденут – а взамен что? И все же этот взгляд...
Стоило ли вообще выкупать мальчишку? Попади Ри в полное распоряжение господина Тракаса, разве это бы повредило плану? Скорее всего, нет, но ведь существовала небольшая вероятность, что все пойдет не так. А значит, Гергос поступил правильно, отдав булавку с бриллиантом за эту никчемную жизнь. А теперь надо всего лишь довести дело до конца.
Он заставил себя улыбнуться и заговорил очень ласково, словно рассказывал сказку маленькому ребенку.
– Совершенно верно, дитя, вы проявляете чудеса догадливости. Я хочу, чтобы вы пробрались в дом, на который я вам укажу, и принесли мне оттуда кое-какую вещь.
– А как же гражданская сознательность?
– Пустой звук.
На этот раз Ри ничего не сказал, и Гергос продолжил все так же мягко:
– Конечно, если такое поручение оскорбляет вас и совершенно не согласуется с вашими убеждениями, я пойму и не стану настаивать.
– Если я откажусь, вы продадите меня?
– Увы, дитя мое. Возможно, ваш добрый директор примет вас обратно.
– Нет! Пожалуйста, дану, не возвращайте меня в Интернат! Там...
– Что там, дитя мое?
– Ни... ничего, – Ри внезапно покраснел. – Пожалуйста, дану, что угодно, только не это. Если вы хотите, я украду для вас.
– Возможно, в будущем мне понадобятся и другие ваши услуги.
Ри сглотнул и покраснел еще гуще.
– Я понимаю.
– Вряд ли. Сейчас вы явно подумали не о том.
Недоверчивый взгляд заставил Гергоса рассмеяться.
– Ри, дитя мое, к худу или добру, но в этом смысле вы не представляете для меня интереса.
Рыжая голова снова опустилась, и Гергос вдруг почувствовал себя виноватым. Ну что на этот раз? Неужели это прозвучало обидно? Не мог же мальчишка в самом деле...
Стук в дверь заставил Гергоса отвлечься от Ри. В гостиную вошел дворецкий с подносом, а за ним лакей, катя перед собой тележку с тарелками. Гергос указал ленивым жестом на столик рядом с креслом. Парлато опустил поднос, негромко звякнули хрустальные бокалы.
– Ваша светлость желает еще чего-нибудь?
– Нет, спасибо.
Слуги удалились, и Гергосу снова пришлось обратить внимание на Ри.
– Подойди сюда.
Мальчик подчинился без слов.
– Ты хочешь есть?
Разумеется, он хотел! Но ответил не сразу. Сначала с сомнением оглядел принесенные тарелки, чуть задержав взгляд на графине с вином.
– Да, дану. Если позволите, – тихо проговорил Ри.
– Сначала налей мне вина. И себе. Полбокала. Разбавишь водой.
– Да, дану.
Пока Ри возился с бокалами, Гергос очень внимательно следил за его руками. Пальцы мальчика чуть-чуть подрагивали. Волнение? Страх? Или усталость? Едва ли в Интернате придерживались того же распорядка, что и в благородных домах. Скорее всего, Ри на ногах с самого рассвета. Следовало бы дать ему выспаться, освоиться хоть чуть-чуть.
Гергос снова стиснул зубы. В этом не было необходимости.
– Садись, – велел он, – ешь.
Ри взялся за вилку и вдруг застыл, глядя на нее как на некую диковинку. Гергос сделал вид, будто не заметил.
– Быстрее, у нас мало времени.
– Да, дану.
Немногословно. Неужели дело в предстоящей краже? Неужели забраться в чей-то дом – это настолько хуже, чем обчистить карманы незнакомца? С этим у Ри проблем вроде бы не возникло. Они молча ели. Ри сделал всего один глоток из своего бокала и больше к нему не притрагивался, зато тонко нарезанную ветчину и жареный сыр проглотил, почти не жуя. Со своей порцией он покончил раньше Гергоса и теперь сидел, смиренно сложив руки на коленях.
Гергос промокнул губы салфеткой и бросил ее поверх пустой тарелки. Потом неторопливо допил вино. Ри сидел напротив, не поднимая глаз. На мгновение Гергосу даже показалось, что мальчик уснул, но, стоило ему встать, и Ри тут же вскочил следом.
– Идем, – бросил Гергос, стараясь больше не смотреть в его сторону.
На этот раз он велел подать карету, и она уже ждала у дверей. Привычки привычками, но тобрагонское высшее общество не любило, когда кто-то слишком явно ему противостоял. К богато украшенной одежде и ярким цветам тобрагонцы привыкали несколько месяцев. Сначала благонравные матроны недовольно поджимали губы и уводили дочерей и племянниц в другой конец комнаты, потом любопытство и жажда наживы победили. Гергоса приняли, а некоторое время спустя и тобрагонские дамы то тут, то там начали дополнять темно-коричневые или уныло-серые платья яркими шарфами или шемизетками.
Гергос велел Ри сесть напротив. Тот по-прежнему не поднимал глаз и всю поездку теребил пальцы.
– Мы остановимся в квартале от нужного дома. Ты должен будешь перебраться через ограду и проникнуть в дом.
– Чей это дом?
– Особняк вот уже несколько поколений принадлежит семейству Албэни. Его нынешний хозяин, альсах Девиан Албэни, сегодня устраивает бал, поэтому в его личных комнатах никого быть не должно.
Ри едва заметно кивнул. Он выглядел таким юным и таким несчастным, что Гергос едва не приказал кучеру возвращаться. Что если есть иной способ? Приблизить мальчишку, заставить его поверить, раскрыться... Нет, это глупо. Такой вариант потребует больше времени и сил, не гарантируя результата. Достаточно, чтобы Ри боялся и слушался. И если для этого ему придется совершить небольшое преступление, тем лучше.
Когда карета остановилась, Гергос наклонился вперед и молчал, пока Ри наконец не поднял глаза. Темные, безрадостные глаза человека, чье доверие было жестоко обмануто.
– А теперь, дитя мое, послушайте, что вы должны будете сделать.
ГЛАВА 3. ДЕСЯТЬ ТЫСЯЧ МАРОК
Дом, на который указал Гергос, сиял, почти ослепляя. Привыкшие к темноте глаза Ри в первое время слезились и не позволяли как следует рассмотреть особняк. А еще мешали высокий кирпичный забор и грызущая изнутри тоска. От последней глаза слезились не меньше, чем от сотен свечей, горевших за яркими окнами особняка Албэни. Даже с улицы можно было услышать льющуюся из дома музыку – несмотря на прохладу, окна и двери в доме были распахнуты настежь. До Ри доносились голоса, смех и стук десятков пар каблуков. Бал был в самом разгаре.
Перебравшись через забор, Ри оказался в парке. Некоторые гости – влюбленные парочки по большей части – неторопливо прогуливались по темным дорожкам. Ри был вынужден обходить их стороной, а иногда и отсиживаться в кустах, дожидаясь, пока влюбленные уйдут. На его глазах несколько дам пожаловались на холод и отослали служанок за забытой шалью. Этой незамысловатой хитростью тут же с превеликим удовольствием и готовностью воспользовались кавалеры, увлекая прелестных избранниц в уютные тупички и срывая с их губ запретные поцелуи.
Ри кривился и презрительно фыркал, глядя на разодетых вельмож и их глупые ужимки. Зачем заводить слуг, а потом прятаться от них? Зачем создавать правила, которые приходится старательно обходить, придумывая все более нелепые способы и предлоги? И все же парочки были лучше, чем сторожевые собаки, от них всегда можно было укрыться в густой тени.
Пробираясь через парк, Ри один раз наткнулся и на более интересное собрание. Трое молодых людей, склонившись друг к другу, обсуждали предстоящую дуэль. Ри остановился, хотя на него никто не смотрел, а потом подобрался на цыпочках поближе. Молодые аристократы явно были настроены серьезно, речь шла о дуэли насмерть, а не до первой крови, как обычно делалось. Но, услышав, что причиной разногласия стало непостоянство дамы, Ри быстро потерял интерес и двинулся дальше. Уже у самых стен особняка он едва не столкнулся с пожилым, одетым в старомодный дублет мужчиной и лишь чудом успел спрятаться за колонной, подпиравшей балкон.
Дождавшись, когда аристократ уйдет, Ри задрал голову и принялся считать окна. Гергос сказал – второй этаж, третье от входа или пятое от угла. За указанным окном, одним из немногих, было темно. Как Гергос и предупреждал, личные комнаты альсаха пустовали, и единственная сложность заключалась в том, чтобы взобраться по фасаду, не привлекая внимания.
К счастью, балкончик с резными балясинами находился совсем недалеко от нужного окна. Ри начал карабкаться, цепляясь за украшения на колонне. Это была очень щедро украшенная колонна, изображавшая опутанный вьюнком ствол дерева, и лезть по ней было одним удовольствием. Добравшись до балкона, Ри вытянул шею, разглядывая, что происходит в комнате.
Там свет горел, но людей Ри заметил не сразу. Лишь перебросив ногу через перила, он сообразил, что то, что он изначально принял за разбросанные по постели подушки, ими отнюдь не являлось. Двое занимались любовью, и Ри, кривившийся на парочек в парке, замер, не в силах отвести взгляда. Он сидел на самом краю перил, заметный и снизу, и из дома, но пошевелиться не мог. Это бы разрушило волшебство.
Тела любовников двигались медленно и почти бесшумно. Свет от свечей играл на загорелой коже и темных волосах женщины. На спине мужчины мерно перекатывались мышцы, и Ри заворожено следил за каждым движением рук и бедер. Пальцы женщины сжали края подушки, рот приоткрылся, и до Ри донесся тихий стон. Мужчина встряхнул головой, отбрасывая волосы назад, и Ри заметил родинку у него на щеке.
Это заставило мысли Ри скакнуть в новом направлении. Что если бы вместе родинки у мужчины был шрам – едва заметный, белесый шрам на виске? Гергос был еще не стар, и Ри уже имел возможность оценить его силу. Наверное, обнаженный, со спины, он выглядел бы так же, как мужчина на кровати. Может быть, прямо сейчас, где-то в другом уголке Каргабана это и происходит. Гергос приоделся перед выходом, явно направляясь в хорошее общество. Может быть, к знатной, богатой любовнице? Ведь у него наверняка была любовница.
Ри снова взглянул на парочку на постели. Лицо мужчины выражало абсолютное блаженство. И на этот раз он не показался Ри красивым. Ничуть.
Внезапно снизу донесся окрик:
– А ну пошел отсюда!
Ри едва не свалился с балкона и, зацепившись кончиками пальцев за одну из балясин, в испуге огляделся. Но обращались не к нему. Привратник гнал от калитки маленького попрошайку. Тощую фигурку практически полностью скрывала одежда не по размеру, а куртка была вывернута наружу – чтобы никто не заметил эмблемы Интерната. Несколько недель назад Ри и сам бродил в таком виде по улицам.
Попрошайка – понять, мальчик это или девочка, было совершенно невозможно – продолжал канючить и протягивать руки, а привратник все сильнее распалялся, угрожая то позвать полицию, то всыпать наглецу по первое число. Ри снова подтянулся и быстро нырнул в тень. Об увиденном за окном он старался больше не думать.
Пройдя по карнизу до пятого от угла окна, Ри подцепил раму и, бросив последний взгляд на слабо освещенный парк, скользнул внутрь. И тут же наступил на что-то. Ри отскочил и дикой кошкой нырнул за стоявший у окна стол. Высунулся оттуда он только через минуту, когда полностью убедился, что его никто не слышал. Не вставая, Ри пополз обратно и поднял с пола курительную трубку. Должно быть, она лежала на подоконнике, и Ри столкнул ее случайно, когда лез через окно. Остывший пепел рассыпался тонким слоем по паркету, в центре виднелся явный след от башмака, и еще несколько следов вели к столу и обратно. Ри нехорошо выругался.